9
– Ваши ощущения совершенно обычны для женщин, беременных впервые, – заверил Кортни доктор Фарадей. – Не беспокойтесь. Вы чуть бледнее, чем мне хотелось бы, – он слегка нахмурился. – Меня беспокоят темные круги под глазами. Вы плохо спите?
Она провела много бессонных ночей в последние полтора месяца, так как Брэндэн сгорал от страсти. Любовник – ночью, мучитель – днем. Она корила себя за слабость, осознавая в то же время, что все больше и больше влюбляется в него – безнадежно, безвозвратно.
– Если у вас проблемы со сном, вам может помочь Клара. У нее есть специальные травы. – Доктор Фарадей набросил на нее одеяло. – Отдыхайте.
Кортни, погрузившись в размышление, сидела у окна. Весна была в полном разгаре. Сознание того, что в ней растет человек, заставляло ее ощущать себя причастной к какой-то великой тайне.
Как она ошиблась в своих расчетах! Брэндэн приковал ее к себе не цепями и не угрозами, а ее собственными слабостями. Он много раз предавал ее, и она все прощала. Она хотела верить ему, потому что любила его, хотела начать новую жизнь, основанную на доверии и уважении. Это была бы лучшая память о Кэтлин Блейк, женщине, сыгравшей такую важную роль в ее жизни, о женщине, заменившей ей мать, которой она никогда не знала.
Но, слава Богу, все кончено. Он ведь обещал оставить ее в покое, когда она забеременеет.
Странный огонь прокатился по ее жилам при воспоминаниях о красноречивом языке желаний, его ласковых словах и нежных объятиях.
Теперь это все кончится, и ей останется только медленно умирать от тоски.
Брэндэн ожидал доктора в холле.
– Ну как она, док?
– Очевидно, что девочка ослаблена и измучена. Она очень хрупка. Неужели вы не могли немного подождать?
– Только не с ней. Я никак не могу приручить ее и клянусь вам Господом Богом: ее нельзя удержать, не привязывая.
– Это не причина для того, чтобы заводить детей. Бог мой, ведь она же ваша жена.
– Это для нее ничего не значит. Я не могу управлять ею.
– Брэндэн, – начал доктор Фарадей, сдвинув брови, – я знаю вас много лет. Если бы Кэтлин была жива, вы бы вогнали ее в гроб таким поведением. Вы любите эту девочку?
Он любил ее больше жизни, но признаться в этом было выше его сил. Она использует это против него, так же, как ее отец поступил с Морин. Любить Аскуитов было смертельно опасно.
– Люблю ли? – повторил Брэндэн. – Эта чертовка не понимает, что такое любовь. От нее никогда ничего, кроме колкостей, не услышишь. По крайней мере, раз в день она мне говорит, как сильно она меня ненавидит.
Доктор удивленно поднял брови.
– В таком случае, какого дьявола вы сочетались браком?
– Это наше дело.
– Ну ладно. Тем не менее, я обеспокоен. Хрупкий костяк, узкий таз – все это может вызвать осложнения.
– Не хотите ли вы сказать, что я должен перестать спать с ней? – Брэндэн вспомнил, как хорошо им бывает вместе, вспомнил свои ощущения от близости с ней…
– Если вы хотите здорового сына, вы должны быть очень осторожны.
Когда доктор ушел, Брэндэн вздохнул с облегчением и направился к жене. Постучал, но ответа не было. Тогда он открыл дверь и встал в проеме.
– Можно войти? – спросил он.
– Двери никогда не были препятствием для тебя, – ответила она. Он сел на край постели. – Ну, что? Зачем ты пришел? Поязвить, позлорадствовать?
– Нет, Корт. Я пришел обсудить наш брачный контракт. Ты выполнила свои обязательства.
– Неохотно.
– Да, мадам. Подтверждаю.
– А чего ты ожидал?
– У меня нет желания спорить и ссориться. Я тоже хочу сдержать свое слово и ухожу из твоей постели. Если, конечно, ты этого хочешь.
– Слабое утешение.
Он стал пристально ее рассматривать, но она закрыла глаза, так как они выдавали ее, ее любовь. Нет! Это не любовь. Плотское влечение, возможно. Ей никогда не удавалось спрятать это чувство под маской любви. Она никогда не полюбит его по-настоящему.
Она лежала на спине среди подушек. Он развязал ее халат, распустил все ленты и завязки и стал ласкать ее грудь. Ее охватила дрожь. Затем он положил руку на ее пока еще плоский живот, как бы удивляясь, что там растет его ребенок.
– Я не думал, что ты можешь быть еще красивее.
Ее губы жаждали его поцелуя, ее рукам хотелось обхватить его за шею и притянуть к себе. Вместо этого она застонала и отрешенно отвернулась. Он выпрямился.
– Но ведь на самом деле ты не хочешь, чтобы я уходил из твоей постели?
Он был для нее эликсиром, наркотиком, который ей необходим и одновременно разрушает ее. Она боролась с желанием снова ощутить его в себе и перенестись в тот мир, где они обо всем забывали, где существовали только они, двое. Но нет! Она должна проявить твердость, собраться с духом и оторваться от него.
– Ты обещал, – сказала она слабым голосом.
Его лицо приняло загадочное выражение, и он кивнул в знак согласия.
– Тогда дело сделано, мадам.
Когда Кортни начала полнеть, а заметно это стало в середине беременности, она послала за портнихой, чтобы та подогнала ей платья по фигуре. Через неделю мадам Фурнье со свитой пожаловали в Эшланд.
– О, мадам Блейк! – Первое, что сказала портниха, увидев Кортни. – Вы так бледны.
– Это все ребенок, – сообщила Кортни, пока портниха разматывала измерительную ленту, – хотя тошнота, в общем, прошла.
Мадам Фурнье пересекла комнату.
– А где те платья, что я вам шила несколько месяцев назад? Я бы вставила клинья, распустила талию. И вы могли бы их носить.
Кортни открыла дверь гардеробной, и мастерицы разыскали все необходимое. Кортни поочередно примеряла платья, а мадам Фурнье намечала, что и как надо изменить.
– А почему у вас такой печальный вид, моя крошка? Женщина должна быть счастлива, когда тратит деньги своего мужа.
– Я, наверное, засиделась в четырех стенах, – ответила Кортни.
– Но так же нельзя. Вам надо видеть людей, выходить.
– Да я получила много приглашений, но у меня траур.
– Раньше каждой весной миссис Уинстон Блейк устраивала благотворительный бал для вдов и сирот. А вы устроите его в этом году? – осведомилась мадам Фурнье. – Весь Чарлстон ожидает, что вы таким образом почтите память мадам Блейк.
