Глава 10
Элай был в смятении и раздражении. Он провел несколько часов за закрытыми дверями в «Медном Ястребе», споря с представителями Союза и их верными последователями, но добился очень немногого. Сейчас, зайдя на кухню Джиноа, он проклинал себя, неудивительно, что он ничего не достиг в этих переговорах: его мысли были заняты только Бонни. Она стала для него наваждением.
Джиноа, нагнувшись к открытой дверце духовки, с чем-то возилась. Элай всплеснул руками, и бумаги, которые он принес с собрания, разлетелись по кухне. Это были записи Сэта о ситуации на заводе.
– Боже! – гаркнул Элай, и младенец, лежавший в коробке, испуганно запищал. Элай выхватил коробку с ребенком из духовки. – Джиноа, ты что, рехнулась!?
Серо-голубые глаза Джиноа расширились, потом заискрились смехом.
– Отдай ребенка, Элай, – сказала она серьезно и мягко.
Элай отступил, держа ребенка, и с недоверием уставился на сестру. Та протянула к нему руки.
– Элай, – терпеливо повторила она, – ребенок…
Элай в ужасе смотрел на сестру. Как мог ее рассудок, прежде столь ясный, повредиться до такой степени за несколько лет? Он предположил, что виной всему одиночество. Отступив еще на шаг, Элай налетел на Сэта. Тот, ворча, собирал бумаги, разлетевшиеся по полу.
– Что здесь происходит? – раздраженно спросил Сэт, поблескивая очками и переводя взгляд с Джиноа на Элая.
– Это, – взорвался Элай, крепко держа коробку и расправляя плечи, – именно то, что я хотел бы узнать! Клянусь всеми святыми, Сэт, едва я вошел сюда, как увидел, что моя родная сестра собирается зажарить этого младенца, как молочного поросенка!
Джиноа разразилась смехом, и к ней, на удивление Элая, присоединился Сэт. Он выпрямился, забыв о бумагах, и осторожно забрал коробку из рук Элая.
Джиноа взяла ребенка, ее костлявые плечи все еще тряслись от смеха. Она закутала малыша в полотенце, заменявшее одеяло.
– Сюда, сюда, малыш, – нежно сказала она, ставя коробку в духовку.
Элай, рванулся было вперед, но его удержал Сэт.
– Элай, успокойся…
– Успокоиться?! – взвыл Элай, пытаясь оттолкнуть друга и спасти ребенка.
Сэт схватил Элая за плечи, на удивление крепко.
– Послушай меня, болван! Твоя сестра не собирается жарить младенца. Он родился преждевременно и его надо постоянно держать в тепле.
Элай закрыл глаза, чувствуя себя полным дураком. Воспоминания о той ночи, когда умер сын, вновь нахлынули на него, и он покачнулся, как от удара. Горе, которое, его никогда не покидало, сейчас ослепило его. Он закрыл лицо руками.
– Это Кайли, – тихо объяснил Сэт Джиноа и вышел. Элай напрягся, почувствовав у себя на плече руку Джиноа.
– Я очень огорчена, – мягко сказала сестра.
Элай несколько раз глубоко вздохнул, стараясь унять дрожь.
– Я слишком много думаю о прошлом, – печально сказал он, – прошло уже больше двух лет.
Пальцы Джиноа перебирали мышцы его плеча, заставляя их расслабиться.
– Со смертью единственного ребенка трудно примириться, Элай. Если бы не Розмари, Бонни едва ли смогла бы оправиться.
Элай опустил руки. Он все еще чувствовал, как несправедлива смерть Кайли, хотя боль уже отступила. Он вздрогнул, опасаясь, что боль вернется, такая же невыносимая, как всегда.
Джиноа придвинула к Элаю стул и взяла его руку в свои.
– Я никогда не прощу себе, – тихо сказала она, – что не приехала в Нью-Йорк, когда Сэт известил меня о смерти Кайли. Тогда я была нужна и тебе и Бонни.
– Нам никто не мог помочь, Джиноа, – сказал Элай. – А Бонни оправилась весьма быстро, как я понимаю.
