ГЛАВА 22

Было уже темно, когда Джиб вышел из здания полицейского участка и направился через улицу к Бон Тону. Как только он вошел в дверь салуна, Деллвуд начал осыпать его оскорблениями. — Держите свои кошельки, ребята! — закричал он на весь зал. — У нас появился король надувательства.

Все, сидевшие в салуне притихли и повернули головы в направлении двери. Джиб бросил на пол свою военную сумку и другие вещи и облокотился на бар. — Мне нужна кровать, Делл, а также место, где я мог бы оставить свои вещи.

— Кого ты обманул, забрав эти деньги, хотел бы я знать, — сказал Деллвуд, выпустив струю табачного дыма. Затем он вытер губы рукавом рубашки. — Где ты взял все эти деньги? Обманывал вдов и сирот?

Джибу очень не хотелось ввязываться в этот дурацкий разговор. У него было слишком много дел, чтобы позволить себе терять время на бессмысленные споры. — У тебя есть комната или нет? — решительно потребовал он. — Если нет, то я пойду в отель Ригел, где к посетителям относятся, как к джентльменам.

— Ну, черт меня возьми! — воскликнул так же игриво Деллвуд. — Оказывается, перед нами джентльмен! — Деллвуд бросил Джибу ключ, который Джиб поймал одной рукой. — Твоя комната находится там, где ты ее оставил. Горничной пришлось много потрудиться, чтобы привести ее в полный порядок.

Джиб поднялся наверх, игнорируя оскорбительные реплики завсегдатаев. Он оставил свои вещи в комнате, затем подошел к двери комнаты Сейрабет и постучал.

— Ли! Ты здесь? Это я, Джиб.

За дверью послышался возглас удивления. Через секунду Ли открыл дверь, вытаращив глаза на неожиданного гостя. — Джиб? Какого черта…

— Сейрабет уже сказала мне, какой я говнюк. — Джиб вошел в комнату и огляделся. — Деллвуд тоже высказал все, что он обо мне думает. Я уж не говорю про шерифа. Так что, дружище, не трать понапрасну свое время на оскорбительные замечания.

Ли ухмыльнулся. — Черт возьми, Джиб, на самом деле я очень рад, что ты вернулся.

Джиб слабо толкнул его кулаком в живот, показывая, что ценит его доброе расположение. Ему действительно было приятно видеть хотя бы одно дружеское лицо.

Он снова оглядел комнату. Это был, конечно, не люкс, но Сейрабет удалось навести здесь порядок и превратить эту убогую комнату в настоящее жилище.

Единственную в комнате кровать украшало индейское одеяло, а на подоконнике стояли разноцветные бутылки, что сразу не бросалось в глаза. Среди многочисленных рекламных объявлений и фотографий, висевших на стене, Джиб увидел фотографии Диггера и Роули, снятые еще в их молодые годы. Они все выглядели просто замечательно.

— Ну как, ты доволен семейной жизнью?

Ли еще больше растянул рот в улыбке и густо покраснел. — Да, можно и так сказать.

Джиб был доволен. Несмотря на все жалобы и причитания Сейрабет. она всегда была очень добра к Ли.

— Я слышал, что твоя мамаша доставляет тебе немало хлопот.

Улыбка тут же исчезла с лица Ли. Он провел пальцем по своим усам. — Она не разговаривает с нами и ничего не ест. Боюсь, что она может умереть из-за меня.

Когда речь заходит о его матери и всех ее причудах, подумал Джиб, Ли становится совершенно слепым и теряет ощущение реальности. — Запомни мои слова, Ли, твоя мать никогда не умрет из-за твоей женитьбы. Пойди к ней и поговори с ней напрямую. Скажи ей, что если она не перестанет дурить и не начнет вести себя нормально, то она больше не увидит тебя. Она тут же встанет с постели, и все будет нормально.

Ли Посмотрел скептически на Джиба. — Мне кажется, что можно попробовать. Во всяком случае, мне совершенно нечего терять.

— Вот и хорошо. А теперь я хочу поговорить с тобой об одном деле, в котором ты можешь помочь мне.

— А в чем дело?

— Расскажи мне все, что ты знаешь об этом болтуне Гарлане Хьюгзе.