– А что, Корт, это прекрасная идея! – воскликнула Шарлотта. – Ты непременно должна обдумать это предложение.
Кортни сильно сомневалась, что будет в состоянии выполнять обязанности хозяйки бала. Это требует стольких усилий! А, может быть, все же попробовать?
– Бал обычно устраивался в первую субботу июня, – продолжала мадам Фурнье. – В этом году в это же время в Чарлстоне состоится съезд демократов, так что в городе будет полным-полно важных персон. Надо подумать о пожертвованиях. Ах, мадам, я вам сошью платье из черного сатина с черным янтарем на лифе. Вы будете самой очаровательной хозяйкой бала.
– Осталось чуть больше месяца, – рассуждала Кортни. – Брэндэн в отъезде по делам, но к тому времени он должен возвратиться. Он захочет, по-видимому, принять участие в съезде. Хватит ли нам времени на подготовку?
– Это будет чудесно, Корт, стоит для этого постараться, – заверила ее Шарлотта, – моя мама будет счастлива помочь тебе и, конечно, Клара – она может позаботиться обо всех деталях. Она ведь делала это ежегодно в течение многих лет.
– И, конечно, я должна пригласить лейтенанта Уайкэма, – лукаво сказала Кортни.
– Конечно, – согласилась Шарлотта, просияв.
– Даже в таком положении вы затмите всех своей красотой, – гнула свое мадам Фурнье, – вы разобьете все сердца.
Кортни подумала о муже, о том, как он хорош собой.
– Есть только одно сердце, которое мне действительно хотелось бы разбить, мадам Фурнье. Только одно.
С этого момента жизнь в Эшланде пошла кувырком. Подготовку к балу слуги начали с беспорядочной суеты, но Кортни быстро поняла свою непростую роль хозяйки дома и взяла на себя роль главнокомандующего. Она составила меню, тщательно продумала подбор цветов и музыки. Еще ей надо было уладить дело с Мойрой. Та написала Кортни и просила сообщить, не нужна ли она ей в качестве горничной.
Кортни ответила, что будет рада предложить Мойре работу, и та приехала в день бала.
Кортни очень повезло, что хозяйство Кэтлин было в полном порядке. Это облегчало ее задачу. И в самом деле, ей было очень трудно принимать решения, в особенности, когда приходилось преодолевать сопротивление.
Утром в день бала Кортни выбирала растения для танцевального зала в оранжерее, как вдруг на веранде появилась Клара.
– Миссас Блейк, миссас Блейк… – звала Клара, спускаясь в сад.
Кортни с тревогой наблюдала, как Клара приближается к оранжерее.
– Миссас Блейк, – повторяла Клара, хватаясь за грудь и останавливаясь, чтобы перевести дыхание.
Отложив в сторону лопату, Кортни сняла перчатки и открыла дверь.
– Слушаю вас, Клара.
– Я не думаю, что мы можем иметь всех этих омар готовых сегодня вечер. Я значит можно приготовить двести омаров, потом я должна делать маленькие канапе. Вы последний момент меняете мнение и добавляете этот…
– Клара, – Кортни взяла повариху за руки и попыталась повернуть ее лицом к дому. – Я вам полностью доверяю. Возьмите в помощь Лизу, Мэтти, Генриетту, наконец, если она вам нужна. Кухня – это ваша работа. Мое дело – распределять обязанности.
– Это будет проблема, мэм, – настаивала Клара, уперев руки в бока, – каждый раз, как только я отвернусь, вы планируете больше еды мне готовить.
Подумав, Кортни решила, что надо менять стратегию.
– Ну, хорошо. Если вы считаете, что я придумываю для вас слишком много работы…
– Ха, слишком много! – фыркнула Клара, – это не слишком много для меня. Для меня нет ничего слишком много. Я просто иду от кухня, потею и готовлю этот отвратительный… я просто не понимаю, как вы можете их кушать – эти клешня и все такое. Но вам наплевать. Нет, я не говорю, что я не могу это делать. Все, что я прошу, миссас Блейк, это говорить мне раньше чем позже, когда вы планировать изменять меню. – Она повернулась и пошла быстрым шагом к дому. Ее голова и широкие бедра раскачивались в такт ее воркотне.
– Я обещаю, – крикнула ей вдогонку Кортни, – больше никаких изменений.
Кортни вышла из оранжереи и пошла вслед за Кларой к главному дому.
– Что-нибудь есть от мистера Блейка? – спросила Шарлотта из окна верхнего зала.
– Пока нет, – ответила Кортни, снимая соломенную шляпу и вытирая потный лоб.
Шарлотта встретила ее в танцевальном зале.
– Мне бы хотелось, чтобы Брэндэн был дома, – призналась Шарлотта, – в конце концов, этот вечер посвящен памяти его матери.
– Ну что я могу сказать, – ответила Кортни. – Я сделала все возможное, чтобы разыскать его. Может быть, он просто не успевает вернуться. Если же может, но не хочет, ничего не поделаешь. Не могу же я силой привести его сюда, верно?
– Конечно. Тем более, что ты выгнала его из своей постели.
Кортни почувствовала, что покраснела.
– Шарлотта! Незамужним девушкам не следует говорить о таких вещах!
– Фу-у! Да я любым способом залезла бы в постель к лейтенанту Уайкэму!
– Лейтенант Уайкэм – джентльмен, а ты бесстыжая дерзкая девчонка.
Лицо Шарлотты осветилось загадочной улыбкой.
– Не такая уж и бесстыжая, какой хотела бы быть.
– Шарлотта, ты не должна…
– Этого не было. Но не потому, что я не пыталась. Просто он считает, что сначала мы должны обвенчаться.
– Ну, слава Богу, по крайней мере, один из вас – человек ответственный. Наверное, скоро ты будешь связана брачными узами. Так что пользуйся пока свободой.
Шарлотта кокетливо склонила набок головку.
– В отличие от тебя участь старой девы меня не привлекает.
– Пользуйся свободой, пока она у тебя есть. Я уже никогда не буду свободной. – Кортни подавила зевок. – Самое время поспать. – Она поднялась по ступенькам. – Я собиралась немного отдохнуть. Придет двести человек, а Брэндэн неизвестно где.
Мадам Фурнье, прибывшая в середине второй половины дня, не преминула отметить, что Кортни устало выглядит.
– Ну, ничего. Мы слегка подкрасим здесь, – она указала на щеки, – и здесь, но вот эти круги под глазами… Ладно, живо раздевайтесь и в теплую ванну. Потом Клотильда сделает вам массаж. И когда мы кончим над вами колдовать, вы будете совершенно другим человеком.