– С Бонни происходило то же, что и с тобой, – возразила Джиноа. – Ее душа надорвана. Когда я вижу, как вы терзаете друг друга, мне становится очень горько.
Элай посмотрел на сестру.
– О чем ты говоришь, – сказал он. – Я не терзаю Бонни.
– Терзаешь, – настаивала Джиноа. – А Бонни терзает тебя. Бога ради, Элай, и ради себя самого, посмотри правде в глаза!
Элай подумал о том, какая пропасть возникла между ним и Бонни в ту страшную ночь, и поморщился. Она пришла к нему, потрясенная потерей ребенка, а он отвернулся от нее.
– В чем же, правда, Джиноа? В том, что мой сын мертв? В том, что я никогда уже не увижу его? – слезы опять выступили у него на глазах. Элай подавил их. – Поверь мне, это проклятье преследует меня, я не знаю ни минуты покоя.
– Твой сын, – Джиноа помедлила, – ведь это и сын Бонни. Ее потеря так же велика, как и твоя, разве это не так?
Казалось, потолок обрушился на Элая, он отшвырнул стул и в ярости вскочил на ноги.
– О, достаточно! – крикнул он и широкими шагами пошел к двери.
Но Джиноа схватила его за руку.
– Иди к Бонни, – умоляла она брата, – скажи ей, что страдаешь и выслушай ее. Это единственный способ покончить с ужасом прошлого. Единственный!
Элай чуть не вышиб дверь, так он стремился уйти.
Боль вернулась, и ему казалось, что она сокрушит его. Он вырвал руку и сквозь зубы сказал:
– Во имя Бога, Джиноа, позволь мне быть…
Джиноа последовала за ним, плача от жалости к нему.
– Не убегай, позволь себе выплакаться, – просила она. – Разве ты не видишь, что растравляешь душу, держа эту боль внутри?
– Там нет боли, – отрезал Элай и бросился к пруду.
– Давно Элай в таком состоянии? – спросила упавшая духом Джиноа, когда Сэт Кэллахан вернулся на кухню и стал собирать бумаги.
– С того самого дня, – мрачно ответил тот. – Элай – человек вулканического темперамента, но, держа всех в напряжении, он никогда не доходит до крайности.
Сэт привел в порядок бумаги и, выравнивая листы, постукивал ими о крышку стола.
– Уверен, Элай боится, что, если он сломается, ему уже не прийти в норму. Проблема, конечно, забирает всю его энергию, но она у него огромная. – Сэт помолчал. – Его задача – не перейти опасную грань. Чем неуступчивее Элай, тем опаснее ситуация.
– А сейчас этот завод…
Сэт вздохнул.
– Да, и Бонни…
Джиноа вынула платок и вытерла глаза.
– Да, Бонни. Чем мы можем помочь им?
Сэт снял очки и потер близорукие глаза.
– Боюсь, что сделать мы можем очень мало. Молю Бога, чтобы Бонни оказалась рядом с Элаем, если он дойдет до точки. Она очень нужна ему.
Джиноа вздрогнула.
– Мне кажется, что все рушится прямо на глазах, мистер Кэллахан. Бонни сильная, очень сильная, но за ее напускной храбростью таится такое же глубокое отчаяние, как и у Элая. Не уверена, что у нее хватит сил ему помочь.
Кэллахан вздохнул и надел очки.
– Возможно, вы правы, дорогая, – сказал он задумчиво. – Да поможет нам Бог!
* * *
Вебб и Бонни сидели на одеяле, расстеленном на земле. Розмари мирно посапывала возле них. Удрученная Бонни убрала оставшуюся еду в пакет.
Вебб коснулся пальцем ее подбородка.
– Бонни, – нежно сказал он, – посмотри на меня.
Бонни вздрогнула и подняла глаза на милое и доброе лицо Вебба. Ей так хотелось любить его, но она не могла ничего с собой поделать. Ее душа тянулась к Элаю Мак Катчену тем сильнее, чем больше она этому противилась.