После того, как он умылся и побрился, а затем поужинал в Пиккексе, Джиб отправился в конюшню. Он оседлал Лаки и поскакал к дому Джулии, разрезая грудью свежую ночную прохладу и прислушиваясь к нежным звукам цикад. Он специально подождал до темноты, чтобы быть уверенным, что она уже дома и к тому же одна. К тому же он не хотел, чтобы кто-либо видел его по дороге к ее дому.

Ночные звезды и запах летних цветов и сосны навеяли на него нежные и приятные воспоминания. Он хотел, чтобы все с Джулией у него стало по-прежнему. Они сидели бы на веранде ее дома, покачиваясь в креслах-качалках и спокойно обсуждали свое будущее. Он почти физически ощущал удовлетворение от того, что мог вести размеренную и счастливую жизнь с женщиной, которая его так любила.

Черт возьми, подумал он, от всех этих мыслей можно сойти с ума. Если он собирался так бездарно потерять свое время, ему не следовало бы придумывать весь этот дурацкий план, а просто уехать в Солт Лейк и забыть о деньгах. Да, действительно. Когда он узнал о том, что доктора уже нет в живых, ему надо было сказать деньгам «прощай» и подсчитать убытки. А затем выразить безутешной вдове свои соболезнования и откланяться. Но сейчас уже слишком поздно для реализации этой блестящей идеи. Теперь ему следует подумать о других вариантах. Например, как уговорить Джулию принять его деньги и отбросить все предрассудки. К тому же ей нужно открыть глаза на Хьюгза и доказать, что он собирается обмануть ее. Джиб не сможет успокоиться до тех пор, пока финансовое положение Джулии не будет достаточно прочным, а Хьюгз не оставит ее в покое.

Окна ее дома были темными, за исключением света, который горел в спальне. Джиб соскочил с лошади и привязал ее к забору. Свежий ветерок и приятные ночные запахи слегка его взволновали. Они напомнили ему о том времени, когда он был рядом с Джулией под ее замечательным цветным одеялом.

— Джиб?

Джиб подпрыгнул от неожиданности. Это был Мосси, незаметно подошедший к нему из-за темной стороны дома. — Черт возьми, Мосси! Ты напугал меня до смерти.

При свете звезд бледное лицо Мосси вытянулось от изумления. — Я знал, что ты вернешься, — сказал он наконец. — Я неоднократно говорил ей, что ты не мог подвести ее, что ты не обманщик. — Он подошел к Лаки, отвязал уздечку и повел лошадь к сараю. — Я привяжу его возле конюшни.

— Спасибо, дружище. Я не задержусь надолго.

— Разумеется, Джиб. Можешь не спешить.

Голос Мосси по-прежнему был грустным, как и в старые добрые времена. Интересно, подумал Джиб, получил ли он какую-нибудь весточку от своей жены. Но прежде, чем он успел спросить его об этом, Мосси исчез в темноте.

Джиб поднял голову, посмотрел на светлое окно Джулии и вдруг почувствовал слабость в ногах. Он подумал о том, что сейчас произойдет — гнев вместо прежней ласки, боль вместо прежней радости, а самое главное — полностью закрытое для него сердце, которое раньше было безгранично добрым к нему.

Он не спеша поднялся по ступенькам к двери в операционную, повторяя про себя, что он правильно поступил, оставив ее на время. Но вся беда в том, думал он, что она-то наверняка так не думает.

Джулия уже была наполовину раздета, когда прозвучал звонок в дверь. Она быстро застегнула халат, поправила юбку и пригладила рукой волосы, завязав их ленточкой. С тех пор, как в городе появился доктор Бичем, ночные визиты к ней стали гораздо реже. Но она всегда радовалась, когда к ней приходили пациенты. Ей очень нужна была эта работа и не только из-за финансовых затруднений. Профессиональные обязанности делали ее жизнь более осмысленной и более содержательной, в особенности сейчас, когда все остальное было утрачено.

Она поспешила вниз по лестнице, остановившись лишь на секунду, чтобы зажечь лампу. Снова прозвучал звонок.

— Минуточку. Я уже спускаюсь. Она подбежала к двери и открыла ее.

— Джулия.

