После церемонии они пошли обедать. Войти в огромный обеденный салон означало для Анны войти в мечту. Вокруг мерцали шелка обивки, сверкали зеркала в золоченых рамах, искрились канделябры. Панели из черного дерева, украшенные резьбой, блестели, как черный атлас, а потолок был высок и изогнут, как в кафедральном соборе. Анна разглядывала бронзовых дельфинов, плывущих вдоль стен, и пальмы в кадках под окнами. Даже в своем воображении она не ожидала увидеть такого великолепия. «Благослови нас, Боже, — пробормотала она».

Она шла за Стефаном по толстому ковру к одному из тех длинных покрытых льняной скатертью столов, на которых столпился хрусталь с китайским фарфором и горшки с геранью. Бело-синяя посуда была еще украшена полосой с надписью «С. С. Салон „Мэри Дрю“. Анна села на стул, обитый кожей, мягкой, как лепестки цветов, отметив с одобрением яркое сияние хрусталя и столового серебра. Она с удовлетворением отметила, что знает предназначение каждого предмета.

Стефен с улыбкой подал ей карту меню.

— Выбери что хочешь.

Анна, взяв карту, внимательно изучила перечень жаркого, птицы и тушеных отбивных, от которых побежали слюнки.

— И я могу заказать любое блюдо? — спросила она.

— Все, если хочешь.

Она с трудом пробивалась через смешанные омлеты, макароны, овощи, пудинги, пирожные с заварным кремом и торты. Дочитав меню, Анна отложила карту и огляделась с голодным нетерпением. Присутствующие сверкали шелками, драгоценностями и белыми накрахмаленными манишками. На дамах были платья всех цветов — сверкающий вишневый и дымчато-серый, бледно-желтый и фиолетовый, топазовый и небесно-голубой, — богато украшенные розами, лентами и кружевами. Анна разглядывала всех, любуясь. Во время службы горничной в Дублине она наблюдала жизнь людей из благородного общества, но никогда еще не видела такой сбор элегантности в одном месте. И никогда не сидела среди них как равная.

Но не совсем равная. По обе стороны — около нее и Стефена — была порядочное пространство незанятых мест. Анна дотронулась до ленты на шее и слабо улыбнулась Стефену:

— Остальные, видно, нас не жалуют.

Стефен осмотрел комнату — стоял шум мужских голосов и высокого легкого смеха женщин.

— Они первое время и от меня воротили носы, но скоро вспомнили о хороших манерах. Придет время, и к тебе изменят отношение.

Анна разглядывала ярких, как попугаи, дам, выглядящих так беззаботно и самоуверенно.

— Они никогда не захотят иметь дело с такими, как я.

Стефен взмахнул льняной салфеткой:

— Поживем — увидим…

— Никогда, — повторила Анна. — Но я, признаться, этого и не ждала…

— Они не лучше тебя.

— Они — совершенство…

Стефен был преисполнен собственным достоинством, его накрахмаленная, снежной белизны грудь из льна сияла, как и у других джентльменов, но он был боксером, а не джентльменом, точно так же, как и она — со своими огрубевшими от работы руками, с испоганенным прошлым — не была дамой.

— Одно несомненно — ты самая красивая из всех присутствующих дам, — заметил Стефен, изучая внимательно меню. — Как ты думаешь, шампанское было бы в самый раз? Ведь не каждый день мы с тобой женимся.

— Ах, это же не настоящий брак, — поспешно возразила Анна. — Так что нет нужды что-нибудь праздновать. Вы сами сказали мне, что это только до Нью-Йорка.

Стефен опустил карту, его глаза смеялись.

— Сказал, ну и что?

— То, что мы сделали, — просто деловое соглашение, — настаивала Анна. — Это брак в силу обстоятельств, и больше ничего.

— Больше ничего? — спросил Стефен, смотря на нее с теплотой и обожанием.

У Анны сжалось сердце.

