ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Конечно, их настроения утром переменились. Ушли надежды, вызванные алкоголем, ушло переполняющее их чувство облегчения, необходимость сплотиться, чтобы вместе противостоять невзгодам. Исчезли эйфория и истерический смех.

Шарли проснулась первой. В пять утра. Она была в комнате для гостей и проснулась потому, что ей срочно понадобилось выйти. Не поняв спросонья, что она находится в чужой кровати и в чужом доме, она бы так и осталась лежать, если бы не эта необходимость. Она на ощупь нашла выключатель, откинула одеяло и пошла в ванную – а когда вернулась обратно, то уже не могла заснуть.

Затем пробудилась Катрина, от слабого шума в доме. Она вздрогнула, когда в темноте ей привиделись вчерашние ужасы. Ее сердце тревожно забилось. Ее руки инстинктивно сжались, и только когда она поняла, что это шумело, она с облегчением вздохнула. Но, проснувшись, она тоже не смогла заснуть снова. Она проснулась в другом мире, в таком страшном месте, что хотела повернуться к Тодду, разбудить его, чтобы он ее успокоил, но вовремя одумалась, боясь потревожить его сон. Зная, что для наступающего дня ему понадобятся силы, она выскользнула из постели и пошла в ванную.

Будильник разбудил Тодда в пять сорок. Он застонал, просыпаясь, и сразу же вспомнил о грозящей им катастрофе. После самого черного дня в его жизни он должен был сказать Хэнку о том, что придется продать «Палому Бланку». В страхе перед этой мрачной перспективой, он вылез из кровати, пошел в душ, закрыл стеклянную дверцу, сел на кафельный пол и подставил голову под струю. «Может быть, утону так», – подумал он с надеждой отчаяния.

Шарли и Катрина были уже внизу на кухне, пили по первой чашке кофе и изо всех сил старались не поддаваться панике. Прошлым вечером легко было верить, что Тодд решит все их проблемы. Но все выглядело по-другому мрачным и холодным декабрьским утром.

– Не знаю, – сказала Шарли с сомнением в голосе. – Я вот все думаю. Этот парень, Карьер, предлагает только девять миллионов. Девять и пятнадцать – это две большие разницы.

Катрина согласилась с нею. Перед тем как заснуть, она мечтала о том, чтобы цена оказалась больше, чем пятнадцать миллионов. Поверившая в разумную, казалось бы, мечту Тодда об аукционе, она мечтала о восемнадцати, девятнадцати, и даже двадцати миллионах – так, чтобы хватило денег на спасение автомобильного бизнеса, дома и всего, к чему она так привыкла. И хотя она была вне себя от горя из-за Мака, она все-таки думала о том, что случится с ними. Предупреждение Шарли о том, что они живут в карточном домике, который вот-вот развалится, не выходило у нее из головы. Если они потеряют дом, нечего и говорить о том, как им придется существовать. По крайней мере Мак провел свою жизнь в красивом саду…

– Конечно, «Палома Бланка» действительно стоит пятнадцать миллионов, – сказала Шарли, пытаясь придать голосу солидность. – Ей-Богу, даже больше пятнадцати.

Все было по-другому вчерашним вечером, когда Тодд расхаживал по комнате, с бокалом в руке и с дымящейся сигарой, говоря об аукционе, миллионах и миллионах.

– Первым делом надо получить письменное подтверждение, – сказала Катрина, и страх все еще стыл в ее глазах. – У нас срок только до семнадцатого. Этот бандит вернется. Я знаю, что он вернется.

Вот такой шел разговор в кухне, в тот момент когда Тодд спустился вниз. Уже готовый к отъезду, он вызвал такси в аэропорт. Он остановился на секунду, чуть не оступившись, слушая голоса внизу, полные отчаяния. Его настроение тоже упало. На секунду ему захотелось сбежать отсюда, но вдруг, когда он усилием воли остановил себя, что-то повернулось у него в голове. Частично это был гнев. Он был зол, отчаянно зол на себя, за то, что создал всю эту неразбериху. И ему было стыдно за то, что он всех подвел. И Катрину, и Шарли, и Хэнка, и даже, в какой-то степени, Лео. Лео-то ждал от него большего, и Лео нашел бы какое-нибудь решение. Он как бы слышал голос Лео: «Это неприятность, старик, а не катастрофа». Это воспоминание вызвало у него саркастическую улыбку. «Черт побери, Лео. У меня столько неприятностей, что я заменю их на одну катастрофу». Но это поколебало его настроение. Он сказал себе, что раз уж он втянул их в это дерьмо, то он должен их и вытаскивать. И он их вытащит. И, собрав все свое мужество, он вздохнул и пошел в кухню. Он поцеловал Катрину, потрепал Шарли по плечу, пожелал им доброго утра и сел за стол.

Их удивила его улыбка. Шарли чувствовала отчаяние. Катрина, казалось, вот-вот расплачется – и вот появляется он с улыбкой на лице. Но он занимался торговлей всю свою жизнь и знал, что в некоторые моменты улыбка очень важна.

– Жизнь продолжается, правда? – сказал он весело. – Так почему такие скучные лица? Как только я свяжусь с Карьером, все наши тревоги будут позади.

Бросив ободряющий взгляд Катрине, он похлопал ее по плечу.

– Ты ведь меня знаешь, я всегда заключаю выгодные сделки. Я продам курорт Карьеру, и нет проблем. – И когда она с сомнением посмотрела на него, он рассмеялся с наигранной бравадой. – Ну-ка, скажи правду. Было когда-нибудь, чтобы я заключал невыгодную сделку?

Вспомнив пианино, мебель и «предметы искусства», которые частично обменивались на подержанные машины, она сложила губы в слабую улыбку.

– Нет, – поспешно согласилась Катрина. – Даже вчера, когда мне приставили нож к горлу.

– Забудь о вчерашнем! Карьер действительно хочет купить курорт, и тут не будет проблем. Самое главное – это устроить аукцион. Я должен достать этого голландца и поговорить с ним о его торговых связях. Потом мы договоримся о сроке аукциона. Я думаю, это будет апрель. А ты как считаешь?

Древнейший трюк. Ты избегнешь возражений, если сразу же сменишь тему. Это срабатывало всегда.

Возбужденно вертя головой, он быстрым взглядом оглядел их.

– «Палома Бланка» будет достроена в апреле. Все будет выглядеть великолепно. И у нас есть время все обсудить…

Постепенно он поднял их боевой дух. Они начали смотреть на дело с более светлой стороны. Катрина ходила взад-вперед по комнате с кофейником в руке, ее взгляд был прикован к лицу Тодда. Шарли оставалась на месте, пока намазывала маслом хлеб. Вдруг она застонала, когда внезапно вспомнила:

– А «Золотой кубок»? Мы планируем первую регату к открытию.

Искренняя боль отражалась на ее лице. Она чувствовала ее. Благодаря ее усилиям, журналы яхт-спорта уже оповестили об этом весь мир. У нее уже была толстая папка с газетными вырезками. «Палома Бланка» стала ее мечтой. Прошлым вечером, переполненная ужасом, страхом, а потом внезапной надеждой, она не нашла места в своей душе ощущению потери. Но сейчас она это почувствовала так сильно, что не смогла удержаться от слез.

Тодд сделал попытку облегчить горечь ее разочарования.

– Я знаю, я все знаю, – повторял он, успокаивая ее. – Знаю, что ты сейчас чувствуешь. Я ведь тоже в таком же положении, но мы должны расстаться с нашей мечтой, должны…

Потом ему предстоит то же самое с Хэнком. Только в сто раз хуже. «Хэнк сойдет с ума! Бог мой…»

Но он сдержался. Он даже ободрял Шарли, заставлял ее думать о будущем.

– Продолжай заниматься «Золотым кубком». Чем больше людей узнают о «Паломе Бланке», тем выше будет цена на аукционе. Подумай об этом, Шарли. Что может принести больше денег? Международный отель, о котором все знают, или тот, о котором никто ничего не слышал? «Золотой кубок» принесет нам известность, а известность принесет деньги.

