26

В те первые несколько дней путешествия по стране с отцом Ванесса плакала без перерыва. Даже в маленьких гостиничных номерах в незнакомых городках, которые быстро все смешались у нее в голове, она подвигалась к краю постели и плакала до тех пор, пока сон не освобождал ее от боли. Боль, как физическая, так и моральная, была свежа и чувствительна, и нова для нее. Ничто в ее жизни не подготовило ее к этому. Лен, занятый собственными переживаниями, не мог даже вообразить глубину страданий своей дочери. Если бы он знал, он обратил бы на это внимание. Он не был лишен доброты: Просто не мог вырваться из круга своих мечтаний и разочарований.

Когда они ехали по дороге, Ванесса ждала, что их остановит полиция. Определенно Мелли предупредила их о том, что она потерялась. Но полицейские машины проезжали мимо них как ни в чем не бывало. В отелях по ночам она ждала, что Мелли появится сама, чтобы забрать назад свою дочь. Однако никто не приходил, и Ванесса страдала от боли и разочарования. Хорошая мать нашла бы своего ребенка, если он ей не совсем безразличен.

В те дни на дорогах Лен говорил почти без умолку, в основном о своей злости по отношению Мелли. Он говорил о Мелли такие вещи, которые Ванесса не понимала или не хотела слышать. Он курил сигарету за сигаретой и бил кулаком по ручкам радио, временами плача, почти как ребенок. И он был так же беспомощен, как новорожденный, в эти ночи, когда Ванесса просыпалась в номере гостиницы с дикими от ужаса глазами и крича в мучительном кошмаре". Он пытался обнять ее, разговорить, но она обычно отталкивала его руки, спрыгивала с постели и бежала в ванную комнату, где проводила остаток ночи. Должно быть, ошибкой было то, что он взял ее с собой. Он обожал свою маленькую девочку, но его решение взять ее с собой основывалось больше на мести, чем на любви.

По мере того как шли дни, которые оставляли Джереми все дальше позади, они оба становились спокойнее. Ванесса постепенно прекратила плакать. Она старалась не думать о Мелли и пыталась забыть, что сделала Клэр. Несколько раз она даже напевала под музыку по радио, а Лен рассказывал, как он собирается «всех убить» на Западном побережье. Он говорил о «капиталовложениях» и о встречах с друзьями, у которых «далеко идущие планы». У него и у нее будут деньги, говорил он своей дочери. Игрушки и одежда для нее, автомобили и женщины – для него. Когда он говорил слово «женщины», на его лице была такая улыбка, какой Ванесса не видела у него прежде.

Когда они достигли Сиэтла, он наконец извинился перед ней. Сиэтл был сердцем Всемирной ярмарки, и Лен взял ее с собой на новую вращающуюся башню, которая возвышалась над городом. Оттуда они могли смотреть вниз на мир, расстилающийся под ними, и строить свою новую жизнь как по карте.

– Мне был необходим кто-то из моей семьи, – сказал он. – Я бы взял вас обеих – и тебя, и Клэр, но, по правде говоря, твоя сестра… – он покачал головой, – она слишком похожа на свою мать. Ты унаследовала ее внешность, а Клэр – ее… – Он развел руками, как будто не мог найти слов, чтобы описать, что Клэр получила по наследству от Мелли. – С тобой мне всегда было легче общаться, – продолжал он. – Конечно, я чувствую себя виноватым за то, что насильно разлучил тебя с Клэр.

Вдалеке Ванесса могла видеть расплывчатые очертания гор.

– Все в порядке, папочка, – сказала она, не сводя глаз с горных вершин, поэтому не могла видеть удивленный взгляд своего отца. Он думал, что украл ее из семьи и с фермы. Он не знал, что спас ее. А она так никогда об этом ему и не сказала.