— Я обязана вам спасением жизни, спасением от капитана… Конечно, я в безмерном долгу перед вами, но…

Стефен замотал головой, прося ее замолчать:

— Забудь, что ты передо мной в долгу. Сейчас самое время порадоваться обеду.

— Но вы должны понять…

— Ладно, хватит, — отрезал он. — Не беспокойся. Анна уставилась на свою тарелку. Ее неведение о намерениях Стефена заставило почувствовать себя сразу ужасно плохо. После нескольких лет ошибок она мечтала о достойной уважения жизни, жизни в целомудренном одиночестве. Но сейчас поняла, что оказалась во власти Стефена на целые две недели и что он с легкостью может ее превратить в ничто.

Но прежде чем Анна смогла продолжить свои размышления, подали суп в сопровождении блюд с жареной телятиной и беконом, тушеной бараниной в соусе с каперсами, французской фасолью и картофельным пюре. Анна ела умеренно, смакую каждый кусок, думая о конфузе, который может с ней произойти, если она снова перекормит свое оголодавшее тело. Когда подали масляный пудинг и торты с вареньем, она была так сыта, что сладости могла только разглядывать.

Когда начали пить кофе, Стефен оглядел салон.

— Ты сможешь среди дам найти покупателей для своих кружев.

Анна опустила кофейную чашку со стуком:

— Среди этих леди?!

— А почему бы нет?

— Помилуй Бог! Да они же меня презирают!

— Не имеет никакого значения, что они думаю о тебе. Главное — чтобы они захотели покупать у тебя кружева.

— Они никогда не забудут, что случилось.

Ее поразило, насколько Стефен не понимает, каково ее истинное место тут (да и его тоже).

— Ну, почему такие приличные дамы, как эти…

— Приличные! — Стефен сердито взглянул на нее. — Они забывают о приличиях, если их нервировать и бить по заднице! Мы их не шокируем, они просто этим забавляются, слизывая все, как сливки. Небольшой скандал их возбуждает, отгоняет скуку. Посмотри, как они уставились!

Анна, однако, заметила на себе только любопытствующие взгляды. Общая сумятица бесед и шуток, казалось, сделалась громче.

— Возьми свои образцы кружев в дамский салон, — посоветовал Стефен. — Держу пари, что через несколько дней не одна из них закажет тебе работу. Неизвестно только, что им может понравиться… Может, твои сумочки для оперы, а может, и другие кружевные изделия.

Анна внимательно вгляделась в дам. Почти на каждой было кружево — на шее, на запястьях, в оборках и шалях. То, что сказал Стефен, не было лишено здравого смысла.

— Вы так считаете, значит?

— Уверен. А у их мужей к тому же уйма денег. Деньги! Если она начнет зарабатывать сейчас, она сможет начать выплачивать Стефену деньги за свой проезд. А чем скорее она с ним расплатится, тем скорее придет конец их деловому соглашению. От перспективы остаться с глазу на глаз с дамами из первого класса у Анны сжалось сердце. Но разве не стоит рискнуть унижением, если Стефен прав? Она опять на него взглянула:

— Покажите мне, где находится этот дамский салон.

— Заканчивай, и пойдем, — улыбаясь, сказал Стефен.

В будуаре для дам было уютно и изысканно. Эту изысканность Анна нашла менее устрашающей, чем в большом салоне. Стены были обиты вышитым голубым шелком, пол сплошь покрыт коврами. Низкий потолок был обит блестящей коричневой кожей. Обильно цвели герани под окнами, обращенными к кильватеру «Мэри Дрю». Растение с зелеными соцветиями наполняло воздух тонким ароматом.

Анна обрадовалась, что мягкие, обитые плюшем кушетки и кресла не заняты. Дамы отдыхали после обеда в своих каютах, — как сказал Стефен перед тем, как уйти. Так что у нее есть шанс расположиться поудобнее, прежде чем они появятся здесь.

После некоторого колебания Анна села на кушетку, обитую голубым плюшем, у кормового окна. Здесь дамы заметят ее не сразу. А на черном лакированном чайном столике будут эффектнее выглядеть ее законченные работы.

