ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
— Они обе что-то скрывают, — сообщил Вилфрид Эйрику на следующее утро, когда они вдвоем завтракали на рассвете в большом зале. Он в сердцах ударил кубком об стол, расплескав разбавленный водой эль. — Бритта и твоя леди жена вчера полдня о чем-то шушукались. И теперь, стоит мне спросить Бритту, в чем дело, она только дрожит всем телом и молчит.
— Идит верна себе, — с несчастным видом произнес Эйрик. В прошедшую ночь ему, охваченному гневом, казалась невыносимой сама мысль о том, чтобы снова заниматься любовью с женой. Она потеряла для него привлекательность, когда он понял, что она запуталась в каком-то новом обмане, да еще и упорно отказывается сообщить ему правду. Он не стал даже ложиться к ней в постель, несмотря на ее слезные уговоры. Вместо этого преклонил голову на одной из подстилок в зале. Однако спать не спал.
— Может, они просто беспокоятся из-за Годрика, — без особой уверенности предположил Вилфрид.
— Мы все беспокоимся, но я чувствую: тут кроется что-то еще. Святые мощи, возьми тот неубедительный лепет Идит насчет ее отсутствия в замке. За всю свою жизнь я не слышал такого бормотания, запинок и откровенной лжи.
— Так ты не поверил, что она заблудилась в лесу?
Эйрик фыркнул:
— Я в ярости оттого, что Идит покинула замок вопреки моему повелению. Своеволие этой женщины просто потрясает. И более того, вблизи крепости нет таких лесов, в которых вообще можно заблудиться.
— Эйрик, я понимаю, что ты сердишься, однако за всем этим должна крыться какая-то причина.
— Для лжи нет никаких оправданий. Никаких. Идит знает, как высоко я ценю честность, и все-таки сознательно обманывает меня. Опять.
Вилфрид подвинулся ближе к столу:
— Я просто подумал о другом. Леди Идит и в остальном ведет себя странно после своего возвращения. Носится по крепости самым неистовым образом…
— Она всегда так носится, — возразил Эйрик, — бранится, приказывает, что-то затевает.
Вилфрид махнул рукой:
— Нет, я хочу сказать, что она составляет для всех и каждого странные списки. Календарь работ, которые каждый слуга в Равеншире должен выполнять в течение года. Перечисляет все ремонтные работы, которые требуется выполнить в крепости и в хижинах батраков. Покупки, которые надо сделать в Йорке. Указания, как заботиться о ее пчелах и что делать с медом и воском. — Все это наводит на мысль, будто… — Глаза Вилфрида расширились от ужасной догадки.
— Что?
— Как будто умирающий человек приводит в порядок свои дела, — ответил Вилфрид.
Эйрик невесело засмеялся:
— Идит здорова, как мул. Подлый, упрямый, крикливый мул. — «С подлостью змеи». Тем не менее он глубоко задумался над словами Вилфрида, поглаживая верхнюю губу. — Уверен, существует какая-то связь между их с Бриттой заговором, исчезновением Годрика, ее списками работ и… мне ненавистна сама мысль об этом… Стивеном из Грейвли. Можешь не сомневаться, я доберусь до решения этой загадки, но никогда, никогда не стану больше доверять женщине.
Вилфрид сурово кивнул:
— Посмотрим, что удастся тебе выяснить.
Эйрик уже собирался отправиться к себе в спальню и снова поговорить с Идит, когда Вилфрид махнул ему рукой, чтобы он подошел к двери, ведущей во двор замка.
— Проклятье! — воскликнул Эйрик, увидев Иеремию, каменщика из Соколиного Гнезда; тот въезжал в ворота на доверху нагруженной телеге. Он и Вилфрид спустились по каменным ступеням и подошли к строению, возле которого телега остановилась. На ней лежали плетеные пчелиные ульи, глиняные горшки для меда, ткань для процеживания, формы для изготовления свечей и кухонные припасы, которых хватило бы в Равеншире на год. — Ради всех святых, что это такое? — злобно спросил Эйрик у оробевшего слуги.
