ГЛАВА 5
Эрик сидел на красивом белом скакуне и смотрел на юг, на побережье, пристальный взгляд его голубых глаз оценивал и одобрял все, что видел. Его плащ раздувался от ветра и соскальзывал с плеч, позволяя видеть широкие плечи и гордую осанку.
Перед ним возвышались стены города. Морской ветерок овевал лицо, брызги соленой воды попадали на щеки, и это ему нравилось.
— Земля, как женщина, — сказал однажды ему отец, — она влечет и соблазняет так, что невозможно устоять.
А эта земля взывала к нему.
Рот его скривился в легкой улыбке.
Когда-то в детстве они с Лейфом затеяли шуточную битву, размахивая деревянными мечами, Лейф уронил свой меч, и Эрик, выступив вперед, объявил себя победителем.
— Нет, ты невежа! — протестовал Лейф и у него играла на губах насмешливая улыбка.
— Что? Нет, в чем дело? Я — не невежа. Скорее, я очень воспитанный человек, потому что я победил тебя.
— Невежа, ты меня не победил. Потому что я буду королем, а ты, младший брат, моим вассалом. Ты будешь сражаться за меня, и повиноваться мне.
— Я не буду никому повиноваться! Я сам буду распоряжаться своей судьбой!
Эрин, сидевшая поодаль с их маленькой сестричкой, пока мальчики играли, поднялась и встала между ними. Эрик повернулся и упрямо стиснул зубы.
— Он, правда, будет королем, мама?
— Да, будет. Но сначала вы оба будете честно служить своему отцу — многие годы, даст Бог.
— Я всегда буду почитать отца, — проворчал Эрик.
— И твой брат тоже, — мягко сказала Эрин.
Он помолчал, а потом опустился на одно колено перед братом.
— Лейф, я буду почитать тебя, так же, как чту нашего отца. Да, я всегда буду защищать тебя своим мечом. До тех пор, пока у меня не будет собственного королевства, вот. — Он посмотрел на мать. — У меня будет своя страна?
Она улыбнулась:
— Твой отец — король. Твой дед тоже был великим королем. И, конечно, у тебя будут владения, которые ты назовешь своими собственными.
Он подошел к ней и обнял ее.
— Пусть они не жалеют меня, мама. Я завоюю себе земли. Как мок отец, я пойду в поход викингом, и найду землю, которая будет мое собственностью.
Эрин взяла на руки своего упрямого ребенка и крепко прижала к груди.
— Ты — ирландец, мой дорогой. Мы все увидим, что у тебя будет земля в этой стране — здесь.
— Нет, мама. Я должен найти свою собственную.
— Пройдут годы, пока…
— Отец меня поймет.
И отец действительно понял его. Они все выросли и начали воевать. Эрик ходил на многих кораблях викингов, собрал собственное войско и добыл великие богатства. Но завоевать землю ему пока не удавалось, землю его мечты.
А теперь она расстилалась перед ним, огромный и щедрый дар. Он должен сражаться и защищать эту землю, и тогда она будет принадлежать ему. Он должен завоевать ее… и назвать женой эту огненную змею, которая, возможно, предала своего короля. Это было частью договора и казалось совсем недорогой платой за мгновение, наполнявшее его душу.
Глядя на бухту, луга и скалы, сияющие в весеннем блеске, он почувствовал, что должен быть великодушным. Он предложит ей мир. Он задумался, возможен ли между ними мир, и припомнил, как она смотрела на него, и в глазах ее сверкали серебряные молнии, вспомнил, с какой страстной ненавистью она с ним говорила. Нет, мира между ними быть не может.
Он пожал плечами, отгоняя эту мысль. Ей редко придется его видеть. Он будет обращаться с ней благородно, предоставит ее самой себе и ее ненависти. Но они будут соединены Богом, — подумал он, — и снова его заполнили радостное возбуждение и страсть к земле. Земли нужны, чтобы создавать великие династии, и он тоже стремится к этому, он скитался по свету достаточно долго. Сейчас ему нужны именно эти земли.
