ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Линда, словно в тумане, чувствовала, как волна удовлетворения затопляет ее. Любовь Гиффа дала ей больше, чем она видела в своих снах, больше, чем она ожидала, больше, чем можно было вообразить. Она еще не испытывала такого наслаждения — ни в реальной жизни, ни в мечтах об Уильяме.
Уильям!
Она назвала его имя. О Господи, в пароксизме страсти она назвала его имя. Линда невольно замерла, подавив желание встать и выбежать из комнаты и заставляя себя спокойно лежать. Что подумал Гифф? Он, вероятно, пришел в бешенство. Вот почему он лежит так тихо, наверное, ждет, когда она откроет глаза. Она задрожала от ужаса, представив, с каким суровым осуждением он посмотрит на нее.
Однако, открыв глаза, она увидела на его лице выражение такого же удовлетворения, какое испытывала она. Он победоносно улыбался, в темных глазах застыло довольное выражение мужчины, который только что предавался свободной и страстной любви.
— Гифф? — робко спросила она.
Собственная неуверенность заставляла ее чувствовать себя слабой и беззащитной, она ничем не могла помочь себе, была в замешательстве, словно не знала, какой вилкой следует есть салат.
— Да, любовь моя?
— Тебе хорошо?
— Мне кажется, я должен задать тебе этот вопрос, — заметил Гифф с нежностью.
— Но ты… счастлив?
Он убрал прядь волос с ее лица и посмотрел на нее таким благодарным взглядом, что она едва могла поверить своим глазам.
— Я никогда не был таким счастливым.
Линда отвела взгляд. Вероятно, он не слышал, какое имя она произнесла. Или она не произнесла имя Уильяма вслух. Может быть ей просто показалось, что она совершила такой непростительный грех. Да, наверное, так оно и есть.
— Надеюсь, что ты так же счастлива, как и я, — сказал Гифф.
— Да. Однако я… я не знаю…
— Мы потом разберемся.
И все же Линда чувствовала себя ужасно, хотя, судя по его поведению, он ничего не слышал. Или, как настоящий джентльмен, сделал вид, что ничего не заметил. Но и в будущем в самый неподходящий момент она может произнести имя Уильяма. Кажется, стоит Гиффу дотронуться до нее, как она теряет контроль над собой.
— Я не уверена, что нужно с чем-то «разбираться».
— Мы поступили правильно, Линда. — Гифф говорил решительно и выглядел абсолютно уверенным в себе. Женщина, назвавшая в пылу страсти имя другого мужчины, не могла поколебать его «я». Однако он вряд ли относится к тому типу мужчин, которые могут спокойно переносить подобную опрометчивость.
— Все было удивительно, — сказала она наконец совершенно искренне. — Все хорошо.
— Любить друг друга нам предназначено судьбой. Ты веришь в это?
— В судьбу? Верю, если ты говоришь о том, что с самого начала нас влекло друг к другу.
— А если я говорю не об этом? Если я говорю о судьбе в более широком смысле, а не только о том, что нам предопределено быть вместе?
— Гифф, не надо. — Она закрыла глаза, разговоры о будущем отзывались в ней мучительной болью, ей было трудно справиться с ней. Зачем думать о будущем? У них было это лето. Сейчас она вообще ничего не могла решать, собираясь к началу осеннего семестра быть уже в университете.
— Я заметил в ресторане, да и раньше замечал, что ты не хочешь говорить о наших отношениях. А мы ведь действительно испытываем нежные чувства друг к другу. Ты не хочешь знать правду, но разве наша любовь не доказывает, что мы взаимно связаны?
— Мы знаем друг друга только несколько дней. Вот это правда.
— Несколько дней могут вместить целую жизнь. — Он прижал ее к себе и выразительно посмотрел ей в глаза. Она испугалась: а вдруг он осуждает ее?
С ним нельзя спорить, его утверждения непоколебимы. А она все пытается ему что-то доказать. Не нужно принуждать ее думать так, как думает он. Она сама соображает, к ней снова возвращается способность думать.
— Это не целая жизнь! Мы знакомы меньше недели, — возразила Линда.
— Поверь, — миролюбиво заметил он. — Почувствуй сердцем. Ты поймешь, что я прав.
Она прижалась к его плечу, устраиваясь поудобнее рядом с ним, он не мешал, но и не помогал ей.
— Знаешь, как я отношусь к твоим утверждениям? Для меня это мужские хитрости. Ты считаешь, что ты прав. Значит, я неправа.