Иеремия пожал плечами, отшатнувшись от бурного напора хозяина.
— Моя госпожа отправила меня вчера утром в Йорк с длинным списком покупок.
— Списком! — в один голос воскликнули Эйрик и Вилфрид, обмениваясь многозначительными взглядами.
— И ты ехал всю ночь, чтобы попасть сюда на рассвете? Чем вызвана такая спешка?
Иеремия неопределенно покачал головой:
— Госпожа сказала, что дело срочное.
— Горшки под мед?
— Мой господин, — нетерпеливо ответил Иеремия, — я выполняю то, что мне приказала госпожа. Вопросов не задаю.
Эйрик велел Иеремии разгружать телегу, но до этого слуга вручил ему большой сверток, обернутый плотной тканью.
— Что это еще? — зарычал Эйрик.
— Новая ткань для пчелиных сеток. Ты передашь ее госпоже? И скажи ей вот что. Поверенный говорит, что это последний кусок, который ему удалось найти в Йорке. И он ужасно зол из-за ее требований…
Эйрик грубо отвернулся, прервав слугу на полуслове, слишком раздраженный, чтобы быть вежливым. Он направился к дворцу. Ее поверенный был не единственным «ужасно злым» на Идит. Эйрик намеревался еще раз поговорить с женой и добиться на этот раз от нее ответов.
— Идет беда, — пропищал Абдул, когда Эйрик вошел в спальню. Не будучи в настроении слушать пронзительные вопли, он набросил на клетку темную ткань. Но последнее слово осталось за мерзкой птицей: — Противный чурбан. Авк.
Эйрик увидел, что Идит по-прежнему спит, хотя и беспокойно мечется во сне. Несомненно, в беспокойстве из-за своего последнего обмана, подумал Эйрик. Он подвинул стул поближе к кровати и уселся, положив ногу на ногу и сцепив руки.
Он не мог как следует разглядеть ее при тусклом свете, лишь контуры и выпуклости обнаженного тела, едва прикрытого тонким одеялом. Но на этот раз ни мягкие груди, ни длинные ноги, ни даже восхитительная родинка над губой не ввели его в соблазн. Глядя на жену, он видел лишь одно — обман.
«Как я вообще смогу жить с женщиной, которая лжет так же часто, как дышит? И вообще, хочу ли я быть с ней вместе хотя бы день?»
— Эйрик? — нерешительно сказала Идит, открыла заспанные глаза и села на постели. Натянув простыню на грудь, она откинула на плечи серебристую гриву. — Ты так и не лег со мной, — упрекнула она его дрожащим голосом.
Он ничего не сказал, просто смотрел на нее, пытаясь понять ее изменчивый нрав.
— Эйрик, ляг со мной. Пожалуйста.
— Я никогда больше не лягу с тобой, Идит, — ответил он, удивляясь, как может говорить так спокойно, несмотря на гнев.
Она ахнула и тихо застонала.
— Если ты не скажешь мне правду, — продолжал он жестким голосом. «А возможно, и после этого», — добавил он про себя.
Она закрыла глаза и стала раскачиваться, охваченная тоской, но ничего не говорила. Даже прикусила нижнюю губу, словно не хотела позволить непрошенным словам вырваться из ее уст.
Его настроение упало еще больше.
Когда она наконец открыла глаза, он увидел, что они полны слез и мольбы. Его это не тронуло.
— Я люблю тебя, — тихо сказала она.
Он встал и поглядел на нее с ледяным презрением.
— Мне наплевать. — «Боже, помоги мне. Если бы так оно и было». Он швырнул ей на постель сверток с тканью, который передал Иеремия. — Вот. Только что прибыл для тебя.
Идит в ужасе поглядела на полотняный сверток и оттолкнула его от себя. Он упал на подстилку из тростника. После этого она пронзительно закричала:
— Ох, нет, прошу тебя, не надо. О Господи, ведь сейчас только второй день. О Господи…
— Проклятье, Идит, что на тебя нашло? Это всего лишь ткань, которую ты заказала в Йорке. Иеремия привез. — Он озадаченно глядел на нее сверху. — Ты что, подумала, что это — саван?
