– Нам лучше убраться из этого вонючего Гонконга подобру-поздорову, – сказала Мами, выглядывая из окна «Домика отдыха» на острове Грин.

– Говорят, что солдаты мрут в своих бараках как мухи. Их косит малярия.

Милли кивнула.

– Это из-за питьевой воды. Они ее не кипятят. Ты же знаешь, как там у них заведено с солдатами.

– Странно, а мы всегда считали, что заразу переносят москиты.

– Вот еще! – воскликнула Милли. – С чего ты взяла, что москиты переносят малярию?

Она отложила головную щетку и посмотрела на себя в зеркало. Да неужели та неказистая, усыпанная веснушками школьница, приехавшая в Гонконг, наконец превратилась в женщину. И весьма привлекательную к тому же!

– Девочка моя, ты такая хорошенькая! При взгляде на тебя просто дух захватывает, – заметила Мами, как будто прочитав мысли Милли. – Как только они выпустят Эли, он возьмет тебя на руки и заберет тебя отсюда в Балтимору. И если он это не сделает, значит, он просто глупец!

– Дай Бог!

– И ты оставишь меня здесь с этим осточертевшим мне старым Черным Сэмом!

Милли повернулась к Мами, потому что увидела в зеркале, что ее глаза заблестели от слез.

– Мами!

Она крепко обняла свою Мами.

– Тебе принадлежит «Домик отдыха» и Черный Сэм… Неужели тебе не хватает еще чего-либо?

– В том-то вся беда! – рыдала Мами. – У Сэма есть я, а у меня-то только он!

Милли засмеялась.

– И тебе этого мало?

– Наверное. Мами вытерла слезы.

– Но понимаешь, я все еще тоскую по моему большому черному Растусу!

Они стояли обнявшись, пока Мами продолжала рыдать.

– Я тебя так сильно люблю! А этот Эли, он собирается забрать тебя на край света!

– Не переживай заранее, – ответила ей Милли.

Анна Безымянная сидела тем временем в другой части Гонконга и смотрела на луну.

Уже прошел Осенний праздник. Уже настало полнолуние, но Янг, ее брат, так и не приплыл за ней в лодке.

Еще раньше Анна как-то слыхала, что бедную миссис Ллойд, покинутую своим любовником лейтенантом Роджерсом, нашли мертвой на Спринг Гарден Лейн, где обитают всякие подонки. Анна подумала, что, пожалуй, ее вполне бы устроило, если бы так кончила свою жизнь одна особа… по имени Милдред Элизабет Уэддерберн: вначале ее надо хорошенько истерзать когтями и потом пусть подыхает в какой-нибудь выгребной яме среди разнузданных грязных шлюх, которые сыпят гнусными словечками, курят трубки с длинными мундштуками и пристают к матросам. Да, да, решила Анна. Очень подходященький конец для этой высокомерной шлюшки, изображающей из себя леди. И она вполне его заслужила!

Но прежде всего, она должна отомстить Эли Боггзу, который только что исхитрился избежать петли.

Она должна предать его смерти, всякая иная месть была бы слишком мала.

Скоро Эли освободят, думала Анна, прячась в камышах и высматривая лодку Янга. И он поплывет прочь отсюда со своей женщиной. Анна ждала этого мига.

Янг пришел, когда луна стала ущербной на четверть.

– Ты здесь, Золотая Сестра?

– Я здесь, – ответила ему Анна.

– Эли Боггз один на острове Грин, – солгал ей Янг. На самом деле Эли еще не покидал тюрьму Виктории.

– Ты только отвези меня туда, а с остальным я справлюсь сама, – сказала Анна.

Они сели в лодку. Янг греб передними веслами, а Анна гребла сзади.

Эли действительно собирался покинуть тюрьму в соответствии с распоряжением лорда Хальма. В ту ночь он был на борту своей джонки «Ма Шан» и готовил свою новую команду к отплытию.