Он как будто снова говорил со стариком Ларкинсом, многие годы назад. «Только подумайте, мистер Ларкинс, если бы вы покупали подержанную машину, куда бы вы пошли? В какую-нибудь фирму, как наша, с большим капиталом…» Он умел заражать людей своим энтузиазмом.

– …и нам нужна дополнительная известность, Шарли. Что-то немножко другое.

Но это было немножко чересчур.

– Что такое? – возразила она. – Все журналы по яхт-спорту знают о «Золотом кубке», они обещали покрыть расходы, но только после того, как…

– И вот поэтому нам надо что-то еще. Что-нибудь, чтобы заработать себе имя перед тем, как состоится аукцион.

– Но мы не можем ускорить проведение «Золотого кубка».

– Ну тогда придумай что-нибудь – под другим углом. Что-нибудь с меньшими расходами. Ты сможешь, Шарли. У тебя талант к таким вещам.

Несмотря ни на что, она почувствовала прилив гордости. Даже расстроенная и озадаченная, она не смогла перестать думать. «Да, он прав, у меня талант к подобным вещам».

И, оставив Шарли задумавшейся, Тодд повернулся к Катрине. Он начал с того, что подчеркнул, как Сэлли оценит ее помощь в конторе.

– Конечно, я не имею в виду весь день, но загляни туда часиков в двенадцать, помоги ей там немного…

Он хотел занять ее. Занять чем-нибудь ее мысли. Он даже начал уговаривать ее снова заняться наследством.

– Бесполезно, если я буду разговаривать с Роша, я только потеряю терпение, а с тобой он будет вежлив. Это очевидно. Может быть, ты заставишь его соображать чуточку быстрее.

Пока он говорил все это, он выпил две чашечки кофе, съел кусочек тоста и закурил первую сигару за утро. Прошло только двадцать пять минут. Потом таксист позвонил у двери, и уже пора было отправляться в аэропорт.

Катрина улыбалась, когда он поцеловал ее на прощанье. И Шарли улыбалась, когда помахала ему рукой.

И Тодд улыбался тоже. Пока такси не выехало из ворот. Но когда они проезжали мимо ворот Миддлтонов, он ругнулся. «Задницы! – бормотал он. – Тупорылые!»

Но это было рефлекторным. Конечно, он не думал о Миддлтонах. Он думал о встрече с Хэнком и невозможности сторговаться с Карьером за цену, большую, чем девять миллионов…

«Подумай, – сказал он. – Что может принести больше денег? Международный отель, о котором все знают, или какое-то место, о котором никто не слышал?» – Эти слова без конца крутились у Шарли в голове и заставляли ее беспрерывно вздыхать. Конечно, она поняла идею. Разумно, слов нет. Но легко Тодди было говорить: «подумай над этим».

– Спасибо, – сказала она с благодарностью, когда Катрина подлила ей еще кофе.

Она и раньше пыталась представить жену Тодда, и Катрина была почти такой, как она ожидала. Правда, она была, может быть, более решительная, более приятная, с хорошей фигурой и модной прической, но в общем очень домашняя, как и представляла себе Шарли. Она ей нравилась, хотя Шарли и не могла вообразить, как бы она смогла вести такой же образ жизни. Такой мужчина не родился еще, чтобы она променяла на него свою карьеру. «А будет ли она у меня еще?» – подумала она со страхом, и это напомнило ей о ее встрече сегодняшним утром. Это был обычный вопрос, который можно было решить и по телефону, но это была возможность хотя бы на двадцать четыре часа исчезнуть из Джерси. Подумав об этом, Шарли вспомнила о времени. Она вздрогнула.

– Еще и семи нет! Ну, мы сегодня и встали!

«А ты выглядишь отдохнувшей, – думала Катрина, глядя на Шарли через стол. – Или хотя бы помолодевшей». Не то чтобы она сама плохо себя чувствовала. На удивление, если принять во внимание вчерашнее, она спокойно проспала пять часов. «Наверное, я так устала, что забыла о страхе».

Но страх окончательно не прошел. Несколько секунд спустя шум у входной двери заставил ее побледнеть. Она затаила дыхание, но это просто почтальон опустил письма в ящик, и она вздохнула с облегчением.

– Это почтальон, – сказала она озадаченно. – Прости. Я все еще малость не в себе. Хорошо, что ты здесь со мной.

Шарли посмотрела на нее с тревогой.

– А ты сможешь побыть одна?

– Да, наверное, спасибо. Домработница придет сегодня. В девять часов.

– А вечером? Тодди ведь не будет?

Катрина подумала.

– Я могу позвать подругу. Попрошу Софи, хотя не знаю, как я ей все объясню. Я даже не знаю, что придумать, чтобы объяснить все домработнице. Я не могу сказать ей правду про Мака.

– Я могу подождать, если хочешь. Пока твоя домработница придет. Я скажу, что с Маком произошло несчастье, а ты так расстроена, что не можешь говорить об этом. Ведь она поймет, правда? А потом ты сможешь позвонить подруге…

И так начался день. Они не стали подругами, но были сестрами по несчастью: они строили планы, пили кофе, пытались вести себя как обычно, хотя ситуация была совсем ненормальной. Разговор неотвратимо возвращался к их тревогам. Закуривая третью сигарету за утро, Катрина сказала:

– Бедный Тодди. Ему предстоит ужасный разговор с Хэнком, потом он должен получить это письмо… то есть, письменное предложение…

– Он его получит, – сказала Шарли с наигранной уверенностью. – Не бойся.

Катрина выдавила из себя улыбку.

– Не теряй время зря и не думай об этом. Он ведь так сказал? Думай об аукционе.

– Не считай, что я не думаю об этом, – простонала Шарли, помотав головой. – Хотя я и правда не знаю, чем тут можно помочь. Я поняла идею насчет известности и согласна с этим, но что еще я могу сделать?

Она не собиралась хвастаться, но она и правда постаралась, организовывая «Золотой кубок Паломы Бланки». Она работала над этим один день в неделю, и все вечера, и все выходные, она рассылала письма в яхт-клубы и в журналы по парусному спорту, во все страны Европы, и в Соединенные Штаты, и даже в Австралию с Новой Зеландией.

– Я всюду звонила. Разница во времени позволяет работать и по вечерам. Тяжело было, но результат – невероятный.

На Катрину это произвело впечатление, и она поняла, что никогда не мечтала сама сделать карьеру. Нет, ей нравилось вести бухгалтерию, это было частью их жизни, но она никогда сама не чувствовала потребности взять инициативу в свои руки, самой вести бизнес. Если бы ее спросили о карьере, она бы сказала, что ее дело – помогать мужу, но сейчас, слушая Шарли, она чувствовала себя виноватой. Шарли была такая целенаправленная. Как Тодди и Хэнк. Они месяцами что-то проталкивали и покупали, работали и работали, делали все что можно, чтобы «Палома Бланка» имела успех. «А что сделала я, сидя тут на задворках?» Даже и сейчас Шарли побеждала ее… А Шарли в это время говорила:

– Я понимаю, что нужно, чтобы название курорта стало известным, но ему хорошо говорить: посмотри под другим углом. Под каким другим углом?

Катрина вдруг почувствовала, что хочет предложить что-то.

– Ведь будет регата?

– «Золотой кубок» – это и есть регата.

– Ну да, я знаю, но ты разве не можешь придумать что-нибудь еще?

Шарли посмотрела на нее.

– Что-то, не связанное с яхтами?

– Ну да. Вот это идея. Мы должны забыть про яхты. Не это ли он имел в виду?

– И что мы сделаем? – возмутилась Шарли. – Что мы имеем? Недостроенный отель, гавань, морское пространство, горы и золотой пляж. Ну и что, в чем идея? Как ты заинтересуешь прессу?

– Да, это трудно…

Шарли возмущенно фыркнула.

– Поставь «Палому Бланку» на карту, говорит он мне. Создай отзыв прессы. Как? Ну скажи мне, как?

Ее раздражительность увеличивалась с каждой минутой, и Катрина почувствовала, что должна сказать что-то. Она молчала, отчаянно пытаясь родить какую-нибудь идею, но больше надеясь на это, чем веря, что это ей удастся.