Найдя свое платье, она натянула его через голову.
— Это нечестно, любовь моя.
— Я не твоя любовь!
Он поднялся с кушетки, словно обезоруженный воин — сердитый, с жестким блеском в глазах. Свет свечей уже не делал комнату романтичной и уютной. Обстановка накалилась, его взгляд излучал почти пугающую энергию.
— Ты — моя любовь. Ты всегда была и будешь моей любовью.
Линда в смятении отвернулась от него, стараясь не вспоминать наслаждение, которое он подарил ей. Страсть, которую они только что испытывали друг к другу. Но даже тогда он руководил ею, дважды умело вызвав у нее пароксизм страсти. Он был великолепным любовником, но это вовсе не значит, что им «судьбой определено» быть вместе. Занятие сексом — это не любовь. И она это знала.
Мысль о том, что у каждого человека — своя судьба, пугала ее. И не потому, что она не любила Гиффа. Любила. Но ей казалось, что мысль о предназначении судьбы стала его навязчивой идеей. Еще раньше она думала, что он относится к тому типу неуравновешенных людей, например, сталкеров, которые не воспринимают слова «нет». Которые не могут остановиться. Он и раньше намекал ей, что их отношения предопределены.
Она не хотела верить в предопределение. Хотела, чтобы ее просто любили. Чтобы он любил ее не потому, что им овладела навязчивая идея, будто им руководит судьба. Линда очень хотела встретить человека, который взволновал бы ее сердце, заставил бы забыть, что ей не хватает чего-то очень важного. Теперь она испытала такую бурю чувств, какой не испытывала никогда. Однако человек, позволивший ей пережить такое ни с чем не сравнимое наслаждение, одержим дикими навязчивыми идеями. Она должна убедить его, что их чувства друг к другу можно объяснить совсем иначе.
— Я не верю в то, во что веришь ты, — тихо сказала Линда. — Я убеждена, что мы сами определяем свою судьбу. Я не верю, что мы — марионетки в какой-то странной, давно написанной пьесе.
— Я не говорю, что мы лишились свободы воли. Но есть более широкое понятие, чем реальная жизнь, в которой мы нашли друг друга. Иногда, — он сделал ударение на этих словах, — вмешивается судьба.
— Значит, судьба привела тебя в Южную Каролину? И ты решил, что магазин мистера Уотли — подходящее место для того, чтобы встретить свою судьбу? — Она покачала головой, не желая больше слышать об этом. Ей хотелось, чтобы он предложил другое объяснение, которое убедило бы ее, что он — не сумасшедший.
— Да, в известном смысле это правда. Однако не судьба привела меня сюда, а ты.
— Я? Как я это сделала?
— Ты позвала меня.
Лихорадочно поправляя платье, она попятилась от него, просто испугавшись.
— Я не звала тебя. Я даже не знала тебя, пока не встретила в магазине.
Гифф сделал шаг к ней, не давая ей уйти.
— Ты знаешь меня, Линда.
Он гипнотизировал ее, держа ее руки железной хваткой, не давая даже пошевелиться, убежать прочь.
— Посмотри мне прямо в глаза, загляни в мое сердце и скажи, что ты не знаешь меня.
Она посмотрела ему в глаза — и не смогла отвести взгляд от этой темной глубины, в которой отражался свет свечей и таилась вся сила его убежденности. Вероятно, она заглянула в глубину безумия. В темные глубины, где хотела найти истину и надежду. Но у нее все плыло перед глазами. Почему волнение выдает ее, ведь ей так надо быть благоразумной!
Моргнув, она продолжала пристально смотреть ему в глаза. Вдруг все прояснилось, и она увидела темноту ночи, мерцание миллионов звезд в небе, пустынный берег и человека. «Уильям!» — вскрикнула она про себя. Он медленно приближался, потом побежал. Ее сердце забилось от радости. Он здесь. И вдруг она поняла, что видит его лицо. Впервые она различала его черты. Она побежала навстречу, испуганная и в то же время уверенная, что узнает правду.
«Уильям!» — позвала она мысленно.
Он подходил все ближе и ближе. Она напряженно всматривалась в его лицо, чтобы наконец увидеть своего фантастического любовника. Вот он оказался перед ней, протягивая к ней руки. Зовя ее.
Это был Гифф.
Нет!
— Да. — Он обнял ее за плечи. — Если ты не веришь своему сердцу, поверь своим глазам. Поверь своему телу, тому, что оно недавно говорило тебе.