Силы оставили ее. — О, Господи Всемогущий! — Джулия мгновенно захлопнула дверь и накинула задвижку.

— Джулия! — крикнул Джиб еще громче. — Мне необходимо поговорить с тобой.

Она сразу же вспомнила обо всем, что она отдала ему, обо всем, что он отнял у нее, и ее захлестнула такая волна чувств, что она не выдержала и расплакалась.

— О, Джиб, — прошептала обессилено Джулия. — Я не могу больше выносить тебя.

Джиб тем временем подошел к главному входу, стал громко стучать в дверь и звать ее. Джулия старалась не обращать на это внимания. Она снова пошла в свою спальню, выключая по дороге все лампы — на лестничной площадке, в холле, в спальне. Весь дом погрузился в темноту. Джулия присела на край кровати и стала прислушиваться к тишине.

Джиб перестал стучать в дверь и выкрикивать ее имя. А Джулия все время убеждала себя в том, что она должна быть непреклонной с ним. Сама мысль о том, что он посмел вернуться к ней, приводила ее в ярость, точнее сказать, должна была приводить ее в ярость. Но на самом деле все было иначе. Она чувствовала лишь какую-то неизбывную грусть и жалость к себе. Она не хотела признаться себе в том, что тосковала по прежним временам. Вдруг она поняла, что не может ненавидеть его, даже после всего того, что он с ней сделал.

За ее открытым окном послышался какой-то шум: — скрежет, царапанье и негромкие проклятья. Джулия вскочила на ноги, прижав руки к груди. Джиб уже влез в окно и оказался на лестничной площадке. Через секунду он уже стоял перед Джулией на расстоянии примерно десяти футов.

— Джулия, я должен поговорить с тобой.

Нужно сейчас же закричать, подумала она. Нужно хоть что-нибудь сделать. Но вместо этого она стояла перед ним молча и не могла промолвить ни слова.

— Уходи, Джиб.

— Послушай меня. Одну минутку.

Он сделал шаг к ней. Джулия отпрыгнула назад, как ошпаренная, и натолкнулась на стоявший у стены стол. Лампа качнулась и чуть было не свалилась на пол. Она быстро повернулась и попыталась схватить ее. Но Джиб опередил Джулию. Одним прыжком он пересек комнату и подхватил лампу, поставив ее на прежнее место.

Наступило неловкое молчание. Джиб был настолько близок к ней, что мог без особого труда прикоснуться к ее рукам. Он был так близко к ней, что пробудил в ней прежние чувства. Она тут же отошла от него, скрестив руки на груди.

— Не подходи ко мне.

Он отошел вглубь комнаты и сел на стул, стоявший у стены. Вся комната была освещена тусклым блеском звезд. Джулия видела его лицо — широкие брови, чистые и строгие линии подбородка, резко очерченный рот, целовавший ее совсем недавно.

— Я хотел, чтобы у тебя осталась половина этих денег, — сказал он.

Опять деньги, подумала она. Он первым делом стал выяснять вопрос о деньгах. — Деньги — это именно то, что ты хотел с самого начала, не правда ли? Вот почему ты предложил сделать весеннюю уборку в доме.

— Так все получилось.

— Почему ты не сказал мне прямо и откровенно, что это твои деньги?

Он сидел прямо, положив руки на колени. — У меня не было абсолютно никаких доказательств, что это мои деньги. А у тебя всегда было достаточно здравого смысла, чтобы не отдать такую большую сумму денег первому встречному бродяге, который заявил, что это его деньги. Разумеется, он прав, подумала Джулия. Но чувство сомнения вновь одолело ее. Если бы он рассказал ей всю правду еще тогда, она могла бы отнестись к этому совсем по-другому.

— Если бы ты узнала, что это мои деньги, — продолжал убеждать ее Джиб, — ты бы никогда не оставила их себе, не так ли? Даже если бы я предложил тебе разделить их.

— Нет. Конечно же, нет.

— Ну вот, — сказал он, как будто это все объясняло. Джулия присела на край кровати, пытаясь собраться с мыслями и обдумать все его аргументы. В некотором смысле его план был вполне здравым. Ему удалось найти способ получить половину своих денег и не сообщать ей о их происхождении.

