37
После воскресной службы Милли и Мами часто путешествовали в носилках до Лэдер-стрит, их интересовало, как пиратская добыча переправлялась на тамошние склады богатеев, но еще больше – верующие великого храма Ман Хо.
Хотя этот храм был не самым древним в Гонконге, но наверняка – одним из самых красивых и посвящался двум богам: королю-императору Ману и святому королю-императору Квану. Этим святым поклонялись, и они заботились о благосостоянии молившихся за них людей. К этому храму часто стекались верующие, которым была нужна духовная помощь.
Милли часто видела среди молящихся Анну Фу Тан, и ей казалось это весьма странным – ведь Анна заявила, что она католичка.
Этот день был приятным, и, как выразилась Мами, воздух был ядреным от прохлады. Милли подумала, что, возможно, встретит сейчас в храме Анну. Ее там не оказалось, но перед алтарем Квана распростерся ее брат Янг, погруженный в транс. Он желал получить духовную поддержку богов, ибо ему предстояла сложная задача – изгнать дьявола из души своей сестры.
– Дай мне силы, – молил Янг. – В тебе воплощены многие добродетели, даруй мне смелости, чтобы я выполнил возложенную на меня задачу.
Мами стояла рядом с Милли и слышала, как он молился на кантонском наречье. Она все поняла, поскольку прожила в колонии много лет.
– Этот молодой монах молится, чтобы к нему пришла смелость, – шепнула она Милли.
– Может, мы ему мешаем, мы стоим так близко от него?
Священник этого храма услышал слова Милли и подошел к ним ближе. Он склонил к Милли усатое лицо и сказал по-английски:
– Дочь моя, вы не можете ему помешать. Часть его покаяния состоит в том, чтобы вы слышали его молитвы. Он послушник из славного монастыря По Лии на острове Лантау.
– Я знаю этот остров.
– Вы знаете этот остров Лантау, и тамошний храм династии Минг? Он гораздо старше нашего храма. Там монастырь Драгоценного Лотоса, и он процветает так же, как процветал три сотни лет назад.
– Вы сказали, что этот молодой монах принадлежит к этому ордену?
– Конечно, дочь моя.
Его старое морщинистое лицо было очень внимательно, когда он смотрел на Милли в полутьме храма.
– Он приходит сюда молиться за душу своей любимой родственницы. Ее околдовали.
– Околдовали?
– Бог мой! – шепнула Мами. – Что-то мне нехорошо, пошли отсюда!
– Я хочу узнать все подробнее.
Мами схватила ее за локоть и потащила наружу, на солнце.
– Девочка, когда я слышу о колдовстве, мне становится худо. Пошли скорей! Мне даже не хочется больше здесь появляться!
Старый монах следил, как они уходили из храма. Янг тоже обратил на них внимание. Он смотрел на них глазами, полными слез, не подозревая, как тесно его судьба вскоре будет связана с судьбой этих двух женщин.
Пока Милли отсутствовала, в «Английском особняке» происходила совершенно иная церемония.
Анна Безымянная, одетая в белое – просто воплощенная чистота, – расположилась у окна, выходящего на подъездную дорожку. Платье достигало до пола. Она прищурила глаза от яркого солнечного света и не двигалась. Занавески были приоткрыты. Анна, затаив дыхание, внимательно следила за прибытием друзей и соратников Джеймса. Она наблюдала за ними, как лисица наблюдает за облюбованной ею добычей.
Первым верхом на лошади прибыл доктор Скофилд. Ему шли бриджи для верховой езды и сюртук. Он спешился с чудесной черной кобылы и бросил повод слуге. Потом вошел в дом с таким видом, будто он здесь хозяин.
– Доброе утро, Джеймс, – крикнул он. – Что стряслось?
– Сейчас узнаешь, – рявкнул Джеймс. – Где Гудчайлд?
– Если я не ошибаюсь, он уже едет сюда. Джеймс, вы ужасно выглядите. Вы собираетесь…
Он замолчал, потому что в этот момент прибыл Гудчайлд с Деннингом, заместителем нового губернатора, сэра Джона Боуринга.
