28
Съемки «Карусели» завершились.
Серафина и дети улетели в Лондон.
В большом доме остались только Чарли, Динди, Джордж и слуги.
В гараже стоял новый белый «ламборджини муира».
В кабинете громоздились нераскрытые коробки с «лейками» и «роллейфлексами».
Чарли захандрил. Окончание работы над фильмом всегда навевало на него меланхолию и чувство одиночества. Проходили дни, иногда недели, прежде чем ему удавалось освободиться от сыгранной роли и стать самим собой. Роль в «Карусели» не была сложной. Мистер Ординарность. Заурядный человек, попавший в необычную ситуацию. Чарли идеально выполнил образ. «Человек с улицы» был его любимым комическим персонажем. Все на студии соглашались, что это была, возможно, лучшая работа Чарли. Фильм был обречен на большой кассовый успех.
Анджела Картер тоже справилась со своей ролью, но больше всего говорили о Динди. Хорошенькая и обаятельная Динди сыграла роль девушки-ребенка, отрепетированную на первом свидании с Чарли. Ей повезло попасть к такому агенту, как Маршалл. – Я изумлен, – доверительно сказал Маршалл Кэри. – На экране Динди действительно просто картинка. Она нравится даже женщинам. Сай хочет немедленно попасть к такому агенту, как Маршалл.
После Лас-Вегаса отношения между Динди и Чарли стали натянутыми. Они жили вместе, но атмосфера в доме была накаченной. Динди постоянно жаловалась – как он мог оставить ее с Алленами, матерью и садовником!
– Ты вполне способна позаботиться о себе, – ска-чат Чарли, когда взбешенная Динди позвонила из Лас-Вегаса.
– Несомненно. Ты в этом убедишься! Сообщение о ее связи с управляющим отеля привезли обе женщины – Серафина и Натали.
– Это выглядело мерзко и унизительно, – сказала Серафина. – Твоя жена, Чарли, жена моего сына, везде появлялась с другим мужчиной.
Натали проявила больше сдержанности.
– Я решила, что должна сказать тебе, Чарли, как друг. Я понимаю, что Динди очень молода, но она на людях крутила роман с типом, напоминающим мелкого гангстера.
Натали сочувственно посмотрела на Чарли и положила руку ему на предплечье.
– Ты нуждаешься в более зрелой женщине, которая сумеет ценить тебя.
– Ты права, моя дорогая. Я совершил ужасную ошибку, – признал он.
Натали улыбнулась. Скоро она сможет предпринять новые шаги.
Натали пришла в смятение, узнав о том, что беременна. Клей разрушил ее планы. Почему из огромного количества женщин пилюли подвели именно ее?
Радостный Клей запретил жене что-либо сделать.
– Старина Макс Торп оказался прав, – ликовал он. – Помнишь, он сказал нам на вечеринке у Чарли, что ты снова забеременеешь?
Сжав губы, Натали прикидывала, через сколько месяцев все будет позади и она вновь обретет свою обычную форму. По меньшей мере через год. Будет ли Чарли ждать так долго?
Она вздохнула. Какой возмутительный подвох судьбы! Именно сейчас, когда Динди должна уйти с ее пути.
Вернувшись в Лондон, Серафина вскоре заболела. Чарли не знал, как ему поступить.
– В каком она состоянии? – спросил он Арчи, приятеля матери, который позвонил Чарли.
– Положение серьезное, – мрачно ответил Арчи. – Сегодня ее забрали в больницу. Она хочет видеть вас.
– В какую больницу? Продиктуйте мне телефон врача. Она в отдельной палате?
Позвонив врачу, Чарли узнал, что у Серафины сердечный приступ.
– Мне следует прилететь? – спросил он доктора.
– Я не вижу в этом необходимости, – отозвался он. – Хотя, конечно, в ее возрасте все возможно.
Чарли в отчаянии положил трубку. Если бы он не боялся перелетов, то без колебаний помчался бы в Лондон. Но перспектива оказаться пленником воздушной машины, которая могла в любой момент развалиться, вселяла в него ужас. Он уже до этого решил, что будет возвращаться в Лондон на поезде и корабле.