Интересно, почему же участился его пульс? Почему жар охватил его тело? Ведь эта женщина не вызвала в нем нежности, но, оказывается, добралась до каких-то; тайников его сердца. В гневе, превозмогая боль, он чувствовал, как желание разливается по его чреслам. Он хотел ее, но ему не нравилось, что это желание шло из глубины его души. Подобное он уже испытывал в юности. Он гордился народом своего отца, также как я народом, к которому принадлежала его мать. От отца он многое узнал о культуре викингов, о разнообразных талантах этих морских бродяг. Возвращаясь из военных походов, они становились прекрасными строителями. Летом они обрабатывали землю, а когда дули зимние ветры, занимались резьбой по дереву. Они складывали саги о битвах и бесстрашных героях. Они создавали законы, строили города и вели торговлю с другими народами.
Он крепко стиснул зубы. Они не были дикарями. Они не были язычниками.
— Эрик!
Ролло догнал его. Эрик повернул своего красавца коня. Длинная цепочка людей растянулась позади него в ожидании.
— Мы едем в Варенхем! — сказал он. Он поднял щит с гербом Волка и издал военный клич. Раздался ответный крик, разнесшийся по ветру и отдавшийся эхом. Белый конь встал на дыбы и захрапел.
Земля содрогалась, когда отряд скакал в Варенхем. Эрик задумчиво ехал впереди. Он вел своих людей по холмам и долинам и по дорогам, проложенным еще римлянами, пробираясь через густой лес. И всю дорогу он чувствовал землю. Он ехал по весенним цветам и плыл по свежему воздуху. Молодые олени прыжками убегали от него, а однажды он вспугнул фазана, который, резко захлопав крыльями, поднялся из высокой травы в небо.
С приходом темноты они уже были недалеко от Варенхема. Эрик приказал отряду остановиться и разбить лагерь на ночь. Он мог различить стены королевского дома впереди, но еще не был готов войти туда. Ему хотелось побыть одному, чтобы поразмыслить.
Они разожгли костры и стали готовить еду. Эрик держался в отдалении, прислонивши дереву, попивая английский мед и глядя на огни в резиденции короля, окруженной стеной и разными постройками. Он восхищался Альфредом. Король Уэссекса был человеком действия, жаждущим великих дел, но при этом страдающим при мысли о крови, которую он бывал вынужден проливать.
Эрик сделал большой глоток меда и думал, что получится из его брака. Он опасался, что девушка решится опозорить своего нареченного, и кровь станет неизбежной. Церковное оглашение уже состоялось, и теперь на карту поставлена не только его честь, но и честь его людей. Он пожал плечами. Королю он доверял. Альфред не рискнет еще раз оскорбить его.
— Будьте осторожны, милорд!
Он оглянулся, поняв, что Мергвин последовал за ним. Друид стоял во весь рост. Свет луны падал на него, освещая его волосы и бороду, и тень делала его похожим на безумного колдуна.
— Я всегда осторожен, Мергвин. Если ты пересек море только для того, чтобы напомнить мне об опасности, которая может подстерегать меня сзади, то этот урок я выучил хорошо.
Мергвин не улыбнулся, но и не ушел.
— Сегодня я снова перебирал твои руны.
Эрик поднял свой кубок повыше:
— И что?
— Хегалес, а потом — пустая руна.
— Хегалес предупреждает о шторме, бурях и большой силе, о громе и молниях. И мы знаем, что должно произойти, потому что едем сражаться с датчанами у Рочестера.
— Однажды я прочел такие же руны для твоей матери, — пробормотал Мергвин.
Эрик подумал, что старик начинает все путать, почтенный возраст сказывается на нем. Казалось, он жил всегда, потому что Мергвин служил еще его деду Аэду Финнлайту, когда сам Эрик был еще мальчиком. Он произнес с нежностью, потому что он очень любил своего древнего наставника.
— Не бойся за меня, Мергвин. Я всегда встречаю опасность лицом к лицу и не боюсь смерти. Нет, скорее, я опасаюсь жизни, в которой человек может позабыть, что смерть всегда подстерегает его, будь он отважным героем или презренным трусом. Я буду следить, кто у меня за спиной, сражаясь с датчанами. Я буду сражаться рядом с Ролло, и мы вместе будем стоять насмерть. Мергвин подошел ближе. Он оперся о дерево и вдохнул.
— Надвигается темнота. Собираются тучи, я больше ничего не могу увидеть.
— Тучи — это часть жизни.
Друид отступил на шаг, сердито взглянул на Эрика и погрозил ему пальцем.
— Будь осторожен, потому что где-то близко предательство. Враг не тот, кого ты видишь, враг — тот, кого ты увидеть не можешь.
— Мергвин, — сказал устало Эрик. — Я приму во внимание все твои предупреждения и буду очень осторожен. Но сегодня я сильно утомлен.