Ее фиалковые глаза, затуманенные слезами, непонимающе заморгали.
— Ткань? — Взгляд ее прояснился, и она прижала руку к сердцу, словно пыталась остановить его бешеный стук. После чего крепко сжала губы, отказываясь отвечать на его вопрос.
Рассердившись на ее молчание, Эйрик вышел и громко захлопнул за собой дверь. Сигурд и Тайкир ждали его в зале.
— Наконец-то у нас добрые вести, Эйрик, — сообщил ему Тайкир. — Граф Орм прислал нам весточку. Теперь мы знаем, где прячется в Нортумбрии Грейвли… точно знаем. Это маленькая крепость в двух часах езды отсюда, возле владений лорда Сирила.
Эйрик закрыл глаза и молча возблагодарил судьбу, что наконец-то поймает злодея. Остальная жизнь его рушилась. По крайней мере, хоть тут он получит удовлетворение.
— Если повезет, мы найдем и Годрика, — сказал Сигурд. Остальные кивнули.
Внезапно к Эйрику подлетел Вилфрид:
— Милорд, пойдем скорей. Ты не поверишь, что я нашел.
— Некогда…
— Поверь мне, Эйрик, для этого у тебя найдется время.
Эйрик велел Тайкиру и Сигурду готовить коней.
— Я сейчас приду.
Нехотя последовал он за сенешалем, ворча, что зря теряет время. Они прошли через кухню и вышли во двор, провожаемые любопытными взглядами слуг. Подойдя к наспех сделанной пристройке для варки медовой браги, Вилфрид с многозначительным видом распахнул дверь.
У Эйрика открылся от удивления рот.
У перегонного куба лежала куча окровавленных костей. Самых разных — коровьи ноги, лопатки, кости овец, нечто похожее на череп свиньи, глаза… глаза! Куча уже издавала неприятный запах.
— Что все это значит? — воскликнул Эйрик. — Мне пора ехать с Сигурдом и Тайкиром ловить Грейвли. Почему ты отнимаешь у меня время, показывая мне какую-то падаль? И почему она здесь, а не на помойке? — И он наморщил с отвращением нос.
— Это разгадка, — объявил Вилфрид, самодовольно ухмыляясь.
— Ты что, тоже сошел с ума, как и кое-кто в этом замке? Что еще за разгадка?
— Разгадка к заговору леди Идит и Бритты.
Эйрик подбоченился и с гневным нетерпением топнул ногой.
— Разве не понимаешь? Они спрятали тут кости с какой-то хитрой целью. По-моему, все может иметь какое-то отношение к Годрику.
— А по-моему, у тебя сегодня неладно с головой. Скорее всего, в медовухе Идит есть что-то вредное.
Глаза Вилфрида удивленно расширились.
— Ты правда так думаешь?
— Нет, болван, не думаю. Найди Бритту и немедленно приведи ее сюда. Довольно с меня всей этой чепухи. Я хочу получить ответы, и немедленно.
Вскоре перепуганная Бритта стояла перед ними в пристройке. Рыжие волосы стояли дыбом, а передник сбился. Весь ее вид говорил то ли о спешке, то ли о жутком волнении.
— Я дам тебе возможность ответить на вопросы, Бритта, — сурово произнес Эйрик. — Малейшая ложь… самая ничтожная, — и я прогоню тебя из Равеншира. И не думай, что тебе поможет твоя госпожа, потому что, возможно, она отправится той же дорогой, что и ты.
Бритта оглянулась за помощью к Вилфриду, но тот скрестил руки на груди и с неприступным видом нахмурился.
— Скажи правду, Бритта, — ледяным тоном сказал Вилфрид, — ведь если тебя прогонят, я не смогу уйти с тобой.
Ее глаза растерянно заметались по сараю, как у пойманного кролика.
— Почему вы с Идит собирали эти кости? — спросил Эйрик с нетерпением.
Девушка шумно и решительно выдохнула, а потом призналась еле слышным голосом:
— Чтобы она и Джон могли умереть.