Гудчайлд был темнее тучи, словно заранее чуял что-то плохое. Уэддерберн успел уже осознать весь ужас случившегося. Оба джентльмена вышли из носилок и вошли в дом, где Танг проводил их в гостиную.
– Я приехал, как только сумел выбраться. Ради Бога, что стряслось? – нервно спросил Гудчайлд.
– Полный кошмар! Кули похищены! – воскликнул Деннинг.
– Вы знали об этом! Почему сразу не сказали мне?! – Гудчайлд был в ярости.
– Я привык быть только дипломатом, – отрезал Деннинг, с отвращением взглянув на Джеймса. – Слово за Уэддерберном. Я уверен, что он сумеет выкрутиться и обернет все в свою пользу.
– Пусть он объяснит нам, что случилось! – воскликнул Скофилд. – Какое похищение? Какие кули? Прекратите говорить загадками!
– Игра закончена, господа, – мрачно заявил Джеймс. – Мы встретились, чтобы предотвратить следующий шаг по дороге к банкротству. Весь караван из трех судов с четырьмя тысячами кули был захвачен Эли Боггзом и отправлен обратно в Китай.
Гудчайлд медленно опустился в кресло. Он все еще не верил своим ушам. Остальные глядели на Джеймса так, словно их только что ударило молнией.
– Этого не может быть, – простонал адвокат.
– Все пропало. Он их забрал прямо из-под носа! Теперь все кули возвращаются пешком домой.
– Четыре тысячи человек? Не может быть! – шептал Скофилд.
– Вы можете прочитать все в специальном выпуске газеты «Истерн Глоуб». Утром это сообщение прочтут все. Или вы не читаете неприятные новости?
– Это означает, что моей политической карьере пришел конец, – тупо промолвил Деннинг.
– Черт, а мы-то пытались уговорить этого стервеца Боггза стать нашим партнером, – плюнул Гудчайлд.
– Это еще раз подчеркивает, как неосмотрительно допускать к бизнесу пиратов, – горько заметил Деннинг.
– Как в кошмарном сне, – прошипел Скофилд.
– Сон станет явью после того, как с нами разделаются законники, – продолжил Гудчайлд. – Сколько мы потеряли?
– Четыре тысячи кули – пятьдесят долларов за штуку, – ответил Джеймс, не поднимая взгляда от пола.
– Значит, где-то около двухсот тысяч долларов, и это только начало, – подсчитал Деннинг.
– Совершенно верно, это только начало. Джеймс продолжил.
– Простой трех судов, потому что китайцы, видимо, их конфискуют. Выплаты за нарушение контракта посредникам в Макао. Кроме того, пострадал буксир Брунера.
– Где Брунер?
– Брунер? Спросите о нем у Боггза. Говорит, что он высадил его в Лантау.
– Значит, за него придется платить выкуп? Вы об этом подумали?
– Естественно. В данный момент я мечтаю о том, чтобы никогда не встречаться с Гансом Брунером.
– Как насчет опиума? – спросил Деннинг. – Брунер обещал нам выплатить часть денег после его продажи.
– Все это уже в прошлом, – вздохнул Джеймс.
– Ничего не в прошлом, если об этом узнает новый губернатор, – заявил Деннинг.
– Что вы хотите сказать?
Деннинг прочистил горло и отхлебнул из стакана виски.
– Как вы знаете, я остаюсь здесь еще на один месяц в качестве официального советника. Клянусь Богом, я весьма сожалею, что согласился на это. Боуринг – заклятый пуританин, и наказывать преступников – его излюбленное занятие. – Он снова отпил виски.
– Все произошло в самый неподходящий момент. Раньше мы сумели бы все помаленьку спустить на тормозах и даже уменьшить наши потери, но сейчас…
– Если даже мы разделим наши потери на четверых, как мы делили доходы, я все равно потеряю почти полмиллиона мексиканских долларов, – заметил Скофилд. – А у меня нет такой суммы.