– Ты не любишь меня, – проговорил Вебб.
Бонни смущенно кивнула.
– Не так, как жена должна любить мужа, Вебб.
Они помолчали. Розмари заворочалась во сне, и Вебб, успокаивая, погладил ее по спине.
– Ты все еще любишь Элая, – сказал он.
– Вопреки здравому смыслу, – призналась она. Ее переполняли боль, страх и отчаяние, – Он ненавидит меня, он хочет отнять у меня Розмари.
– Элай сам сказал тебе об этом? – с тревогой спросил Вебб.
– Нет, мне сказала Джиноа. – Бонни поняла, что более не может сдерживаться, слезы потекли по ее лицу. – Я умру без Роз. Она все, что у меня есть.
Роз захныкала, и Вебб погладил ее спутанные волосы.
– Ты не потеряешь ее, Бонни. Я не допущу, чтобы это произошло.
– Ты не сможешь этому помешать, – сказала Бонни, вытирая слезы. – Элай добьется своего: у него деньги, власть, влияние…
– А он знает, – что Розмари – его дочь?
Вопрос Вебба удивил Бонни.
– Да.
– Не сказать ли нам, что она моя дочь? Ты можешь выйти за меня замуж, и мы объявим всем, что ребенок мой.
Глаза Бонни расширились, хотя это уже приходило ей в голову.
– Ты готов сделать это? Ты готов сказать, что Роз… ты хочешь жениться на мне, зная, что я тебя не люблю?
Голубые глаза Вебба потемнели от боли.
– Любовь может прийти, Бонни… когда-нибудь. По-разному бывает, ты же знаешь.
Пораженная Бонни опустила голову. В этой ситуации Вебб – спасение для нее, к тому же он надежный и поистине удивительный человек. Но Вебб заслуживает гораздо большего, чем Бонни может дать ему.
– А если я обману твои ожидания? Вдруг… вдруг я никогда не забуду Элая?
– Я хочу использовать свой шанс. Выходи за меня замуж! Позволь мне доказать, что я могу сделать тебя счастливой!
Бонни потянулась к нему и схватила его за руки.
– Вебб, подумай хоть раз о себе! А что, если я не дам тебе счастья? А что, если я стану ненавистна тебе?
– Я никогда не смогу ненавидеть тебя.
С реки дул холодный ветер, и Бонни знобило. Небо заволокло тучами, внезапно потемнело и пошел дождь. Разговор прервался. Бонни и Вебб начали быстро собирать вещи. Пока Бонни заканчивала с пакетом, Вебб разбудил Роз и поспешил с ней в дом.
Они сидели в комнате, надеясь, что дождь перестанет, но он все лил и лил.
– Если не хочешь застрять здесь, – сказал Вебб, – нам лучше сейчас тронуться.
Бонни взглянула на потолок – прямо над ней была спальня Вебба. Хотя возможность выйти замуж за Вебба привлекала Бонни, мысль о том, чтобы лечь с ним в постель, до сих пор не приходила ей в голову. Как же она об этом не подумала? Она вспыхнула, заметив, что Вебб смотрит на нее так, словно прочитал ее мысли.
– Поехали, – решительно сказала она.
– Жаль, – ответил Вебб с добродушным разочарованием, укутал Роз в свое пальто и выскочил во двор.
Дорога между тем превратилась в месиво и была еле различима из-за проливного дождя. Когда они добрались до перевоза, Хэм с помощником уже снимали упряжь с лошадей, которые должны были тянуть паром.
– Вода, будь она проклята, слишком сильно поднялась! – бросил старик. – Придется вам ждать до утра.
Взглянув на Вебба, Бонни поняла, что это его обрадовало. Он с трудом подавлял улыбку.
– Хэм Фенвик! – крикнула Бонни, стараясь перекрыть шум дождя. – Ты должен перевезти нас через реку сейчас же!
– Нет, мэм! – прокричал Хэм.
Вебб выглядел чертовски довольным. Значит, и вправду все мужчины одинаковы.