— Ты не можешь быть Уильямом! Он давно мертв. — Она хотела отвернуться, но он крепко держал ее. — Ты — не призрак.
— Нет. Я — живой человек, такой же, как все. Я — твоя судьба, а ты — моя.
— Нет.
Она все еще вырывалась, и он отпустил ее. Ей хотелось убежать из дома, чтобы никогда не видеть его. В его темных глазах она увидела нечто такое, что напугало ее больше, чем случай, произошедший во время спиритического сеанса, больше, чем Морд. Ее охватила дрожь, внутри все похолодело, она все отступала от него, пока не натолкнулась на кирпичную стенку камина.
— Я хочу, чтобы ты ушел, — сказала она как можно спокойнее.
— Не проси меня об этом, любовь моя. Это единственное, что я не могу сделать.
— И перестань называть меня своей любовью.
— И этого я не могу.
— Черт возьми, Гифф, я устала играть с тобой в занимательные игры.
— Это не игра. — Он подошел к ней так быстро, что она не успела взять себя в руки. Его взгляд показался ей беспощадным, даже злым. — Это очень серьезно.
— Не пугай меня. Сделай милость, не вынуждай меня соглашаться с тобой.
Она снова посмотрела на него, заглянула в темную глубину его глаз и внезапно почувствовала его гнев и бессилие. Почувствовала, что ему очень нужно подчинить ее себе, увериться в успехе. Она ощутила всю силу его чувств и заколебалась. Колени ее подогнулись, но он крепко держал ее за руки и, не отрываясь, смотрел в глаза.
— Что ты сделал со мной? — прошептала она.
— Я сделал тебя своей. Навсегда, Линда. Это наша сделка.
— Нет!
Он покачал головой:
— Да. Это произошло.
— Убирайся! — Она вырвалась и побежала в кухню. У нее нет под рукой дедушкиного револьвера, но нож поможет справиться с сумасшедшим. Открыв ящик буфета, она схватила нож с тяжелой деревянной ручкой и, крадучись, пошла в кабинет.
Он одевался. Лицо было усталым и печальным, он был совсем не похож на призрачного лунатика или сумасшедшего. Гифф пытался скрыть свою боль, смятение и страх, и она почувствовала это. Рука с ножом, взятым для самообороны, опустилась. Он не хотел обидеть ее, но он хотел…
— Еще ничего не кончилось, — тихо сказал он, надевая ботинки.
— Я не хочу тебя видеть, Гифф.
— Я не сумасшедший, Линда.
Она ничего не ответила, просто стояла и смотрела на него, а сердце стучало так, словно готово было разорваться. Наконец он повернулся и пошел к задней двери.
— Я понимаю, что ты пережила потрясение. Я даю тебе несколько дней, а потом мы поговорим.
Линда покачала головой:
— До свидания, Гифф.
— Спокойной ночи, Линда.
Дверь тихо закрылась за ним. Нож выпал у нее из рук. Она подбежала к окну, наблюдая, как он спускается по ступенькам и идет к берегу. Он выглядел так, словно впервые потерпел поражение. До сих пор она не задумывалась, каким оживленным и решительным он всегда был.
«Остановись! — сказала она себе. — Хватит». Ты позволила ему воспользоваться твоей слабостью — любовью к Уильяму, и он обратил эту слабость себе на пользу. Он понимал, что после смерти бабушки она очень чутко реагировала на все знаки внимания, которые оказывались ей. Да еще эти пугающие сны. Он помог ей создать себе иллюзии, а потом пытался убедить, что они вполне реальны. Теперь она не понимала, почему ей казалось, что она угадывала его настроение, знала его самые сокровенные мысли. Вероятно, она просто обманывала себя.
Хорошо, но она же не сошла с ума. Она знала, как все обстояло на самом деле. Уильям Говард умер в 1915 году. Она «беседовала» с ним во время спиритического сеанса почти четырнадцать лет назад. Даже если и возможно перевоплощение, о котором говорил Гифф, Уильяму было бы сейчас лет тринадцать или около того, а не тридцать. Материалы, которые она нашла в библиотеке, подтвердили ее догадки. Переселение души происходит во время рождения или до рождения человека, а не в юношеской или взрослой жизни.
Он абсолютно не может быть Уильямом.
Бросив последний взгляд на смятую кушетку, она поспешила наверх, под надежную защиту своей девической спальни.
Он чувствовал настоящую ярость, просто скорчился от невыразимой ненависти. Они удовлетворили свое вожделение, только в первый раз. Он хотел задушить их ледяными пальцами смерти, но у него не было сил.