Он похлопал старика по спине и повернулся, чтобы уйти.
Сейчас ему не хотелось быть с этим человеком. Он искал убежища в темноте и одиночестве ночи.
С ним был Мститель, потому что наставления друида не пропали даром: Эрик был всегда осторожен. Он шел, пока не достиг журчащего ручейка и сел там, прислушиваясь к звукам воды. Это была убаюкивающая, мирная музыка, успокаивающая его взволнованную душу. Он расстелил плащ и улегся на него.
Наступил рассвет.
Рианон тайком покинула усадьбу. На ней была теплая накидка, но она знала, что ей не понадобятся драгоценные камни, которые так тщательно пришивали к ее подвенечному платью.
Она встретится с Рауеном. Она встретится с ним, потому что любит его, потому что они мечтали быть мужем и женой. Она встретится с ним, потому что и он любил ее, и потому что она должна проститься с ним навсегда. Она больше не мечтала о побеге.
Она не станет бежать с ним.
Но не страх перед Альфредом заставлял ее подчиниться его воле. Это был страх перед кровопролитием, которое начнется, если она откажется от чести стать супругой ирландского принца. Альфред будет вынужден воевать с человеком, которого призвал на помощь против датчан. Бесконечное множество людей найдет тогда смерть. И она и так достаточно встречалась с ней.
А если эти ирландские викинги и люди Уэссекса уничтожат друг друга, датчане, в конце концов, одержат победу. И она не могла без ужаса подумать о том, что ответственность за это ляжет на нее.
В конюшне она поспешно оседлала серую в яблоках кобылу и выехала за ворота. Если конюхи и не спали, они не заметили ее. Часовой у ворот приветственно махнул рукой, пропуская ее.
Она ждала у дуба.
На востоке занималась заря, а Рауен не приходил. Сердце ее сжимала тоска, она горевала о том времени, когда они были вместе. Рауен был еще одной причиной, почему она не могла убежать. Если их поймают, его убьют. Если разразится война между англичанами и ирландцами, кровь падет на ее голову. Она мечтала о свободе, боролась с искушением, но бежать не могла.
Она услышала шум в кустах и повернулась, боясь, что будет схвачена людьми короля, и одновременно надеясь, что наконец-то пришел ее возлюбленный.
— Сердце мое!
Внезапный шепот наполнил ее радостью. Она побежала через кусты ему навстречу. Она бросилась в его объятия, забыв, что скоро станет женой другого. Он не оттолкнул ее, и на некоторое время она забыла, что пришла попрощаться. Он крепко прижался ртом к ее губам и впился в них. Его пальцы пробежались по ее волосам, он заглянул ей в глаза, поцеловал ее снова, нежно раздвигая ее губы языком и проникая в глубину ее рта.
Это ведь всего только поцелуй, — пронеслось в ее мозгу. Сладкие воспоминания, которые она пронесет через пустые, причиняющие боль годы.
Бог ее поймет, простит.
Она должна выйти замуж. Официально вступить в брачный союз по христианскому обычаю.
Но сердце ее разрывалось на части, и она не могла заставить себя оторваться от поцелуя Рауена.
Тогда он сам оторвался от нее. Он прижал ее к своей груди.
— Я тебя люблю, — сказала она, подавляя рыдания. — Я так нежно люблю тебя!
— Я тоже люблю тебя. Мы должны быть вместе.
— О Рауен! Мы не сможем быть вместе — никогда!
Казалось, он ее не слышал. Он обнял ее еще крепче, нашептывая нежные слова. Они медленно легли на высокую траву. Уже почти наступил день, но никто их не искал. Рианон забыла все свои страхи, забыла, что их могут обнаружить, что она теперь невеста викинга. Кому они могли сделать больно, разделив эти последние минуты в разговорах, шепоте и вздохах, кого они могут оскорбить своим последним поцелуем или несколькими поцелуями?
Рауен, милый Рауен, смотрел на нее, гладя ее по щеке. Он вздохнул.
— Не нужно мешкать! Мы должны торопиться! — сказал он.
Он все еще не понял. Он все еще думал, что она пришла, чтобы убежать с ним. Она грустно покачала головой, Рауен нахмурился.
— Мы должны поспешить, любовь моя, потому что нас скоро хватятся. Я готов отдать жизнь за тебя, но я предпочел бы быть подле тебя живым.