– Мы утонем, если попытаемся переправиться, Бонни!
– Но, Вебб, подумай, какие пойдут сплетни! – воскликнула Бонни.
Роз, испугавшись, заплакала.
Вебб взял у Бонни девочку и стал успокаивать ее.
– Тебя раньше не очень беспокоили сплетни, не так ли? – спросил он.
Их перепалка привела в восторг Хэма.
– Кого… ее? Хотел бы я увидеть Мак Катчена, когда он услышит об этом!
– То, что мы задумали, станет от этого даже правдоподобнее, – убеждал ее Вебб. Хэм навострил уши, стараясь расслышать их разговор. – Мы можем даже сказать, что тайно женаты уже несколько месяцев.
– Вебб! – воскликнула Бонни.
Вебб похлопал ее по плечу.
– Ничего, дорогая, успокойся, посуди сама, ведь мы не можем переправиться через реку без парома, не так ли?
– Вниз по реке есть мост, – возразила Бонни.
– Десятью милями ниже, – уточнил Вебб. – Бонни, мы никогда туда не доберемся. Темнеет, туда трудно добраться даже в хорошую погоду. Подумай, во что сейчас превратилась дорога.
Бонни пристально смотрела на Вебба, думая, не угнать ли лодку.
– Подумай о Роз, – сказал Вебб, и Бонни тотчас опомнилась.
Посмеиваясь, Вебб повернул коляску к дому.
«Это ночь сюрпризов», – подумал Форбс Даррент. Он никак не ожидал, что Мак Катчен почтит посещением «Медный Ястреб» после того, что произошло.
Однако он здесь и хлещет виски так, словно хочет развести костер в желудке. Форбс мог бы сказать ему по горькому опыту, что виски не лечит от горя, но зачем? Пусть Мак Катчен сам убедится, что от чар Ангела избавиться нельзя.
Следующим сюрпризом была Эрлина Кэлб, она пробиралась к Форбсу. Даже женщина с такой сомнительной репутацией едва ли придет сюда без дела одна.
Форбс разглядывал ее, пока она приближалась: сложена неплохо, интересно, какова она в постели?
– Эрлина, – кивнул он.
Она осмотрела его распухшее лицо с кровоподтеками и улыбнулась.
Наполнив стакан Мак Катчена, Форбс повернулся к Эрлине. Она пристально разглядывала все вокруг.
– Чем могу быть полезен? – спросил Форбс.
– Я ищу Бонни Мак Катчен.
В салуне воцарилась тишина. Уголком распухшего глаза Форбс увидел, как Элай застыл со стаканом в руке.
– Ангел здесь больше не работает, – сдержанно заметил Форбс.
– Она не Ангел, и мы оба об этом знаем.
Форбс пожал плечами.
– А что Вебб Хатчисон? Был он здесь вечером?
Форбс кинул взгляд на Элая, отметив, что тот слушает.
– К сожалению, Вебб не завсегдатай. Я не знаю, где он.
– Возможно, этого вы не знаете, – согласилась Эрлина, – но вам всегда известно, где Бонни и что она делает. Не пытайтесь отрицать это.
– Я этого не отрицаю, – ответил Форбс.
– Я вез Вебба и миссис Мак Катчен через реку утром, – вставил молодой Велт Фенвик, сидящий возле бильярдного стола. – Думаю, они там застряли, на ночь из-за дождя. Беспокоиться не о чем: Вебб построил там прекрасный дом – и они будут в безопасности и тепле.
Форбс закрыл глаза и перевел дыхание. Открыв их, он увидел, как Эрлина запустила в голову Вэлта бильярдным шаром. Бедняга увернулся, и, метнувшись в сторону, налетел на Элая Мак Катчена.
Элай схватил бедолагу за грудки и почти оторвал от пола.
– Где находится этот «прекрасный» дом?
Форбс вышел из-за стойки. Нельзя допускать драки. Поскольку он не управляет уже предприятиями Мак Катченов, «Медный Ястреб» – единственный источник его дохода. Однако он не знал, что делать с Элаем и этим парнем, которого тот чуть не задушил.