По крайней мере, они поспорили. Их гнев дал ему силу и вселил надежду, что не все потеряно. Мужчина не уступит, даже после того, как познал ее страсть. Он вернется, с банальными объяснениями и извинениями, а она, слабая женщина, примет его.
Люди! Как он ненавидел их слабости, их чувства. Как ему нужна сила их страхов. Он использует вожделение против них, заставит их окончательно расстаться, потерпеть поражение. Он будет удовлетворен. Они раскаются, что проявили неповиновение ему.
Скоро у него будет тело. Он больше не будет неистовствовать в своей пустоте. Скоро он направит свой гнев на их тощие тела. И они увидят, какими слабыми на самом деле являются люди.
А до тех пор придется бушевать в бессилии. И природа громовым голосом отзовется на его ярость.
На следующий день шел дождь, порывистый ветер бросал потоки воды в окна. Казалось, дождь смешивался со слезами Линды. Лежа в постели, она смотрела, как вода заливает окна, за которыми стыла серая мгла, и плакала о том, что случилось. Она оплакивала свое разбитое сердце и свои мечты. Когда дождь кончился, ей показалось, что он унес с собой все, что ей было дорого. Внутри у нее было пусто, эту пустоту ничем нельзя было заполнить.
Утром следующего дня она решила, что достаточно поплакала над своими ребяческими фантазиями. Она покинула свое убежище и принялась за уборку в старом доме — приготовила спальню для Джерри и Джона, потом решила заполнить холодильник и кладовую к приезду гостей. Она была так занята, что не оставалось времени подумать о Гиффе.
Линда съездила в оружейный магазин, заплатила за то, чтобы почистили дедушкин револьвер, купила патроны и с некоторым страхом спрятала их в шкаф у входной двери. Раньше она сомневалась, стоит ли держать в доме оружие, а теперь почувствовала себя увереннее, зная, что сможет защитить себя. От кого, она не знала. Даже если Гифф станет ее врагом, она не верила, что сможет выстрелить в него.
Линда убеждала себя, что не скучает по Гиффу, но это было неправдой. Она скучала, поминутно останавливаясь и прислушиваясь, не звонит ли он в дверь. Скучала, когда ветер что-то шептал ей в ночи. Глядя на берег, она представляла, что он стоит там. Она не могла спокойно пройти мимо кушетки в кабинете, вновь и вновь переживая, как отдавалась ему, не могла не вспомнить те промелькнувшие мгновения их любви. Тогда дыхание у нее перехватывало и сердце начинало биться неровными толчками. А кухня… В кухне было тяжелее всего. Шею заливала краска всякий раз, когда она подходила к буфету или садилась за стол.
Она уверяла себя, что он не нужен ей. Что ей только казалось, что она слышит его голос, что он зовет ее, что хочет ее. Что она забудет все свои принципы и побежит по берегу к его дому.
Если бы только он был рядом.
Она была счастлива, снова и снова повторяла она себе, пока он не вошел в ее жизнь. Может быть, в ее жизни было не слишком много радостей, но зато она жила содержательной одинокой жизнью. «Смиренной жизнью», — тихо сказал внутренний голос, но она не стала прислушиваться к нему. Она могла быть совершенно счастлива и без мужчины, который только усложнил бы ее жизнь. Особенно без этого конкретного мужчины, уверявшего, что имеет права на нее, что он нашел ее, или еще какую-нибудь бессмыслицу. Очевидно, он слишком долго жил прошлым, изучая историю, и начал рассуждать как мифический феодальный князь.
Ее нельзя завоевать. Она — независимая женщина девяностых годов. И для нее не существует такого понятия как судьба.
Она твердила себе об этом весь день, а ночью боялась ложиться в постель. Уснув, она могла увидеть сны. А теперь во сне она видела Гиффа, это он был ее фантастическим любовником. Гифф был тем мужчиной, которого она ждала всю жизнь. Гифф был ее настоящей любовью, он вернулся к ней после долгого путешествия.
Во сне она видела, что бежит к нему, обнимает и страстно целует. Они опускаются на песок и начинают заниматься любовью. Волны снова и снова набегают на берег. Она вскрикивает, снова и снова получая полное удовольствие. Теперь она знала, кого ей не хватало.
— Уильям, — громко зовет она, и Гифф, улыбаясь, отвечает ей, взгляд его темных глаз обещает ей вечную любовь.
Она начинала сходить с ума.