— Пропади он пропадом, этот король! — с жаром воскликнула она.
— Любовь моя, не говори так. Это несправедливо по отношению к нему.
Он целовал кончики ее пальцев, а она смотрела с любовью на его лицо, стараясь запечатлеть в памяти его мужественные черты.
— Черт с ним, Рауен, — повторила она, — а то, что мы сейчас вместе, дурно, даже если это просто расставание. Как могу я навредить ему простыми словами?
— Но мы убежим.
— Нет, Рауен, послушай меня. Мы не можем так поступить!
Потребовалось некоторое время, чтобы смысл ее слов дошел до него.
— Он нас настигнет, — прошептала она печально. — Он может убить тебя.
— О любовь моя! Я не могу спокойно отпустить тебя!
— Ты должен. Боже мой, Рауен! Я все тщательно взвесила. У меня нет выбора, иначе будет кровавая резня! Если мы поступим, как решили, это произойдет непременно. О Рауен, то, что я причиняю тебе боль, разбивает мое сердце!
Это действительно причиняло ему боль, потому, что во взгляде его была такая мука, что душа ее разрывалась на части.
— О Рауен, — воскликнула она. — Мое сердце останется с тобой навсегда. Я так тебя люблю!
— Боже, но ведь и я люблю тебя! — клялся он, и в его словах было столько страсти и боли, что она снова очутилась в его объятиях, крепких и неистовых. И снова его губы нашли ее. Поцелуй был долгим, сладким, дурманящим.
А потом… дальше…
Она так и не поняла, почему она поддалась искушению, почему зашла так далеко. Вероятно, всему виной горечь разлуки, отчаяние разбитой любви! Она гладила его обнаженные плечи, а он ласкал ее нагое тело, потому что ее платье и плащ уже лежали у ее ног. Она повторяла шепотом снова и снова:
— Я люблю тебя, я люблю тебя! Я отдана злому чудовищу, отвратительному негодяю-викингу, но я люблю тебя.
Потом она услышала его шепот, нежный, жаркий. Она вдруг осознала, что они делают, но она не чувствовала стыда. Она любила его. И слова, полные любви, срывались с его губ.
Но она знала, что у них нет на это права. Она предназначена другому мужчине. Он заключит с ней союз перед Богом.
— Рауен! — ее щемящий крик остановил его. Их взгляды встретились, и он увидел тоску в ее глазах.
И страсть, пылавшая в них, угасла. Он крепко, но нежно держал ее в объятиях.
В эти минуты она не чувствовала себя виноватой. Она крепко прижималась к нему, слушая пение птицы и думая, что сохранит эти мгновения в своем сердце навсегда.
Она и не подозревала, что они были совсем не одни.
Эрик, принц Дублинский, стоял в двадцати шагах от них, мрачный и спокойный.
Ночью ему снились змеи.
Зловещие создания, они поднимали головы, окружая его, и он схватил меч, чтобы их убивать. Он поражал их со всей силой и страстью, но они снова и снова возникали из-под земли. Рядом с ним была Эминия, он знал, что она лежит возле него, он ощущал нежные прикосновения ее волос, ее ног. Он сражался со змеями и убивал, убивал и убивал их. Но когда он коснулся Эминии, мучительный крик вырвался у него. Она была в крови, и кровь лила ручьем. Он взял ее на руки, попытался вдохнуть в нее жизнь, но кровь поднималась как море, лилась бурным потоком. И тогда он понял, что это была не Эминия, а совсем другая женщина, и ее волосы опутывали его. Он попытался убрать пряди окровавленных волос с ее лица, на она начала тонуть во все прибывающем море крови. Змеи увлекали ее ко дну. Он все-таки схватил ее, и она снова закричала…
Он проснулся в холодном поту и вскочил на ноги, сжимая в руке свой верный меч.
В конце концов, он успокоился и посмеялся над собой за то, что взволновался из-за сна, тогда как хладнокровно мог бы встретиться с целой армией датчан.
Он лег снова, взглянул на луну, и сон улетучился, уступив место воспоминаниям.
Наконец он снова заснул, на этот раз глубоко.
Он почувствовал наступление утра, почувствовал лучи солнца — первый поцелуй восхода. Услышал легкое журчанье ручья и продолжал дремать. В этом приятном состоянии он услышал и какой-то шум в роще. Звук был неясный, но, как он понял, не представлявший собой никакой опасности, поэтому он не спешил подняться. Пришла какая-то девушка, сообразил он сквозь сон. По-видимому, она искала уединения и не была склонна составлять компанию кому бы то ни было. Что ж, пусть будет так. Он не нарушит ее одиночества, потревожив ее своим присутствием.
