9

Джон занимался в гимнастическом зале, несмотря на то, что было уже после десяти часов и среда. Он работал допоздна в фонде, съев цыпленка, приготовленного по-китайски, не выходя из-за своего письменного стола, пока делал несколько звонков своим коллегам с Западного побережья. Обычно по вечерам в среду они с Клэр обедали вместе и посещали кинотеатр. Клэр попросила отменить сегодняшний поход в кино, чтобы встретиться с братом Марго Сент-Пьер. Она спросила Джона, не хочет ли он поехать с ней, но он отказался. Это касалось только Клэр. Кроме того, он устал от Марго Сент-Пьер. Даже музыка Шопена начинала его раздражать.

Он начал тренироваться, переходя от одного механического снаряда к другому, в длинном ряду тех, к которым можно было подъехать на инвалидной коляске. Он подарил этому залу несколько механических снарядов восемь лет назад. Перед спортивным оборудованием на стенах висели зеркала, и он мог наблюдать успокаивающее напряжение и расслабление своих мышц, когда поднимал и опускал гири. Огромные зеркала. Достаточно близко, чтобы он мог рассмотреть пот, блестевший на его руках и плечах, однако не так близко, чтобы он смог разглядеть темные круги под глазами.

Не свойственное ему тщеславие, которое неожиданно нахлынуло на него в прошлом году, вызвало у него презрение. Итак, через пару месяцев ему сорок. Немалый срок. Клэр исполнилось сорок несколькими месяцами раньше, и она праздновала несколько дней. Она здорово хвасталась. «О, прекрасно чувствовать себя сорокалетней, – говорила она всему миру. – Какой замечательный возраст!» Он не способен так же легко воспринять свой переход в пятый десяток.

Джон покинул гимнастический зал в десять тридцать. Когда он проделал долгий путь домой, было почти одиннадцать, и вид темного дома разочаровал его. Клэр еще не вернулась.

Дверь гаража была открыта, и он увидел ее машину на обычном месте, когда въехал внутрь. Хорошо. Она дома. Возможно, рано легла спать. Он неожиданно понял, что было глупо оставаться самому так поздно в зале.

Он въехал на коляске через черный ход на кухню, где слабая лампочка над плитой отбрасывала лужицу света на плиточный пол, и закрыл глаза при звуках Шопена, которые лились из стерео.

– Клэр?

– Я здесь.

Он поехал в комнату, где обычно собиралась вся семья. Она сидела на диване, в темноте, и он почувствовал неведомый доселе приступ страха.

– Почему ты сидишь в темноте? – спросил он.

– Сама не знаю. Полагаю, мне просто не хотелось вставать, чтобы включить свет.

Он нажал на выключатель в стене и увидел, что она вздрогнула, когда свет загорелся. Она сидела с ногами на диване, обхватив колени.

– Как насчет того, чтобы сменить музыку? – спросил он.

– Конечно. – Она пожала плечами.

Он подъехал к стерео и нажал кнопку, чтобы сменить пластинку. Отис Реддинг начал свою песню о доке на причале, и Джон подумал, что ему никогда не доводилось слышать более освежающей, возрождающей душу музыки.

Клэр наклонила голову, коснувшись колен щекой, а ее пальцы медленно скользили по светлой обивке дивана. С ней что-то не так.

– С тобой все в порядке? – спросил он. Она кивнула, не отнимая щеки от колен. Он подъехал ближе.

– Как прошла встреча?

– Нормально. – Ее ответ, казалось, прозвучал неуверенно, но она подняла голову, чтобы взглянуть на него. – Мы встретились в этом оригинальном маленьком театрике в Маклине, и он рассказал мне о той ночи, когда Марго и ее брат упали с моста, когда были детьми.

Она пересказывала ему эту историю, а он в это время изучал ее лицо. В ней сегодня что-то неузнаваемое. Может быть, просто свет падает так странно. Он освещал ее правый висок и участок подбородка, оставляя все остальные черты в темноте. У нее было чужое лицо, а голос – совершенно невыразительный. Подобная интонация могла бы для кого-нибудь считаться совершенно нормальной, но только не для Клэр, чей голос обычно наполнен жизнью, сейчас ее слова звучали сухо и избито.

Он слушал внимательно и без комментариев до тех пор, пока она не закончила. Наверное, ей необходимо просто высказаться. Может быть, если она расскажет все со всеми подробностями, она наконец освободится от этого кошмара. Каждый день он надеялся, что это все закончится. Вместо этого ее, казалось, все больше и больше затягивало в яму тоски, которую Марго выкопала для нее.