Милли была начеку в своей спальне на острове Грин. Она ждала его. На всякий случай она решила снова принять образ китаянки, в таком виде ей можно плыть с Эли куда угодно, не боясь, что кто-нибудь ее узнает. Она подвела куском жженой пробки веки так, чтобы их копчики смотрели вверх. Она затемнила свое бледное английское лицо и стала смуглой, как женщины хакка. На голову Милли надела традиционную шляпу, щедро отделанную бусинками. На шее у нее было ожерелье, которое позвякивало при ходьбе. Женщины хакка обожали такие украшения. Темные волосы она заплела в две косы. Когда Милли нанесла последний штрих и посмотрела в зеркало, для китайской девушки, отправляющейся на край земли, она выглядела совсем неплохо.

Полностью преобразившись, Милли спустилась вниз, где жила прислуга, чтобы попрощаться с Мами. Но ее там не было: на постели лежала записка.

«Я на пляже с моим возлюбленным Черным Сэмом».

Милли вернулась в свою спальню и стала ждать полуночи. Именно в это время «Ма Шан» должна была быть у пристани острова Грин.

Сидя на кровати, она начала сомневаться. А что, если Эли не приедет за ней? Что, если он уже вышел из тюрьмы Виктории и уплыл подальше без нее? Что тогда станет с нею? Неужели ей придется всю жизнь провести в одиночестве в этих огромных комнатах, дожидаясь возвращения из тюрьмы своего законного муженька?!

Мами начнет новую жизнь с Черным Сэмом, и тогда Милли останется лишь одно – вернуться в Англию. Эта мысль заставила ее содрогнуться от ужаса. Ей было сейчас так одиноко, что она вспомнила Тома Эллери. А что, если бы Том не умер, и она бы вышла за него замуж? Ей пришлось бы вести спокойную сельскую жизнь: сидеть в своем маленьком домике и ждать, когда ее муж вернется с поля. Жизнь шла бы неспешной и предопределенной чередой: сначала поле вспахать, потом боронить, потом сеять и мотыжить. Это была бы простая и трудная, но настоящая жизнь. А что предлагает ей Эли? Ничего определенного. Любовница пирата, бороздящего моря с пушкой на борту. Вот ее будущее.

Милли прилегла на подушку и задремала. Перед ней возник удивительно ясный образ Тома Эллери. Совсем как живой явился он из глубин ее памяти. Черты его лица, сначала неясные и расплывчатые, постепенно делались более четкими – ярче стали глаза, потом обрисовался и подбородок, а затем – улыбающийся рот.

Милли зажмурилась, чтобы его образ пропал. Но лицо Тома не исчезало. Оно было перед ней, такое отрешенное… Милли сразу расхотелось спать. Она села и поморгала глазами: видение медленно исчезло.

Это было началом галлюцинаций, которые мучили ее с самого детства. Она знала, что теперь, как это бывало раньше, ей привидится застывший окровавленный оскал лисьей морды, теплая размазанная кровь… Когда этого не случилось, Милли облегченно перевела дух, но ее начала преследовать иная галлюцинация.

Уже не картинки, а запах.

Она ясно чувствовала этот запах. Сначала было трудно точно определить его. В открытую дверь спальни снаружи долетел ветерок. За дверью же расстилались прекрасные лужайки, застывшие под светом луны. Запах все усиливался. Ветерок приносил с собой аромат пряного мускуса.

Милли подошла к двери и выглянула в ночь. Вдалеке, если смотреть вдоль линии тополей, светилась пара ярких глаз. Лисица? Скорее всего – ночью по саду бродило много лисиц.

В проливе Сульфур медленно прибывал прилив. Черные бархатные воды мирно покоились в серебряном свете луны. Янг повернул лицо к Анне. Она придвинулась к нему ближе. На лице брата отражались волнующиеся воды пролива.

– Ты любишь своего брата? – спросил он.

– Как котята любят кошку, – ответила Анна, как отвечала ему раньше, когда они оба были детьми.

– Золотая сестренка, ты понимаешь, что ты больна? – спросил ее Янг.

– Больна?

Лицо Анны, только что такое милое, исказила угроза.

– Это болезнь, от которой страдали многие поколения, – сказал Янг, запахивая плотнее свою оранжевую накидку. – Много дней я разговаривал с наставниками и пытался получить от них совет. Мы оба знаем об этой твоей болезни, хотя никогда не обсуждали ее. Если ты любишь меня, то позволь мне попытаться избавить тебя от этой напасти.

Глаза Анны так и светились при свете луны. Запах ее тела доносился до Янга.