Но к ней приблизился мужчина.
Он услышал обрывки их шепота. Он хотел, было оставить любовников наедине, но тогда он обязательно спугнул бы их.
Он увидел, как с нее спали одежды. Он увидел прекрасную соблазнительную спину, наготу которой не могли прикрыть ее длинные волосы, заплетенные в косу и уложенные пучком. Она была поразительно красива, ее груди были как раз на уровне его глаз, крепкие ягодицы напоминали по форме груши, а чуть ниже тонкой талии, с обеих сторон находились две нежные ямочки. Шея была длинной и изящной, а плечи очерчены красиво и мягко. Он затаил дыхание, глядел на нее, и снова решил уйти, не желая беспокоить пару, благословенную, казалось, самим небом.
А потом он ясно услышал их разговор и мгновенно понял, кто эта женщина.
Рианон. Его нареченная.
Вспышка неистового гнева ослепила его.
Он овладел собой. Он не хотел вмешиваться в ее жизнь, но она была отдана ему, а все, что ему принадлежало, он не уступал никому.
Она должна стать его женой!
Ярость переполняла его, но он старался с ней справиться.
Может, эти двое приходили сюда не раз и занимались тут любовью.
Но он не даст им обесчестить себя, ни сейчас, ни когда бы то ни было. Он вскочил, сжимая меч, пусть этот юный вертопрах вступит с ним в поединок.
Но он не успел добраться до любовников, потому что тихий звук журчащего ручья внезапно был прерван звуком лошадиных копыт.
— Ищите их, — закричал кто-то. — Именем короля, схватите их!
Рианон вскрикнула и вскочила на ноги. У нее не было времени, чтобы одеться, но ее возлюбленный, поднимаясь, накрыл ее своим плащом.
— Беги, — подгонял он ее. — Беги к опушке!
— Нет, меня король не убьет. Это тебя он может лишить жизни! О Рауен, если с тобой что-нибудь случится…
— Беги, — приказал ей молодой человек. Он подтолкнул ее в ту сторону, где стоял Эрик.
— Нет, прежде ты! Беги ты! Если нас не найдут вместе, тебя не смогут обвинить в моем исчезновении, или… — она запнулась, и печально умолкла.
— Я убегу, — пообещал он и снова подтолкнул ее вперед.
Она побежала, спотыкаясь, через лесной кустарник. Эрик стоял неподвижно, подавляя ярость, бушевавшую в нем. Всадники прокладывали себе путь по высоким травам, и он знал, что она не сможет убежать от них. Она вошла в ручей и окаменела, остановившись прямо перед ним. Она увидела край его плаща, и схватилась за него.
— Сэр, милорд, умоляю вас, помогите мне! Мой покровитель отдает меня в жены негодяю-викингу, и мне нужно скрыться от погони сейчас. Пожалуйста! Я проведу всю свою жизнь с грязным животным, а я…
Ее серо-голубые глаза, наконец, остановились на нем в изумлении. Он понял, что она узнала его, но все еще не ведает, кто он. Ее изумление сменилось леденящим страхом, и ее кожа цвета слоновой кости стала белее снега.
Рианон с ужасом поняла, что попала в руки викинга. Помощи ждать неоткуда. Нет, она встретит эту беду лицом к лицу.
— О, нет, — выдохнула она. — Вы!
Она должна убежать от этого человека. С быстротой молнии она поднялась и повернулась. Но он сразу же настиг ее. Он наступил на край ее плаща, и он соскользнул с ее плеч. Викинг развернул ее к себе лицом, обнаженную, и схватил своими сильными руками.
Может, он ее забыл?
Нет, не может быть!
Он помнил ее, и это было совершенно очевидно. Он помнил ее стрелы, удар ее колена, в этом нет сомненья.
Никогда на лице человека не отражалась такая ярость. Ноги ее стали ватными. Он был одним из свиты ирландского принца, кровавой свиты. Он вернет ее Альфреду или своему властелину. А может быть, он убьет ее, и даже король ничего не сможет сделать.
— Будьте милосердны! — прошептала она, откинув голову назад. Ее коса упала и расплелась. Тяжелые локоны каскадом рассыпались по спине. Ей хотелось, чтобы они прикрыли ее наготу.