Да, в этом был свой здравый смысл, кроме одной вещи. — Ты обманул меня, Джиб. — сказала она. — Ты заставил меня поверить тебе, а затем убежал, оставив меня в полном неведении относительно причин такого поступка.

Джиб смотрел в пол. — Если бы я был другим человеком с другими проблемами, я бы остался с тобой и совершенно не беспокоился, чьи это деньги, и кому они принадлежат.

Она не верила ему. Она не могла найти в себе достаточно сил, чтобы поверить Джибу. Да и как она могла поверить человеку, который все время переезжал с места на место, который оставил за собой столько разбитых женских сердец, от штата Айдахо до мексиканского городка Батопилас?

— Если бы я остался с тобой, у меня могли бы быть серьезные проблемы, — продолжал убеждать ее Джиб. — Меня постоянно выслеживают два крутых парня. Они все время идут по моим следам, и мне очень не хотелось бы впутывать тебя в эти дела.

— Вайли и Трэск.

Джиб вздрогнул и пристально посмотрел на Джулию. — Откуда ты, черт возьми, знаешь о них?

— Ты упоминал о них в своем письме из Мексики. Они были твоими партнерами.

— Доктор сохранил все эти письма?

— Да, все.

Он взволнованно потер лоб. — Боже мой!

— Твои партнеры, — сказала Джулия, — ты надул их?

— Не совсем так… — Джиб замолчал и задумался. — Да, можно и так сказать.

У Джулии что-то заныло внутри. Его собственные партнеры. Его предательству не было границ. — Значит, ты укрыл деньги под именем Эдварда, чтобы они не смогли отыскать их?

— Прежде, чем ты встанешь на их сторону, лучше послушай, что это были за люди. Это были настоящие головорезы, которые долгое время работали на банду Мерфи-Долана во время войны в графстве Линкольн. Это были наемные убийцы. Потом это им надоело и они пристали к лагерю, работавшему на медном руднике возле Гуд Спрингс в штате Нью-Мексико. Так случилось, что я тоже оказался в том же лагере.

Джиб остановился на минутку и посмотрел на Джулию, чтобы понять, стоит ли ему продолжать свой рассказ. Джулия молчала, и он воспринял это молчание, как знак того, что он может рассказывать дальше.

— В то время цены на медь были очень низкими, поэтому приходилось платить рабочим из общественного фонда. Мне удалось собрать тогда довольно значительную сумму денег, но потом мне все порядком осточертело и я решил заработать наличные деньги. Когда Вайли и Трэск появились в лагере, я как раз собирался уйти оттуда.

Джиб беспокойно заерзал на стуле. — Они ни черта не понимали в горном деле, но у них были какие-то деньги, которые могли послужить нам в качестве первоначального капитала. К тому же, они что-то слышали о заброшенных шахтах в Чихуахуа — так называется один из штатов в Мексике. Мы заключили договор о партнерстве, наняли лодку до Тополобампо и запаслись провиантом. У нас было все необходимое для горнодобычи — взрывчатка, буры, инструменты и все такое прочее… — Его голос дрогнул и замер. — Ты хочешь услышать, что было дальше?

Джулия отбросила все прежние переживания и решила, что он должен высказаться до конца. — Да, хочу.

— Затем я нашел там одного пьяницу, — продолжал Джиб, — которого знал еще в Комстоке. Это был Порфирио Круз — довольно умный парень из Мазатлана. Мы звали его Порки. Он к тому времени уже совершенно спился и хотел во что бы то ни стало примазаться к нашей компании. Меня это вполне устраивало, так как нам предстояло работать в Сьерра Мадре, а этот район славился своими многочисленными бандами. Порки хорошо знал местность и мог быть нам чрезвычайно полезным. Но Вайли и Трэск были против этой идеи. Они считали, что Порки будет претендовать на часть нашего дохода. Я все же настоял на том, чтобы взять его с собой.

Джиб остановился на минутку и почесал волосы, как бы припоминая все подробности дальнейшей истории. — Эти два негодяя стали отмечать начало нашего предприятия, как только мы покинули Тополобампо. Когда они выпили весь запас виски, они тут же перешли на лечугуилла, довольно своеобразный напиток местного производства. Большую часть этих полутора лет, которые мы провели вместе, Вайли и Трэск не просыхали.