– Ну? – потребовала Шарли, чувствуя, что сама что-нибудь изобрести не в силах.

– Да, я согласна с тобой. Я же сказала, что это очень трудно…

– Точнее сказать – невозможно, – горько вздохнула Шарли.

Катрина вздрогнула. Да, Шарли былая такая взрывная, однако это не раздражало, и в другом состоянии Катрина оценила бы это качество, но сейчас она никак не могла сосредоточиться.

– Да, невозможно, – вяло согласилась она, не очень-то и слушая. Отчаянно пытаясь отыскать в голове какую-нибудь идею, она мысленно нарисовала себе «Палому Бланку» и, при подсказке Шарли, увидела горные склоны. Она вспомнила, как стояла, повернувшись спиной к морю и глядя на складки и вершины и чувствуя, что она как будто в театре. Она сказала об этом Хэнку, что-то о том, что горы расположены прямо-таки амфитеатром, но он так рвался показать ей яхт-клуб, что ему некогда было слушать. Сейчас же это ощущение вернулось к ней.

– Ты знаешь, – сказала она тихо. – Если подумать, так «Палома Бланка» – это прямо-таки театральный зал. Я имею в виду, расположение склонов и все остальное. Если бы устроить там сцену, прямо над морем, и все, конечно, украсить… ну, фонарями цветными и… получится великолепно.

– Ну и зачем?

– Да… ну… для чего-нибудь. Для концерта, например?

Шарли взглянула на нее в замешательстве.

– Для концерта?

– Ну, это просто так я подумала, – тут же призналась Катрина, готовая отступить, но, даже когда она это говорила, ее мысль принимала все более реальные очертания.

Шарли могла быть очень нетерпимой с другими. Именно эта нетерпимость и вызвала сарказм в ее голосе.

– Ну, да, великолепно, – сказала она. – Испанские гитары, танцоры фламенко. Журналисты передерутся, описывая все это.

– Да нет, я не имею в виду…

– И это, конечно, принесет «Паломе Бланке» мировую известность.

Катрина покраснела.

– Послушай, – сказала она. – Я признаю, что не продумала все это как следует, и я знаю, что пока это только голая идея, но что если устроить что-то вроде Глиндебурна? – Она с надеждой взглянула на Шарли, и когда не получила ответа, уточнила: – Что-то вроде Глиндебурна на Средиземном море?

– Оперу, что ли?

– Или концерт классической музыки. На открытом воздухе. Вечером.

Шарли была озадачена.

– Но зачем? Мы продаем курорт, а не концертный зал.

Такое отношение обижало Катрину. Она было подняла чашку, потом поставила ее на стол и крутила в руках ножик для масла. Она робко начала:

– Чтобы создать рекламу…

– И для кого? – Голос Шарли стал резким. – Для жителей Майорки? Мы ведь не для них стараемся. Мы хотим привлечь внимание богатых международных бизнесменов.

– Бизнесмены поедут на Глиндебурн. Только они смогут это себе позволить.

Ответ был таким неожиданным, что Шарли даже замолчала. Она чувствовала одновременно и удивление, и презрение. Я-то думала, она умная. Хотя бы имела побольше здравого смысла. Сделав усилие, чтобы не оборвать Катрину, она начала объяснять:

– Не хочу быть грубой с тобой, – начала она тяжело, – тут трудно усмотреть какую-нибудь выгоду. Для начала представь себе стоимость всего этого. Тебе придется нанять артистов и оркестр, оплатить их полет, потом все надо подготовить в самой «Паломе Бланке». – Она коротко рассмеялась. – Хэнку это понравится. Нет, правда, не вижу никакой выгоды. Ни в деньгах, ни в рекламе. Никакой международной известности мы так не достигнем, а нам именно такая нужна. Конечно, может быть пара заголовков в газетах Майорки, но, как я уже сказала, ведь нам не это надо?

Разгромленная по всем статьям, Катрина замолчала. Секунду спустя она признала:

– Да, конечно нет. Так, это была только мысль. Я просто подумала, что если бы кто-нибудь, вроде Энрико Барзини…

– Барзини! – перебила Шарли. – Ты что, шутишь, что ли?

– Ну, это ведь принесло бы международную известность, так!

– Ну конечно! И Папа Римский спел бы «А ве Марию», но что Барзини будет делать в «Паломе Бланке»? Он выступает в Ла Скала, в «Мет» в Нью-Йорке, или в Ковент-Гардене. Он звезда мировой величины, а не пляжный массовик-затейник.

– Однако он выступает с концертами на открытом воздухе, – упрямо твердила Катрина. – Несколько концертов он дал в Италии. И тот большой концерт в Гайд-Парке. Тысячи людей ходили на него. И его показывали по телевидению. Весь концерт, два с половиной часа. Вот тут я и подумала, что это может быть неплохой рекламой. Барзини всегда покрывает все расходы.

Устав от бесполезного разговора, Шарли вздохнула.

– Ну, да, – сказала она с неприязнью. – Конечно, это неплохая мысль, но ты что, сможешь пригласить величайшего тенора современности за просто так?

– Да нет, конечно, – согласилась Катрина, покраснев от неловкости. – Конечно, ты права. И если это все бесполезно, то и просить не стоит.

Чашка кофе застыла в руке Шарли. Она внезапно замолчала и нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду, не стоит просить? Ты что, знакома с Барзини?

– Да нет, лично я его не знаю. Шарли отпила немного кофе.

– Но я знакома с его импресарио. Он, кажется, сам принимает решения, – сказала Катрина. Свое собственное решение она приняла в семь часов утра, и это решение было отменить обед с Осси, но теперь она вспомнила о нем и о Барзини.

Шарли медленно опустила чашку вниз.

– И ты настолько близко его знаешь, чтобы просить о таком?

Катрина покраснела еще больше.

– Думаю, что да. Думаю, что смогу попросить его об одолжении.

Шарли удивилась, чего она краснеет. «Что это с ней такое? Но Энрико Барзини! Бог ты мой!» Впервые за все время разговора она начала считаться с ее идеей.

– Я просто подумала, – быстро сказала Катрина, чтобы скрыть смущение, – если в газетах будет сообщение и хотя бы немного покажут по телевидению, ты ведь знаешь, как это бывает, то это поможет «Паломе Бланке» стать известной. Ведь идея такова, правда? Ведь этого мы как раз хотим.

– Конечно, это как раз то, чего мы хотим.

– Если бы я покупала «Палому Бланку», это бы произвело на меня впечатление. Большой международный концерт, широко освещенный в прессе. Это принесет ей известность.

Шарли поглядела на нее.

Более уверенно Катрина продолжала:

– И тогда Палома Бланка будет прекрасным местом. Да и так все согласны, что это место прекрасное. А международный концерт будет чем-то уникальным. У меня прямо перед глазами все это: фонари на горных склонах, вспышки света на сцене и этот неподражаемый голос, вздымающийся к верхушкам деревьев, оркестр, все в вечерних костюмах. Ну, знаешь, такой гала-концерт. Ну, ты только представь все это себе!

Шарли показалось, что она все это видит, и причем точно так, как описала Катрина. «Палома Бланка» будет самым романтическим, важным местом в мире.

– Да, чисто визуально это здорово, – признала она. – Даже лучше, чем фильм.

– Ну, вот это я и имела в виду.

Неожиданно холодок пробежал у нее по спине, и даже волосы на голове зашевелились. Странная мысль смутно возникала у нее в голове. Она поглядела на Катрину.

– Это ведь возможно, так? – спросила она, удивленная тем, что так взволнована. – У тебя что с этим импресарио? Я имею в виду, кто он для тебя, кто-то, кто купил у Тодди машину? Знакомый? Друг? Насколько хорошо ты его знаешь?

– Да… достаточно хорошо, как полагаю.

Она снова покраснела, заметила Шарли. Да что она все время краснеет? Но этот вопрос был оставлен из-за почти готовой идеи.

– Гала-представление, – сказала она, больше говоря с собой, чем с Катриной. – Интересно…

Знаменитые лица промелькнули перед ее мысленным взором. Она видела вспышки фотоаппаратов, словно вспышки звезд, среди деревьев, телевизионные камеры. Телевизионные камеры. И Майк Томпсон! Она уже видела его там.

