38
– Вот уж не ожидала увидеть тебя здесь, – сказала леди Филлипа, сидя в автобусе рядом с Чарли. Жидковатые волосы обрамляли ее ненакрашенное лицо. Малиновое платье свободного покроя висело на босой девушке.
– Почему? – спросил Чарли, чувствуя, что в своей новой экипировке прекрасно вписывается в окружение.
– Ну, твое место – среди кинозвезд, лимузинов и вилл. Среди собственности. Страсть к обладанию – твой пунктик, верно? На женщин ты тоже смотришь как на собственность, точно? Скажи мне, женщина для тебя – просто сексуальный объект?
– Нет, – резко отозвался он. Эта девушка умела рассердить его. – И собственность для меня вовсе не главное. Я даже не имею своего дома.
– Бедняжка, – засмеялась она. – У него нет ни одного дома. Это просто ужасно.
– Я тебе почему-то неприятен? – спросил он.
– Тут нет ничего личного. Только общее. Ты – часть так называемого истэблишмента, ты – один из них, ты – не наш. Чего ты привязался к нам?
– Я не привязался к вам. Я отправился в путешествие с моими друзьями – Лорел, Флоссом. Почему это тебя беспокоит?
– Потому что ты – из другого поколения. Из той среды, к которой принадлежит моя мать. Здесь ты не на своем месте.
Слова насчет другого поколения задели Чарли. Он уставился в окно, жалея о том, что поехал на рок-фестиваль.
Через некоторое время Филлипа сказала:
– Я бы покурила. У тебя что-нибудь есть?
– Я гожусь для того, чтобы снабжать тебя «травкой»?
– Да. Если хочешь, я расплачусь, переспав с тобой.
– Ты второй раз предлагаешь мне заняться сексом. У тебя нет денег?
Она покраснела.
– Я тебе говорила, что не очень люблю секс, деньги для меня важнее, поэтому я предложила тебе наименее значимую из двух вещей.
– Браво!
Может быть, лучше иметь дело с полногрудыми дурами.
– Кстати, я даже не знаю твою мать.
– Тебе нет нужды знать ее. Ты – из мира шоу-бизнеса, да?
– Как и Лорел с Флоссом, – мягко указал он.
– Они другие.
Он вытащил «косячок» и подумал, удобно ли закурить в автобусе. Чарли хотелось не столько «побалдеть», сколько составить компанию Филлипе. Он зажег сигарету. Через пару минут Флосс испуганно зашептал:
– Ты в своем уме? Если нас остановит полиция, на этом путешествие закончится.
– Извини, – Чарли быстро потушил сигарету. Филлипа засмеялась.
– Все такие осторожные. Нельзя даже немного покайфовать.
– Я согласен с тобой, – сказал Чарли.
– Да, но остальная часть твоего трусливого поколения – нет.
Она опять напомнила ему о возрасте.
– Они не хотят, чтобы молодежь наслаждалась тем, чего не было у них самих. Их бесит, что мы делаем то, что хотим, носим то, что хотим, занимаемся сексом, не испытывая при этом чувства вины.
– В тебе секс порождает чувство вины.
– Нет.
– Неправда. Тогда ты бы получала от него удовольствие.
– Секс не доставляет мне удовольствия, потому что я не могу испытывать оргазм, – терпеливо объяснила Филлипа. Я так устроена.
– Почему ты в этом уверена?
– Просто знаю. А теперь скажи мне, что ты – первый и единственный мужчина, который может довести меня до потрясающего оргазма.
– Возможно, да.
Он почувствовал легкое возбуждение. Она засмеялась.
– Тебе известно, сколько пожилых мужчин говорили мне это?
– А сколько у тебя было пожилых мужчин?
– Четыре – ну, пять, включая отчима. Он ни на что не годен. Любопытный факт: он сообщил мне, что моя мать тоже никогда не кончает. Как тебе это нравится? А она дважды была замужем и имела бесчисленное множество любовников.