Анна открыла рабочую сумку, вынула белые цвета, солнца и снежинки кроше и разложила все на столе. Когда она составляла композицию, то чувствовала себя удивительно собранной. Ужасы, с которыми она могла встретиться, не шли ни в какое сравнение с ароматом этой комнаты, полной умиротворения и покоя. На худой конец, дамы просто проигнорируют ее. Убаюканная монотонным шумом винта, Анна вынула запасной крючок — Спинер сломал ее любимый — и стала работать над медальоном.

Она закончила медальон и два солнца и уже начала вывязывать розовый бутон, когда открылась дверь и впорхнуло полдюжины дам. Анна наблюдала краем глаза, как комната расцвела яркими шелками, нарумяненными щеками и наполнилась смеющимися голосами.

— Я согласна, она привлекательна, миссис Смит-Хэмптон, но как-то очень обыкновенна.

Другой голос произнес с выразительной усмешкой:

— Если уж говорить об обыкновенном, должна то же самое сказать и о нем!

— Ну почему же, мисс Кэмберуел, — произнес третий голос. — Я подозреваю, что вы ревнуете. Только позавчера вы были без ума от него. И не смейте этого отрицать!

— Я вовсе не была от него без ума! — воскликнула мисс Кэмберуел. — Просто мне очень нравился его сынишка.

— Я слыхала, что у ирландцев непомерные аппетиты, — прервал всех властный голос. — У ирландца вроде него Бог знает какие потребности!

Все воскликнули хором:

— Миссис Чарльз, в самом деле?!

— По какой же еще причине он взял в свою каюту такую женщину? Он женился на ней только по этой причине, и мы должны с этим согласиться.

Анна сжалась на кушетке, лицо ее горело. Необыкновенный, ароматный будуар внезапно показался отвратительным и зловонным. Анну заполнил стыд. Господи! Ну зачем она послушалась Стефена? Она не может навязывать свое общество дамам, которые ее презирают. Анна огляделась, ища пути к отступлению, но вдруг услышала:

— Ах, она здесь!

Наступила мертвая тишина.

Анна не сводила глаз с кружевного цветка в похолодевших пальцах, не отваживаясь поднять голову. Она чувствовала себя обманутой, униженной и оскорбленной, похожей на карлика Нос из сказки. Шли минуты в молчании, в страдании, еще больше усиливая ее смущение. Она вспомнила слова Стефена за обедом.

Анна знала, что он прав. Дамы не имеют права принижать ее! Ну почему у них нет ни жалости, ни сердца! Девушка выпрямилась, подняла глаза и смело взглянула на хихикающую группку женщин.

Дамы суетились, усаживая друг друга, — шуршали и шелестели дорогие ткани. Одна-единственная женщина встретила пристальный взгляд Анны. Она была худой, заурядной внешности, одетая в платье живого зеленого цвета. Ее лицо без румян было белым как мрамор. На плечи ниспадали пушистые вьющиеся волосы.

Анна почувствовала какое-то удовлетворение, когда на бледных щеках дамы вспыхнул румянец, и она отвернулась.

Анна неистово продолжала делать кроше, ее охватило негодование. Да как они смеют ее судить, эти женщины в достатке, которым не о чем беспокоиться, кроме как о подборе лент для платья? Что им известно об ужасе и голоде, о том, как трудно делать выбор? Она боролась за свою честь! И она все делает, чтобы следовать дорогой добродетели, в то время как они часами сидят в приятном уюте и считают ее хуже грязи.

Анна закончила еще три розовых соцветия, тиски гнева стали ослабевать. Когда стюард поставил перед ней поднос с чаем, она отложила работу. Анна пила чай и невольно подслушивала. Из того, что она услышала, выходило, что на следующей неделе дамы организуют концерт. Они обсуждали исполнителей и музыкальные отрывки, платья, которые будут надеты. Если возникало какое-то разногласие, все решало мнение миссис Чарльз, эксперта по аппетиту Стефена. Бледная женщина, к которой обращались как к миссис Смит-Хэмптон, не сказала практически ни слова.