Рот у Эйрика открылся, а глаза Вилфрида буквально полезли на лоб.
— Умереть? Умереть? — Эйрик схватил Бритту за локти и потряс. — Хватит болтать глупости. Зачем тут кости?
— Я сказала, — произнесла Бритта, клацая зубами. — Госпоже нужно изобразить все так, будто ее и Джона съели волки, а эти кости послужат доказательством. Ох, Пресвятая Мария, теперь Годрик умрет. И ты тоже, лорд Эйрик. — Она бросилась на грудь изумленному Вилфриду и громко запричитала про яд, утопленников и человеческие головы.
Когда Бритта немного успокоилась, они уселись втроем на скамью, и Эйрик заставил Бритту все ему рассказать. После длинной и невероятной истории он резко встал, дрожа от злости.
— Она думала одурачить меня коровьими костями и поросячьими глазами? — недоверчиво спросил он. — Неужели она считает, что у меня такое плохое зрение и слабые мозги?
— О нет, господин, мы хотели их немного покорежить. Если бы мы раздробили кости молотом на мелкие обломки, тебе уже было бы трудно понять… — Она замолкла, услышав его прерывистый вздох. Он глядел на нее искоса полным недоверия взглядом.
— Бритта, как ты могла? — вымолвил Вилфрид. — Я верил тебе. Я просил тебя стать моей женой. Как ты могла?
Она опять завыла.
— А куда она направляется? — поинтересовался ледяным тоном Эйрик, с расстановкой выговаривая слова.
— В Нормандию.
Эйрик стиснул челюсть.
— Миледи велела своему поверенному позаботиться — кроме закупки припасов — о проезде для нее и Джона.
— А как же она намеревалась жить?
— Пчелами, — слабым голосом предположила Бритта. — Она забирает с собой маленький улей, чтобы развести новую колонию пчел.
Эйрик закатил глаза к небу.
— И последнее. Где яд, который дал для меня Стивен?
Бритта, казалось, была в нерешительности.
— Он спрятан над дверью в вашей спальне, подальше от детей, но госпожа, возможно, уже его выбросила. Ох, господин, ты ведь не думаешь, что она и вправду могла его тебе дать, верно?
— Нет, я думаю дать его ей. — Он обернулся к Вилфриду и сказал: — Я надеюсь, что ты накажешь Бритту за участие в этом дурацком заговоре. А с моей вероломной женой я справлюсь сам.
Вилфрид кивнул, и Эйрик направился снова в замок к своевольной, лживой и безмозглой жене. В этот момент он был способен убить ее без всяких колебаний.
Идит была не единственной, кто умел составлять списки. Он начал мысленно составлять перечень способов помучить ее перед смертью. Пожалуй, он сунет ее головой в эту кровавую кучу костей. Или заставит проглотить пару поросячьих глаз.
К счастью, Идит пряталась за ширмой, когда Эйрик вошел. Он протянул руку и достал над дверью пузырек с ядом, затем запер за собой дверь. Быстро опрокинул содержимое пузырька в ночной горшок, промыл и наполнил водой.
Заметив валявшийся на полу сверток, он на какой-то миг посочувствовал Идит, догадавшись, что она, видно, приняла его за голову Годрика. Но ее боль показалась ему ничтожной, когда он сравнил ее с болью, которую испытал бы сам, узнав о смерти ее и Джона. «Как она только могла?»
Идит ощутила себя на седьмом небе, когда, выйдя из-за ширмы, уже полностью одетой, увидела, что муж ждет ее, прислонившись к дверному косяку.
— Ты вернулся, — с надеждой пролепетала она, протягивая к нему руки.
Он уклонился от ее объятий.
— Я уезжаю с Сигурдом и Тайкиром, — ровным голосом сообщил он, едва сдерживая себя, чтобы не разразиться ругательствами. — Наконец-то Грейвли у нас в руках. И я надеюсь сообщить тебе в конце этого дня, что злобный демон мертв.
— О нет, ты не должен сейчас ехать за Стивеном!