– Подожди-ка, – она подняла руку, словно полицейский. – Что ты только что сказала? Насчет телевидения. Нам нужна не просто передача.

Она уставилась в пространство. Потом моргнула.

– Назови какую-нибудь испанскую оперу! Что-нибудь, что подходило бы к «Паломе Бланке»? Чтобы была какая-нибудь связь, чтобы было за что зацепиться?

Нахмурившись, Катрина подумала с минуту.

– Ну… «Кармен».

– «Кармен»! – завопила Шарли. – Замечательно! Послушай, один парень, я его знаю, он живет в Джерси. Майк Томпсон! Продюсер! Ты, наверное, слышала о нем? Он – большой человек, независимый, его уважают, у него огромные связи. Я с ним виделась на прошлой неделе, спрашивая, не сможет ли он поснимать «Золотой кубок», когда соревнования начнутся. Ну там, сделать документальный фильм или еще что-нибудь такое. Я думала, что он определенно скажет нет, но он оставил мне надежду, сказав, что подумает над этим. Но если я предложу ему это? Барзини в «Кармен»! И на испанской земле! – Ее лицо засветилось. – Это же совсем другое дело!

– Да?

– Да ведь это Барзини! Ты что, не знаешь, как он знаменит!

– Еще бы, – сказала Катрина, довольная, что наконец-таки заслужила одобрение.

Вдруг Шарли простонала:

– О Бог мой! – словно была в экстазе. Она отбросила стул, встала и подняла глаза куда-то к потолку. На ее лице появилось мечтательное выражение. – Забудем про «Кармен», – шептала она, как будто сама с собой. Она вытянула руки и смотрела через решетку из сплетенных пальцев. – Знаешь, что мы сделаем? Телеспектакль! Он будет продолжаться час, а может быть, и все два. Майк убьется за это свое телевизионное исключительное право! Как он выиграет от этого. Он выиграет, но и мы не внакладе останемся. И мы это назовем… – Она остановилась, чтобы произвести наибольший эффект. – Послушай! Мы назовем это «Барзини в „Паломе Бланке"!» Вот! «Барзини в „Паломе Бланке"!» – радостно повторила она.

Катрина не нашлась с ответом и молчала, потрясенная.

– Ну? – потребовала Шарли, вне себя от возбуждения. – Как ты думаешь? – Она начала мерять шагами кухню, она делала широкие шаги, и ее юбка из шерстяной ткани натягивалась на бедрах.

– Да… ведь это была только мысль, – сказала Катрина, вдруг занервничав. У нее даже лицо начало чесаться.

– Да послушай! Концерт – это еще не все. Телевидение – вот ключ к успеху! Интервидение! Представь масштаб! И название курорта будет в названии фильма! Вот в чем все дело! «Барзини в „Паломе Бланке"!» К черту «Кармен», – Шарли весело засмеялась.

– К черту «Кармен»?!

– Ну да. Надоел уже этот Бизе…

Замотав головой, Катрина была во власти других мыслей.

– Это ведь была только мысль, – начала она, но вздрогнула в тревоге. – Что это?

Шарли повернулась к раковине и вцепилась в кран так сильно, что побелели костяшки пальцев. Она то открывала, то закрывала его.

– Ты в порядке?

– Боже мой! – простонала Шарли. Она отпустила кран и отошла от раковины. – Боже мой! Что в первую очередь скажет Майк Томпсон? В первую очередь?

Катрина отступила.

– Видео!

Катрина заморгала.

– Кассетный рынок! Он огромен!

– Кассеты?

– Да. И Си-Ди тоже будут в этом участвовать! Твой приятель будет знать об этом. И на всем будет стоять название: «Барзини в „Паломе Бланке"!» – Она подхватила Катрину в объятия и начала танцевать по кухне. – Боже мой, Катрина! Как здорово! Монументальные сборы…

Теперь уже не на шутку взволнованная, Катрина высвободилась из объятий и села. Схватив Шарли за руку, она попыталась усадить ее рядом.

– Угомонись на минутку, – сказала она и снова повторила для себя: – Угомонись. Сядь на секундочку.

Но Шарли снова вскочила и закружилась по кухне, и это напомнило Катрине Тодда, особенно когда Шарли крикнула:

– Речь идет об огромных деньгах! Миллионах…

– О нет, только не это! – воскликнула Катрина, задержав дыхание и внезапно решившись положить конец этой чепухе. – Речь шла о миллионах тоже, а мы попали в это дерьмо. – Ты так же плохо считаешь, как Тодди!

Шарли внезапно остановилась, подтянула себе стул и села.

– Извини? – Она наморщила лоб. – Я что, чего-то не понимаю? Мы, кажется, твою идею обсуждали?

– Я на таком уровне не говорила. Не спектакли, не видео и не Си-Ди…

– Звезды мирового значения не поют в деревенских залах, – резко сказала Шарли. – Надо правильно подготовить платформу. Но посмотри, что мы при этом получаем! Что за дело! А реклама? Миллионная!

– Перестань говорить про миллионы! – взвизгнула Катрина. – Зачем опять миллионы? И Тодд был таким же. И посмотри, к чему это привело!

Шарли открыла было рот, чтобы ответить, но Катрина продолжала.

– Ты улетела за облака! – ругала она Шарли. – Это была просто мысль, только и всего. И кроме того, ты, наверное, права. Барзини не захочет этого делать, зачем ему это?

– Ты ведь сказала, что можешь попросить?

Факт был в том, что Катрине больше не хотелось просить. Жаль, что эта мысль вообще пришла ей в голову. Начав уже отказываться от нее, она попыталась объяснить все Шарли:

– Это даже и идеей не назовешь. Слишком сильно сказано. Я просто думала вслух.

– Ну да?! – Голос Шарли стал холодным и даже резким. – А теперь дай и мне подумать вслух. Вот, например: все узнают о «Паломе Бланке»; это собственность, которую все хотят срочно купить, и Тодди продает ее за кучу денег. Результат – все довольны. Или так: никто ничего не слышал о «Паломе Бланке» и она продается за копейки. Тодд садится в тюрьму, я тоже сажусь в тюрьму, а парень по имени Морони порубает вас на котлеты. – Она с отвращением фыркнула. – Тебе выбирать, Катрина.

Страх и смущение стояли в янтарных глазах Катрины.

– Ну? – потребовала ответа Шарли. Катрина сглотнула слюну.

– Я тебя спрашиваю, Катрина.

Она замешкалась на секунду, не найдя что ответить. В конце концов, откашлявшись, она произнесла, заметно нервничая:

– Ты действительно думаешь, что это поможет?

– О Боже, дай мне терпения! – Шарли забарабанила по столу пальцами, потом собралась с мыслями. – Это еще как поможет, если Майк покажет свою передачу всему миру. Миллионы людей смогут увидеть ее. «Барзини в „Паломе Бланке' !» Только представь, как от этого возрастет цена.

Достав сигарету, Катрина действительно попыталась представить.

Шарли возвела руки к небу в отчаянии. Наградив Катрину презрительным взглядом, она поглядела на часы.

– Без пяти девять. Интересно, Майк сегодня утром у себя в конторе? Если бы я сейчас дозвонилась до него, это значило бы… – она оборвала фразу на середине и посмотрела на Катрину. – А что насчет твоего знакомого? Как мы сможем связаться с ним?

– Э-э-э… он иногда приезжает в Лондон.

Глаза Шарли широко раскрылись.

– Мы сможем его достать? Сможем договориться о встрече?

– Может быть, просто позвонить ему…

– Да нет! Это невозможно, обсуждать такую серьезную вещь по телефону. Нам нужна встреча.

– М-м… ну, хорошо, если честно, я собиралась пообедать с ним.

Шарли так и подскочила.

– Обедать?

Катрина кивнула.

– Когда?

– Сегодня…

– Ты сегодня обедаешь с ним?