Его выручил сухопарый маленький адвокат Кэллахан, покинув свое место у бара, он вытянул шею, заглянул в лицо патрона и внушительно сказал:
– Элай, этого более чем достаточно.
Элай ослабил хватку и швырнул Вэлта на бильярдный стол. Форбс болезненно поморщился, подумав, во что обойдется замена суконного покрытия.
– Где это? – спросил Элай, в упор глядя на Форбса.
– Где – что?
Элай приблизился, его вид не предвещал ничего хорошего.
– Дом Вебба, идиот!
– Две мили на север от перевоза, – вмешалась Эрлина, – но вам ни за что не переправиться через реку в такую погоду.
«Я бы не стал этого утверждать», – подумал Форбс, стараясь сохранять невозмутимость.
Прогремел гром, Элай Мак Катчен повернулся и широкими шагами направился к двери. Адвокат швырнул банкноту на стойку и побежал за ним.
Ради спасения Ангела Форбс надеялся, что ни один «сукин сын» не предложит им лодку.
Дом был сухим и теплым. Вебб зажег все лампы. Они поужинали тем, что осталось от пикника, и разожгли яркий огонь в камине.
Роз уютно спала в углу. Вебб устроил ее на меховой шкуре и укрыл своим пальто. Бонни чувствовала себя неуверенно. «Я пропала», думала она, глядя на языки огня в камине.
Вебб только что вернулся из конюшни, насквозь мокрый. Он засмеялся, усевшись рядом с Бонни перед огнем.
– Смешно, – сказал он, – Ангел заботится о своей репутации.
– У меня есть, тем не менее, моральные устои.
Вебб ухмыльнулся и целомудренно чмокнул ее в нос.
– А если честно? Тебя волнуют не сплетни, а то, чего, как тебе кажется, я жду от тебя, – Вебб тяжело вздохнул, – Ничего такого, что бы противоречило твоим желаниям, успокойся.
Бонни, конечно, знала, что Вебб никогда не воспользуется ее беспомощностью, но все же волновалась.
– А вдруг дождь будет лить несколько дней, Вебб? – с беспокойством спросила она, глядя на огонь.
Вебб вынул из пакета последний номер своей газеты и протянул ей.
– Тогда я построю ковчег. Почитай газету, Бонни, пока я поищу что-нибудь, из чего можно соорудить постели.
Бонни не хотела спать, но ей надо было отвлечься. Она раскрыла последний выпуск «Нортриджских новостей» и подвинулась ближе к огню. Статья Вебба о событиях на заводе сразу же бросилась ей в глаза, и она стала читать с все возрастающим интересом. Хэм Фенвик был прав, сказав, что кое-кому статья «отдавит мозоли».
Зная, что Вебб человек мягкий и осторожный, Бонни всегда поражалась смелости его статей. Это был беспощадный обвинительный акт чужакам, вызвавшим беспорядки на заводе в своих интересах. Статья призывала рабочих Нортриджа дать Элаю Мак Катчену шанс исправить вред, причиненный этими беспорядками. Если он откажется удовлетворить их требования, не повысит зарплату и не улучшит условий труда и жизни, тогда и только тогда следует объявить забастовку.
Бонни задумчиво смотрела на огонь, когда Вебб вернулся с ворохом рабочей одежды. Из нее он устроил вполне сносную постель на полу перед камином.
– Боюсь, лучше этого я ничего не могу предложить, – сказал он, – в следующий раз, когда вы приедете сюда, я возьму побольше еды и одеяла.
Бонни думала только о статье.
– Вебб, Хэм прав. Ребята из Союза не поблагодарят тебя за эту статью.
– Я и не жду от них благодарности.
Подняв колени, она уткнулась в них подбородком.
– Честно говоря, меня удивляет, что ты вступился за Элая. Ты всегда критиковал действия администрации, то, как она управляет заводом, и первый выступил в газете по поводу условий жизни рабочих в Лоскутном городке.