Допив чай, Анна принялась за кружевной воротник, начатый еще в Дублине. Она украшала уголки воротника маленькими фестонами, когда, подняв голову, снова встретилась взглядом с миссис Смит-Хэмптон. На этот раз женщина улыбнулась ей. Анна, приготовившаяся к враждебности, в ответ только посмотрела пристально.

Ближе к вечеру сгустившиеся облака загасили солнечный свет на вышитых стенах, и пришедший стюард зажег газовые лампы. Движение корабля сделалось более резким. Леди в целях безопасности поспешили покинуть будуар и скрыться в своих каютах. Анна начала собирать свое имущество, когда неожиданно корма поднялась над водой так высоко, что гребной винт загремел в воздухе. Ужасный звук заставил Анну заткнуть уши. В это время корабль тяжело ухнул вниз, и она едва не упала на пол.

Стюард, ухватившись за ручку на стене, поспешно сказал:

— Капитан заглушил машины и поставил паруса. Это из-за качки на море… Пугаться причины нет.

— Я и не боюсь! Благодарю вас, — ответила Анна. Она собрала свою работу и уложила в рабочую сумку. «После всего, что я перенесла, — подумала она, — разве может меня напугать бушующее море?»

Она направилась к двери, ведущей в кают-компанию. Войдя в еще неосвещенный обеденный салон, она вдруг услышала женский голос:

— Миссис Флин?

«Миссис Флин?! Боже мой, — подумала Анна, — это же я — миссис Флин!» Она внимательно вгляделась в полумрак.

Голос принадлежал миссис Смит-Хэмптон. Она сидела на одном из обеденных стульев. Руки в перчатках лежали на обтянутых зеленым шелком коленях.

— Простите, что я так прямо к вам обращаюсь, — продолжала миссис Смит-Хэмптон, — но я видела ваши кружева… А мне нужно починить… Моя девушка никогда не могла сделать это как следует…

— Починить? — переспросила Анна едва слышно. Пышное облако кудрей и бледное лицо делало похожей миссис Смит-Хэмптон на некое привидение в полумраке, но что касается улыбки… Она была человеческой.

— Присядьте, миссис Флин. Это море озверело — не дает ни стоять, ни ходить.

Анна подвинула стул и села, вцепившись в рабочую сумку.

— Сколько вы берете за починку куска кружев? Для меня это вообще не имеет значения, но мой муж настаивает на подсчете.

Анна быстро прикинула, но она не представляла, сколько платят леди в Нью-Йорке.

— Я… я не знаю точно, мадам… Это зависит от образца.

Миссис Смит-Хэмптон дотронулась до лба и рассмеялась:

— Ой, как глупо! Ну, конечно, вы сначала должны взглянуть на кружева. Я могу принести их завтра в будуар.

Она открыла ридикюль и стала в нем рыться.

— В магазинах Нью-Йорка берут четыре доллара даже за самый маленький кусочек.

— Неужели! — воскликнула Анна удивленно. — Четыре доллара — очень большая плата за такую незначительную работу…

— Поразительно, правда? Мой муж это называет грабежом. Позвольте дать вам мою визитную карточку.

Миссис Смит-Хэмптон вынула из маленькой золотой коробочки карточку и протянула Анне. Взяв карточку, девушка провела пальцами по выдавленному шрифту.

— Я должна идти, — сказала, вставая, миссис Смит-Хэмптон. — Думаю, муж уже ищет меня… Мы сможем встретиться с вами завтра утром в дамском салоне?

Анна смогла только кивнуть в знак согласия.

— До свидания, миссис Флин! Увидимся с вами завтра.

Анна взглянула на визитную карточку. В неверном свете она прочла:

Миссис Горейс Смит-Хэмптон.

Восточная 21-я улица, № 9.

Греймерси-парк.

Нью-Йорк.