Его преследовали слова врача: «В ее возрасте все возможно». Чарли терзали сомнения.
В тот же день, чуть позже, Динди вернулась из Акапулько. Она вбежала в дом и принялась рассказывать:
– Акапулько – потрясающий город, тебе стоит туда съездить. Вечеринка прошла прекрасно, я познакомилась с разными людьми…
– Серафина серьезно больна, – подавленно произнес Чарли.
– Да? Как тебе нравится такая идея? Ты мог бы появиться в картине «Весь мир любит стриптизершу». Всего один день съемок. Отличное паблисити для фильма. Это предложение Джерри. По-моему, он – величайший специалист в области рекламы. Знаешь…
– Динди, ты меня слышала? Я сказал, что Серафина серьезно больна.
Он уставился на Динди. Лицо его было белым от гнева.
– Я тебя слышала. Она больна. Что я должна сделать – исполнить траурный марш? В ее возрасте столько трахаться, это…
Он ударил Динди по лицу. Шляпа слетела с ее головы; на щеке девушки вспыхнуло алое пятно.
– Негодяй, – всхлипнула она. – Паршивый английский ублюдок. Как ты посмел?
– Ты говоришь о моей матери. Чарли перешел на крик.
– Моя мать – прекрасная женщина; я не желаю, чтобы ее имя выскакивало из твоего рта. Ты шлюха, Динди, настоящая шлюха. Не думай, будто мне не известно, что происходило в Лас-Вегасе после моего отъезда. Серафине было стыдно за тебя.
– Этой старой потаскухе было стыдно за меня. Это я умирала от стыда, находясь в обществе твоей размалеванной мамочки! Как ты смеешь говорить что-то обо мне, когда она трахалась с жалким садовником! Твоя Серафина – настоящая старая…
– Вон из моего дома. Собирай вещи и убирайся.
– Ты, верно, шутишь. Мы в Калифорнии, так что это ты можешь убираться из моего дома.
Испытывая отвращение к жене, Чарли повернулся, собираясь уйти.
Схватив с пианино фотографию Серафины в серебряной рамке, Динди бросила ее в мужа.
– Вот что я думаю о твоей матери, – закричала она.
Рамка упала на пол; Чарли наклонился, чтобы вытащить из нее снимок Серафины. Разъяренная Динди выхватила фотографию из рук Чарли и порвала ее пополам. Он снова ударил Динди, она плюнула в него. По ее щекам текли слезы.
– Я знаю, что ты пытался убрать меня из фильма. Знаю, что ты бесишься из-за моего успеха. Ты кончился как актер, у тебя нет будущего и нет друзей. Слышишь, у тебя нет друзей. Вся съемочная группа «Карусели» ненавидела тебя.
Он медленно подобрал разорванную фотографию матери.
– Мне повезло, – Чарли заставлял себя говорить спокойно. – Я очень быстро понял, на какой б… женился.
С этими словами он вышел из дома, сел в «ламборджини муира» и уехал.
Динди выбежала на двор вслед за ним; она выкрикивала оскорбления до тех пор, пока машина не скрылась из виду. – «Ублюдок! Козел!» – пробормотала она. Наконец слезы остановились, и мозг Динди заработал. Все не так плохо. Это послужит отличной рекламой. Она представила себя в суде, с большими невинными голубыми глазами, в скромном розовом платье. – «Да, он избивал меня, потому что завидовал моему успеху. Я долго терпела это».
В этот момент ей следует прервать свою речь сдавленными всхлипываниями.
– Я ему еще покажу! – пробормотала Динди. – Он за это дорого заплатит!
Чарли отправился в отель «Беверли Хиллз». Он был уже спокоен, его мозг работал четко. Чарли позвонил Джорджу, оставшемуся в доме, и попросил его собрать чемодан для Лондона. Заказал билет на вечерний самолет, следующий через Северный полюс. Позвонил Маршаллу К. Маршаллу и узнал у него телефон лучшего адвоката в Лос-Анджелесе.
Адвокат согласился принять актера до его отлета в Лондон.