Линда знала, что выглядит ужасно: темные круги под глазами, блуждающий взгляд, который каждого заставит перейти на другую сторону улицы. «Я должна взять себя в руки до приезда Джерри. Я не могу лгать своей лучшей подруге, она не должна знать, как мне плохо, я не могу обременять ее своей болью», — твердила она себе.
Прошло четыре длинных одиноких дня с тех пор, как она попросила Гиффа уйти. Поэтому она испытала облегчение, услышав шум машины, съезжавшей с шоссе на усыпанную гравием дорогу. Она подбежала к парадной двери и через матовое стекло увидела Джерри, которая выходила из сверкавшей белой машины с откидным верхом.
При виде счастливой пары радость захлестнула Линду. Наконец появился кто-то, с кем можно поделиться своими мыслями, кто поймет ее и не задаст сразу тысячу вопросов. Она открыла дверь, сбежала по ступенькам и крепко обняла Джерри, словно не видела ее не несколько недель, а несколько лет.
— Я так рада тебя видеть. — Линда проглотила комок в горле.
— Я тоже рада. — Джерри скривила губы, глаза были на мокром месте. — Не плачь! Не то я тоже зареву как маленькая.
— Прости. Я не могу справиться с собой. Это слезы радости.
Джерри встряхнула ее за плечи:
— Ты хорошо себя чувствуешь?
Джерри всегда знала, когда Линда дурачила ее.
— Нет, но сейчас мне уже лучше. — Она вздохнула и отвернулась. Полные слез глаза наткнулись на высокого рыжеватого молодого человека, стоявшего у машины. Он загорел, в уголках глаз появились морщинки, как будто он постоянно смеялся.
— Ты должна нас представить, Джерри, — сказала Линда.
— Линда, этот ослепительный мужчина — мой жених, Джонатан Мур.
Линда всплеснула руками.
— Приятно познакомиться с вами, Джонатан. Я так рада, что вы приехали. — Она протянула ему руку.
Джон с улыбкой пожал протянутую руку.
— Я надеялся, что мы встретимся позже, но Джерри настояла, чтобы мы приехали сейчас.
Линда обернулась к подруге:
— Я рада, что ты так решила.
Джерри нахмурилась:
— Случилось еще что-нибудь?
Линда не ответила. Сейчас не время говорить об этом.
— Проходите в дом. Я приготовила лимонад и печенье.
— Совсем как в добрые старые времена. — Джерри взяла сумочку и подтолкнула Джона к ступенькам. Проходя мимо Линды, она шепнула: — Поговорим попозже.
Несколько часов спустя, когда солнце стало медленно скрываться за домом, Линда, Джерри и Джон расположились на веранде. Джерри и Джон тянули через соломинку охлажденное вино и беседовали о своих служебных делах. Им, очевидно, нравилось обсуждать свою карьеру, хотя Линде это было не очень понятно. Мир финансистов был очень далек от ее университетского окружения.
— Мы решили сыграть свадьбу на Рождество. Помнишь, когда мы были детьми, я хотела, чтобы подружки невесты на моей свадьбе были в красном? Теперь мое желание может осуществиться.
— Это великолепно. — Линда посмотрела на берег, удивляясь, что не видит темную фигуру, бредущую в сумерках по волнам.
— А между Рождеством и рабочей неделей в Нью-Йорке у нас останется свободное время, так что мы сможем устроить себе медовый месяц, — добавил Джон.
— Мы решили во время отпуска поплавать со скубой. Джон предложил поехать в Белиз, но я не знаю, соглашаться ли, — заметила Джерри.
— Но ты же не переносишь ныряльщиков, — воскликнул Джон.
— Зато там можно устроиться со всеми удобствами.
— Ты никогда не могла обходиться без удобств, — вставила Линда.
— Уверяю тебя, за последнее время я не заслужила новых скаутских значков, особенно в Нью-Йорке. Подумай об этом, может быть, один нам удастся получить, чтобы во время дождя остановить такси в Манхэттене.
Джон засмеялся.
Линда тоже улыбнулась.
— Я уверена, вы сумеете договориться, — сказала она, пробуя сладкое вино и сразу вспоминая сухое «Шардонне», которым угощал ее Гифф. Какая разница!
Она покачала головой и зажмурилась.
— Что случилось? — спросила Джерри.
Линда открыла глаза, удивляясь, что ей удается грезить наяву.
— Ничего. У меня… немного болит голова. Наверное, я сегодня перегрелась на солнце.
— Может быть, мы пойдем, — предложил Джон. — Думаю, сегодня был длинный день.