Но он не смотрел на обнаженное тело, он уставился прямо ей в глаза, и она увидела в его взгляде ненависть, словно ее ненависть к нему отразилась в них.
— Милосерден? — спросил он. Это было сказано мягко, но с угрозой. — Милосерден?
Она вскрикнула, когда он подтянул ее ближе к себе, прижав к своей горячей груди. Он схватил ее за руки с такой силой, что чуть не сломал ей запястья, и она почувствовала против воли всю его мощь и смертельную ненависть, которая струилась из его ледяных глаз и проникала до глубины ее сердца.
— Я сражалась с вами, потому что подумала, что на меня напали! — сказала быстро она. — Я бы не причинила вам вреда, если бы знала, что вы приехали по приглашению короля. Пожалуйста, отпустите меня. Вы должны пожалеть меня, потому что…
— Нет, леди, вы ошибаетесь.
— Но…
— Теперь ничего не изменишь, а ведь ваша стрела, которая была нацелена мне прямо в сердце, попала в ногу, и я до сих пор хромаю. Ваше нежное колено ударило меня прямо в пах, а ваши маленькие кулачки бьют меня в грудь сейчас. Но, леди, все это я, возможно, мог бы простить.
— Тогда…
— Вы не дождетесь от меня милосердия, потому что я и есть тот самый негодяй, то ужасное животное, тот дикарь-викинг, с которым вы обручены.
Вопль удивления и ужаса вырвался у нее. Она откинула голову назад и в панике начала отчаянно вырываться. Ужас, холодный, ледяной ужас заполнил все ее существо. Она была в его власти. Нагая и беспомощная, крепко прижатая к нему. Она почувствовала силу его рук и ног, крепость его груди.
— Вы… — выдохнула она.
— Да, леди, это я!
Он не может быть ирландским принцем!
— О Господи, нет! — прошептала она, и стала снова вырываться как дикая кошка. Ей нет спасенья, но она должна вырваться от него и убежать. Не сумев ослабить его хватку, она попыталась укусить его. Когда не удалось и это, она подняла колено с намерением ударить его.
— Держись подальше, — рявкнул он, и с силой бросил ее на землю. Задыхаясь, она испуганно смотрела на него, прикрытая только собственными волосами. Груди ее судорожно вздымались. С криком отчаяния она попыталась встать на ноги.
Он перешагнул через ее распростертое на земле тело, встав так, что она оказалась лежащей между его ног, и схватил ее за волосы, так что она не могла даже пошевельнуться.
Потом он медленно опустился на нее. Она подняла кулаки? чтобы ударить его в грудь, но он перехватил ее запястья и прижал их к земле у головы. Она чувствовала на себе его тело, тяжелое и безжалостное. Она не могла освободиться.
И когда он смотрел на нее, держа ее железной хваткой, она вдруг осознала, что ее сон был пророческим — викинг, с которым она боролась сейчас, действительно был принцем из Дублина.
— Мы опять встретились, леди, — спокойно сказал он. Огонь его голубых глаз проникал в ее душу, опаляя ее. Интересно, что он видел, что он слышал.
Наверное, все…
— И в такой интересной… ситуации. Я уже было подумал, что удастся мирно договориться, и приехал в Варенхем на свадьбу, и что же я нахожу? Свою невесту, поджидающую меня, совершенно обнаженной.
Он чуть-чуть отодвинулся, все еще прижимая коленями ее бедра. Холодный утренний ветер обдувал ее тело, ее груди налились тяжестью под его взглядом, соски затвердели. Казалось, только сейчас он заметил ее наготу и теперь разглядывал ее бесстыдно, с презрением, и ее тело пылало огнем стыда.
Силы начали возвращаться к ней. Она изогнулась под ним, пытаясь вырваться.
— Отпусти меня, пусти же, — требовала она.
— Нет, леди, нет! — пообещал он мягко. Его глаза проникали в ее сердце, как стальной кинжал. Он склонился к ней, и его дыхание коснулось ее губ.
— Я не отпущу тебя до самой смерти, моя дорогая. Ее накрыла черная волна страха, но она не желала показывать ему, насколько его боится.
— Скажи королю, что не хочешь жениться на мне! — прошептала она пылко. — Скажи ему…
— …что будет такая жестокая битва, что по твоей земле потекут кровавые реки? — строго спросил он.
— Но ты не можешь взять меня в жены, — Рианон замолчала, услышав топот копыт. Люди короля были все ближе.