Когда Кортни закончила купанье, мадам Фурнье разложила перед ней нижнее белье.
– Из Парижа. Шелк. Ленточками можно регулировать размеры.
Следующие несколько часов напомнили ей дни, проведенные с Тильдой в Королевском балете. Клотильда терла ей ступни пемзой и полировала ногти, а Жанин тем временем занималась ее волосами. Она убрала их назад, оставив спереди лишь мелкие локоны, обрамлявшие лицо Кортни.
Платье было из крепдешина с юбкой из муарового шелка и нижней юбкой из тафты. Декольте подчеркивало ее полные груди, едва прикрытые шелком платья. Мази Джулии помогли: круги под глазами почти исчезли.
– Вы очаровательны, моя крошка, – заметила мадам Фурнье, оглядывая плоды своих трудов. – А где изумруды, о которых вы мне говорили? Вы ведь собирались надеть их с этим платьем!
– В ларце, который стоит в комнате мистера Блейка. Ключ от ларчика только один, и он у него. – Она вытащила заколку для волос и согнула ее. – Однако если очень захотеть…
Она исчезла за дверью.
Ларец с драгоценностями – дубовый, прекрасной работы, обитый кожаными полосками, – стоял на туалетном столике. Она вставила в замочную скважину заколку и вертела ею до тех пор, пока не услышала щелчок. После этого она подняла крышку и опустила переднюю панель.
В ларце было четыре отделения. В двух верхних лежали драгоценности Кэтлин, третий был набит всякой всячиной, в основном, бижутерией Брэндэна. Кортни потянула самый нижний ящичек, но он застрял. Она просунула туда руку, вытащила лист бумаги, который мешал, и выдвинула ящичек.
На изумруды упал свет свечи, и они словно подмигнули ей. Она вынула их и надела на шею. Эффект был потрясающий. Еще бы найти серьги, которые Брэндэн подарил ей.
Она нашла их в дальней части ящичка рядом с жемчугом, прицепила к ушам, и стала было задвигать ящичек, как вдруг вспомнила про лист бумаги. Она положила его сверху, и снова стала осторожно задвигать ящичек, но тут ей бросилось в глаза имя Мэрили.
Она вынула этот листок. Это была записка от той женщины. Дата записки приблизительно совпадала с тем временем, когда доктор Фарадей установил ее беременность. Прочитав записку, она содрогнулась.
«Мой дорогой Брэндэн!
После твоего ухода сегодня утром я решила принять твое предложение в отношении домика на Бэттерн, на Истман Корт. Помни, что я всегда жду тебя. И я всегда буду помнить твои губы, и ощущать твое тело.
С любовью, всегда твоя Мэрили».
Записка выпала из ее рук. Итак, он пристроил Мэрили в домике на Бэттери, сделав ее своей любовницей. Какое коварство! Его совершенно не заботит, какую боль он причиняет другим, все равно кому, стремясь к достижению своих целей. И он полагает, что она будет продолжать с ним жить, лежа ночами в одиночестве в прохладной пустой постели, тогда как он сам…
Стон сорвался с ее губ, когда она запихивала письмо в ящик. Он был так заботлив, так за ней ухаживал – чтобы снова предать ее. Как он мог?!
Да, она выгнала его из постели. Это был глупый, лицемерный поступок.
– Дура, – прошептала она, в ярости швыряя ящик в свое изображение в зеркале.
Посыпался дождь осколков.
Увидев, что Шарлотта и мадам Фурнье изумленно смотрят на нее, стоя в дверном проеме, она постаралась взять себя в руки.
– Что случилось? – спросила Шарлотта, разглядывая ящик и разбитое зеркало, – ты не поранилась?
Кортни выдавила из себя улыбку и возвратилась в свою комнату.
– Просто неловкость, не беспокойтесь.
– Но мадам, вы так бледны. – Портниха слегка потерла ее щеки. – А! Ожерелье. Потрясающе! Вот так. – Она поправила камни, но не могла скрыть своей тревоги. – Вы уверены, что ничего не случилось?
– Да. – Часы пробили семь. – Пошли. Сейчас начнут прибывать гости.
Звякнул дверной звонок, и Кортни, спустившись, увидела, что действительно появились первые гости. Она и Шарлотта стояли в вестибюле, как бы представляя официальный комитет. Ей бы хотелось, чтобы рядом стоял Брэнди, а не Шарлотта, но… ничего не поделаешь.
Через час после начала Шарлотта шепнула ей на ухо, что бал имеет большой успех и обещает стать гвоздем сезона. Кортни не вполне понимала, зачем вообще тянется в Эшланд вся эта толпа. Тем не менее, здесь был представлен весь респектабельный Чарлстон.
– Я думаю, что они просто хотят увидеть отшельницу миссис Блейк, – сказала Шарлотта. – Брэндэн будет страшно жалеть, что пропустил этот вечер, – продолжала она, машинально раскачиваясь в такт венскому вальсу, – это хорошая дань памяти его матери.
Кортни почти не обращала внимания на болтовню своей кузины, так как все ее внимание было приковано к двери и гостям. Вдруг у нее перехватило дыхание. Мэрили? Да, несомненно, это ее крашеные рыжие волосы. Как она осмелилась прийти, не будучи приглашенной?
Появившийся откуда-то Сен-Пьер предложил Мэрили свою руку. Кортни пригласила Армана, но он, конечно, знал о любовной связи Брэндэна с этой особой легкого поведения. Возможно, Мэрили воспользовалась знакомством с Арманом, чтобы попасть на этот бал. Может быть, она рассчитывает повидать своего любовника?
Когда они приблизились, наступило всеобщее молчание. Во внезапно наступившей тишине слышалось лишь перешептывание гостей. Все ждали чего-то. Кортни заставила себя сдержанно улыбнуться. Все всё знали. Все и всё.
– Миссис Блейк, – сказала Мэрили с оттенком насмешки в голосе, – вы выглядите такой… матроной.
– Мадам, вы прелестны, как всегда. – Арман поднес ее пальцы к своим губам, и, когда она убирала руку, ей почудилось нечто странное во взгляде Армана. Уж не собирается ли он флиртовать с ней? Почему он к ней сейчас подошел? Они не разговаривали с той самой ночи, когда впервые встретились. Она не давала ему никакого повода. Что все это значит?
– Арман, ты невоспитанный человек. Посмотри, как она вспыхнула, – промурлыкала Мэрили.
– Вы чересчур добры, мсье, – добавила Кортни.
– Да, верно, – подтвердила Мэрили, беря под руку Армана.