— Я чувствую себя хорошо, — возразила Линда, — и надеюсь попробовать гамбургеры.
— Я приготовлю их в гриле. — Джон встал. — Наверное, угли достаточно разгорелись.
Линда посмотрела ему вслед. Джон — славный малый, «настоящий», как сказала Джерри. Сегодня вечером он добровольно вызвался готовить гамбургеры, чтобы избавить Линду от хлопот. Она вполне оценила его внимание. В последние дни она чувствовала упадок сил, хотя заставляла себя убираться в доме и постепенно разбирать вещи.
— Я сейчас вернусь. — Джерри собрала пустые бокалы и исчезла в доме.
В воздухе разлился приятный запах жареного мяса, вызывавший аппетит. Но Линде уже не хотелось есть. Она увидела разогревавшийся гриль и тут же вспомнила Гиффа и их первое свидание в этом доме. У нее сразу пропал аппетит — ведь Гиффа не было рядом.
Позже, вероятно, вечером придется рассказать Джерри о том, что терзает ее, подумала Линда. Рассказать о Гиффе. О его утверждении, будто он и есть ее мистический любовник. Линду обрадовало, что Джерри не посчиталась со временем и приехала. Не так-то просто открывать свои секреты. По правде говоря, до сих пор Линде нечего было скрывать от Джерри. У нее не было ничего более серьезного, чем короткий, но страстный роман с Гиффом.
Через несколько минут Джерри вернулась с двумя полными бокалами и тарелкой, на которой лежал салат, помидоры, лук и сдобные булочки. Поставив все на стол, она села рядом с Линдой.
— Лет через пять мы собираемся купить старый дом в Коннектикуте. Мы с Джоном считаем, что хотя бы несколько дней в неделю сможем работать за городом.
— Это прекрасно, — машинально ответила Линда.
— Создавать семью лучше в сельской местности.
Семья. Линда переводила взгляд с Джерри на Джона и представляла себе их будущее — это будут счастливые годы. Ей снова захотелось плакать. По крайней мере, Гифф пользовался предохранительными средствами, и в их неудачном романе не будет «ошибок».
Не будет маленьких улыбающихся Гиффов, не будет маленьких кудрявых девочек, бегающих по старому дому.
Она подняла голову и встретила вопросительный взгляд Джерри.
— Прости. Ты что-то сказала?
— Я спросила, может быть, помочь тебе разбирать вещи.
— Не нужно, я сама справлюсь.
— Но нам хочется помочь тебе. Мы не можем сидеть и смотреть, как ты работаешь.
— Я сделаю передышку. Мы можем позагорать.
— Ты уже и так загорела. Нет, мы поможем тебе, хотя бы часть дня поработаем вместе.
Если Джерри решила что-то сделать, бесполезно переубеждать ее. А в доме было только одно помещение, в котором Линда боялась наводить порядок.
— Хорошо, если ты настаиваешь. Я убрала почти все комнаты внизу, но еще не принималась за мансарду.
Джерри отпила вина.
— Ты снова поднималась туда?
— Нет, только один раз, когда ты звонила.
— А что это такое — мансарда? — Джон поставил на стол деревянное блюдо с гамбургерами.
— Это место, где мы любили играть детьми, — ответила Джерри, расставляя тарелки.
Линда разложила столовые приборы. Очевидно, подруга не рассказывала своему жениху о том, что произошло с ними во время одного из спиритических сеансов. Конечно, на Джерри спиритические сеансы никогда не производили такого впечатления, как на Линду.
— Когда я летом навещала бабушку, Джерри обычно приезжала со мной, — пояснила Линда Джону.
— Отлично. Я возьму всю тяжелую работу на себя. Мне нужны физические упражнения, особенно после посещения ресторанов и домашних обедов моей мамы.
— Конечно, — согласилась Джерри. — В мансарде раньше было очень мило.
Линда кивнула, не в состоянии произнести ни слова. У мяса почему-то был вкус опилок.
Поздно вечером Джон, извинившись, пошел наверх: ему захотелось почитать. Линда была уверена, что Джерри попросила его оставить их одних. Как только Джон ушел, Джерри последовала за Линдой в кабинет и приготовилась к допросу.
— Что случилось, Линда? У тебя такой вид, словно ты потеряла свою лучшую подругу. Но это ведь не так, я же здесь.
— А если я потеряла лучшего друга? — пошутила Линда, сразу почувствовав, как жалко прозвучал ее голос. Она сидела в удобном кресле с откидной спинкой, подобрав под себя ноги. Линда решила про себя, что больше не сядет на кушетку.