— Почему не должен? — Он удивленно поднял бровь.
Рука, которую Идит прижала к губам, дрожала, а сама она едва не пошатывалась. Даже непосвященному глазу было видно, что с ней что-то неладно. В конце концов она с отчаяньем простонала:
— Прошу тебя… если я когда-нибудь была тебе не безразлична, не надо ехать сегодня.
— Почему?
— Потому… потому что я видела сон, предвещающий несчастье. — Она отвела взгляд, не в силах смотреть ему в лицо.
«Лгунья!»
— И я себя плохо чувствую. — Глаза ее блуждали по сторонам.
«Лгунья!»
— Ты беспокоишься, что я не смогу справиться со Стивеном из Грейвли?
— Нет.
«Лгунья!»
— Ты думаешь, что, возможно, Годрик у него и мои неосмотрительные действия поставят жизнь мальчика под угрозу?
Она ахнула, глаза ее расширились от ужаса при его словах, свидетельствующих о сверхъестественной прозорливости.
— Конечно нет, ведь ты знаешь, насколько Стивен порочен, и если Годрик у него, он может сделать с ним все, что угодно… — Она замолкла, осознав, насколько противоречивы ее слова, и заметив, что его взгляд полон ледяного презрения. — Эйрик, умоляю, останься сегодня в Равеншире. Ты сможешь отправиться за Стивеном и в другой день.
— Объясни мне толком, почему я должен остаться.
— Потому что я люблю тебя.
Сказанные Идит слова глубоко задели Эйрика, поскольку теперь он знал, какая она мастерица лгать. Если она кривит душой в одном, то может обмануть и в другом. И он решил не слушать ее уговоров.
— Любовь и ложь никогда не ходят вместе, Идит.
Плечи ее поникли, когда она поняла свое поражение.
— Почему ты дрожишь, Идит?
Она встрепенулась и сжала кулаки, заставляя тело успокоиться. «Воля этой женщины заслуживала восхищения. И храбрость тоже», — невольно признал Эйрик.
Он сделал шаг вперед и поднял пузырек с пола, куда перед этим его поставил.
— Что это такое? — спросил он, рассматривая его с насмешливым удивлением.
— О! — воскликнула Идит, покрывшись смертельной бледностью. — Дай мне его. Он, должно быть, упал… — И она невольно взглянула на дверной карниз.
Эйрик поднес его ближе и принюхался:
— Странный запах!
— Дай его мне, — потребовала она близким к истерике голосом, бросаясь к нему.
Эйрик отвел руку с пузырьком в сторону и вопросительно склонил набок голову.
— Это снадобье от головной боли, которое дала мне травница. Я ведь говорила тебе, что неважно себя чувствую.
«Лгунья!»
Он раскрыл глаза с деланным восторгом.
— Замечательно! У меня сейчас жуткая головная боль. — И не успела она ничего сказать, как он открыл пузырек и выпил содержимое одним большим глотком.
Тогда она закричала:
— Ох, нет! Ох, нет! Это яд, дорогой мой! Скорей, постарайся, чтобы тебя стошнило!
— Ты хотела меня отравить? — спросил он, с обидой глядя на обманщицу жену.
— Нет, Грейвли! — Она попыталась сунуть пальцы ему в рот, чтобы вызвать тошноту, и он сильно ударил ее по руке, а затем, грубо оттолкнув от себя, нетвердыми шагами подошел к постели и рухнул на спину. С преувеличенным вздохом закрыл глаза и простонал:
— Моя любящая жена, я буду без тебя скучать, — после чего сделал вид, что умирает, ощущая себя комедиантом из бродячей труппы.
Он мог бы поклясться, что слышит насмешливый писк Абдула.
Идит же не собиралась сдаваться. Она бросилась к нему, отчаянно стараясь приподнять. Затем снова сделала попытку открыть ему рот и засунуть в глотку пальцы, чтобы его вырвало. И все это время судорожно рыдала, твердя, в каком она отчаянии и как сильно его любит.