– Золотая Сестра моя, твоя болезнь известна давно, – быстро добавил он. – Еще в древности великие мандарины, мудрейшие из мудрейших, становились жертвой духов умных лисиц. Поселившись в их теле, эти духи творили добро, но иногда и зло. Ты когда-то была даоисткой. Ты помнишь сказание о даоистском жреце, который посадил злых духов в бутылку и заткнул ее пробкой. Он хранил ее в подвале, чтобы они не причиняли вреда людям? Я молю тебя вспомнить учение наших предков!

– Это болтовня дурачка, а не моего брата, – ответила ему Анна.

– Ты – моя сестра, и я могу умереть ради тебя, – сказал Янг. – Я готов пожертвовать своей жизнью, лишь бы душа твоя была спасена! – Умоляю, позволь мне прочитать молитву, которая изгонит лисицу, проникшую к тебе в лоно!

– Ты – идиот! – шепнула Анна, и лицо ее исказилось от ненависти. – Я всегда подозревала это, теперь я все знаю точно! Я достаточно много времени провела в этом чертовом сумасшедшем доме, где люди воют на полную луну и скребут замогильные камни!

Она, покачиваясь, встала на ноги и глянула на него сверху вниз. Изо рта у нее хлынула пена, замочив ей платье.

Анна стояла в лодке, которая двигалась по кругу в начинавшемся приливе. Янг начал молитвы. Анна широко раскрыла глаза, глядя, как он зажигает свечи и они потрескивают у ее ног. Янг поднял вверх руки, умоляя своих богов, и хрипло вскрикнул:

– Злой дух! Дух лисицы! Покинь ее и сгори в священном огне Будды. Всемогущий бог земли и небес, услышь мои молитвы! Изыди! Изыди!

Реакция последовала сразу же. Анна ударила его, и когда Янг упал, она с воплем на него бросилась и стала бить по лицу кулаками. Янг закричал и начал отбиваться. И тут у нее вместо кулаков появились когти, которые рвали и терзали его тело. Янг отпрянул назад, пытаясь избежать ее ударов. Но он не мог сопротивляться силе и ярости ее нападения. Тогда, чтобы хоть немного укрыться от ее когтей, он попытался перевалиться через борт лодки, но Анна вцепилась в него мертвой хваткой и с поразительной для женщины силой подняла его, заставив встать на ноги. Они некоторое время стояли вместе, покачиваясь и сплетя руки, как в последнем объятии, а потом, не выпуская друг друга, упали в море, с головой уйдя под воду. В тот же миг лодку отнесло в сторону, и они остались беспомощные среди океана.

Анна начала кричать, а Янг молчал. Сквозь толщу воды он видел ее тело. Оно было сильным и гибким. Янг рывком поднял се над водой, хватая ртом воздух, но это уже не было его сестрой.

При первом броске его руки, если сначала его пальцы чувствовали под развевающимся платьем атласно-гладкую женскую кожу, то через несколько секунд звериные мускулистые ноги старались его оттолкнуть, жестким мехом покрылась кожа, и когтистые лапы рвали его кожу. Вместо лица Анны перед ним возникла слюнявая оскаленная пасть, полная острых зубов. Янг успел все это разглядеть и почувствовать, а через миг сестра-оборотень перестала на него набрасываться, поджарое лисье тело растаяло в темноте. Взволнованное море внезапно успокоилось.

После яростной борьбы вдруг наступила тишина. Янг увидел рядом с собой погибшую женщину. Ее тело безжизненно плавало на поверхности моря.

Янг притянул к себе тело Анны и начал плыть к далекому острову Грин, но настал пик прилива, и пролив стал весьма бурным. Брат и сестра плыли среди свирепеющих волн. Но мало кому удавалось остаться живым, угодив в бурные струи пролива Сульфур, когда там начинался прилив.

Позже их можно было видеть под луной, когда они плавали, не разжимая объятий, и прибой покачивал их на волнах и медленно, но верно тащил все дальше в море в беспокойные воды Южно-Китайского моря.

Великая Лисица, чей дух был в теле Анны Безымянной, выбралась на берег и яростно посмотрела на «Домик отдыха», где одинокий огонек горел в окне спальни.