Джерри пододвинула поближе свое кресло.
— Кто он?
— Я встретила его день спустя после нашего первого разговора по телефону. Я уже выходила из магазина и вдруг увидела его. — Линда пожала плечами, не отводя взгляда от окна. Ей было тяжело говорить о Гиффе. — Он снял дом на побережье, через два дома от меня. Он знаменитый писатель, пишет исторические романы.
— Ты каждому можешь надоесть до смерти своими рассказами об исторических событиях вековой давности. Вероятно, вы были бы подходящей парой.
— Да, я думала, так и будет. Но не получилось. — Хотя заниматься с ним любовью было так хорошо, она никогда не испытывала такого наслаждения.
Наклонившись, Джерри коснулась ее руки:
— Прости. Ты хочешь поговорить о нем?
— Думаю, мне ничего другого не остается. — Линда снова попыталась шутить. — Ты ведь можешь быть очень настойчивой.
— Я беспокоюсь за тебя.
— Знаю, и спасибо за это. — Линда откинулась в кресле, закрыв глаза. — Даже не знаю, с чего начать. Может быть, начать с Гиффа, его так зовут, или с Уильяма?
— Уильям — это тот, с кем мы «говорили» во время спиритического сеанса? Твой воображаемый мужчина?
— Он. Понимаешь, я рассказала Гиффу об Уильяме, и теперь он думает, что Уильям — это он.
— Подожди! Ты говоришь, что этот малый считает себя английским офицером, который умер в тысяча восемьсот каком-то году? Он что, сумасшедший?
Линда открыла глаза и наклонилась к подруге.
— Я не знаю, чему верить, Джерри. Гифф так сильно все воспринимает. Он очень привлекательный мужчина и очень интересный человек, вежливый, обаятельный. Но он постоянно думает о безопасности. Постоянно напоминает мне, чтобы я запирала двери. Говорит, что осторожность не помешает. А однажды ночью, когда мне приснился дурной сон, он проник в мою спальню.
— Ты же не думаешь, что он попал туда по мановению волшебной палочки. Скажи, что так не думаешь.
— Нет, это не было волшебство. Он воспользовался ключом, который я прятала под горшком с геранью на веранде. Сначала он сказал мне, что слышал, как я кричала. А потом признался, что может чувствовать мое настроение и угадывать мои мысли, совсем, как ты. Я поверила ему, но потом…
— Что случилось потом?
Линда сжалась в кресле. Ей не хотелось говорить Джерри, что она занималась любовью с мужчиной, с которым только что познакомилась. Но как можно оправдать Гиффа, если не рассказать о нем все? И она продолжала рассказывать.
— Четыре дня назад мы поехали обедать в ресторан. Потом я пригласила его выпить кофе и… одно повлекло за собой другое… и мы…
— Занимались свободной страстной любовью?
Линда кивнула.
— Ну и что, это было так ужасно? Почему ты выглядишь такой расстроенной?
— Все было восхитительно. А потом он повел себя… очень странно, словно наша любовь была предопределена, и я не должна была сдерживаться. Он сказал, что это судьба, что мы связаны друг с другом. Он говорил так убедительно. Я очень испугалась, Джерри.
— Этот писатель кажется каким-то странным. А какое отношение он имеет к Уильяму?
— Все очень запутано.
— Расскажи. — Джерри наклонилась к ней.
— Думаю, я произнесла имя Уильяма, когда… ну, ты понимаешь.
— Прямо тогда?
— Да, и Гифф даже не заметил этого. Он вел себя так, словно я привыкла называть его именем другого мужчины. Может быть, для кого-то это и нормально, но не для меня.
— Конечно нет.
— Я думаю, он загипнотизировал меня или что-то в этом роде. В его глазах я видела свой последний сон, в котором я была с Уильямом, только на этот раз я видела его лицо. Это было лицо Гиффа.
— О, Линда, это ужасно.
— Я сказала, чтобы он ушел, потому что больше не хотела его видеть.
— И он ушел?
— Да, но сказал, что наши отношения не закончились. Настаивал, что судьбой нам предопределено быть вместе, что это только вопрос времени.
— Ты заставляешь себя держаться стойко.
— Я думаю, что Гифф — один из тех, кто одержим навязчивой идеей, как сталкеры.
— После того вечера он больше не беспокоил тебя?
— Нет, но это не значит, что он уехал. На самом деле, он дал мне несколько дней на раздумье. Так что между нами ничего не кончено.