– Я считал тебя современной девушкой. Но ты так трогательно консервативна, что даже переспала с отчимом. Ты не могла сделать это хотя бы с отцом?
Она пожала плечами.
– На самом деле меня не волнует, поверил ты мне или нет. Я уже миновала тот этап, когда для человека имеет значение, что о нем думают другие.
Сколько времени потребуется Джорджу, чтобы приехать и увезти меня назад? – подумал Чарли. Леди Филлипа Лонгмид была закомплексованным подростком. Ему явно требовалось нечто иное.
В проходе появилась Лорел.
– Правда, отличная поездка? – с энтузиазмом произнесла она. Ее лицо светилось радостью. – Еще три часа, и нас ждет прекрасная звездная ночь. Чарли, как здорово, что ты поехал с нами. Не забыл взять спальный мешок?
– Ты не сказала мне про него.
– Правда? Я иногда бываю рассеянной. Филли, Чарли поместится рядом с тобой?
– Думаю, он уже собрался это сделать. Лорел улыбнулась.
– Я люблю вас обоих. Вы это знаете, действительно люблю.
Коснувшись плеч Чарли и Филлипы, точно целительница, Лорел зашагала дальше.
– Мы учились в одной школе в Швейцарии, – заметила Филлипа. – Овладевали французским, кулинарией и мастурбацией.
– Чем ты сейчас занимаешься? – спросил Чарли.
– Болтаюсь без дела. Считается, что изучаю современную живопись. На самом деле я устроила себе каникулы, чтобы оправиться после аборта. Вообще-то я могу ничего не делать. У меня много денег, они лежат в доверительном фонде. Вернувшись в Лондон, я куплю дом в Хэмпстеде или за городом, и устрою там коммуну. Люди смогут приходить и уходить по собственному желанию, заниматься своими делами. Никаких правил и ограничений. Прекрасная простая жизнь.
– А ты будешь подписывать все счета?
– Почему бы и нет? У меня много денег. Почему не потратить их на людей? Что ты делаешь со своими деньгами?
– Плачу налоги, забочусь о детях, подписываю счета. Иногда покупаю себе новый автомобиль, фотокамеру, что-нибудь еще.
– Женщину, например? Сексуальный объект.
– Ты утверждаешь, что тебя не интересует секс, однако только о нем и говоришь.
– Моя мать не знает, что это такое. Она похожа на тебя – вечно старается показать свой ум. Она отправила меня здесь к психоаналитику. Заходишь к врачу, и он заставляет тебя раздеться догола и лечь на койку. Снять надо все. Он говорит, что видит точки напряжения на теле. Как это тебе нравится? Он, похоже, испытал шок, впервые увидев меня. Он привык к богатеньким леди из Беверли Хиллз с полными грудями, плоскими животами и сексуальными бедрами. Мне кажется, у него аж дыхание сперло. Ему нечем было потешить свои маленькие похотливые глазки.
Чарли засмеялся. Он представил себе эту сцену.
– Почему ты пошла к доктору?
– Моя мать – распорядитель фонда. Я не получу моих денег до тех пор, пока мне не исполнится двадцать один год. Сейчас она дает мне столько, сколько считает нужным. На самом деле она меня не выносит, это у нас взаимное. Хочешь с ней познакомиться? Она была бы счастлива.
– Ты меня приглашаешь? Она зевнула.
– Тебе еще со мной не скучно? Я быстро надоедаю людям.
Да, она отличалась от его знакомых.
Фестиваль проходил на территории большой старой фермы. Огромный луг кишел тысячами молодых парней и девушек, которые все прибывали и прибывали.
Это было впечатляющее зрелище. Люди шли пешком, приезжали на машинах, мотоциклах, автобусах, поездах. Некоторые девушки несли за спинами малышей. Дети постарше шагали сами среди толпы. Почти у всех были длинные волосы и развевающиеся балахоны. На нормально одетых людей смотрели с настороженностью.