Греймерси-парк… Анна представила столетние деревья и элегантные особняки… «Может быть, Греймерси-парк — место, где живут богатые леди, наподобие миссис Смит-Хэмптон, которые предпочтут иметь дело с кружевницами вроде нее, а не с дорогими магазинами в Нью-Йорке». Эта мысль заставила ее задрожать от предвкушения.

Анна вскочила и поспешила пройти обеденный салон, ударяясь то и дело о столы и стулья, — «Мэри Дрю» проваливалась и вздымалась на волнах. Анна поднялась по лестнице на прогулочную палубу, где из-за бурного моря было пусто, и прошла по желто-голубому проходу в холле к каюте Стефена Флина. «Завтра в будуаре, на виду у всех леди, она оценит кружево миссис Смит-Хэмптон и назначит цену. Ах, что за сладостный реванш! — ликовала Анна. — Миссис Чарльз от удивления ахнет!»

Анна рывком открыла дверь в каюту.

— Стефен! — позвала она. — Ой, Стефен, вы никогда не догадаетесь…

Но в каюте никого не было… Не задерживаясь ни на мгновение, Анна пробежала через холл к лестнице, ведущей на палубу. Наверху, пахнущий морем, ветер разметал ей волосы и прижал к ногам юбку. Морские брызги покрыли ее холодными каплями.

— Стефен! — закричала она, увидев у кормового ограждения две фигуры — большую и маленькую.

Но ее не услышали.

Подойдя поближе, Анна увидела, что Стефен держит Рори за куртку, а мальчик, нагнувшись, внимательно во что-то вглядывался.

— Стефен! — повторила Анна, дотронувшись до руки боксера.

Он повернулся к ней — лицо было мокрым от морских брызг.

— Мне дали работу! — прокричала Анна. — Миссис Смит-Хэмптон!

Стефен покачал головой, показывая, что не слышит ее. Анна достала визитку миссис Смит-Хэмптон. Стефен, придержав ее руку, прочел карточку и кивнул, как бы говоря «хорошо».

Он отвел Рори от ограждения, взял Анну под руку и направился с ними к сходному трапу по залитой водой скользкой палубе.

Внизу, где уже можно было слышать друг друга, Анна спросила:

— А где находится Греймерси-парк? Он очень большой?

— Не очень, — ответил Стефен. — Это частный парк между Двенадцатой и Двадцать первой улицами. Лужок с травой и несколько деревьев… — Заметив разочарование Анны, добавил: — Но он довольно приятный. И там живут самые богатые люди.

Рори потянул ее за рукав:

— Анна, ты слышала гребной винт? Слышала, когда он из воды вышел? Мы с папой наблюдали за его работой из-за кормового ограждения.

— Да, я слышала… Аж уши заболели.

— А у меня ничего не заболело!

Рори прыгнул на раскачивающийся трап обеими ногами.

— Он вышел, и …все задрожало! Я подумал, что мы провалимся!

Стефен схватил его за воротник:

— Полегче, дружище. Поскользнешься и полетишь вниз головой. — Он повернулся к Анне: — Так что от тебя хочет миссис Смит-Хэмптон?

— Она хочет, чтобы я починила ее кружево, — гордо ответила Анна. — Она сказала, что в Нью-Йорке в лавках берут за самый маленький кусочек четыре доллара.

— Тогда тебе нужно просить три.

— Три доллара, — удивленно повторила Анна. Рори шел впереди них, цепляясь рукой за каждую колонну.

— Три доллара только за небольшую починку!

— Скоро и другие дамы дадут тебе работу.

— Ах, другие и дела со мной иметь не захотят. Они говорили… — Анна, смутившись, замолчала.

— Они во всем подражают миссис Смит-Хэмптон, — пояснил Стефен. — А как только увидят твои сумочки для оперы — тогда у тебя будет много работы…

— Ошибаетесь. Там миссис Чарльз всем верховодит!

Стефен следил за Рори — мальчик катался на ногах по полированному полу променада.

— Миссис Смит-Хэмптон из семьи Смитов из Олбани, первых колонистов, с большим количеством земель. Она так горда, потому что это они заселяли Америку.