Кортни была готова выцарапать эти наглые глаза, вцепиться в рыжие патлы этой вульгарной ведьмы. Как мог Брэндэн увлечься этой противной грубой неряхой?
– А где же мой друг? – продолжал тем временем Арман.
– С тех пор, как он женился, он очень много времени проводит вне дома, – опять вставила Мэрили, – жаль, конечно, что он не присутствует сегодня здесь как хозяин бала. Ведь это первый бал в этом доме со времени нашей помолвки.
– Хватит! – Арман увлек ее в переполненный танцевальный зал.
Кортни, решив забыть своего обманщика-мужа, танцевала со всеми подряд, меняя партнеров одного за другим. Арман тщетно старался привлечь ее внимание. Наконец он не выдержал, схватил Кортни за руку и отвел в сторону, умоляя, чтобы она танцевала только с ним. Кортни, смеясь, дала ему согласие.
Гости расступились и образовали круг, в котором танцевали она и Арман. Проклятые сплетники! Она подкинет им пищу для сплетен.
Она почувствовала головокружение и, в конце концов, сбилась с ритма. Арман вывел ее на веранду, на свежий воздух. Ей стало лучше, кожа обрела упругость под дуновением легкого бриза, и он повел ее посидеть снаружи, около той самой статуи, где она впервые обнаружила, что Шон Кадделл и Брэндэн Блейк – одно и то же лицо.
– Я вас потерял, дорогая. – Его дыхание ласкало ее ухо.
– Вы помните ту ночь здесь?
– Когда вы пытались застрелить своего мужа?
– Вам не следовало отводить в сторону пистолет.
– Да, я уже упрекал себя за это тысячу раз. – Он рассмеялся, но тут же стал серьезным. – Почему вы вышли за него замуж? Ведь вас никто не заставлял…
– Это… сложный вопрос.
– Вы, кажется, делали вид, что… ненавидите его.
– Мсье Сен-Пьер, я не притворялась, как вы можете так говорить? Я не могу этого выносить. Как близкий друг миссис Витман, вы, конечно, знаете, что мой муж изменяет мне.
– Это кажется просто невероятным, мадам, – понимающе ответил он.
Хотя ее состояние было заметно только опытному глазу, Мэрили, конечно, все знала, а, следовательно, знал и Арман.
В его глазах горело желание, и он слегка коснулся губами ее уха. Она в волнении отпрянула от него.
– Ну как я мог удержаться? Такое красивое ушко! – проговорил он низким страстным голосом.
Она испытывала полную сумятицу чувств. Арман привлек ее к себе, но она уперлась руками в его грудь и отвернула голову. Неожиданно для самой себя она разрыдалась.
– Что вас привязывает к этому животному? Развод…
– Нет! Не сейчас, с ребенком…
– Но ведь ваш брак – это насмешка над здравым смыслом. Зачем вам оставаться с ним? Я позабочусь о вас и о ребенке. Мы больше подходим друг к другу, вы и я. Я – наследник знатного рода…
– Пожалуйста, если вы мой друг, не говорите со мной в таком тоне.
– Я долгие месяцы следил за вами и видел, как вы подолгу скрываетесь от людей. Такая нежная голубка, как вы, не должна погибнуть с таким человеком. Вам нужна любовь, вы должны быть на виду, в кругу самых знатных леди Чарлстона, а не прятаться по углам.
– Не играйте со мной.
– Ну на что похожа ваша жизнь в течение последних месяцев? Какое-то отшельничество.
Арман явно хотел стать ей больше, чем другом. Она видела это, и ей это не нравилось. Он был ближайшим другом Брэндэна, спас ему жизнь почти на этом самом месте, был шафером на венчании.
Он попытался привлечь ее к себе, но перед ее мысленным взором возник Брэндэн в объятиях Мэрили, в постели Мэрили.
Арман поцеловал ее запястье в том месте, где бьется пульс.
– Как он мог предпочесть другую? Пойдем со мной. Я предлагаю свою любовь, свою защиту.
– И кто же это собирается защищать тебя, мой друг?
Услышав резкий голос, прорезавший темноту, Кортни и Арман повернулись и увидели в лунном свете силуэт мужчины.
– Брэндэн?
– Да, моя дорогая жена. – Он прислонился к колонне с невозмутимым видом. – Ну и как ваше развлечение? Я имею в виду бал.
– Вполне успешно, – ответил Арман.
– Да, и во многом, – сострил Брэндэн. – Ну, вот что. Я привез с собой несколько гостей. Твой дядя Эзра и несколько влиятельных политиков-демократов. Отложи на время свое свидание и удели внимание нашим гостям.
– Мне не нравится твой тон, мой друг.
– А мне не нравится, что я застаю тебя на тайном свидании с моей женой в моем саду.
– Как ты смеешь? – Кортни хотела дать ему пощечину, но он легко отвел удар, схватив ее за руку.
– Да, смею, мадам! Ты забываешь, что ты моя жена, и распоряжаюсь здесь я. Будь поэтому поскромнее, и веди себя пристойно.
– Пусти ее. – Послышался звук взводимого курка, и Брэндэн отпустил ее. – Я принимаю близко к сердцу судьбу мадам Блейк, – заявил Арман, – и не позволю чернить ее.
– Это вы, сэр, пачкаете ее грязью. Сейчас весь Чарлстон узнает, что вы устроили здесь тайное свидание. Вы компрометируете ее.
– Ваш брак был ошибкой.
– Вы что, всерьез полагаете, что я позволю ей уйти от меня, пока она носит моего сына? Не будьте идиотом. – С этими словами он повернулся к ней: – Если ты его хочешь, жди, пока родится ребенок. После этого можешь катиться на все четыре стороны, но ребенок останется со мной.
– Вы не можете удерживать ее силой, – вмешался Арман, – если она хочет уйти, я заберу ее прямо отсюда и прямо сейчас.
– Прекратите! Вы смешны. Оба, – сказала Кортни.
Они стояли друг против друга как два диких оленя со сплетенными рогами, как бы не замечая ее присутствия.
– Вы не раз спасали меня от смерти, мой друг, – сказал Брэндэн, – теперь я хочу вам вернуть долг. Оставьте нас и позвольте мне самому разобраться во всем. В противном случае я за свои действия не отвечаю.
– Я не могу, – спокойно ответил Арман, – я люблю ее.
– Любишь? – расхохотался Брэндэн.
– Любите? – повторила Кортни, – да вы оба…
– Ее? – Брэндэн скривил рот в насмешливой гримасе. – Это осложняет ситуацию, – уже серьезным тоном продолжал он, стягивая перчатку, которой хлестнул Армана по лицу.