Клэр вздохнула, когда закончила свой рассказ. Она воздела руки к потолку.

– Почему-то, – сказала она, – когда я слушала, как Рэнди говорит о Марго, мне пришла на ум Ванесса.

– Ванесса?

Джон нахмурился. Он не видел связи, и он годами не слыхал, чтобы Клэр упоминала имя сестры.

– Да. Рэнди чувствует себя виноватым в том, что не поддерживал близких отношений с Марго при ее жизни. Он полагает, что выбрал самый легкий путь. Я поступаю точно так же.

– О, Клэр, как ты можешь так говорить? – Он заметил, как в его голосе росло раздражение, и попытался справиться с ним. – Брат Марго знал, где она находится, и он сам решил проводить с ней как можно меньше времени. Ты же не знаешь, где искать Ванессу. Если бы ты знала, ты бы все сделала, чтобы стать ей сестрой.

– Но у меня же есть ее адрес, – возразила Клэр. – По крайней мере, адрес, по которому она жила несколько лет тому назад.

– Ты ведь писала ей, и так и не получила ответа. И ты пыталась найти номер телефона, но его не было в телефонном справочнике. Что еще ты могла сделать?

Она опять провела рукой по подушкам дивана, опустив глаза вниз.

– Мне бы нужно было поехать в Сиэтл, – сказала она. – Я смогла бы неожиданно заявиться к ней домой, и, если бы она не жила по этому адресу, можно было бы расспросить соседей и выследить ее. Должен же быть какой-то способ ее найти, а я и пальцем не пошевелила.

– Я думаю, что Ванесса сама не хочет, чтобы ее находили.

Он никогда не встречался с сестрой Клэр. После того, как родители Клэр расстались, ее отец просто-напросто забрал Ванессу и сбежал. Он никогда не давал о себе знать ни Клэр, ни Мелли – своей жене и матери девочек. Ни разу, до самой своей смерти двенадцать лет назад. Как раз перед смертью он послал Мелли письмо, сообщив ей адрес Ванессы. Мелли немедленно помчалась в Сиэтл, но ее дочь обошлась с ней жестоко, не пустив даже на порог своего дома. С разбитым сердцем Мелли умоляла Клэр связаться с Ванессой. Клэр написала своей сестре, но ответа не получила, и больше не пыталась ее разыскивать.

Джон был тогда в замешательстве от того, что Клэр так просто сдалась и смирилась. Это было так не похоже на нее. Она говорила, что слишком занята, и очевидно, что и сама Ванесса не хочет ее видеть. Временами он удивлялся, почему она так очерствела. Его единственная сестра погибла в авиакатастрофе, больше родни у него не было.

– Ты же знаешь, меня всегда мучила эта мысль. – Клэр говорила так, будто открывала ему секрет, и он наклонился к ней поближе. – Мы с Ванессой провели прекрасное детство вместе. Было бы так здорово сравнить наши воспоминания. – Она пробежала своими тонкими пальцами по длинным волосам. – Моя мечта – что однажды она приедет ко мне, и мы вместе поедем в деревню, в Винчестер, чтобы посмотреть на дедушкину карусель.

Он улыбнулся этим фантазиям. Сотни раз в году они говорили о том, чтобы поехать в парк аттракционов, который был в трех часах езды от них, в Пенсильвании. Тем не менее они так и не совершили этой поездки. Ему и самому хотелось посмотреть на карусель, после того что он слышал о ней половину своей жизни.

– Мне – сорок лет, – сказала Клэр. – И Ванесса – моя единственная сестра. Сколько можно откладывать попытки повидаться с ней?

Он подъехал поближе и прикоснулся к ее колену.

– У тебя своя жизнь, – сказал он мягко, – а у нее, наверно, своя. Разве ты не можешь забыть об этом?

– Именно это пытался сделать Рэнди, а теперь это преследует его, – сказала она. – Он, конечно, не сказал об этом прямо, но я могу догадаться сама.

Она говорила так, как будто они с Рэнди, были старыми друзьями, как будто мысли и чувства этого незнакомца имели для нее значение. Ему захотелось закончить этот разговор.

– Ну, я полагаю, пора спать, – сказал он. – Сегодня был долгий день. Ты идешь? – Он протянул ей руку, но она не взяла ее.

– Через несколько минут, – сказала она.

– Хорошо. – Он в задумчивости опустил руку. Ему не хотелось оставлять ее наедине с мыслями, которые преследовали ее, с мыслями, которые превратили ее в совершенно незнакомого человека.