Он заскрежетал зубами, изображая на лице предсмертную судорогу и окоченение мышц. Не сумев засунуть пальцы ему в рот, Идит начала хлестать его по лицу, пытаясь оживить. Даже взяла за уши и стала изо всех сил трясти ему голову. У него уже хрустела шея и звенело в ушах от ее воплей. Адское пламя, так у него и вправду заболит голова.
В дверь громко постучали, донеслись встревоженные крики Тайкира, Вилфрида и Сигурда. Вероятно, они услышали крики Идит. Черт побери, даже голуби в Йорке услышали ее завывания.
Идит ничего в беспамятстве не замечала, она вопила как одержимая. Улегшись на него сверху, попыталась вдохнуть собственный воздух в его рот, для чего зажимала ему нос одной рукой и, прижавшись ртом, дула ему в легкие воздух, да к тому же поднималась и опускалась на его грудной клетке, чтобы заставить вновь заработать сердце. Наконец он решил, что настрадался уже более чем достаточно. Если немедленно не остановить эту женщину, она и вправду отправит его на тот свет.
Переведя дух, он, сбросил ее со своей груди и скатился с постели:
— Прибереги свою помощь для кого-нибудь еще, Идит. Мне она не нужна.
Ахнув, она безумными глазами уставилась на него:
— Ты не умер.
— Какая наблюдательность! — фыркнул Эйрик и крикнул мужчинам, все еще барабанившим в дверь: — Все в порядке! Я через минуту выйду к вам. — Он услышал, как они ворча удалились прочь.
Идит потрясла головой, совсем как намокшая собака. Придя наконец в себя и все поняв, она метнулась к нему и стала колотить в грудь кулаками:
— Ты зверь! Как ты мог сыграть со мной такую жестокую шутку?
— Жестокую? Жестокую?! — вскричал он в безумном гневе, схватив ее за руки и не подпуская близко к себе. — Я скажу тебе, что такое жестокость. Это когда совершенно не веришь в мужа и в его способность защитить тебя. Когда лжешь, если это тебе удобно. Когда собираешься разыграть собственную смерть и смерть сына. Оставляешь мужчину, перед тем заверив в своей любви, может, на год, а может, и навсегда. Когда тебя не волнует горе, которое ты посеешь из-за своих бездумных действий. Вот что такое жестокость, моя леди сука. — Он отпустил ее руки и с презрением оттолкнул от себя.
«Эйрик знает. — Мысль эта просочилась в затуманенный разум Идит. — О Боже, простит ли он когда-нибудь меня после этого?»
— А теперь я отправляюсь за Грейвли. Нам известно, где он прячется. Наконец-то. Да, моя лживая жена, я считаю себя способным справиться с этой задачей, хоть ты в меня и не веришь.
— Эйрик, я никогда не сомневалась в твоих способностях…
Он поднял руку, приказывая ей замолчать:
— Сейчас ты не сможешь сказать ничего, что загладило бы твою вину. Не пытайся себя оправдать. И не ругай Бритту, что она выдала твой безмозглый заговор. Вообще подло было вовлекать ее в свои дела.
Идит крикнула, в исступленной тревоге ломая руки:
— Я беспокоюсь за твою безопасность, Эйрик! Все делалось мной ради тебя и Годрика.
— Сейчас мне ничего от тебя не нужно, Идит. Ни твоего беспокойства. Ни твоих нежных излияний. — Он шагнул к ней и ткнул пальцем едва ли не в лицо. — Ни шагу из этой комнаты до моего возвращения либо до того, как ты получишь известие, что Стивен из Грейвли больше не представляет угрозы. Или привязать тебя к кровати? А может, поставить стража у двери?
Она потрясла головой, и слезы безысходного уныния и безнадежности заструились по лицу.
— Я люблю тебя, — прошептала она ему вслед.
— Мне наплевать, — равнодушно ответил он, не поворачивая головы.
Добираясь до места, где скрывался Грейвли, Эйрик запретил себе думать про Идит и про боль от ее предательства. Ему требовалось сосредоточить все внимание на предстоящей задаче. Его сопровождали Тайкир и Сигурд, а также три дюжины вооруженных воинов.
