Эйприл понадобилось почти два дня и три ночи, чтобы просмотреть весь фильм. Было бы очень вежливо назвать его провалом. Если бы у Эйприл был выбор – выпустить «Рождение звезды» или «Гудзон», она предпочла бы фильм Вилли.

По крайней мере, у последнего была мама, которая купила бы билет и пошла бы на этот фильм, – вероятно, оказавшись единственным зрителем. Но родители Джан Мур и Майкла Маклейна давно умерли. Эйприл, наверное, тоже погибнет, если что-то не изменится радикальным образом.

На какое-то мгновение она подумала, какое удовольствие получит Боб Ле Вайн, вышвыривая ее вон. Возвращая ее в мир продюсеров. Эйприл передернуло. Бог мой, это звучит почти как название фильма ужасов.

Девятнадцать часов кряду она видела на экране дерьмо. Майкл играл зло даже там, где этого не нужно было делать. А Джан Мур была просто еще одной красивой мордашкой. Она хорошо читала свои слова, но игра обоих не производила никакого впечатления.

Пленка крутилась, но Эйприл закрыла глаза. Она потерла веки, стараясь не содрать кожу. Эйприл лишь два года назад подтягивала веки и не собиралась этого делать ближайшие лет пять. В темноте кинозала она слушала диалог Майкла и Джан и слышала, как насмешливо фыркает Сеймур.

«Сам диалог звучит вполне пристойно», – подумала она. Потом открыла глаза, увидела очередную сцену, вновь закрыла глаза. Диалог опять зазвучал хорошо. Он звучал… отлично! Злость могла быть хорошим горючим, а в этой сцене было много злости. Очень жаль, что они снимали любовную историю, а не фильм со Шварценеггером. Чтобы исправить положение, Эйприл нужен бы был Манкевич. Чтобы поддержать жар этой сцены.

Она сидела неподвижно. Что же ей говорил Манкевич? Что-то о том, что первый парень, который изобразит траханье на экране, – станет миллиардером. Она не открывала глаз и просто слушала. Вдруг ее осенила идея. Она возникла так, как будто всегда была в ее голове. Легкий холодок пробежал по ее телу, металлический привкус появился во рту. Да!

Осторожно, как будто нащупывая языком больной зуб, Эйприл нащупывала дорогу. Был, конечно, риск. Но они с самого начала смотрели на этот фильм, как на возможность осовременить старую историю любви. Хорошо, они просто не слишком далеко зашли. Но ведь уже девяностые годы! Пора! Надо показать миру нежную историю любви – бурную, трагическую, – и пусть на экране появятся любовники. Не актеры порно, но звезды, которых все знают, все любят, истинные звезды, занимающиеся любовью на экране. Не лапанье и дерганье, и быстрый крупный план, но истинную любовь. Небольшой мягкий фокус здесь и там – и пусть люди увидят то, что они хотят. Пусть каждая женщина в зале и каждый мужчина почувствуют, как в них возникает желание. Но вдруг Майкл уже слишком стар для этого? Тогда они снимут тело другого актера, сделают умелый монтаж.

Эйприл подумала, что таким фильмом она привлечет различных зрителей: и молодежь, которая посмотрит фильм полдюжины раз, и стареющих мужчин и женщин. Да! Молодежь будет назначать свидание в залах, где станет демонстрироваться этот фильм. И не один раз. Тем более, что Джан Мур вызывает желание у всех этих зеленых юнцов. Ну а те, кто постарше, просто переживут ностальгические воспоминания. Майкл же был идолом для шестнадцатилетних двадцать лет назад, мужчины брали его за образец для подражания и старели вместе с ним. В старом кобеле еще есть жизнь. И свою пылкость он передаст и зрителям. Они проглотят все. Каждый пойдет домой, мечтая поскорее раздеться. А что будет твориться, когда фильм снимут на видео? Боже мой! Чего только не натворит этот фильм!

Все сработает. Конечно, потребуется некоторая дерзость. Со времен «Последнего танго в Париже» звезды не занимались любовью на экране! Даже Майкл Дуглас в «Основном инстинкте» показал не слишком много. Но Маклейн был в отчаянии. Он боялся провала фильма. Эйприл убедит его, что только так его можно спасти.

Но вот с Джан Мур могут возникнуть проблемы. Эйприл улыбнулась. Есть пункт в контракте, который потребовал от нее столько времени и юридических усилий. Тот самый пункт глупого Сая Ортиса. Он позволит ей заставить изображать на экране все, что она пожелает. Эйприл может заставить артиста залаять собакой или ощипать себя, как цыпленка, если захочет. Ну а если в заключительных кадрах будет показано тело Джан Мур, это станет волшебством Голливуда. Конечно, это может огорчить мисс Мур, или Сая Ортиса, или Марти Ди Геннаро. Может быть, сука даже потеряет свой контракт у «Фландерс Косметикс». Может быть, и Сэм будет огорчен, увидев одну из своих девиц, распростертой перед камерой. Хорошо, что она задержала окончательный монтаж фильма. Эйприл широко улыбнулась и встала.

– Джентльмены, у меня есть идея!