После того, как Джон отправился спать, Клэр еще некоторое время сидела на диване. Она думала, что ей удалось избавиться от Марго. Все кончилось. Эта глава ее жизни закрыта.

Пластинка Отиса Реддинга кончилась, стерео выключилось, а она все еще сидела на диване, как приклеенная. Этот вечер истощил все ее силы. После того, как она ушла из театра, она чувствовала себя как муха в патоке.

Ванесса. Она представила маленькую девочку, которую все называли ангелом. Белокурые кудряшки, как у Мелли. Ее смех, когда она каталась на карусели с Клэр. Маленькая и хрупкая, Ванесса никогда не успевала схватить медное кольцо навеса карусели без помощи дедушки.

Клэр положила голову на спинку дивана и посмотрела на потолок, и в ее мозгу смутная идея стала обретать форму. Она еще раз напишет Ванессе. Если и на этот раз она не получит ответа, то поедет в Сиэтл, попытается найти ее. Ну, возможно, она напишет пару писем сначала. Даст ей еще одну возможность откликнуться. Она не могла понять свои колебания, когда дело доходило до встречи с сестрой. Но это в прошлом. Она и так слишком долго пряталась от трудностей.

Теперь она почувствовала прилив энергии, потому что у нее появился план действий. Наверху она быстро приняла душ и надела короткую ночную рубашку.

Джон читал в постели, когда она вошла в спальню. Он выглядел прекрасно – глаза большие и темные, мускулы обнаженной груди и рук – выпуклые. На его теле было совсем мало жира, за исключением одного места в нижней части живота, следствия травмы. Питался он осторожно, и так ценил свое здоровье, как большинству людей и в голову не приходило. Джон ничего не принимал как должное.

Клэр запрыгнула в постель и погладила его поверх одеяла. Он посмотрел на нее удивленно, улыбаясь. Она поняла, что такой улыбки не видала у него уже некоторое время.

– Что это все значит? – спросил он.

– Я собираюсь тебя развеселить, – объявила она. – Сегодня ночь среды, а мы всегда занимаемся этим по средам.

– Да, но мы всегда обедаем вместе, а потом ходим в кино по средам тоже.

– Она удивилась, услышав боль в его голосе, и сразу же у нее пересохло в горле.

– Прости меня, Джон. – Она наклонилась, чтобы обнять его. – Мне так жаль!

– Нет, – вздохнул он. – Это мне надо просить прощения. – В его голосе было раскаяние. – Я понимаю, что тебе было необходимо увидеться с братом Марго.

Он ласково приподнял ее за плечи, пока она не села, закрыл книгу, положил ее на ночной столик и выключил свет. Но она все еще могла видеть его лицо довольно ясно, чтобы понять, что он больше не улыбается.

Он медленно поднял руку, чтобы коснуться ее щеки кончиками пальцев, затем пробежал рукой по ее шее и плечу, прежде чем остановиться на груди, обтянутой ночной рубашкой. Она почувствовала ответ в своих сосках и отклик на его прикосновение внизу живота. Приподнявшись на колени, она начала вытягивать из-под них теплое стеганое одеяло, но он остановил ее, положив ей руки на плечи.

– Клэр, – сказал он. – Вернись ко мне.

Она посмотрела на него в замешательстве.

– Что ты имеешь в виду?

Он крепко сжал ее руки.

– Я не виню тебя. Я понимаю, что это тяжело. Но у меня такое чувство, будто я потерял тебя с тех пор, как произошло это самоубийство.

Его голос был низким, и в слабом свете из ванной она могла видеть слезы в его глазах. Это из-за нее? Ей нужно сделать так, чтобы он побыстрее от них избавился.

– Это глупо. – Она наклонилась к нему, на этот раз, чтобы поцеловать его, но его губы не ответили ей. – Я – здесь, – сказала она. – Я знаю, что в последнее время я была сильно удручена, но теперь, после того, как я поговорила с Рэнди, я чувствую себя лучше. Теперь я могу об этом забыть. Я – в порядке.

Она снова поцеловала его, и через минуту он ответил ей. Но когда они занимались любовью, у нее в мозгу вертелись образы покрытого снегом моста и невинная игра детей в снежки. И картина того, как Марго летела над рекой сверкающим кристаллом. Она попыталась выбросить эти картины из головы. Она попыталась забыть запах трубочного табака, и вкус кофе со сливками, и звук голоса, который держал ее в возбуждении в холодном воздухе старого каменного собора. Но образы оживали, чувства переполняли ее, и чем больше старалась она бороться с ними, тем сильнее они притягивали ее.