«Сейчас не время для фривольности», – написала Николь в 1932 году в своей постоянной рубрике, которую вела у Маргарет Берримэн в Нью-Йорке с начала двадцатых годов, пересылая ей материалы каждый месяц.

1932 год действительно стал ужасным годом. Во Франции, небольшой стране, шестьсот тысяч человек были безработными; их можно было видеть на улицах Парижа – они слонялись, несчастные и потерянные, злые и обескураженные; президент Франции Поль До-мер был убит Полем Горгуловым, русским фашистом; финансовый воротила Ивар Крейгер застрелился в фешенебельных парижских апартаментах, когда его империя, оцениваемая в миллиард долларов, развалилась.

В Англии произошли волнения безработных у Черринг-Кросского вокзала, а многочисленный марш голода направился к Лондону под звуки «Интернационала», выдуваемые на волынках. В Германии было шесть миллионов безработных, Адольф Гитлер дважды безуспешно пытался выиграть национальные выборы и заставлял содрогаться всю страну. В Америке – двенадцать миллионов безработных, бывшие директора торговли яблоками на улицах Нью-Йорка. Двадцать тысяч ветеранов первой мировой войны пришли в Вашингтон в поисках сдельной работы, а около двух тысяч банков лопнули.

Строгая экономия, к которой Николь была приучена с детства, и умение делать все, стали бесценными качествами в годы Великой Депрессии. Николь отреагировала на кризис, свернув производство, упростив модели и экономя на всем, – уроки, полученные в детстве, оказались очень полезными. Чтобы стимулировать заказы, она срезала цены на свои модели в два раза. Вес персонал, начиная с Лалы и кончая продавщицами, перешел на половинный рабочий день. «Дом Редон», как и все другие ведущие дома моделей в Париже, традиционно бывал закрыт по понедельникам. Теперь они были открыты, чтобы принимать клиентов. В расцвете грохочущих двадцатых годов Николь представляла по четыреста моделей для каждой коллекции. Теперь ее коллекции насчитывали не больше восьмидесяти образцов.

Николь всегда предпочитала простоту. Теперь же ее модели достигли такой простоты, что, сама того не думая, она революционировала женскую моду. До сих пор все модницы имели обыкновение менять наряды по нескольку раз в день: утром, к обеду, для чая, для ужина. Николь покончила с этим.

Идею ей подали твидовые пиджаки Кима, все еще висевшие в ее шкафах. Идея была не нова, но она до сей поры была не в состоянии осуществить ее, потому что не находила твида, который бы ей нравился. В двадцатые годы он поехала в Шотландию убеждать владельцев фабрик, выпускавших твид, производить более тонкую и легкую продукцию, пригодную для женщин. Но шотландские фабрики отказались от ее предложения. Когда англичанин покупал твидовый пиджак, он собирался носить его всю жизнь, поэтому именно такой сорт твида – тяжелый и толстый, чтобы не сказать – неразрушимый, выпускали в Шотландии многие десятилетия и даже века. Шотландцы не понимали, зачем им менять свое производство, и Николь сдалась. Теперь, став мудрее и видя пиджаки Кима ежедневно – она повесила их с краю, чтобы быть поближе к нему, – Николь обратилась со своим замыслом к Ролану Ксавье.

– Вы могли бы мне сделать твид, мягкий, как суфле? – спросила она.

– Эти ваши немыслимые просьбы! – ответил Ксавье, на этот раз без прежней резкости. Он уже понял, что мозговые атаки Николь зачастую выливались в очень хорошие заказы для его фабрик. Французское правительство издало специальные законы, стимулирующие производство внутри страны, и, основываясь на ее просьбе, Ксавье уже через три месяца дал Николь ткань, которая ее удовлетворила.

Из схожего с суфле твида, раскрашенного в необычные цвета цикламена и канареечный, Николь разработала модель костюма, в котором можно было отправляться куда угодно. Женщины могли надевать его утром и носить целый день. Для изысканных вечерних приемов Николь сделала аналогичный костюм из черного бархата. В годы Депрессии мода продолжала следовать своими замысловатыми путями – то пряча талию, то подчеркивая ее, то не акцентируя плеч, то делая их огромными, то увеличивая, то уменьшая вырезы. Николь сделала костюм, в котором талия была обыкновенной талией на ее собственном месте, плечи имели естественные размеры и очертания, а юбка заканчивалась сразу под коленом. Костюм Николь, сделанный в расчете на реалии Депрессии, стал своеобразной женской униформой. Николь за эту модель, стимулировавшую к тому же и отрасли, связанные с самодеятельным шитьем, получила главный приз Конкурса элегантности в 1932 году.

Ким прочел сообщение об этом в «Нью-Йорк таймс», послал ей поздравительную телеграмму и решил удивить ее своим визитом. Илоне он сказал, что едет в Париж собрать материалы для «Воспоминаний о счастливой жизни».