Затем Джиб рассказал Джулии о том, как Порки привел их на заброшенную шахту близ Батопиласа, где они работали в течение нескольких месяцев, прежде чем получили доход. — Мы открыли настолько богатую жилу, что даже не могли взрывать пустую породу, так как ее было очень мало.

Они наняли группу индейцев тарахумара, которые помогали им работать в шахте. Каждые несколько месяцев Порки и Джиб отправлялись с караваном груженых мулов на побережье. — Мы отвозили руду для переработки и обогащения к северу от Лос Мочис и продавали ее там.

В лагере начались постоянные споры. Вайли и Трэск отказывались платить индейцам положенное вознаграждение за их труд. К тому же они явно не желали утруждать себя физической работой на шахте.

— Петушиные бои, веселые застолья и лечугуилла — вот все, о чем они думали, — сказал Джиб. — Они не хотели работать и не хотели оставить женщин в покое. Кончилось все это тем, что нам пришлось золотом расплачиваться за их грубые выходки.

В конце концов начальник местной полиции решил, что мы ему мало платим. Он стал требовать все больше золота. Джиб и Порки отказались платить ему и сразу же после этого у них произошло несколько стычек с местными властями. Но без поддержки и защиты местной полиции работать в шахте стало небезопасно, так как на них часто нападали шайки бандитов и большие группы индейцев, которые рыскали по горам и убивали всех гринго, которые встречались на их пути.

— Наши отношения с местными властями и жителями стали настолько плохими, что мы с Порки решили бросить шахту и смыться. — Джиб немного подумал и продолжал свой рассказ. — Мы нагрузили мулов рудой и отправились на побережье. В Тополобампо мы разделили всю нашу прибыль, которую хранили в банке «Националь». Порки отправился назад в Мазатлан строить себе дом, а я сел на борт первого же судна, отправившегося в Сан-Франциско.

Джиб окончил свой рассказ и сидел молча на стуле, ожидая реакции Джулии. Мягкие звуки летней ночи слабо доносились через открытое окно. Прохладный ветерок проникал в комнату и освежал воздух. Не дождавшись ответа Джулии, Джиб решил довести свой рассказ до логического завершения.

— Прежде чем ты придешь к выводу о том, что мы с Порки обманули Вайли и Трэска, подумай о том, что мы оставили им работающую шахту. Они могли бы заработать на ней огромную кучу денег, если бы им хватило ума распорядиться этой собственностью. Но все, что они хотели — это были деньги, не заработанные их собственными руками. А сейчас они гоняются за моим скальпом.

— Может быть, они также преследуют Порки?

— Сомневаюсь, — сказал Джиб. — У него много родственников, которые составляют настоящую армию. А я совершенно один. Все, что у меня есть — это мой шестизарядный револьвер.

Джулия не знала, что делать: верить ему или нет. Из-за всего того, что она знала о нем, это было похоже на небылицу, а Вайли и Трэск стали жертвами обмана, как и она сама.

Он, казалось, читал ее мысли. — Я заработал все эти деньги честным и справедливым путем, Джулия. Возьми половину. Я не смогу успокоиться до тех пор, пока ты этого не сделаешь.

— Нет, — решительно сказала она. — Я не хочу этих денег.

Сперва она подумала, что он будет спорить с ней, убеждать в своей правоте. Но он этого не сделал. Через минуту Джиб встал со стула и посмотрел на открытое окно. Джулия увидела легкую усмешку на его лице. — Полагаю, — сказал он, — что мне следует выйти из дома таким же путем, которым я сюда пришел.

Когда Джиб уже начал перелезать через подоконник, Джулия набралась сил и обратилась к нему. — Я не знаю. Джиб, зачем ты вернулся сюда. Я также не знаю, как долго ты собираешься здесь пробыть. Но я не хочу больше тебя видеть. Пожалуйста, не приходи сюда.

Джиб уже перебросил ноги по другую сторону окна. — Если это все, чего ты хочешь от меня, принцесса, не волнуйся, я не буду тебя больше беспокоить. Я обещаю.