– Да я не собиралась идти, – поспешно объяснила Катрина. – После вчерашнего… Да мне по крайней мере месяц надо отходить…

– Действительно! У тебя нет этого месяца. Вспомни о возможности быть порубленной на котлетки. Да ты что, не понимаешь? – объяснила Шарли, размахивая руками. – Один шанс из миллиона. Судьба, карма, как там еще! – Загоревшись от возбуждения, она начала подсчитывать, сколько времени уйдет на ее встречу на Фэнчерч-стрит. В конце концов она решила просто позвонить. – Во сколько у тебя обед?

– А? В… э-э…. в двенадцать тридцать, в отеле Мэй Феэр.

– Замечательно! К этому времени Майк может быть у себя в офисе. Если я дозвонюсь до него… – Шарли замолчала, обдумывая, как сказать ему об этом. – Ладно, я знаю, как договориться с Майком, – заключила она, бросив взгляд на Катрину. – Так что насчет твоего парня? Расскажи-ка мне про него. Мы должны найти наилучший путь, чтобы все это ему представить. Ну-ка, спроси об этом себя. На что он клюнет?

Прошло два часа. Катрина с трудом преодолела свой страх. События развивались вовсю. Она пыталась рассказать об Осси в общих чертах, но Шарли не упускала ни одной детали. Один вопрос приводил к тому, что надо было задать следующий. Как только Шарли добралась до сути дела, она облекла идею в плоть быстрее, чем фермер, откармливающий индюшку на Рождество. Упрек все еще был слышен в голосе Катрины.

– Я все-таки думаю, что ты должна пойти. Ты сказала, что пойдешь.

– Это пока ты не объяснила ситуацию.

– Да это не та ситуация, про которую ты думаешь. Я считаю, ты должна пойти. Ты более деловая, чем я.

– А ему не деловые нужны.

– И нечего ухмыляться. Он интересный человек, вот и все.

– Ну да, конечно, вы просто хорошие друзья, – сухо сказала Шарли. – И именно поэтому ты рассказала все об этом Тодди. Давай, рассказывай все, ведь ты уже сказала, что этот парень за тобой увивается.

– Я не говорила, что он увивается.

Катрина разрывалась на части. Ее даже послали в ванную охладиться, пока Шарли разговаривала с миссис Бриджес. Потом Шарли звонила в офис Майка Томпсона в Джерси, разговаривала с его помощником, бегала наверх сообщить, как продвигаются дела.

– Он в Брюсселе, – объявила она на одном дыхании. – Но к тому времени, как ты пойдешь обедать, он вернется. Джозефин, его помощница, аж вспотела. Она все поняла и купилась на это! Я ей дала ваш номер, в случае если Майк рано вернется. Еще я позвонила себе в контору и отменила встречу на Фэнчерч-стрит. Это важнее.

А Катрина все колебалась. Она еще не отошла от вчерашнего – она это понимала – и понимала то, что за уверенностью Шарли стояло отчаяние.

– Ты слушала, что сказал Тодди! – сказала Шарли, когда они спорили друг с другом. – Создай отзыв прессы. Сейчас есть что-то, что ты можешь сделать, а ты не хочешь даже попытаться!

Полчаса они были у Катрины в спальне, и она еще не сняла с себя кимоно.

– Все равно, – сказала Катрина упрямо. – Не понимаю, чего ты так беспокоишься о том, как я выгляжу. Я думала, ты современная женщина. Ведь в бизнес-школе главным образом учат тому…

– Как заключать сделку. Правильно. Это значит – знать, что надо тебе и партнеру, и только дурак не догадается, чего хочет твой Осси.

Катрина открыла было рот, чтобы возразить, но Шарли предупреждающе подняла руку.

– И всегда помогает презентация. Если ты говоришь о миллионе долларов, и выглядеть ты должна тоже на миллион долларов. – Она сняла с вешалки шелковое зеленое платье Катрины, ее глаза сверкнули одобрением. – Эй, а вот это? Как ты думаешь? Держу пари, ты в нем обалденно выглядишь.

– Я не могу надеть это на обед. – В голосе Катрины прозвучал ужас. – Оно чересчур открытое.

– Это только женщины так говорят. А мужчины знают, что их заводит.

– Ну, все равно я его не надену.

– Хорошо. Тогда что?

Решив хотя бы одно решение принять сама, Катрина произнесла:

– Я знаю что.

Она сняла с вешалки ярко-синий костюм, разложила его на шезлонге и хотела открыть уже ящик колонки.

– И вот этот топ.

– М-м, – пробормотала Шарли, раздумывая. – Выглядит красиво…

– И действительно красивый. Шарли приложила юбку к Катрине.

– Миленько, – согласилась она, наблюдая эффект. – Но если юбку чуть покороче? Я неплохо шью…

Катрина фыркнула с пренебрежением.

– Ладно, ладно. – Шарли подняла руки, сдаваясь. Положив рядом белый топ, Катрина нахмурилась, как будто была недовольной. Но только часть ее сознания обдумывала то, что надеть. Смущенная и нерешительная, она сказала:

– Я все еще думаю, что мы идем неправильным путем. Ну, представь, что я попрошу оказать мне маленькую любезность…

– Мы это уже проходили. Это не он должен оказывать любезность, если он профессионал…

– Конечно, профессионал…

– Тогда он не будет рисковать репутацией Барзини, только для того, чтобы оказать тебе любезность.

Катрина отступила и упрямо замолчала. Глубоко вздохнув, Шарли снова начала терпеливо убеждать ее:

– Все эти любезности – для дилетантов. Ты не будешь заслуживать уважения, если будешь просить его. Ты должна заинтересовать его. Сделай так, чтобы он сам захотел иметь с тобой дело. Барзини получит дополнительную славу. Понятно? Плюс деньги.

– Я не бизнесмен, – перебила Катрина с несчастным видом. – Я даже не знаю, стоит ли нам это делать. Жалко, что я не могу поговорить с Тодди…

– И что ты ему скажешь? Он этого человека не знает.

– А вдруг он не примет эту идею?

– Почему это? Это ведь наше спасение. Чем больше людей узнает о «Паломе Бланке», тем дороже она будет стоить. Разве не это он сказал, когда уходил? Ему нужна известность. Ты только подумай, Катрина. Телепредставление. На весь мир! И я никак не могу понять, чего ты колеблешься. Это ведь была твоя идея! А Осси – твой человек. У нас никогда не будет лучшего шанса. – Он – импресарио Барзини, ведь правда же! – Шарли остановилась, потому что зазвонил телефон. – Я возьму трубку. – Повернувшись к Катрине, она уже бежала в спальню. – Я дала этот телефон куче людей. Ты пока одевайся.

– Есть, мэм, – устало вздохнула Катрина. Пытаясь привыкнуть к ситуации, она тяжело опустилась за туалетный столик. Пока она приводила в порядок волосы перед зеркалом, она слушала Шарли.

– …Джозефин! Привет! Он звонил перед тем, как уехать из Брюсселя? Я думаю, он заинтересовался! Да? Пока не продолжай, остановись. Никаких скидок! Мы будем говорить с Энрико Барзини. Точно. Я не глубоко копаю, но сейчас я покупаю, а не продаю. Сделка с любым, мне все равно, кто он. Почти…

Катрина простонала. Она сняла кимоно и взяла юбку.

– …Абсолютно. Так. Угу, Майорка. Нет, это больше, чем просто отель. Мой Бог, да! Он просто новый, вот поэтому. Исключительный. Как только он станет известным, все места будут заказаны на годы вперед. Самое замечательное место на этой земле. Такой вид, что Майку понравится. Ну да, обещаю. В этом все дело. Классическая комбинация. Певец с мировой известностью будет петь песни мировой известности в этом волшебном Саду Эдема…

Катрине хотелось побежать к телефону и выхватить трубку из рук Шарли. Ей хотелось сказать этой женщине, Джозефине, что это все ошибка. Она быстро надела блузку.

– …Конечно, конечно, Энрико с ума сходит по этой идее. Сейчас мы отрабатываем детали. Ну да, сроки, расписания, вот такие вещи. Абсолютно правильно. Но, Джозефин, я должна тебе сказать. Мы уже начали все это дело. Со многими людьми встретились. Просто Майк живет на Джерси, а я – большая поклонница его работы… да, так и есть… но здесь важна быстрота…

Катрина чуть сознание не потеряла, пока надевала туфли. «Детали!»