– Я хочу развестись, – заявил Чарли. – Меня не волнует, сколько это будет мне стоить. Я готов отвалить солидный куш, чтобы раз и навсегда избавиться от нее.
Зная о любви Динди к деньгам, он был уверен, что алчность заставит девушку принять единовременные отступные. Он не желал иметь с ней никаких дел в будущем. При мысли о ежемесячных алиментах его бросало в дрожь.
– Это обойдется вам недешево, – сказал адвокат.
– Знаю, – сказал Чарли. – Действуйте.
По лицу Серафины Чарли понял – его мучения, связанные с перелетом через Атлантику, были не напрасными.
– Мой славный мальчик, – пробормотала она.
Он испытал потрясение, увидев ее без косметики. Он и не помнил мать без голубых теней, густых румян, алой губной помады.
Сейчас она лежала на больничной койке с запавшими безжизненными глазами. Впервые он понял, что ей уже немало лет.
– Я поправлюсь, сыночек, – сказала Серафина, – Арчи ухаживает за мной.
Невзрачный, сухонький Арчи, ссутулившийся в углу палаты, энергично закивал.
– Я присматриваю за ней, Чарли, не беспокойтесь. Чарли знал, что она умрет. Это было написано на ее усталом, измученном лице. Но он улыбнулся и сказал:
– Где та жизненная энергия, о которой я вечно слышал? Я думал, ты суетишься тут, заваривая чай.
Она попыталась улыбнуться, показав свои испортившиеся зубы.
– Скоро, Чарли, скоро.
Затем Серафина, похоже, заснула. Вечером того же дня она умерла.
Чарли отправился в большой дом, расположенный в Ричмонде. Побродил по нему.
Внизу царил идеальный порядок; когда-то он сам нанял дизайнера, обставившего интерьер элегантной современной мебелью.
На втором этаже, похоже, использовались только две комнаты – спальня Серафины и примыкавшая к ней гардеробная, где спал Арчи.
Комната Серафины была заполнена частицами ее жизни. Повсюду висели и стояли фотографии Чарли: мальчика, юного улыбающегося под слоем грима актера, впервые вышедшего на сцену, молодого человека, склонного к полноте, женящегося на Лорне – застывшие лица принадлежали людям, у которых все впереди. Чарли заметил портрет отца – вид у него был суровый. На фотографии шестнадцатилетняя Серафина была тоненькой, живой девушкой с блестящими рыжими локонами.
Затем – фотографии Чарли Брика, кинозвезды. Прием у королевы. Вручение премии. На премьере картины. Иллюстрированная летопись его жизни.
В шкафу висели ее старые сценические наряды, истлевшие, выцветшие, но все же пахнущие прошлым, театрами, гримом.
Чарли уткнулся в них носом; воспоминания навалились на него с такой силой, что к горлу подкатился комок.
Он не мог поверить в то, что Серафина мертва. Его Серафина. Его мать.
Он спал в эту ночь на кровати с пологом на четырех столбиках; утром он принялся организовывать похороны и утешать Арчи, который совсем упал духом.
Чарли пожалел о том, что не пригласил его в Голливуд с Серафиной. Он не представлял, насколько сильно любил его мать этот маленький человечек.
Лорна позвонила сразу же, как только печальное известие дошло до нее.
– Ты хочешь, чтобы я привезла детей к тебе? – спросила она.
– Нет, не надо. Я бы хотел, чтобы они появились на похоронах. Если вы заедете за мной в десять, мы сможем отправиться туда все вместе.
– Да, конечно. Чарли, прими мои искренние соболезнования. Мы не очень-то дружили с Серафиной, но она была замечательной женщиной, дети ее обожали.
– Спасибо.
Он опустил трубку, едва сдерживая слезы.
На следующий день Лорна прибыла вовремя. Он давно не видел ее. Она сильно изменилась. Волосы стали более длинными и пышными, она располнела – ну да, она же только что родила.
Она поцеловала его в щеку; Чарли ощутил запах знакомых духов, и на мгновение ему показалось, что между ними все осталось по-прежнему.
– Боже мой, как ты похудел, – воскликнула она.
Он обнял детей. Маленькая Синди плакала.
– Я хочу увидеть Серри, папа.