– Вы оба сошли с ума! – задохнулась Кортни, глядя на этих двух мужчин, стоящих друг против друга, молча и неподвижно.
– Ваш выбор оружия?
– Пистолеты, – ответил Арман, – всем известно, что вы лучший фехтовальщик в Чарлстоне. Я хочу хоть немного уравнять шансы.
– Вы не можете устраивать дуэль! – закричала Кортни. – Не из-за чего! Вам нечего делить! Нет ничего такого, ради чего можно было бы жертвовать жизнью. Нет, я не могу этого видеть. – Она повернулась и побежала к дому.
Около веранды она наткнулась на рыжую Мэрили. Ее глаза горели, губы были полуоткрыты в торжествующем, хищном оскале. Несомненно, это она, эта ведьма, насплетничала Брэндэну о них с Арманом.
Кортни ответила ей взглядом, полным презрения.
– Вам не добиться своего, – спокойно сказала она.
– Вы думаете, нет? – Смех Мэрили, низкий и гортанный, разорвал ночную тишину.
Когда Арман повернулся на голос Мэрили, Брэндэн вышиб у него пистолет из рук. Завязалась драка, в которой Брэндэн одержал верх.
Послышались какие-то голоса. Брэндэн нехотя ослабил хватку, поднялся, поправил одежду.
– Убирайтесь из Эшланда сейчас же, – приказал он.
– Я не могу оставить ее в руках такого жестокого человека, как вы…
– Я ничего плохого ей не сделаю. Даю вам слово. Вы уже достаточно наделали глупостей сегодня, так что, если вы действительно заботитесь о ней, уходите. Встретимся на рассвете у Харт Три Понд с вами и вашим секундантом.
Арман поднял свой пистолет и кивнул.
– Я буду ждать вас. – С этими словами он пошел в сторону конюшен.
Брэндэн увидел Кортни, стоящую в дверях буфетной с плащом Армана в одной руке и своим платьем в другой. Он помчался за ней, окликая ее и перепрыгивая через ступеньки. Наверху ее не было видно. Но он бежал по ее следам, которые она оставила на дорожке сада, и следы привели его прямо к ее комнате. Перед спальней стояла служанка, в которой Брэндэн узнал Мойру, бывшую служанку Сары. Она в испуге смотрела на него.
– Я не знаю, что вы здесь делаете, Мойра, – сказал он, – но на сегодня вы свободны.
– Меня сюда пригласила леди Кортни, сэр… – На двери Кортни щелкнул замок. – А сейчас миледи велела сообщить вам, что она не хочет, чтобы ее беспокоили.
– Миледи, да? Она приглашает сюда своих проклятых служанок, чтобы терзать меня, да? – Он постучал в дверь. – Кортни?
Кортни была взволнована. Что ей делать? Она не могла позволить Брэндэну убить Армана. Но она не могла рисковать и жизнью Брэндэна. Ведь, несмотря ни на что, он был отцом ее ребенка. Она машинально погладила свой живот. Ее сын никогда не простит ей, если его отец погибнет из-за ее безрассудства.
Она повесила плащ Армана на крючок. Ей было необходимо сменить платье. Корсет не позволял ей дотянуться до пуговиц на спине, и она пожалела, что отпустила Мойру. В расстройстве рванула лиф, пуговицы посыпались и запрыгали по полу. Прическа ее растрепалась, а размазанная краска под глазами делала ее похожей на енота.
Брэндэн тряхнул дверь так, что чуть не сорвал ее с петель.
– Кортни, открой эту дверь.
– Уходи прочь.
– Я сломаю дверь, – холодно пригрозил он.
– Ломай, но я тебя не впущу. Ты – жалкий контрабандист, подлец, развратник.
– Прелюбодей? – вопросительно повторил он, стоя уже в проеме двери, соединяющей их спальни, – когда, мадам, вы принимаете решение не подпускать меня, то позаботьтесь в первую очередь о том, чтобы была заперта именно эта дверь.
Она отвернулась от него.
– Уходи немедленно.
– Не раньше, чем мы обсудим происшествие в саду. – И он опустился в кресло около ее кровати.
Она подошла к камину. Бросив на Брэндэна взгляд, она увидела, что он смотрит на ее изумруды. Он не сказал ни слова, но она поняла, что и он все понял.
– Итак, почему ты назвала меня развратником?
Она сорвала изумруды и швырнула их к его ногам.
– Понятно. Ты прочла записку Мэрили, – сказал он, – как ты смеешь шпионить за мной?
– Неужели ты думаешь, что я искала доказательства твоей неверности? – спросила она. – Мне просто нужно было найти ожерелье.
– Ты не понимаешь…
– А что тут понимать? Как только подтвердилась моя беременность, ты отправился к Мэрили. И ты должен был отдать ей мой дом на Бэттери?
Он чиркнул спичкой о камин и закурил сигару.
– Мы не обсуждаем мое поведение, поэтому не пытайся отвлечь мое внимание. Что вы делали, когда ты, как женщина легкого поведения, сидела в обнимку с Арманом?
– Иди к черту! Это я требую от тебя объяснений.
При этих словах он пришел в такую ярость, что она невольно отшатнулась от него.
– Вот это правильно, – сказал он, – потому что я не знаю, чего хочу: то ли задушить тебя, то ли затащить в постель. Но я твердо знаю, что этот фиктивный брак не устраивает меня.
– Ты невыносим. Я не твоя собственность и не собираюсь выполнять твои прихоти. Ты уже отнял у меня свободу. Этого достаточно.
– Нет, не достаточно. А что значат твои клятвы, твои обещания перед Богом, свидетелем которых был на нашем венчании твой любовник?
– Все клятвы – это притворство.
Он немного подумал.
– Я всегда рад тебе в своей постели. Почему ты ищешь утешения в объятиях другого мужчины?
– Я никогда ничего не искала в объятиях Армана.
– Что, по-твоему, я должен был сделать, увидев вас, сидящих в обнимку в саду? Ты смеешь утверждать, что ты чиста?
– Да, потому что я чиста.
– Когда он стал твоим любовником?
– Спроси об этом свою поганую суку.
– Мэрили ничего не обязана мне говорить. – Он впился пальцами в ее плечо. – Когда?
Она недоверчиво смотрела на него.
– Ты даже не можешь себе представить… – Она покачала головой и приложила свои пальцы к его губам, как бы желая остановить поток несправедливых слов, срывающихся с его языка в гневе.
– Я спрашиваю вас, мадам: это мой ребенок?