– …Я сегодня вечером возвращаюсь в Джерси, но Майк может позвонить сюда, когда вернется. Так. Да, хорошо, пока, до свидания.

Когда она вернулась к Катрине, раскрасневшаяся и победно выглядевшая, она наткнулась на сердитый взгляд Катрины.

– Как ты можешь говорить такое? «Энрико с ума сходит от этой идеи!» Такое впечатление, что мы его лично знаем. Безответственность какая…

– Т-ш-ш, – прошептала Шарли, поводя рукой по воздуху. Не заводись. Все, что я сделала… – она замолчала и поглядела на Катрину с одобрением. – Вот теперь красиво. Да. Теперь очень элегантно.

Отрешившись от своих мыслей, Катрина машинально оглядела себя.

– Шикарно!

Довольная, Катрина повернулась, чтобы посмотреть в зеркало.

– Ты думаешь?

– Определенно.

Катрина забыла о своем раздражении и сказала:

– Я и правда думаю, что это мне идет.

– Идет. И сидит, как перчатка на руке. Осси обалдеет.

Катрина захихикала и сама удивилась.

– Что на меня нашло? Еще смеюсь. Но, если я не буду смеяться, я заплачу.

– Ты не можешь плакать, ты накрасилась, – сказала Шарли резковато. – Я кофе сделаю, пока ты заканчиваешь. Ладно?

– Я могу сама. Я почти закончила.

Шарли колебалась. Она нахмурилась, отступила на шаг и посмотрела на Катрину внимательно. Потом нахмурилась еще сильнее.

– Ты знаешь, – сказала она с сомнением в голосе. – Я что-то не понимаю насчет этого топа? Я знаю, он красивый и все такое, но подходит ли он к костюму? Вот вопрос. Я не очень уверена в ответе. А ты что думаешь?

Катрина купила блузку специально к костюму. Все четыре раза, когда она надевала костюм, она надевала топ вместе с ним. До настоящей минуты она была уверена, что вещи подходили друг к другу.

– Ну… – пробормотала она, посмотрев на себя в зеркало. – Если не эта, так у меня еще есть нежно-голубая рубашечка, она, может быть, подойдет. Да, и еще блузка, которую я купила на Майорке…

Через несколько минут Шарли вернулась с кофе, и, пока Катрина меняла одну блузку на другую, она вспомнила, как она проводила время с Софи и Глорией в Харроу.

– Мы часами этим занимались, – она вслух делилась воспоминаниями. – Мы, бывало, все перемеряем, что у нас есть. Софи была манекенщицей и таскала домой просто удивительные вещицы. Оригинальные модели дизайна и всякие такие штучки, которые мы себе, возможно, и не смогли бы позволить.

Разговорившись о своем прошлом, она успокоилась, и ситуация снова показалась ей обычной.

Шарли отвергла бледно-голубую блузку.

Она отвергла также и блузку, купленную на Майорке.

И топ, который Катрина купила специально под костюм, был также отброшен в сторону.

– Они не подходят, – таким было ее мнение.

– Но ведь нет времени идти в магазин, – разозленно сказала Катрина.

Шарли начала ходить кругами по комнате.

– М-м, – промычала она задумчиво. – Вроде бы все и ничего… но немного по-деревенски.

– По-деревенски! Я купила это в «Хэрродс».

– Как будто бы чего-то в них не хватает, – сказала Шарли. Вдруг ее глаза широко открылись. – Я поняла. Это все – лишнее. Тебе не надо надевать топ.

– Не надевать?

– Точно. У тебя будет такой… экстравагантный, современный вид.

– Тогда будет видно лифчик.

– А ты не надевай лифчик, – сказала Шарли, смеясь над помертвевшим от ужаса лицом Катрины. – Ну-ка! Попробуй.

Машинально Катрина сделала так, как ей сказали. Потом она опустила подбородок и скосила глаза вниз.

– Я не могу пойти в таком виде, – задохнулась она. – Даже соски видно!

– Я, например, не вижу. А эффект – потрясающий! Ты выглядишь просто великолепно!

– Правда?

– Просто фантастика!

– Я чувствую себя раздетой! – Катрина, затаив дыхание, смотрела на себя в зеркало. – Меня арестуют, если я пойду в таком виде! – Она охнула, почувствовав, как шелковая ткань щекочет грудь. – И кроме того… э-э… ты знаешь, я чувствую, что…

– И это замечательно! Это тебя соответствующим образом настроит. Выглядеть будешь грандиозно и чувствовать себя сексуальной. В конце концов, ты будешь заключать сделку с одним из культурнейших людей в мире.

Катрина снова охнула.

– Ну, что теперь?

– Вот еще полпроблемы. Его поведение не свидетельствует о том, что он культурнейший человек в мире.

– Да что ты?

Выпалив больше, чем собиралась, Катрина не могла больше ничего с собой поделать.

– Если уж хочешь знать, он ведет себя, как подросток. Правда, я собиралась с ним сегодня обедать, но только для того, чтобы раз и навсегда положить конец этой чепухе. Тебе бы надо прочесть письма, которые он пишет! Тодди бы меня убил! Сейчас беда в том… Я имею в виду, сейчас, когда мы все это придумали, я должна быть с ним милой и все сделать для того, чтобы уговорить его… – она покачала головой. – Я чувствую, что еще глубже увязну в этом.

Зеленые глаза Шарли оживленно блестели.

– Да, – мягко повторила она.

– Тебе-то что? Ты ведь даже не пойдешь! А что, если у него возникнут какие-нибудь планы на будущее? Раньше-то это было все равно, после этого обеда я бы дала ему отставку, но представь, я его заинтересую «Паломой Бланкой»…

– Великолепно! Это и есть то, что нам надо. А тебе он нравится…

– Да перестань ты! – Катрина стала расстегивать жакет. – Я надену вот эту голубую блузку.

– А если я передумаю и пойду с тобой?

– Правда? Шарли пояснила:

– Но не втискиваться между тобой и Осси. Мы не можем появиться там вместе. Это не создаст ему соответствующее настроение. Нам нужна его заинтересованность в тебе, чтобы заинтересовать его нашим предложением.

– Что-то мне все это не нравится, – сказала Катрина.

Но Шарли не обращала на нее внимания. Мысль о том, что она не сможет повлиять на события, вызывала у нее чуть ли не зуд. Это было не в ее характере. Просто ждать, когда вернется Катрина, было выше ее сил. А с другой стороны, ей надо было быть здесь, ждать звонка.

– Предположим, я позвоню Майку из Мэй Феэр, – сказала она внезапно. – Если я позвоню в час дня, мы сможем сравнить наши успехи в четверть второго. Мы можем встретиться в вестибюле или где-нибудь еще.

– Но почему? Почему бы тебе не присоединиться к нам?

– Я только что объяснила тебе. К тому же это поможет нам работать каждой в своем направлении, мне – с Майком, тебе – с Осси. Как ты думаешь?

Катрина колебалась.

– Ты – наживка, Катрина. Ты его подцепишь, а я уж сделаю все остальное. Только без топа. Если наденешь топ, я не приду.

Выбрав апельсиновый сок на завтрак в самолете, Тодд пил то же самое и в большом количестве в баре Барселонского аэропорта. Не то чтобы это ему нравилось, но он взял себя в руки в ожидании встречи с Хэнком. Потом ему понадобится выпить. Они выпьют вместе. К концу вечера они свалятся без задних ног, но провести разговор надо с ясной головой.

Он летел, ругая себя за то, что не сказал Хэнку вчера. Правильно, Хэнк был занят, правильно, время было неподходящее, ну а когда подходящее? Когда было бы подходящее время сообщить о том, что они разорены, что Хэнку придется удовольствоваться «Вороньим гнездом», что Шарли может закончить жизнь в тюрьме и что ему, Тодду, чуть не перерезали горло?

Три часа полета были самым худшим временем в его жизни. Вчерашний оптимизм испарился. Одна мысль о реакции Хэнка заставила его вздрогнуть. Хэнк все еще верил в мечту. Хэнк будет протестовать против продажи. Тодд поежился при мысли об их возможном разговоре. Погруженный в черное облако отчаяния, он осознал, что всех подвел – Катрину, Хэнка, Шарли. «И Мэнни предупреждал меня. И Катрина, Боже мой, она всегда говорила мне… но я был так уверен, что кончится хорошо».

