Шарлин жонглировала тарелками, а другой рукой захватила кофейник. Она бросилась к стойке навстречу трем полисменам. Сердце ее колотилось.

– О'кей, ребята! – сказала она сделанной жизнерадостностью. – Жареная картошка и пюре с луком, жареный цыпленок для вон того красавчика в углу.

Она расставила тарелки и стала разливать кофе, пытаясь установить зрительный контакт. Парни начали расставлять перепутанные заказы, не поправляя ее. Шарлин надеялась, что Джек не заметил, что она опять перепутала. Ей всегда не везло со сторонами и направлениями.

– Извините, ребята, – сказала она.

Она боялась полиции. Она дребезжала, как фарфоровая чашка на полке.

Молодой полисмен в углу, как она видела, глазел на нее. Она опустила голову, но знала это.

– Не видел ли я тебя раньше? – спросил он. Она, стараясь успокоить дрожь в руках, наполнила последнюю чашку и пыталась быстро вытереть то, что пролила.

– Конечно, видел – ведь я все время здесь, – пошутила она.

– Нет, еще раньше, не здесь.

Шарлин почувствовала, что бледнеет, но попробовала поднять глаза и осмелилась на него взглянуть. Теперь надо было схитрить, чтобы переключить его внимание.

– Нет, красавчик, я так не думаю. Уж тебя бы я запомнила. Другой полицейский свистнул и переступил с ноги на ногу. Она хотела уйти, но фараон подошел и взял ее за руку.

– Нет, я тебя видел раньше. Ты нравишься всем полисменам в стране.

Шарлин почувствовала холод в руке. Она вырвала ее.

– Я? – сказала она слабым голосом. – Боюсь, что ты меня с кем-то спутал.

– Да нет, лапочка, я думаю о тебе все время. Как и другие наши парни в Бекерсфилде. Мы все тебя хотим.

Двое других засмеялись.

– Он в тебя влюбился, – сказал толстяк. – Разве ты не видишь?

У Шарлин перехватило дыхание.

– Ну ладно, ребята, ведь нас двое. Я люблю своего мужа, – сказала она и удалилась через вертящуюся дверь.

Она прислонилась к грязной стене жаркой кухни. Карло, повар, уставился на нее, потом отвернулся. Она налила воды из-под крана и быстро выпила стакан. «Держись! – подумала она. – Забудь о Лэмсоне. Это было давно и далеко».

Шарлин вновь вышла к стойке и подняла салфетку, чтобы вытереть пот, забыв, что подняв руки, она подняла также и выставила вперед и груди. Когда она опустила руки, то заметила, что на нее смотрит вошедший мужчина. О Господи, на сегодня хватит! Почему постоянно со мной связана какая-то тревога? Шарлин вздохнула, опустила глаза, взяла меню и пошла к нему. Она видела, что он продолжает наблюдать за ней. Но он не был похож на обычного посетителя. Около пятидесяти лет, маленькие глаза за толстыми стеклами очков, но выглядит не так, как обычно в этом возрасте. Редкие волосы гладко зачесаны назад. Густой загар. Белый пиджак свободно сидел поверх серой шелковой футболки, брюки тоже белые. Он не был похож на торговца или маклера. Шарлин не могла точно сказать, что это за человек, но это не был обычный бекерсфилдский шофер.

– Меню?

– Нет, спасибо, я знаю, чего я хочу. Яичница-болтунья. Хлеб не поджаривать, картошки не надо. Помидоры ломтиками, черный кофе.

– Конечно, – сказала Шарлин и пошла на кухню передать заказ повару. Но она почувствовала, что все забыла. Пришлось вернуться. Он все еще смотрел на нее.

– Какую вы сказали яичницу? – спросила она. С дрожью Шарлин услышала сзади вздох Джека. Господи Боже, прошу тебя! Сделай меня хорошей официанткой.

Когда Шарлин поставила еду перед новым гостем, она, пользуясь передышкой во время обеда, решила заняться сахарницами. Этот тип ел быстро и попросил еще кофе. Пока Шарлин наливала его, она заметила, что он прочел имя на ее бирке.

– Шарлин, – прочел он. – Хорошее имя! Вы актриса, Шарлин? Шарлин обернулась и рассмеялась:

– Актриса! О нет, что вы! Я просто официантка. – Она поставила кофейники и продолжала: – Но однажды я работала на родео, на Юго-Западе. Там что-то вроде шоу-бизнеса. Кажется, так?

Мужчина засмеялся, но беззлобно.

– Ну, конечно, кажется, так. Но я хотел спросить: играли ли вы когда-нибудь на сцене?

Она снова засмеялась, поворачиваясь в сторону кухни:

– Да нет.

– Никогда не снимались для рекламы, не участвовали в фильме?

– Только мечтала.

– И в журналах не было ваших фотографий?

– Один мужик на родео как-то снимал меня, но карточку не прислал. Ничего такого никогда не было.

– А вы хотели бы, Шарлин?

Она помолчала. Ей не хотелось, чтобы Джек снова набросился на нее, что она болтает вместо того, чтобы работать, но этот малый был интересный. Он был какой-то другой и разговаривал по-другому. Тихо и веско, как богатый человек. Но все же нужна осторожность.

– Что вы делаете в Бекерсфилде? – спросила она. – Ищете актрис?

– Да, я занимался этим, но повредил машину. Теперь жду буксира. – Он обернулся, и она увидела белый «мерседес», стоящий в пыли. Дин, чтобы только дотронуться до него, не пожалеет десятка долларов. – Но сегодня у вас удачный день.

– Да?

– Меня зовут Мильтон Глик. Я подбираю актрис для телешоу. Я думаю, что вы подойдете на роль. Что скажете? – он ждал.

Наверное, он думает что она глупее, чем Дин. Сейчас он скажет, что сделает ее богатой. Она спросила:

– Сколько за это заплатят?

Мильтон откинулся, но чуть не соскользнул со стула. Он, кажется, наслаждался сам собой.

– Много, – ответил он. – Больше, чем вы можете подумать. Шарлин приблизилась к нему:

– Что нужно, чтобы получить эту работу? – спросила она, слегка наклонив голову и скрестив руки на груди.

– Ничего, – ответил он, отодвигаясь и вставая, чтобы расплатиться. – Всего лишь прийти на просмотр в офис на следующей неделе и побеседовать с несколькими людьми. – Он выложил деньги из кошелька на прилавок. – Никаких гарантий, но можно реально получить роль в телешоу.

Он вручил Шарлин визитную карточку со словами:

– Это надежное дело, Шарлин, и не надо беспокоиться. Она приняла карточку, сказав:

– О'кей, мистер Глик. Если я решусь играть на телевидении, я вам позвоню.

Она быстро отошла, так как хмурый Джек собирался поговорить с ней.

– Сделайте это, Шарлин. – сказал Глик ей в спину, – и вы станете очень, очень богатой.