Возможно ли передать то, что она почувствовала в тот момент, когда он осмелился предположить, что она способна на такое чудовищное предательство? Гнев? Возмущение? Душевные муки?
– Ты держал меня в своей постели день и ночь, забыв обо всех делах, обо всех приличиях. Ты превратил меня в племенную корову. А теперь ты осмеливаешься спрашивать меня, твой ли это ребенок? Да, будь ты проклят, хотя я и хотела бы, чтобы это было не так.
– Не сомневаюсь, что ты предпочла бы, чтобы это был ребенок от твоего любовника.
– Да от кого угодно, только не от тебя!
Брэндэн поморщился, как от боли.
– Ты моя жена, и, клянусь, я убью каждого, кто коснется твоей постели. Тебе не удастся наставить мне рога никогда, и в особенности пока ты держишь меня на расстоянии. Ясно? Ты можешь быть дочерью пятого графа из рода Лоуденов, но я не позволю тебе поступить со мной так, как он поступил с моей матерью! – Осознав вдруг, что он наговорил лишнего, он замолчал и отвернулся, продолжая сжимать ее в объятиях.
– О чем ты говоришь? – спросила Кортни.
Он отпустил ее и прислонился к спинке кровати, потирая себе виски.
– Ну почему мы так относимся друг к другу? – простонал он, – почему? Это погубит нас. Ты можешь говорить, что ненавидишь меня, но когда ты лежишь со мной, разве остается место для ненависти? Разве страсть не возносит человека на небеса?..
– Остановись! – Она закрыла руками уши. – Все это – слова.
– Слова правды. Ты это чувствуешь. Вот. – Он взял ее руку и положил на свое сердце. – В глубине души ты знаешь, что то, что ты думаешь о Мэрили, неправда.
– Я умею читать, – возразила она.
– Да, но это еще не значит, что ты понимаешь прочитанное. Я предложил Мэрили дом на Бэттери…
– Мой дом.
– Тихо! Слушай! – Он убрал с ее лба волосы и вытер слезы с ее щек большим пальцем. – Мне не нужен этот дом. Как ты правильно заметила, это дом для любовницы, а у меня любовницы нет. – Он еще крепче прижал ее к себе. – Я предложил дом на Бэттери в обмен на тридцать акров земли, принадлежащей Мэрили и прилегающей к Эшланду с севера – фруктовые сады с прудом. Я хотел приобрести эту землю для тебя, а Мэрили нужен дом в городе. Это была только сделка, ничего более.
В ней боролись противоречивые чувства.
– Это правда?
– Клянусь.
– Тогда почему ты никогда не говорил мне об этом? Ведь это же очень важный вопрос. Я полагаю, что ты должен был, по крайней мере, узнать мое мнение на этот счет.
– Это должно было стать для тебя сюрпризом. Если не веришь мне, спроси дядю Эзру. Он занимался всеми делами в мое отсутствие. Уж он-то не будет врать тебе в мою защиту.
– Сюрприз… – ее голос упал. – Возможно, что я и вправду неверно рассудила.
– И это не в первый раз. Я хочу сделать тебе еще одно признание. В ту ночь, когда здесь состоялась вечеринка по случаю моей помолвки с Мэрили и когда ты пыталась застрелить меня, я уже закончил оформление расторжения этой помолвки.
– Я… я не понимаю, – сказала Кортни, слегка смущенная.
– После встречи с тобой я уже не мог на ней жениться. Я понял, что ты не из тех, кого можно сделать любовницей, а я хотел, чтобы ты была со мной. Я собирался разыскать тебя и жениться на тебе.
– Но…
– Это был единственный способ удержать тебя.
– И не было других причин?
– А какие еще могут быть причины?
Кортни знала: он понимает, что она хочет услышать от него, но ничего не ответил. Она подавила зевоту.
– Ты очень устала. – Он расстегнул сзади все пуговицы и крючки, снял с нее одежду, оставив ее только в нижнем белье. – Ты должна позаботиться о себе, – он взял ее на руки и отнес в свою постель, – постарайся уснуть. Я пойду вниз и займусь делами. По поводу твоего отсутствия я всем все объясню.
Кортни кивнула и через мгновение уже крепко спала.
Хотя она и быстро заснула, но сон ее не был долгим, так как матрац на кровати Брэндэна был очень жестким, она скоро почувствовала боль в пояснице. Сев на кровати, она протерла глаза и посмотрела на часы. Три!
Мурашки пробежали у нее по телу от дуновения холодного ветерка. Комната была в беспорядке. Она натянула платье и вышла на балкон.
В танцевальном зале была тишина. Свет там был притушен, но рабочий кабинет Брэндэна ярко освещен.
Чтобы избежать нежелательных встреч со случайными гостями, которые все еще находились в восточном крыле дома и бродили по саду, она спустилась по лестнице для слуг. Кухня была пуста. Слуги занимались уборкой, подметали пол в танцевальном зале. Инструменты музыкантов были упакованы и стояли в углу. Из библиотеки пробивался яркий луч света.
* * *
Брэндэн осмотрел собравшихся. Некоторые из них были очень влиятельными южными демократами. Сейчас здесь, в его библиотеке, они давали выход своим оскорбленным чувствам южан, покинутых своей партией, которая раньше так хорошо им служила.
– Вы не были на съезде, Блейк. Откуда вам известно, что там произошло? – спросил Роберт Ретт, конгрессмен от штата Южная Каролина.
– То, что меня не было в городе, еще ничего не значит, – отвечал Брэндэн, – у меня есть свои источники.
– Это я слышал, – сказал Ретт, – у вас ведь есть дом на Севере?
– Да. В Бостоне. И бизнес тоже. Но мой дом – Южная Каролина.
– Так вот, – продолжал Ретт, – выборная платформа была фарсом. Эти проклятые ублюдки отказались поддержать кодекс о рабстве.
– На мой взгляд, джентльмены, ни партия, ни федерация в целом, не отвечают больше нуждам Юга, – заметил Уильям Янси, сенатор от штата Алабама. – Новый Юг…
– Ну вот, опять вы забубнили эту ересь, – воскликнул Эзра.
– Я послан в Сенат работать, – настаивал Янси. – Я представляю мой штат и его народ.
Эзра посмотрел на часы и швырнул их на стол.
– Слышал я вашу речь на съезде и сегодня на площади. Так вот, не будет независимой южной республики для нас, мистер Янси, а будет одно только кровопролитие.
– Все дело в экономике, джентльмены, – сказал Брэндэн, растягивая слова, – северяне могут не понимать образа жизни южан, но они не отдадут и пяди земли Федерации.