Крутя в руках бокал, он представлял Катрину дома одну, беспокоящуюся до ужаса, не до конца оправившуюся от вчерашнего происшествия, и спустя некоторое время уже метался в поисках телефона, говоря себе, что пора забыть собственное отчаяние и поднять боевой дух.

Через двадцать минут он дозвонился до дома.

– Алло?

– Да, миссис Бриджес. Позовите быстренько Катрину, пожалуйста. Я звоню из Испании.

– Не могу, к сожалению. Она ушла. Вы разминулись.

– Ушла?

– С рыжеволосой дамой. Они вышли вместе. Он удивленно взглянул на часы.

– Они сказали, куда пошли?

– Мне не доложились, – фыркнула миссис Бриджес. – Они улизнули, как две школьницы. Они все утро были такими. Болтали наверху, как шаловливые дети. Я удивлялась на миссис Тодд, ей-Богу. Я думала, она более чувствительна. Вы, небось, думаете, она очень огорчается, после того как Мака задавили…

– Но, Осси, – настаивала Катрина. – Скажи, тебе нравится эта мысль?

Он взял ее руки в свои.

– Катрина, – сказал он своим бархатным голосом, который делал ее имя таким итальянским и сексуальным. – Я здесь не для того, чтобы обсуждать дела. Я пришел увидеться с красивой женщиной, о которой очень скучал.

Словно ныряя в холодную воду, она следила за его взглядом, скользящим по ее груди.

Она разрешила взять свою руку. Миссис Катрина Тодд, жена местного владельца фирмы по продаже «ягуаров», была бы озадачена и занервничала от такого публичного проявления нежности. Но она больше не чувствовала себя миссис Катриной Тодд. Ей до смерти надоела миссис Катрина Тодд. Миссис Тодд была очень ответственной, аккуратной, осторожной и занудой. И еще провинциалкой! Все, что она делала, так это – беспокоилась. И что она получила за свое беспокойство? Смрадное чесночное дыхание того мужика, который приставил нож к ее горлу. Эта другая Катрина, новая Катрина, чувствующая себя сексуальной и итальянкой, гораздо лучше проводила время, обедая в этом замечательном ресторане с этим человеком с мировой известностью в этом замечательно сшитом костюме и серебристом шелковом галстуке.

Протянув ему руку, она улыбнулась дразнящей улыбкой.

– Ну да, – сказала она. – Но ты ведь знаешь, что это неправда. Признай! Ты ведь приехал в Лондон по делу.

Удивляясь самой себе, она наслаждалась. Ей нравилось, как он смотрит на нее. Она однажды прочитала про человека, который родился двадцать девятого февраля и мог праздновать свой день рождения только в високосный год. У Осси сейчас был вид такого человека.

Ей нравилось, как мужчины поворачивали головы, когда она входила в ресторан. «Никогда больше, – клялась она себе, – не надену топ с этим костюмом. Сколько лет прошло, а я до сих пор не знаю, как одеваться!»

Ей даже нравилось внимание официантов, выкативших на нее глаза.

– Да это просто было оправданием, предлогом, чтобы увидеть тебя, – возразил Осси. – Я все отложил ради этого, весь день освободил. А тут являешься ты и начинаешь говорить о каком-то концерте.

Она чувствовала себя дерзкой, беспокойной, немного злой. Но прежде всего она контролировала себя.

– Это тоже неправда, – отпарировала она с улыбкой.

И действительно, это было так. Пока они ели ветчину по-пармски и дыню, она ни словом не обмолвилась о Майорке. Потом, когда подали камбалу по-веронски, она расспрашивала его о предстоящей поездке в Нью-Йорк. Когда подали клубнику со сливками, она расспрашивала его про сезон концертов Барзини в Милане, который, как она осторожно заметила, уже подходил к концу. И все эти разговоры доставляли ей удовольствие, она была искренне заинтересована в беседе, и его ответы были такими же остроумными, как и прежде.

Она ничего не сказала из того, что собиралась сказать вчера. И как бы она смогла? Правда, когда он намекнул, что она могла бы поехать с ним в Париж, она просто рассмеялась.

– Ах, – сказал он. – Как я скучал по этому смеху.

– Тогда я еще через минутку посмеюсь, – сказала она и была так довольна собственной шуткой, что начала то и дело смеяться.

И Осси тоже смеялся, но он начал и рассматривать фотографии на столе.

– Ну вот, – сказал он. – Если ты уже закончила, давай поднимемся ко мне в номер. Мы можем еще выпить бренди…

– Нет, нет, – перебила она его. – Мы обсуждали мою идею.

– Мы можем поговорить наверху. – Он откинулся на стуле и жестом подозвал официанта.

Официант кивнул и пошел выписывать счет.

– Осси, – промурлыкала Катрина с упреком. – Это ведь все для тебя игрушки, правда?

– Игрушки? – он притворился удивленным.

– И ты в них играешь… где бы ты ни был, по всему миру. Держу пари, что у тебя одна женщина в Риме, другая в Нью-Йорке. А если ее и нет, ты скоро ее найдешь. – Она подбодрила его смехом. – Ну же, признайся.

В его глазах зажглась искорка. Губы против воли растянулись в улыбке.

– Ты сейчас как мальчишка, которого поймали за руку.

– За руку?

– Когда он воровал яблоки в чужом саду.

– А, – он улыбнулся. – Запретные плоды.

– Ты знаешь, что твое внимание льстит мне. Ты интересный, обаятельный и очень привлекательный, но я – очень… очень замужняя женщина.

– Я тебя за это прощаю.

– Но я себя не прощу, понимаешь. Вот в чем дело. Я знаю, что это глупо, но не могу. – Ее глаза стали молящими. – Не можем ли мы остаться друзьями?

Его взгляд скользнул по ее груди, потом он снова поднял глаза. Видя, что она очень серьезна, он вздохнул, соглашаясь.

– Такая потеря…

– Ты ничего не потеряешь. Мы провернем вместе кучу прекрасных дел и останемся друзьями на всю жизнь.

В ответ на ее смех, он сумел выдавить жалкую улыбку. Машинально он перенес внимание на фотографии.

– Может быть, мы и останемся друзьями, – сказал он с сомнением. – Но я ничего не понимаю в бизнесе. Как я и сказал только что. Пейзаж замечательный. Место – очень красивое, и я все слышал, что ты о нем сказала, но сама идея…

– А вот этот снимок сделали прямо в море, – перебила она, внутренне вздохнув с облегчением, и взяла со стола одну из фотографий. – Ты подумай насчет моей идеи с концертным залом на природе. Только представь. – Она замолчала и улыбнулась официанту, который принес счет. – Может быть, мы выпьем еще кофе? – сказала она, разрешая ему бросить взгляд в вырез жакета.

Довольный официант ушел, а Катрина продолжила свой рассказ.

Было уже два часа. Краешком глаза она видела рыжие волосы Шарли около бара. Шарли уходила и приходила, вероятно, для того, чтобы встретиться с ней, с Катриной, в холле. Но у Катрины не было еще никаких результатов, и она оставалась сидеть за столиком, хотя после вина, бренди и нескольких чашек кофе у нее могли возникнуть вполне естественные причины ненадолго выйти.

– Катрина, – произнес Осси, расстегнув манжеты у рубашки, положив локти на стол и подперев подбородок руками, – я должен сказать тебе, что, являясь импресарио Энрико Барзини, я получаю от него нечто святое – это доверие. Это серьезно. Он – один из талантливейших людей в мире, и я очень ценю то, что работаю с ним. А в мою работу входит поддержание его репутации, я должен все время поддерживать ее. Ты понимаешь? Ты не поверишь, в каких только местах ему не предлагали выступать. Ну например… – он повел плечами. – Но Катрина, я должен сказать тебе, что в это дело я его не втяну. Майорка – это Майорка. А мы даем международные концерты. Так рисковать я не могу.