— Она— настоящая леди, — сказала с благоговением Анна. — Кольцо на пальце, часы в кармашке… И она не гордячка, не то что другие… Ее муж наверняка необыкновенный человек.

— Ее муж, как все…

— Ах, жаль, — Анна почувствовала разочарование.

— Но он богач. Превратил гужевое дело в омнибусную компанию. Как я слышал в курительной, его друзья из Сити-Холла дали ему привилегию на прокладку путей для новой городской линии в Уэст-Сайд.

— Я рада за нее. Если уж какая женщина и заслужила богатство, так это миссис Смит-Хэмптон… У нее, наверное, целый выводок детишек.

Стефен подождал, пока Рори не исчез в каюте, а потом сказал:

— Детей нет. И не удивительно. У ее мужа в отеле «Святой Николай» содержанка. Кончая на стороне, ничего не оставляет жене.

Грубое замечание Стефена сбросило Анну на землю. Она прожгла его взглядом.

— Что вы такое говорите?! Можно ли так говорить о муже такой леди, как миссис Смит-Хэмптон!

Глаза Стефена зло сверкнули.

— Это не я, это они говорят. Клянусь честью!

— Очень нехорошо с вашей стороны вот так говорить! И я не собираюсь вас слушать! Что бы вы ни думали обо мне, я — приличная женщина, а не мужчина в курительной комнате.

— Я это знаю, дорогая. Что ж, прости, пожалуйста. — Стефен говорил виновато, но в глазах было удивление.

Анна вошла за ним в каюту. «Она не должна позволять такие непристойности в своем присутствии, если хочет держать Стефена Флина на расстоянии», — пронеслось в голове Анны. Ее радость угасла.

Рори стоял посередине каюты, снимая с себя мокрую куртку и рубашку. Его худенькие плечи дрожали, а зубы выбивали дробь. Анна, схватив полотенце, вытерла его волосы, свисавшие, как водоросли.

— Ну вот! Да ты замерз — холодный, как лягушонок! В такой ветрище тебе незачем было торчать на палубе. Так и умереть можно, и что тогда будет с нами?!

— Я хотел посмотреть на гребной винт. Папа говорит, что его двигает огромный шнек.

Анна с силой растирала его тело, наклоняя то вперед, то назад.

— Чтобы это увидеть, дождись солнца. Не во время же шторма смотреть! Твоему папе не надо было выводить тебя в такую погоду.

— Да ведь его поднимают из воды, только когда море бурное, — ответил нетерпеливо Рори, — а не в хорошую погоду.

Анна растерла его тоненькие руки.

— Сними брюки и надень ночную рубашку. И закутайся в одеяло хорошенько. А мы попросим стюарда принести чашку шоколада.

Она отвернулась, чтобы не смущать мальчика, и тут заметила, что Стефен наблюдает за ней с неподдельным интересом.

— Командир — вроде миссис Чарльз.

— Ах, вы так считаете? — воскликнула Анна. — Хорошо, мистер Флин, но вам лучше быть немного потребовательнее к себе, иначе мальчик вырастет таким же испорченным, как вы сами.

Глаза Стефена смеялись.

— Мы рады быть испорченными в твоих любящих руках, дорогая!

Рори засмеялся, Анна вспыхнула, сердясь на себя, что невольно спровоцировала поддразнивание Стефена.

— Вам лучше остановиться, прежде чем мальчик услышит то, что ему не следует.

Стефен улыбнулся:

— А тебе лучше снять абсолютно мокрую одежду и тоже переодеться в теплую ночную рубашку. Давайте сегодня поужинаем здесь и пораньше ляжем спать!

Анна сникла.

— Если вы думаете…

— Ну, не задерживайся, иди. — И он плотнее задернул полосатую занавеску, разделявшую каюту на две части, слегка ее подтолкнув.

Зайдя за занавеску, Анна начала переодеваться, не переставая удивляться, что ей удалось дать отпор такому сильному и уверенному в своих действиях человеку, как Стефан Флин.