– Экономика! Ба! – фыркнул Роберт Тумбз. – Вот вам экономика. В прошлом году объем продажи хлопка превысил сто семьдесят миллионов долларов. Это кормит громадное количество людей, включая негров, живущих на Севере.
– Тише, Боб, – вмешался Ретт. – Блейк не держит рабов.
– Это потому, что он не здесь родился. Где вы родились, в Англии или в Ирландии? – спросил Тумбз.
– В Ирландии, – ответил Брэндэн.
– Тогда вы должны дать достойную сценку скверному обращению северян с ирландскими иммигрантами, нахлынувшими в города Севера, в особенности, в Бостон. Мои коллеги демократы потратили уйму денег на помощь бедствовавшим ирландцам. Они подкупали судей, чтобы натурализовать иммигрантов в пятьдесят шестом и получить голоса за Бьюкэнэна. Но среди ирландцев по-прежнему много безработных. Вот скажите мне, чем северяне отличаются от южан?
– Это верно, – согласился Брэндэн. – Коррупция существует, но это не оправдывает вашей позиции.
– Должна быть дифференциация, – продолжал тем временем Янси. – Каждый штат должен иметь возможность распоряжаться своей судьбой, а не подчиняться коррумпированным чиновникам из Вашингтона. Нам вообще не нужен Вашингтон как управляющее звено.
– Янси прав, – согласился Тумбз, – мы сейчас переживаем подъем экономики, но сколько это продлится, если аболиционистские доброхоты будут управлять нашими кошельками?
– Они сделали все, что могли, для разрушения нашей экономики, – гнул свою линию Янси, – взгляните на тарифы. Во время той проклятой Крымской войны, когда банковская ставка в Англии удваивалась и утраивалась, англичане забрали свои деньги из наших банков и поместили их в свои. Наши банки охватила паника. Затем какой-то кассир Нью-Йоркского инвестиционного банка украл деньги, и на рынке наступил кризис. Начались гонения на банки. Тупицы северяне разоряются. И что же делают в ответ республиканцы? Повышают тарифы. Только потому, что Англия сделала запасы и уменьшила заказы Северу, они повышают тарифы на экспорт нашего хлопка!
– Я даже больше скажу вам, – вмешался Тумбз, – вот я сижу в Сенате и слушаю. Они же совершенно не заботятся о Юге. То, что случилось в пятьдесят седьмом и пятьдесят восьмом годах, очень показательно. Как страна смогла бы пережить то смутное время, если бы не наш хлопок? Мы ухнули шестьдесят пять миллионов долларов в казну Соединенных Штатов, а кредит они нам дали? Нет. Они вообще стремятся подорвать нашу рыночную стабильность, разрушить нашу экономику.
Раздались возгласы: «Вы только послушайте, послушайте!» Брэндэн закурил сигару и увидел, что Эзра набивает свою трубку.
– Все же, джентльмены, я полагаю, что нам не следовало уводить своих делегатов со съезда.
– Мы положили свои предложения на стол, Брэндэн. Мы требуем кодекса о рабстве с тем, чтобы, когда в состав федерации будут вводить новые территории, вроде Кубы или Мексики, мы могли бы туда поехать со своими рабами и не бояться потерять свою собственность. Свободно ездить по стране – вот цель. Нам нужна защита наших прав. Решение Верховного Суда имеет силу только тогда, когда оно исполняется. Если же мы оказываемся на территории, где не верят в рабство, то у нас нет и прав. – Тумбз зажег сигару. – Мы обмануты. Есть только один путь борьбы за наши правы – выдвижение собственного кандидата.
– Эти раскольнические разговоры вызвали большой интерес у Севера, – начал Брэндэн, – и, я вам скажу, если Юг будет настаивать на отделении, то дело закончится вооруженным конфликтом.
– Возможно, вы и правы, – с важным видом согласился Ретт, – но мы уже не можем сойти с выбранного пути.
Луч света из дверей библиотеки выхватил женский силуэт в холле. Брэндэн решил, что это его жена.
– Уже поздно, джентльмены, – сказал он.
– Еще один момент, Брэндэн, – сказал Ретт, – насколько я понимаю, ваш тесть – очень влиятельный человек в Британском парламенте. У меня есть сведения, что он открыто выступал в Палате Лордов в поддержку нашей позиции.
– В этом нет ничего удивительного, – сказал Эзра, – его сын владеет текстильными фабриками, работающими на вашем хлопке.
– Если бы нам удалось получить поддержку Англии…
– Если вы намекаете на то, чтобы я походатайствовал перед моим тестем, то должен вас разочаровать. Мы с ним в размолвке. Поэтому лучший способ погубить дело – это сослаться на дружбу со мной.
Расходясь и толпясь в дверях, мужчины продолжали недовольно ворчать. Брэндэн заметил, как чья-то тень метнулась в сторону кухни.
– Жаль, что не удалось повидать миссис Блейк, – вздохнул Ретт. – Говорят, она невероятно красива. Что, она неважно себя чувствует?
Брэндэн проводил всех в вестибюль.
– Бал имел громадный успех, – продолжал Ретт, – мне говорили, что в этом году Фонд поднялся до рекордной отметки.
– Возможно, это потому, что ходят слухи о предстоящей войне с Севером, – предположил Эзра. – А это значит, что будет больше вдов и сирот.
Янси повернулся и пожал Брэндэну руку.
– Было чрезвычайно приятно, сэр. Вы должны обязательно привезти как-нибудь вашу прелестную жену в Монтгомери. Мы позаботимся о маленькой леди.
– Ну, пошли, джентльмены. – Ретт повел их всех за собой. – Я развезу вас по отелям. Ты с нами, Эзра?
– Спасибо, у меня есть свой экипаж.
Когда гости разъехались, Брэндэн заметил, что все они были в весьма боевом настроении.
– Политики, – проворчал Эзра, – так и норовят залезть в твой карман.
– Да, – согласился Брэндэн, – с моими кораблями, с твоими связями…
– Они ищут выхода из блокады, если таковая грядет. И были очень разочарованы в отношении графа…
– Пусть поищут другой способ подобраться к старому козлу, – пробормотал Брэндэн.
Эзра надел шляпу и накинул плащ.
– Хорошо, что мы по одну сторону баррикад.
– И не надо бы Кортни разделять нас, – сказал Брэндэн, – ты знаешь, что Я никогда не смешивал личные дела и бизнес.
– Да, мой друг. Мы прагматики и не должны подпускать наших жен к бизнесу. Я надеюсь, что и ты так думаешь. – Он кашлянул. – До меня дошли слухи о дуэли…
– Она состоится, Эзра, – сказал Брэндэн тоном, не допускающим возражений.