– Придется вам их найти, – заметил Джеймс. – Это не игрушки. С самого начала я предупреждал вас о риске.
– Даже половина этой суммы разорит меня, – сказал Деннинг.
– Конечно, мне придется покрыть эти расходы, но я сделаю это с великим трудом, – пробормотал Гудчайлд.
– Итак, мой богатый друг, – с намеком сказал Скофилд Джеймсу, – вам придется выручить нас в этой ситуации.
– О нет, – последовал ответ, – это исключено. Я не могу себе позволить подобные траты.
– Сэр, вы не можете остаться в стороне, – промолвил чей-то голос, и в комнату вошла Анна Фу Тан.
Она шествовала с достоинством средневековой принцессы, даже голос ее изменился.
– Джентльмены, только двое из вас знают меня, поэтому позвольте представиться, – сказала она на кантонском наречье. – Я – Анна Фу Тан, экономка мистера Уэддерберна. Некоторые знают меня как Анну Безымянную. Прошу вас запомнить, я пришла к вам в ваших интересах.
– Кто это? – спросил Гудчайлд.
– Мы вас не знаем, мадам, и вы нам абсолютно неинтересны. У нас строго конфиденциальная встреча, – резким голосом произнес Деннинг.
Джеймс встал, от удивления у него открылся рот.
– Анна? В чем дело? Вы что, с ума сошли?
Она продолжала говорить на чудесном кантонском наречье:
– В этом доме я так долго разговаривала на этом гнусном английском языке… Теперь я обращаюсь к вам на моем родном языке, на диалекте Перл Ривер.
Она обратилась к Деннингу.
– Вы говорите на кантонском диалекте, пожалуйста, переведите мои слова.
– Вышвырните ее отсюда! – заорал Скофилд.
– Подождите, – сказал Джеймс.
– Послушайте, Джеймс, она – ваша экономка! И вы позволяете слугам так вести себя?
Скофилд кипел от ярости.
– Я была экономкой, но сейчас я отказалась от данной должности, – заявила Анна. – Поэтому слушайте, что я вам скажу.
Она помолчала и улыбнулась.
– Джентльмены, если я уйду, вас ждет финансовый крах.
В комнате воцарилась тишина. Джеймс просто потерял дар речи. Женщина, стоящая перед ним, перестала быть служанкой, чьи манеры и послушание были безупречны. Теперь она держалась совсем иначе – нагло, высокомерно…
– Я в курсе всех ваших трудностей, – продолжала Анна. – И у меня имеются кое-какие предложения.
Она прошлась по огромному пекинскому ковру, улыбаясь всем по очереди.
– Насколько я знаю, для торговли живым товаром вы использовали большую часть наследства миссис Уэддерберн. Те деньги, которые находились под вашей опекой.
– Нет, – смог вымолвить Скофилд. – Я отказываюсь выслушивать подобную ложь.
– Сядь на место! – Джеймс силой усадил его. – Пусть она скажет все.
Анна продолжила.
– Но теперь вам не повезло, не так ли? Неудача преследует вас с тех пор, как вашими делами стал интересоваться Эли Боггз.
Никто не сдвинулся с места. Молчал даже Скофилд, и его воинственность сильно поуменьшилась.
– Если бы вам удалось финансировать этот проект из средств партнеров, тогда все было бы в порядке. Но вы воспользовались деньгами миссис Уэддерберн, а это уже попахивает мошенничеством. Но вскоре все ее средства должны быть переведены на ее счет, не так ли?
Ответа не последовало.
– Я ошибаюсь, мистер Гудчайлд? – повторила вопрос Анна.
– Не уверен, – пробормотал адвокат.
Джеймс не сводил с нее глаз, ему уже мерещилось, что вместо Анны перед ним стоял мандарин из далекого прошлого. Оказывается, у нее имеется ум, о котором он ранее и не подозревал. Он был как под гипнозом, как будто происходило нечто сверхъестественное.
Анна продолжала.