– Да ведь о чем я тебе говорю! – воскликнула она. – Мы просто используем природные качества «Паломы Бланки» как поддержку, как волшебную приманку, как что-то уникальное, а остальное – дело телевидения.

Нехотя он оторвал взгляд от выреза на жакете.

– Испанского телевидения? – спросил он с сомнением в голосе.

– Не только испанского. Мы думаем о том, чтобы показать это всему миру. Двухчасовое представление.

На этот раз его глаза не скользнули к вырезу и он не удивился, а рассмеялся.

– Дорогая моя Катрина, ты что, думаешь, что это так просто?! – Его глаза насмешливо заблестели. – Это все чрезвычайно трудно совместить. Может быть, это действительно" великолепная идея, но вам для этого нужен крупный продюсер. Ты говоришь о том, что это будет мировое представление. А где гарантии? Ты и не представляешь, что ставишь на карту..

– Майк Томпсон даст необходимые гарантии. Улыбка сбежала с его лица, и глаза широко раскрылись.

– Ты знакома с Майком Томпсоном?

Шестое чувство подсказало ей путь к спасению. «Ему нравится мой смех, так буду смеяться».

Она закрыла лицо руками, сдерживая смех, как бы привлекая к себе внимание всех окружающих.

– Не глупи, – смеялась она. – Все знают Майка Томпсона.

Он сидел, глядя ей прямо в глаза и больше не косясь на вырез.

– Ну да, – кивнул он, почесывая подбородок. – У него хорошая репутация. У него несколько отличных работ.

– Ну и разве он не сделает замечательную работу для нас?

Он отвернулся от нее, как будто обозрение ресторана сделало ее менее привлекательной.

– Да, привлечение Майка Томпсона – это другое дело.

Катрина почувствовала, как озноб пробежал у нее по телу.

Он снова взглянул на фотографии.

– Естественно, когда мы что-то снимаем, мы настаиваем на артистическом подходе к работе.

– Ну конечно, – кивнула она с жаром, готовая согласиться с чем угодно. – О чем еще говорить.

Он взял фотографию, которая лежала сверху, поглядел на нее, отложил и взял другую из-под низа.

– А как насчет видеорынка?

– Так ведь он же огромный, – быстро сказала Катрина. – Очень большой. Ты даже не представляешь, как он сейчас разросся.

Он улыбнулся.

– Я знаю, знаю. Знаю, какой он большой. Я хотел сказать, вы рассчитали цифры, которые получатся в случае нашего участия?

– Э-э… да, конечно, еще бы! – Она отчаянно закивала головой, пытаясь не выдать себя. – Все-все уже рассчитано. М-м… мы даже название придумали. Мы… э-э… очень серьезно подумали над названием.

– И что же?

Она сделала паузу, чтобы произвести надлежащий эффект, и решила взглянуть на Шарли. Она обернулась, скрестила пальцы рук и сквозь них стала смотреть назад. Потом повернулась обратно, откашлялась, как будто бы хотела сделать важное сообщение.

Мужчина за соседним столиком отложил нож и вилку и уставился на нее в оба глаза.

Официант замер с кофейником в руках.

Глубоко вздохнув, она прошептала:

– «Барзини в „Паломе Бланке"!» – Она снова повернулась и развела руки в стороны. – «Барзини в „Паломе Бланке!"» – прошептала она, глядя в потолок.

Осси просиял.

– Мне нравится, – сказал он с одобрением, кивнув головой. – Название – на высоте. Звучит сильно. Международный подход. – Он на минуту задумался, потом кивнул снова. – Да,– сказал он, – это название, с которым можно работать.

Никогда еще Катрина так не гордилась собой. Никогда она еще не была такой взволнованной. Она до конца не могла поверить в то, что она сейчас делает. Домохозяйка из Хэмпстеда заключает контракт с величайшим певцом мира. «Я сделала это! Я! Не Тодди, а я!» Но вдруг внезапный страх заслонил от нее успех. А вдруг Майк Томпсон скажет «нет» Шарли? Нет, не сейчас, не может быть, когда они уже так продвинулись…

Осси задумчиво присвистнул.

– У меня еще идейка, – сказал он, поглаживая подбородок. – Большая компания Си-Ди. Одновременная запись на видео. Мы можем все устроить, опубликовав дату записи и сообщив сведения индивидуальным компаниям видеозаписи. Может быть, в дело запустить Энрико, пусть что-нибудь скажет, даст интервью?

– Прекрасная идея, Осси, – сказала Катрина с энтузиазмом, раздираемая волнением и страхом. «О Боже, пожалуйста, пусть Томпсон скажет «да»!

Он выглядел довольным.

– Тебе это нравится?

– Это просто великолепно! – воскликнула Катрина, зная, что дальнейшие переговоры она не может вести без Шарли и поднимаясь на минуточку выйти и собраться с мыслями…

Он кивнул головой и стал тоже вставать из-за стола.

– Теперь я думаю, что нам надо это отпраздновать. Надо же наградить себя чем-нибудь за такой упорный труд. А детали оставим…

– А я люблю детали. В деталях весь смысл. Мы не должны отбрасывать детали.

– Катрина, – нежно побранил он ее. Она улыбнулась ему.

– Ты никогда не перестанешь пытаться завоевать меня, а?

– Ты меня уже лишаешь удовольствия ухаживать? – спросил он весело.

– Сможем ли мы быть друзьями, если ты меня не понимаешь?

Он бросил на нее взгляд, полный упрека.

– Это об этом ты думаешь?

Она покачала головой.

– Ни минуты не думала. Ты – слишком большой человек, чтобы так поступить.

Он рассмеялся и поднял свою чашку с кофе, как бокал.

– За твое хорошее мнение обо мне. Ей захотелось расцеловать его.

– Я на минуточку, – сказала она. – Допивай пока кофе и посмотри еще фотографии. – Пока она пересекала зал, она повернулась к Шарли, которая сидела в баре. Чтобы не выдать себя, она поспешила в холл. Она повернула налево, пролетела по коридору и подошла к туалетной комнате. Едва она закрыла дверь, как она открылась снова, и туда ворвалась Шарли.

– Ну? – спросила она на одном дыхании. – Как?

– Ты говорила с Майком Томпсоном?

– Майку понравилось. – Шарли прыгала на одном месте от волнения. – Особенно насчет выгод видеорынка. Он говорит, это грандиозно!

– Грандиозно?

– Рынок просто огромный!

– Ну да, – сказала Катрина, легко зардевшись от успеха. – Мы покроем видеорынок. Я уже заручилась участием Осси…

– Заручилась участием… – Шарли не могла справиться с удивлением, потом широко открыла глаза и расхохоталась. – Участием? Ах ты! Ну, так я полагаю, обед был успешным.

– Еще один час, – и могли бы быть неожиданности.

– Так он хочет сделать это?

Глядя на себя в зеркало, Катрина фыркнула.

– Ты посылаешь меня сюда в таком виде и потом задаешь такой вопрос?

Не удержавшись, Шарли снова запрыгала на одном месте.

– Мы их поймали! – Схватив Катрину за руку, она сказала: – Я ужинаю с Майком, но основные вопросы мы уже обсудили. Я полчаса с ним проговорила. Он без ума от нашего проекта.

Катрина сияла от собственного успеха. Впервые в жизни она начала понимать своего отца. Она вспомнила, как однажды ребенком она сидела дома, ее мать плакала от страха перед бейлифами. Ее отец только что вошел, полный энтузиазма.

– Не волнуйся, все будет хорошо, – закричал он, вне себя от радости. – Я только что провернул это замечательное дельце!

И вот сейчас, когда ее сердце билось, во рту пересохло и по телу пробегал озноб, она начала понимать его энтузиазм.

Шарли сказала:

– Я думаю, следующим шагом будет свести их вместе с Осси. Они оба готовы к встрече. Когда мы это сможем сделать, как ты полагаешь?

И вдруг все стало на место. Катрина теперь знала точно, что она будет делать в следующие часы. Собираться. Ее голос зазвенел от волнения:

– А если мы поедем с тобой? В Джерси. Я и Осси. Там мы сможем все вместе поужинать. Так, быть может, мы все это и совместим?