Кортни быстро пробежала через кухню и по лестнице для слуг поднялась в спальню. Она быстро вынула шпильки из волос, повесила платье на крючок и, когда некоторое время спустя к ней вошел Брэндэн, сделала вид, что спит.
– Зачем эти уловки? – спросил он, просовывая руку под одеяло и лаская ее грудь. Она открыла глаза, и он засмеялся: – Я же видел тебя, маленькая плутовка. Ты ведь не была голой?
– Конечно, нет.
– В конце концов, одна дуэль в день – моя норма.
Эти слова подействовали на нее, как удар грома.
– Ты что, все-таки собираешься драться на дуэли с Арманом?
Он поколебался, несколько смущенный ее вопросом.
– Я должен, малышка. Неужели ты не понимаешь?
– Но… я думала…
– Что ты думала?
Она отвернулась, но он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе:
– Что ты думала? Что ты будешь лежать со мной, и мне этого будет достаточно? Что я успокоюсь?
– Мне больно, – закричала она, – а твои обвинения чудовищны!
– Потише, – прорычал он, – в доме еще гости, и я не хочу, чтобы твое имя трепали по всему Чарлстону.
– Я ожидала, что ты пожалеешь об обвинениях, брошенных в порыве гнева, но если ты предпочитаешь думать обо мне плохо, я ничего не могу поделать. Но ты должен отменить эту нелепую дуэль.
– А, – сказал он, явно забавляясь, – у тебя свое на уме, но ты изображаешь это как заботу обо мне. Молчала бы уж лучше, – сказал он, снимая ботинки.
– Теперь я понимаю. Ты даешь мне объяснения по поводу Мэрили, предполагая, что я им поверю и расскажу тебе об Армане. Но мне нечего рассказать!
– А что ты можешь сказать? Может быть, ты и чиста, но у Армана свой расчет. Он тебя преследует, и уже этого достаточно для того, чтобы дуэль состоялась.
– И все же я не понимаю. Ты не можешь убить Армана. Он спас тебе жизнь.
– А тебе не приходит в голову, что, между прочим, и я могу быть убит?
– Ты слишком зол, чтобы умереть. – Сказав это, Кортни почувствовала угрызения совести. А что, если Арман возьмет верх? Что, если…
– Я ценю твою откровенность. Хорошо, если бы меня убили, правда? Сколько открывается возможностей!
– Мне не следовало этого говорить. Какое ребячество! Но и тебе надо выбирать слова.
Брэндэн взял Кортни на руки и понес в ее комнату.
– Не изображай наивность, тебе это не идет. Арман наследует титул графа, виллу на юге Франции, дом в Париже…
– Да ты что, спятил? Ты думаешь, что я рассчитываю на твою смерть, чтобы получить титул? Это даже не чудовищно, это просто смешно.
– Я знаю, что англичане очень озабочены своей родословной.
– Я когда-нибудь выказывала хоть малейший интерес к титулам? А ведь я все-таки родилась не в доках Ливерпуля, ты знаешь.
– Ладно, мне надо поспать. Хотя тебе это, может быть, и не очень приятно, но я надеюсь выжить в нашем соревновании. – С этими словами он исчез за дверью, разделяющей их комнаты, и запер ее за собой.
Кортни оделась и села возле окна с твердым намерением не спать и последовать за Брэндэном, чтобы остановить это безумие. Она должна это сделать. С Брэндэном ничего не должно случиться.
Но усталость взяла свое, и, вопреки своим благим намерениям, она проснулась только тогда, когда на ее лицо упали яркие лучи солнца. Голова была тяжелой, но она сразу же вспомнила…
– Нет! – Кортни мгновенно оценила положение солнца.
Часы на камине показывали почти одиннадцать. «Я проспала дуэль!» – в ужасе подумала она, вскакивая и дергая шнур колокольчика.
Дверь между их комнатами, которую она попыталась открыть, была заперта. Но за дверью, слышался шум. Значит, он там. Слава богу!
Кортни постучала в дверь из коридора и вошла в комнату Брэндэна.
– Да, миледи? – Посреди комнаты стояла Мойра и беспокойно оглядывалась по сторонам. – Мистера Блейка здесь нет, миледи.
Кортни почувствовала, что близка к обмороку.
– Позвольте мне пригласить к вам мисс Шарлотту, – сказала Мойра, пытаясь отвести Кортни к окну, но у той ноги как будто прилипли к полу. Голова у нее шла кругом. Она была уверена, что Брэндэн мертв. Ее ребенок никогда не узнает своего отца. Все поплыло у нее перед глазами.
Шарлотта подоспела как раз вовремя, чтобы поддержать падающую в обморок Кортни.
– Не забывай о своем состоянии, – предостерегла ее Шарлотта и с помощью Мойры отвела Кортни в постель.
– С Брэндэном все в порядке… Раздевайся и ложись.
– Вам надо отдохнуть, миледи, – приговаривала Мойра, раздевая Кортни.
– Что произошло? – спросила Кортни, со страхом ожидая ответа.
– Он жив – здоров, Корт. Неопасная рана в мякоть плеча.
Кортни вздохнула с облегчением.
– А мистер Сен-Пьер?
– Ранен в бедро. Но сейчас они оба вне опасности.
– Слава Богу.
– Есть… э… кое-что, Корт, – заикаясь пробормотала Шарлотта, – записка от Мэрили, отправленная из Истман Корт.
Кортни вздрогнула.
– Истман Корт?
– Это там, на Бэттери, – ответила Шарлотта.
Дом на Бэттери. Дом Мэрили! Брэндэн не мог пойти туда после разговора прошлой ночью. Он не должен больше никогда покидать ее постель и ходить к этой женщине.
Шарлотта подала письмо Кортни, и та сорвала печать.
«Миссис Блейк!
Ваш муж лишь слегка ранен, о нем позаботятся. Ваш любовник тоже здоров.
Мэрили Витман».
– Эта ограниченная, самодовольная, наглая женщина – как она смеет! А как мог он? – Кортни яростно затрясла головой, не в силах отогнать видение: обнаженный Брэндэн в объятиях Мэрили.
– Миледи, не надо. Это нехорошо для вашего бэби, – уговаривала ее Мойра.
– Этот подлец не заслуживает того, чтобы о нем сожалели, – согласилась Шарлотта.
– Пусть он у Мэрили сейчас, но я его законная жена и мать его ребенка.
– Ты любишь его, Корт?
– Нет, – ответила она чересчур поспешно. – Я его ненавижу!
– Тогда почему это так тебя задело?
«В самом деле, почему?» – спрашивала себя Кортни.
