ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Джерри надела новую кружевную ночную рубашку и надушила запястья обеих рук, собираясь вывести Джона из его странного — зомбированного — состояния. Пусть он снова станет тем мужчиной, которого она полюбила. Она Должна узнать, что его гнетет. За пять месяцев, что они знакомы, она никогда не видела его таким подавленным.
Она посмотрела на себя в зеркало в ванной комнате, проверяя, нет ли морщин на бледной коже или признаков напряженности и беспокойства, и не увидела ничего необычного — только несколько седых волосков в черных, до плеч, прядях. Седые волосы она регулярно удаляла, ведь Джон так любил ее темную гриву.
Может быть, она слишком давила на него в последнее время, просила поскорее уехать из Сент-Огастина, от родителей, чтобы навестить Линду. Но, вероятно, вовсе не это угнетало его.
Джерри покачала головой. Нельзя так начинать совместную жизнь.
Войдя в спальню, она сразу почувствовала на себе его взгляд, хотя в комнате царил полумрак. Все лампы были погашены, горел только ночник, в комнате было очень холодно. Видимо, кондиционер был включен на большую мощность.
— Джон?
— Я здесь.
Послышался скрип кровати, потом она увидела фигуру, он шел к ней — высокий и сильный в слабом свете ночника.
Она замерла, сжав руки, внезапно ей стало страшно, мурашки побежали по коже.
— Я хотела поговорить с тобой, если не возражаешь.
— Потом. — Он привлек ее к себе, руки у него оказались холодными, холоднее, чем воздух в комнате.
— У тебя замерзли руки!
— Можешь согреть их! — Он крепче прижал ее к себе.
Она прильнула к нему, и он словно железным обручем сдавил ее.
— Ты сегодня настроен очень агрессивно, правда? — Ей хотелось превратить все в шутку.
— Почему бы и нет?
— Для такой агрессивности нет оснований. Мне кажется, ты переменился, вот об этом я и хотела поговорить.
Он засмеялся, потом его смех резко оборвался, и в комнате повисла тишина.
— Может быть, тебе понравится, что я переменился. Вероятно, тебе уже надоело каждую ночь спать с одним и тем же Джоном.
— Ты знаешь, что это не так.
Его руки скользнули по ее спине, он прижал ее к своему возбужденному телу.
— Неужели ты хочешь провести всю ночь в разговорах? Можно найти занятие поинтереснее.
Она попыталась отодвинуться от него.
— Да, но я только хотела…
Он впился в ее рот, как стервятник бросается на беззащитного ягненка, — жадно раздвинул ее губы, зубы коснулись ее зубов, она почувствовала вкус крови и слабый привкус алкоголя. Значит, он выпил. Но ведь раньше он никогда не пил на ночь.
Он не старался соблазнить ее, наоборот, он почти истязал ее своими поцелуями, и она не чувствовала никакого возбуждения.
— Джон! Прекрати! Ты пугаешь меня.
— Разве это не возбуждает тебя, Джерри? Разве тебе не хочется немного позабавиться? — Он снова прижал ее к себе, стал взасос целовать ее шею, и она подумала, что завтра на шее останутся следы от его поцелуев.
Сердце у нее заколотилось, легким не хватало воздуха.
— Нет! Джон, остановись!
— Ты не можешь требовать от мужчины, чтобы он остановился, когда ты надела такую соблазнительную рубашку и благоухаешь, словно распускающаяся роза. Женщины, которые пользуются такими средствами, любят подразнить мужчину. Их называют приставалами, разве ты не знаешь?
— Нет. Я не приставала. — Сейчас ей вовсе не хотелось дразнить его, ей нужно было, чтобы он был просто повнимательнее.
— Давай представим, что я — грабитель и пират, а ты — моя военная добыча.
— Нет…
Он снова стал терзать ее поцелуями, ей показалось, что он заткнул ей рот своим требовательным языком и ртом. Одной рукой он коснулся ее груди, стал мять ее, зажав сосок между пальцами. Другой рукой он крепко прижал ее к своей возбужденной плоти, так что она не могла пошевелиться.
— Тебе нравится. Смотри, как ты поддаешься мне.
— Нет, мне это не нравится. Ты причиняешь мне боль.
— Между болью и наслаждением почти нет разницы.
— Нет!
— Я так долго ждал этого, — прошептал он, касаясь губами ее шеи.
— Дня не прошло! — воскликнула Джерри.
— Прошла целая вечность.
Схватив ее за кисти, он бросил ее на кровать и упал сверху. Под тяжестью его тела она почувствовала себя мертвой бабочкой, которую пришпилили булавкой. Кровать протестующе заскрипела, изголовье слабо пискнуло.
— Не делай этого, Джон. Не веди себя так.
Хватая ртом ее грудь, он стал сосать ее через тонкую ткань рубашки, пока его плоть не восстала. Тогда он стиснул ее бедра, подминая ее под себя, пока его плоть не коснулась ее плоти.
— Умоляй меня об этом, Джерри. Проси меня.
— Пожалуйста, остановись!
— Ты не то говоришь. Ты можешь быть более убедительной. Я думал, тебе понравится наша маленькая забава.
Он рванул на ней рубашку, впившись пальцами в бедра, она отчаянно сопротивлялась, но он раздвинул ей ноги и еще крепче прижал своим телом.
— Джон, если ты не перестанешь, я закричу. Клянусь, я закричу.
— Я не буду останавливать тебя — наоборот, я заставлю тебя кричать.
Он засмеялся, и его дыхание, пахнувшее спиртным, коснулось ее влажной кожи.
Джерри извивалась под ним, пытаясь вырваться, но он не отпускал ее. Никогда в жизни она так не боролась за себя, но никто никогда так не вел себя с ней. Она даже не могла представить себе, что Джон может быть таким жестоким.
— Тебе нравится такое обращение.
Он не притворялся, он говорил совершенно серьезно.
— Нет! Правда, перестань.
Не обращая внимания на ее просьбы, он снова стал мучить ее, она почувствовала его сильный пенис между ног, и паника охватила ее. Он хочет силой взять ее. Человек, которого она любила, совсем перестал владеть собой. Он вдруг вцепился зубами в ее плечо, и она закричала.
— Не надо. — Он закрыл ей рот рукой. — Мы не кончим партию, если нас прервут.
Джерри сопротивлялась из последних сил, отворачиваясь от него. Каждое прикосновение его сильных пальцев вызывало у нее стон.
— Вот так-то лучше. Может быть, в следующий раз мы объединим наши усилия, и тебе понравится.
Она крепко вцепилась в его ладонь зубами. Он откинулся назад, с удивлением глядя на укушенную руку. Она воспользовалась передышкой, перевернулась и скатилась с кровати.
— На помощь! — громко закричала она. — Помогите…
Всю жизнь вы близки к истине, она постоянно маячит перед вашим взором, и когда истина уже начинает принимать конкретные очертания, она неожиданно удивляет вас своей нелепостью.
Том Стоппард