Поужинав гороховым супом и отварной картошкой, принесенными стюардом, Анна уютно устроилась на красной плюшевой софе со своим кружевом. Стефен зажег лампы, и они с Рори растянулись на полу с карандашом и бумагой, чтобы обсудить волшебство машинного оснащения «Мэри Дрю».

Анна вывязывала украшения на своем воротнике и прислушивалась, как отец с сыном обсуждают цилиндры, лошадиные силы и давление пара.

Стефен, опираясь на локоть, подогнул одну ногу, оживленно жестикулируя. Без пиджака и без воротничка, с широкой линией торса, видного под рубашкой, он выглядел огромным рядом со своим маленьким черноволосым сынишкой. Рори, одетый в длинную ночную рубашку, внимательно слушал отца.

«Стефен женится Снова, — неожиданно для себя подумала Анна. — В Нью-Йорке он сможет найти девушку, которая будет баловать его и сына, согреет его постель и еще нарожает ему красивых деток. — Взгляд Анны скользнул с худого лица Стефена на его ширококостную фигуру. — У такого красавца не будет хлопот в поисках жены… Ему не надо долго уговаривать женщину».

Анна вернулась к своей работе, пугаясь направления своих мыслей. Нельзя давать волю своим фантазиям!

Относительно намерений Стефена Флина сомневаться не приходится, и ей надо его остановить. Если она не окажет сопротивления, она окажется в качестве уличной шлюхи на его койке.

Заставив себя не думать о Флинах, Анна всецело сосредоточилась на петлях и стежках.

— Анна.

Анна подняла глаза. Стефен указал на Рори, лежащего на животе, с широко раскинутыми худыми ногами — мгновенно уснувшего.

— Как странно видеть его тихим и спокойным…

Стефен взял мальчика на руки.

— Разбери постель, я его уложу.

Уже лежа в постели, Рори неожиданно проснулся.

— Я не устал, папа, — пробормотал он сонным голосом. — Еще рано ложиться спать.

Стефен пригладил волосы сына:

— Закрой глаза, сынок, и скоро настанет утро.

— Я хотел рассказать Анне о гребном винте…

— Анна будет здесь, когда ты проснешься. Глаза Рори закрылись, и он крепко заснул. Стефен гордо посмотрел на Анну.

— Отличный парнишка, не правда?!

— Как огонек, — подтвердила Анна, опускаясь на стул. — И вы для него — свет в окошке.

Стефен смотрел задумчиво на Рори.

— Он на свою мать похож — темненький и маленький… И характер тоже в нее.

Анна попыталась представить жену Стефана — трогательно угловатое лицо, добрые, невинные глаза… Женщину, которую, как ребенка, лелеял и защищал сильный молодой муж.

— Она была хорошенькая?

— Хорошенькая?! — Стефен усмехнулся. — Роза была красавица. Ее лицо, душа… Она умела себя вести. Изящная… Чистая… — Он сжал кулаки. — Она была совершенством!

— Совершенством, — как эхо, повторила Анна, вздохнув и чувствуя ревность. — Представить себе только — быть без недостатков. Да вы просто счастливец!

Стефен ничего не сказал. Он еще постоял молча какое-то время, а потом отошел от койки.

— Я собираюсь выйти на палубу. По ночам я бегаю там, когда никого нет. А сейчас к тому же не так качает. Кажется, море успокаивается.

— Бегать?! Какое странное занятие для взрослого мужчины.

Стефен пожал плечами:

— Это хорошая тренировка.

— Но палуба от брызг скользкая, — заметила Анна. — Безрассудно сейчас по ней бегать.

— Справлюсь.

Стефен надел старую фризовую куртку и кепку.

— Если попросишь, чтобы принесли горячей воды, я буду признателен.

— А когда вы вернетесь? — спросила Анна. Она планировала помыться и лечь спать до его возвращения.

Стефен открыл дверь каюты и посмотрел на нее оценивающим взглядом.

— Скоро, — ответил он.