— Хорошо хоть, что он не надоедает тебе. Это хороший признак. Может быть, в тот вечер он выпил больше обычного или… еще что-нибудь.
Линда отрицательно покачала головой:
— Только не Гифф. Он всегда держит себя в руках, даже если он…
Джерри взяла ее за руку:
— Я все поняла. Конечно, тебя беспокоит, что он хочет все время руководить тобой.
— Все эти годы я была самостоятельной. Если бы я хотела найти мужчину, который командовал бы мной, я бы его нашла. Но дело даже не в том, кто кем командует. Гифф не рассуждает, он убеждает, Джерри. Он действительно верит в то, что говорит.
— Ты не хотела бы обратиться в полицию?
— Зачем? Он же не совершил никакого преступления.
— Да, конечно, но он напугал тебя. И проник в твой дом без приглашения.
— Да, потому что мне снился кошмарный сон.
— Теперь ты защищаешь его.
— Черт возьми.
— Я понимаю, ты не все рассказала мне, но думаю, ты поступила правильно. Тебе не нужен человек, который только внесет путаницу в твою жизнь.
— Ты права. А все начиналось так хорошо. — Появилось столько надежд, она начала мечтать о будущем, хотя и напоминала себе, что их отношения ограничатся только этим летом.
— Часто бывает и хуже, — заметила Джерри. — Иногда я думаю, что самые лучшие отношения начинаются с неудачного первого свидания, когда люди чувствуют взаимное непонимание и им кажется, что они совсем не подходят друг другу.
— Как было у вас с Джоном? Ты не рассказывала, как вы познакомились, сказала только, что первое свидание с новым молодым человеком произошло на лестнице.
Джерри улыбнулась.
— Да. Джон поднимался в свою квартиру этажом выше и уронил коробки, которые держал в руках. А я тащила велосипед, и коробки посыпались на меня. Я даже рассердилась. Стараясь увернуться, я выпустила из рук велосипед. — Джерри рассмеялась. — Он со страшным шумом покатился вниз. Джон выглядел так же глупо, как и я. Мы посмеялись над тем, что случилось, а после того, как он въехал в квартиру, решили вместе выпить пива. Одно повлекло за собой другое, и вот мы здесь.
— Замечательная история. — Линде хотелось выразить больше восторга по поводу услышанного, но у нее ничего не получилось. А ведь речь шла о ее лучшей подруге. Правда, она даже не все смогла рассказать ей. Не рассказала, что не может забыть, как рассердился Гифф, чувствуя свое бессилие убедить ее. Линда чувствовала, что он зовет ее, ее влекло к нему, но об этом она промолчала.
— Прости, — сказала Джерри. — Видимо, твой писатель действительно завладел всеми твоими мыслями. Лучше постарайся забыть его. Очевидно, только его тебе и не хватало.
— Может быть.
— Конечно. А потом, он же не сказал тебе ничего нового, разве нет? Он же использовал твои собственные слова, только перевернул их.
— Ты права. — Линде хотелось верить подруге. — А если он говорит правду? Он говорит о перевоплощении и верит в мой рассказ о Морде.
— Ох, даже не начинай все сначала, я не хочу ничего такого слышать на ночь глядя, не хочу даже думать об этом.
— Прости. А я в последнее время только и думаю об этом.
— Ну, теперь ты не одна. Я помогу тебе выбросить из головы эти гнетущие мысли. Мы хорошо проведем время, повеселимся, как прежде.
Поднявшись с кресла, Джерри сжала руку Линды.
— Все будет хорошо, только должно пройти какое-то время. Когда ты вернешься в Чикаго, вся эта история покажется тебе просто далеким воспоминанием.
— Надеюсь, что ты окажешься права. — Линда взглянула на подругу. Джерри действительно верила — если не думать о случившемся, то его как бы и не было. Возможно, она права. Но сейчас Гифф был слишком близко, и она все хорошо помнила.
— Спокойной ночи. Не буди меня слишком рано.
Линда улыбнулась:
— Не буду.
Шаги Джерри стихли на лестнице. Свет единственной лампы, стоявшей у ее кресла, освещал только часть комнаты. Линда смотрела в темный угол и молила Бога, чтобы Джерри оказалась права. Чтобы утверждения Гиффа не имели смысла. Подсознательно Линда чувствовала, что Гифф говорит правду, и страшно боялась этой правды.
Зло проникает, словно игла, и раскидывается, как дерево.
Эфиопская пословица