Изредка попадались полицейские, державшиеся парами; темная форма придавала им мрачный, зловещий вид.
Начинало смеркаться. Лорел и Флосс уверенно двигались сквозь толпу, ища удобное место для ночлега.
Повсюду были разбросаны лотки с горячими сосисками, гамбургерами и мороженым. Молодежь ставила палатки. Кое-кто собирался спать, завернувшись в одеяло.
Филлипа молча шла рядом с Чарли, который нес ее тяжелый спальный мешок. Он все представлял себе иначе. Лорел упомянула палатки, и Чарли решил, что все подготовлено. Он полагал, что их ждет комфортабельный лагерь на холме. В его планы не входило спать в мешке среди этого стада.
Он устал после дневных съемок, поездки в душном автобусе по пыли, и долгой ходьбы. Он также умирал от голода и хотел помочиться.
Девушка с отрешенным взглядом, сидя на траве, кормила грудью довольно крупного ребенка. Две фонатки узнали Флосса и захихикали. Мимо прошли парни в кожаных куртках, с грязными волосами и ухмыляющимися лицами. Над округой стоял горьковато-сладкий запах марихуаны.
Наконец Лорел и Флосс нашли место для стоянки; Лорел обошла своих друзей, спрашивая их:
– Вам здесь будет хорошо? Вы уверены?
– Я хочу в туалет, – сказала Филлипа Чарли. Первый общий интерес. Они отправились вдвоем искать палатки с туалетами, которые по словам Флосса, находились где-то неподалеку. Они нашли их через десять минут; к этому моменту уже стемнело. – Как бы не заблудиться на обратном пути, – подумал Чарли.
– Подожди меня у входа, – приказал он Филлипе. Девушка улыбнулась. Она делала это редко.
– Знаешь, а ты не так уж и плох. Я не представляю свою мать на твоем месте.
– Превосходно, – подумал он. – Она считает, что я должен походить на ее мать.
В дурно пахнущем мужском туалете молодой бородач делал себе инъекцию. Старый ремень туго стягивал его руку; вена набухла. Два других бородатых парня озирались по сторонам. Чарли поспешил убраться оттуда.
Филлипа исчезла в туалете надолго. Она вышла из него взволнованной.
– Представляешь, что там творится, – сказала девушка. – Две женщины из полиции обыскивают всех подряд. Они ищут ЛСД, «травку» или что-нибудь подобное. Какая наглость!
Чарли обрадовался, что в мужском туалете не было полицейских. Он уже увидел заголовки: «На рок-фестивале задержан актер с марихуаной».
– Мы не найдем дороги назад, – жалобно произнесла Филлипа.
Он взял ее за руку и повел через толпу. Чарли всегда прекрасно ориентировался.
Как она отреагирует на предложение сбежать отсюда и вернуться домой?
Пошел мелкий, теплый, едва заметный дождь.
– Я голодна, – заявила Филлипа.
– Выдержит ли спальный мешок дождь? – подумал Чарли. Остановившись, он купил пару сосисок, губительных для его фигуры. Они продолжали поиски их компании.
– Вот они, – закричала Филлипа. – Это Джейни и Рекс. Эй, а где все?
Из всего автобуса осталось только несколько человек. Джейни, полная девушка в цыганском наряде, сказала:
– Все сдрейфили. Им не понравилась здешняя обстановка. Полицейские шныряют повсюду с огромными собаками. Нельзя даже спокойно «побалдеть».
– Куда они ушли? – спросил Чарли, взбешенный тем, что они бросили его.
– На вечеринку, которую устроили музыканты одной группы. Они вернутся завтра к началу концерта. Нас оставили хранить очаг. Можно откусить твою сосиску?
– Лорел и Флосс не оставили нам записки? – рассерженно спросил Чарли.
Джейни покачала головой.
– Кажется, нет.
Он отдал остаток сосиски толстой девушке и взял Филлипу за руку.
– Едем отсюда.