– Вам уже не вернуть назад этих кули. Они в Китае, и на этом придется поставить точку. Боггз держит Брунера в Лантау. У вас огромные долги владельцам судов, страховым компаниям и посредникам в Макао, а их контролирует Триада, которая заставит вас выплатить долги. Далее, следует помнить о запасах опиума. Согласно китайским законам, это является преступлением.
Улыбка медленно разлилась по лицу Анны.
– Вы действительно находитесь в безвыходном положении.
– Вы хотите сказать, – прервал ее Скофилд, – что сможете дать нам совет, как выйти из подобного положения?
– Да.
– Вы, простая экономка, можете решить проблемы, с которыми не смогут справиться и опытные торговцы?!
Скофилд хлопнул себя по ляжке и фальшиво рассмеялся.
– Сэр, я не экономка.
У Анны насмешливо блестели глаза. Скофилд сверкнул глазами на Джеймса.
– Вы путались с этой женщиной?
Джеймс замялся, его компаньоны не сводили с него глаз.
– Вы сваляли большого дурака, – резко сказал Деннинг. – Впрочем, нас это не касается.
Он повернулся к Анне.
– Что вы можете предложить?
Анна поднялась с видом королевы, встающей с трона.
– Ваша судьба находится в руках Эли Боггза. Он вас перехитрил. Но его судьба в моих, и только в моих, руках. Стоит мне шевельнуть пальцем, он будет арестован.
– Мы уже выдали ордер на его арест, – прервал ее Гудчайлд.
– Да, но он будет арестован по обвинению в пиратстве. За это не подвергают смертной казни. Но если вы доверите мне, Эли Боггз будет казнен.
– Не болтайте чепухи! Здесь в колонии людей вешают только за убийство!
– Его обвиняют в убийстве.
– Кого он убил? – воскликнул Скофилд.
– Капитана да Коста.
– А кто это? – спросил Гудчайлд. Джеймс объяснил.
– Она настаивает на своем обвинении и говорит, что у нее имеются доказательства. Но я до сих пор не верил ей, – сказал он.
Гудчайлд медленно поднялся с кресла.
– Если это правда, тогда у нас иной расклад… Так вы говорите, он португальский офицер, да еще и таможенник?
– Его ищут уже несколько недель, – безжизненным тоном сказал Джеймс.
– Если мы сумеем подвести Боггза под смертную казнь, наши грешки покажутся суду чепуховыми, – протянул Гудчайлд. – Но это не решит наших финансовых проблем.
– Решит, – заявила Анна. – Если вы хотите иметь деньги миссис Уэддерберн, вы их получите. У меня имеются доказательства ее неверности мужу. Она посмотрела на Джеймса.
– Известно ли вам, что ваша супруга изменяет вам с Боггзом?
– Я знаю, что она восхищается им, но… – лепетал пораженный муж.
– В Древнем Китае за измену женщину спускали в реку, усадив ее в корзину, где держали раньше свиней, и все ее имущество распределялось среди ее родственников.
В комнате воцарилась мертвая тишина, нарушаемая только тиканьем часов на камине. Первым заговорил Джеймс:
– У тебя есть доказательства всего, что ты тут наговорила?
– Такие, что им поверит любой суд.
– Если все обстоит именно так, то ваша жена находится в сложном положении, Джеймс, – заметил Гудчайлд. – Может, нам следует еще раз проверить ее психическое состояние?
– Немедленно, – присоединился к нему доктор Скофилд.
– Ну, а вы, мисс Фу Тан, какая выгода вам от разоблачения миссис Уэддерберн? – с фальшивым участием в голосе поинтересовался Деннинг.
Анна медленно двинулась к двери.
– Мне нужна голова Эли Боггза. У меня для этого есть личные причины. К тому же я собираюсь стать здесь хозяйкой и женой, а не любовницей. Убрать миссис Уэддерберн не составит никакого труда. На основании моих доказательств ее отправят в Англию в смирительной рубашке. Мне кажется, что доктор Скофилд сделает это с превеликим удовольствием.