Серафина требовала, чтобы они не называли ее бабушкой.
– Разве я похожа на бабушку? – спрашивала она.
Джордж поспел к похоронам. Он задержался в Калифорнии, чтобы перевезти личные вещи Чарли из дома в Бел-Эйр в отель «Беверли Хиллз», после чего вылетел ближайшим рейсом. Он решил не сообщать Чарли о грандиозной вечеринке, на которой, похоже, собрались все бездельники Лос-Анджелеса. Динди устроила ее сразу после отлета Чарли. Джордж порадовался тому, что его босс избавился от Динди достаточно быстро.
– Как долго ты здесь пробудешь? – спросила Лорна по дороге на кладбище.
Чарли пожал плечами.
– Наверно, сразу же вернусь назад. Тридцатого начинаются съемки нового фильма. К тому же здесь мне нечего делать.
Он пристально поглядел на нее.
– Я… я говорила с Джимом, он сказал, что ты мог бы пообедать у нас до возвращения в Штаты.
Он удержался от резких слов. В конце концов, она пытается быть вежливой.
– Нет, дорогая, извини, думаю, что ни к чему.
– Если ты передумаешь, мы по-прежнему живем в Айлингтоне. Дом требует ремонта, но после него там станет чудесно.
Она машинально сжала его руку.
– Я рада, что мы можем быть друзьями, Чарли. Я хочу, чтобы мы были друзьями. Мы с Джимом очень счастливы. Я рада, что ты снова женился. Натали написала мне, что она очень хорошенькая.
Лорна засмеялась без горечи.
– Я была недостаточно красива для тебя, Чарли. Он собрался перебить ее, но она продолжила:
– Не надо лгать мне. Как только ты стал звездой, я начала замечать, что думали люди, с которыми мы встречались. «Она ничего из себя не представляет, он мог бы подыскать себе что-нибудь получше».
– Неправда, – возразил он.
– Нет, это так. Ты знаешь, люди из шоу-бизнеса безжалостны. Однажды мы были на вечеринке, и две девушки обсуждали тебя в дамской комнате. «Чарли Брик весьма сексуален, – сказала одна из них – разумеется, они не знали, кто я такая, – и к тому же доступен, при такой жене он наверняка погуливает. Я никогда не видела ее, но говорят, она – сущий крокодил».
– Я тебе не верю.
– И не надо. Это не имеет сейчас значения, но я сказала правду.
Они молчали до кладбища; дети тоже притихли на переднем сиденье.
Возможно, это правда, думал Чарли. Люди действительно беспощадны, если твоя жена – не сногсшибательная красотка. Он с сожалением вспомнил о том, что и сам был таким – знакомясь со звездой, думал: «О, его жена далеко не красавица».
Почему люди придают такое значение внешности? Он тоже так поступал. Поэтому ревностно соблюдал диету, появлялся в обществе только с эффектными «звездочками» и фотомоделями, наконец, женился на одной из них. Прелестная Динди могла предложить только свое смазливое личико.
Возможно, именно поэтому он нуждался в Лорне – она была обыкновенной женщиной, которая знала его, когда Он был никем. Она не волновала Чарли как женщина, в его отношении к ней не осталось ничего сексуального, но он по-прежнему нуждался в Лорне.
Похороны подействовали на Чарли угнетающе. Со всей страны съехались родственники, о существовании которых он, казалось, и не подозревал.
Лили, старшая сестра Серафины, обняла его, плача и причитая. Он знал, что сестры никогда не ладили и не виделись последние пять лет.
– Они все мне завидуют, – сказала однажды Серафина, – завидуют тому, что я сохраняю жизненную энергию, что у меня знаменитый сын. Я всегда была в семье королевой.
У Серафины было семеро сестер и три брата; все они появились со своими сыновьями, дочерьми, зятьями, невестками и внуками. Чарли почти никого из них не знал.
Служба закончилась быстро. Серафина никогда не была набоженной женщиной. Все отправились на кладбище, чтобы увидеть, как гроб опустят в землю.