Викинг встал и, продолжая держать ее за запястья, поднял на ноги, прижав на какое-то мгновенье к себе.
— Нет, леди, я не хочу жениться на вас, — произнес он быстро. Он отпустил ее. Мгновение она смотрела на него, затем, инстинктивно, бросилась бежать. Его руки вцепились в ее волосы, и она вскрикнула, потому что он снова притянул ее к себе. Она услышала его шепот:
— Пойдем, ты ведь не трусиха, — сказал он ей хрипло. — Твоя смелость восхитила меня.
Она снова взглянула на него, и ненависть клокотала в ней:
— Нет, я не боюсь тебя, и никогда не буду бояться! У тебя нет права обращаться со мной жестоко! Никогда! Он улыбнулся, и улыбка эта была зловещей.
— Я вам предлагаю как можно скорее научиться бояться меня, леди. Да, научиться бояться — и скорее. Потому что есть чего бояться.
Она хотела гордо вздернуть подбородок, но стояла перед ним совершенно обнаженная, а его ледяные голубые глаза бесстрастно шарили по ее телу с головы до ног.
Конский топот приближался. Он отвел взгляд, наклонился, поднимая ее накидку, и набросил ей на плечи. Она удивилась тому, что он прикрыл ее наготу. У нее навернулись слезы, но в этом поступке не было доброты, сразу поняла она.
— Я полагаю, что видел достаточно из того, что мне предназначено, не так ли, миледи?
Он поднял бровь, но не стал ждать ответа, да он и не рассчитывал его получить.
Она обрела дар речи, когда он, отвернувшись от нее, стал садиться на коня.
— Я никогда не буду твоей!
Конь двинулся вперед, и она задохнулась от удивления. Оцепенение спало с нее. Это был ее конь, Александр, самый лучший из ее лошадей.
— Это мой конь! — закричала она.
— Мой, — поправил он.
Она забыла, что он владеет теперь всем, что раньше принадлежало ей.
На его лице все еще играла холодная и презрительная улыбка, когда он повернулся к ней.
— Мой конь, — повторил он. — И подобно этому животному, вы тоже будете принадлежать мне. Вам тоже придется приходить по первому моему зову. Если я, конечно, соглашусь на это. Лошадь, которая раньше принадлежала другому это — одно, а женщина — совсем другое.
Она задохнулась от негодования:
— Подлый негодяй! — начала она, но ее слова были прерваны, потому что он снова сжал ее запястья руками, силу которых она уже знала.
— Нет! — кричала она в панике, но он, не обращая на это внимания, оторвал ее от земли и схватил в объятия. Она попыталась ударить его, исцарапать, чтобы освободиться, но он быстрым движением перехватил ее руки.
— Не пытайтесь больше ударить меня, леди!
Он подождал. Она больше не двигалась. Она стиснула зубы и поборола панику, которая росла в ней.
Он бросил ее на спину белого коня и сел сзади.
— И не сопротивляйся, — предупредил он ее. — Даже и не думай об этом, потому что, если ты ударишь меня снова, я ударю быстрее и гораздо сильней.
При этих грубых словах ее вновь обуяла ярость.
— Дикарь! — обозвала она его, но не пошевелилась. Его глаза сузились.
— Что, показать? — спросил он.
Рианон промолчала. Он тронул лошадь, и в такт лошадиной скачке в ее мозгу проносились мысли. Его сильная рука держала ее за талию.
Люди короля были совсем рядом.
Она обесчестила Альфреда. Увы, именно тогда, когда она пришла к решению повиноваться ему, она опозорила его. Она и в самом деле решилась на этот брак, чтобы заключить союз, которого добивался король.
Но все вышло по-другому. И хотя она и сохранила свою невинность, она была схвачена тем самым человеком, которому была обещана, человеком, который поклялся отомстить ей… Король ей ничем не поможет.
Рауен, — подумала она отчаянно. — Этот отвратительный викинг видел их вместе. Он разыщет Рауена. Он потребует возмездия.
Прольется кровь, и вина за это ляжет на нее.
У нее вдруг потемнело в глазах, и долгожданное избавление, которого она жаждала, наконец-то пришло.
Она похолодела и стала падать с коня, и когда сознание уже покидало се, она успела почувствовать, что ее схватили сильные руки человека, от которого она так отчаянно хотела избавиться.
Руки ее хозяина — викинга…