Когда они с тыла подъехали к брошенному дворцу, Эйрик жестом приказал людям разделиться на четыре группы и прикрыть все фланги крепости, которая казалась хорошо охраняемой. Он попытается проникнуть внутрь один, сзади, пока Сигурд проведет отвлекающие маневры возле передних ворот.
Он привязал коня к дереву немного поодаль и стал пробираться к задней стене. Здесь не было такой многочисленной охраны, как спереди, поскольку ворот не было, просто цельная каменная стена. Эйрик дождался, когда пройдет страж, и понял, что у него в запасе лишь несколько мгновений. Забросив на стену веревку, он постарался зацепиться петлей за зубец. Ему удалось это с третьей попытки.
До него донеслись крики и звон металла — это его люди старались прорваться в передние ворота. Он поспешно натянул веревку и осторожно взобрался на стену. И улыбнулся, несмотря на серьезность ситуации. Штурм стен был искусством, которому они с Тайкиром настойчиво учились в юности под строгим оком деда в Равеншире. Это была для них игра, в которой они вскоре оба преуспели. С Божьей помощью обретенные навыки помогут ему и сегодня.
Наверху он тут же оказался в опасности. Два стража Грейвли приближались по парапету с разных сторон, изрыгая непристойные ругательства. Вытащив меч, Эйрик немедленно обезвредил одного из них ударом в громадное брюхо. Другой был посильней, и Эйрику удалось лишь несколько раз поразить его в руки и ноги. Когда Эйрик отступал от одной наиболее жестокой атаки, он споткнулся о ногу упавшего воина и тут же оказался припертым к стене.
Прижав меч к горлу Эйрика, так что выступила кровь, здоровяк страж прокричал:
— Ты кто такой? Из Равеншира?
Эйрик молчал, чувствуя, как лезвие врезается ему в шею.
— Готовься к смерти, — пригрозил страж.
Эйрик произнес молитву о своей бессмертной душе, поняв, что смерть близка, но тут же напрягся, полный решимости, когда подумал, что Грейвли снова удастся ускользнуть. Окрыленный жаждой мести, он ударил воина в пах. Тот на миг задохнулся, а Эйрик взмахнул руками и ударил в массивную грудь. Через несколько секунд страж уже лежал под Эйриком, лицом кверху, пронзенный его мечом, и кровь жизни покидала его тело. Эйрик с отвращением вытащил меч и поспешно вытер его о рубаху убитого.
Он обернулся и едва не задохнулся от неожиданности.
За ним стоял Тайкир, прислонившись к парапету, и широко ухмылялся:
— Ну, я рад, что не пришлось тебя спасать.
— Проклятье, Тайкир, что ты тут делаешь? Ведь ты должен быть вместе с Сигурдом.
— Ты думал, я позволю тебе забираться на стену без меня? Ведь я всегда побеждал в наших состязаниях.
Эйрик сокрушенно покачал головой в ответ на его насмешку, понимая, что несвоевременная шутка брата скрывает серьезную тревогу за его жизнь. Эйрик поступил бы точно так же, если б речь шла о Тайкире.
Некоторое время спустя дюжины воинов Грейвли уже лежали мертвыми или умирали во дворе замка, в зале и в коридорах, но самого демонического лорда нигде не было видно.
Эйрик обходил один за другим покои замка и наконец нашел Годрика, привязанного в дальней комнате. Когда он освободил его, рыдающий мальчик в страхе прильнул к нему, не в силах вымолвить ни слова. Помимо страшного испуга у него вроде бы не оказалось никаких травм. Может, Идит была и права, сказав Бритте, что Стивен не причинит вреда мальчишке.
Посадив его на колени, Эйрик осторожно спросил:
— Ты знаешь, куда ушел Грейвли?
Маленькое тельце Годрика страшно затряслось, и он еще крепче прижался к Эйрику, но глаза невольно устремились на прикрытый тканью альков в дальнем конце комнаты. Стараясь держаться спокойно, Эйрик позвал глазами Тайкира и передал ему мальчика:
— Покорми Годрика перед дорогой домой. Не сомневаюсь, что Джон и другие дети встретят его как героя.