Вебб вздохнул и, тревожно взглянув на Бонни, снял промокшую куртку. Только сейчас она заметила, что он дрожит от холода.
– Я не друг Элая Мак Катчена, Бонни. Он знает все о Лоскутном городке и о заводе и, тем не менее, приятно проводит время.
– И все же ты защищаешь его, Вебб. – Бонни взяла пальто и накинула его на плечи Вебба.
– Я не защищаю Мак Катчена, – возразил Вебб, – я только стараюсь избежать больших неприятностей. Если он намерен исправить положение, город должен дать ему этот шанс. Надеюсь, что будет еще не слишком поздно.
Бонни снова уткнулась подбородком в колени. Она подумала о тех, кто уже принял участие в забастовке, и по ее спине пробежал холодок.
– Отчасти я виню себя, – призналась она, – по крайней мере, за условия жизни в Лоскутном городке…
Бонни задумалась.
– Никто не знает лучше, чем я, каково там жить. Я могла бы заставить Элая кое-что изменить.
– Тогда ты была молода, а теперь ты не можешь повлиять на Элая.
Бонни хотелось плакать, но она сдержалась.
– Было время, когда я имела большое влияние на Элая, Вебб. Он очень меня любил. До… до…
Вебб робко коснулся ее руки.
– Пока не умер ваш ребенок?
Бонни быстро взглянула на спящую Розмари, словно желая убедиться, что она в безопасности.
– Все пошло прахом после этого. Элай упрекал меня, знаешь..?
Вебб кивнул и чуть крепче сжал руку Бонни.
– Знаю.
Бонни задрожала от этих воспоминаний.
– Я думала, что это пройдет, что это горе заставляет его так поступать. Но с той минуты все становилось хуже и хуже, пока не развалилось окончательно. Элай сбежал, я – тоже…
– Но были же моменты, когда вы могли сблизиться?
Ни с одним человеком Бонни не стала бы говорить об этом, но Вебб был ее другом. Он всегда ее понимал.
– Элай ушел из дому на другой день после похорон. Я знаю, что у него была, по крайней мере, одна женщина. Я… я отчаялась вернуть его…
– Тебе не нужно рассказывать об этом мне, Бонни.
– Мне необходимо с кем-то поделиться, Вебб… Мне так надо с кем-то поделиться!
Вебб обнял ее сильной рукой и привлек к себе. Бонни знала, как трудно ему выслушать все, что она расскажет, но остановиться уже не могла.
– Перед самым отъездом Элая на Кубу, я позвонила ему в клуб… Я просила его… о! Вебб! Я умоляла его прийти домой. Я думала, мы сможем поговорить…
Вебб молча ждал, когда она продолжит.
– Я вцепилась в него, Вебб… Я так боялась, была в таком горе.
– И он занялся с тобой любовью? – мрачно спросил Вебб.
Бонни бросило в жар, и слезы навернулись ей на глаза.
– Да, Вебб. Я никогда не видела его таким… он рвал на мне одежду так, словно ненавидит меня.
Бонни чувствовала, как в нем закипает ярость.
– Он причинил тебе… боль?
– О да! Но это не то, о чем ты думаешь. Это была не физическая боль, Вебб!
Бонни с содроганием вспомнила тот вечер в роскошных комнатах, где когда-то была так счастлива с мужем. Элай унижал ее, заставляя принимать самые постыдные позы, а затем бросил ее.
– Он презирал меня, Вебб, он был так холоден. Так ужасно холоден.
– Все это уже в прошлом, – сказал Вебб после долгого молчания, – я знаю, тебе было больно, но это теперь позади.
Бонни подумала о недавней ночи, проведенной с Элаем.
В ту ночь она забыла все: боль, оскорбления – и отдалась ему с такой готовностью, с какой отдаются только распутные женщины. А утром нашла ту проклятую пятидесятидолларовую бумажку. Мало того, Бонни не могла поручиться и сейчас, что, если Элай поманит ее, она не побежит к нему.
Она вздохнула.
– Это прошло, – повторил Вебб.
Милый порядочный Вебб! Хоть бы он оказался прав!