Чарли стиснул зубы. Он решил, что похороны – ненужная процедура. Людям следует предоставить возможность уходить из жизни без свидетелей. Он попросит в завещании, чтобы после смерти его кремировали сразу же, без церковной службы и похорон.
Лорна стояла рядом с ним в храме и у могилы. Каждый из них держал за руку ребенка. Один раз она сжала руку Чарли, и он ответил на ее пожатие. Он никогда еще не испытывал ощущения такой близости к кому-либо.
После похорон на Чарли обрушилась хлопотная необходимость принимать родственников в своем доме.
Они приехали на «моррис-оксфордах», «мини-майнорах» и старых помятых «фордах».
Родственники, как саранча, набросились на еду и напитки.
Они охали и ахали. Трое детей свалились в бассейн. Один из братьев Серафины принялся рассказывать похабные анекдоты. Лили спросила Чарли, что будет с вещами Серафины. Гости стали обмениваться семейными сплетнями. Все забыли о Серафине.
В пять часов вечера последний «мини-майнор» отъехал от дома.
– Какая насмешка! – воскликнул Чарли. – Какая циничная, страшная насмешка! С Серафиной случился бы приступ, если бы она оказалась здесь.
– Что ты собираешься теперь делать? – участливо спросила Лорна, найдя одежду детей и собираясь уходить.
– Не беспокойся обо мне, дорогая. Мы с Арчи перекусим.
– Ты уверен, что не хочешь приехать на обед? Она застенчиво добавила:
– Я бы хотела показать тебе малышку. Она очаровательна. Мы назвали ее Джеммой.
– Извини. Я даже не спросил тебя о ней.
– Тут и спрашивать нечего. Ребенок как ребенок. Каждый считает свое чадо самым красивым. Она немного похожа на Синди.
Чарли подумал, содержала ли последняя фраза Лорны какой-то тайный смысл, и в конце концов, решил, что ему показалось. Не желая обижать ее, он сказал:
– Я хочу завтра улететь обратно в Голливуд. Может быть, в следующий раз я загляну к вам.
– Господи, ты теперь запросто летаешь повсюду.
– Человек со временем ко всему привыкает, дорогая.
Джордж приготовил для Чарли и Арчи яичницу с ветчиной. Они устроились на кухне. Чарли заметил, как осунулся Арчи с момента смерти Серафины.
Вот что меня ждет, когда сладость успеха останется в прошлом, подумал Чарли. Невзрачный маленький бывший комик, похоже, испытывал к Серафине серьезные чувства.
– Я уеду завтра раньше вас, – сказал Арчи; его глаза были покрасневшими и печальными.
– Куда вы отправитесь.
– Не знаю. Немного попутешествую. Один манчестерский клуб приглашает меня вернуться к ним.
– Слушайте, Арчи, – внезапно сказал Чарли, – вы можете остаться здесь, вы были добры к моей матери. Я хочу отдать вам этот дом. Она бы хотела, чтобы вы взяли его себе.
– Нет, Чарли, нет, – Арчи медленно покачал головой. – Вы не обязаны дарить мне дом, потому что я ухаживал за Серафиной. К тому же я бы не смог жить здесь без нее.
– Но я хочу, чтобы он был вашим. Продайте его, делайте с ним, что хотите, он – ваш.
Арчи с достоинством поднялся из-за стола.
– Нет. Я сказал «нет» и не изменю своего решения. Сейчас я ложусь спать, увидимся утром.
Маленький человечек удалился, оставив Чарли одного. Подавленный актер тоже лег на кровать – на кровать Серафины. Он спал беспокойно, ему снились авиакатастрофы. Чарли проснулся в четыре утра, покрытый холодным потом, и больше заснуть не смог.
Утром Арчи исчез, не оставив даже адреса для пересылки почты. Собрав свой единственный чемодан, он тихо покинул дом.
Чарли расстроился. Он хотел хотя бы дать ему денег.
Джордж помог Чарли упаковать личные вещи Серафины и сдать их на хранение.
Агенты получили указания заняться продажей дома.
В четыре часа дня Чарли, взбодрившийся сигаретой с «Мексиканским золотом» и охраняемый Джорджем от репортеров, отправился на самолете в Лос-Анджелес.