Он подтолкнул обоих к двери, одновременно вытаскивая меч из ножен и кинжал из-за пояса.
Когда он откинул в сторону занавес, на него опрометью выскочил Грейвли, размахивая боевым топором. Синие глаза были вытаращены и сверкали безумием. Пена капала с уголков рта.
— Наконец-то! — взревел Стивен и, воспользовавшись своим преимуществом, взмахнул топором над головой Эйрика. Тот увернулся, но лезвие рассекло ему плечо почти до кости. Изрыгая ругательства, Эйрик парировал последовавшую тут же новую атаку противника, не обращая внимания на боль, и сумел ранить Стивена в нижнюю часть живота.
Несмотря на болезнь, изнурившую когда-то красивое тело Стивена, он все еще оставался сильным воином, способным достойно держаться против опытного Эйрика, по крайней мере в начале. Они то бросались в атаку, то парировали удары. Стивен отшвырнул топор и молниеносно выхватил меч. Но вскоре немощь взяла свое, и выносливость Грейвли пошла на убыль. Он стал делать ошибки и утратил ловкость.
А у Эйрика прошло желание убивать. О, он покончит со своим злейшим врагом. Он должен это сделать, хотя бы для того, чтобы положить конец его бессмысленным нападениям на всякого, кто попадался ему под руку. Но человек этот явно безумен. Его глаза неестественно расширились и остекленели от неистовой жажды крови. Челюсть отвисла и дрожала, как у старика.
Может, он всегда был безумен, только скрывал это за холодной красотой.
«Как могу я испытывать жалость к человеку, причинившему мне столько боли? Потому что, без всякого сомнения, он неимоверно страдал, прежде чем впал в такое плачевное состояние», — ответил Эйрик сам себе.
После мощной атаки Эйрик прижал Стивена к стене и приставил меч к горлу.
— Все кончено, Грейвли, — прорычал он. — Наконец твоим злодейским делам будет положен конец.
Стивен захохотал:
— Да, но сможешь ли ты спокойно жить после моей смерти, БРАТ?
Холодная оторопь пробежала по телу Эйрика. Комната наполнилась зловещей тишиной. Он должен был бы догадаться, что, даже уходя из жизни, Стивен найдет способ оставить за собой смятение.
— Эйрик, не слушай его, — крикнул сзади Тайкир. — Убей выродка.
Грейвли снова захохотал, даже не пытаясь вырваться.
— Разве тебе никогда не казалось странным наше сходство, Эйрик? Черные волосы. Голубые глаза. Тот же рост. У нас с тобой одна и та же кровь, БРАТ. И ты это знаешь.
— Этого не может быть, — Эйрик решительно покачал головой.
— Твой отец заронил свое семя в мою мать в то время, когда ей удалось убежать от ее мужа, печально знаменитого графа Грейвли, человека, которого все считали моим родным отцом. Она вернулась к нему, когда узнала, что понесла ребенка.
Эйрик покачал головой, не веря словам Стивена. Он все еще держал меч у горла противника.
Стивен продолжал свою невероятную историю:
— Мой «отец» никогда не любил меня, а после того как они с матерью умерли, я был в десятилетнем возрасте оставлен на попечение самого большого злодея в Британии — Джерома, смотрителя замка Грейвли. А также мой брат Элвинус, едва вышедший из младенческого возраста. О Господи, — простонал он, и его глаза закатились от болезненных воспоминаний, которые даже теперь повергали его в безумие.
Затем Стивен, казалось, успокоился. Он поглядел Эйрику в глаза, на мгновение обретя ясный рассудок, и дрожащим голосом сказал:
— Брат…
И тут же резко рванулся вперед, на меч, сам себе перерезав глотку. Кровь брызнула во все стороны из тела, которое полный ужаса Эйрик продолжал держать, прижав мечом, на вытянутых руках.
И на его глазах выступили слезы жалости к своему злейшему врагу.