После того, как он ушел, Джулия еще долго стояла в темноте, стараясь понят ь, кто он на самом деле и что он значил для нее. Затем она решила, что нет никакою смысла плакать и проливать слезы. Ее любовная связь с Джибом Бутом закончилась, и теперь только время, может рассудить их.

На следующее утро Джиб поехал на шахту «Континентал», разыскал там жену Эба Эймса и попросил ее передать Эбу, что он по-прежнему рассчитывает на его партнерство во время состязаний горняков в день Независимости.

Затем он имел разговор с мистером Кулиджем в его банке, а чуть позже он заехал в контору Барнета, чтобы составить завещание.

Барнет был настроен к Джибу более дружелюбно, чем тот ожидал. Не было никаких лекций, никаких упреков и ругательств. — Это был удивительный трюк, — сказал он. — Бегство из города со своими собственными деньгами.

Джиб рассказал ему о шахте в Батониласе, о Вайли и Трэске, а также о том, как они с Порки сбежали, прихватив с собой всю прибыль. — Я очень хорошо представляю себе, что со мной может случиться, если эти подонки настигнут меня, — сказал Джиб. — Если они все-таки убьют меня, я хочу, чтобы все деньги достались Джулии Мэткаф и Джильберту Чэпмену.

Барнет немного подумал. — Вайли и Трэску может не понравиться то, что деньги, которые они считают своими, оказались в руках ребенка и вдовы.

Джибу очень не хотелось думать о таком повороте событий, но вместе с тем он прекрасно понимал, что Барнет прав. Эти негодяи могут доставить Джулии и семье Чэпменов массу неприятностей. — Могу поклясться, — сказал он Барнету, — что я никогда не слышал о том, чтобы деньги могли порождать столько проблем.

— Давно уже известно, что подобные вещи иногда случаются, — сказал Барнет, скорее с удивлением, чем с симпатией. — Мне кажется, что тебе лучше мирно уладить дела со своими бывшими партнерами и таким образом избавиться от них.

Это была довольно соблазнительная идея, которая почему-то никогда не приходила Джибу в голову. Это говорило о том, что он стал слишком рассеянным в последнее время. До того, как он приехал в Стайлз в мае прошлого года, он скорее дал бы убить себя в перестрелке с Вайли и Трэском, чем вернуть им хотя бы цент из тех денег, которые они сами не заработали.

— Учитывая нынешние чувства Джулии к тебе, — продолжал Барнет, — я могу заключить, что она ни под каким предлогом не согласится взять эти деньги. Даже если ты передашь их ей по завещанию.

Джиб нервно провел рукой по волосам. — Господи, Барнет, у нее ведь нет достаточно денег для нормальной жизни — по крайней мере для достойной жизни.

— Но она сейчас неплохо зарабатывает своей медицинской практикой.

— Вы считаете, что она вполне может заработать себе на жизнь?

Барнет пожал плечами. — Думаю, что сможет. Поживем, увидим. Похоже на то, что они с доктором Бичемом могут заработать достаточное количество денег.

Джиб подумал о самой худшей из всех возможностей. — Она ведь не собирается замуж за Хьюгза, не правда ли?

Барнет наклонился в своем кресле и притронулся рукой к мочке уха. — Она сама говорит, что нет, что она не любит его. Собственно говоря, она утверждает, что вообще не хочет выходить замуж за кого бы то ни было. Разумеется, никогда не знаешь, что может случиться.

Джиб вскочил на ноги. — Он самый отвратительный сукин сын из всех, которых я когда-либо встречал.

— Ну, это достаточно банально. Он использует точно такие же выражения по отношению к тебе.

Джиб взволнованно отмерял шаги по офису Барнета и потирал рукой затылок. Он испытывал сильное искушение сообщить Барнету о своих подозрениях относительно того, что шахта «Континенталь» может быть заморожена. Но он сдерживал себя, понимая, что это будет не очень мудро. Барнет был другом Хьюгза. и он, вероятно, подумает, что Джиб просто копает под него. Но даже если он поверит Джибу, он тут же отправится к шерифу, а тот может спугнуть Хьюгза своими непродуманными действиями. В любом случае этого будет достаточно, чтобы Хьюгз успел замести следы.

— Могу сказать, что Джулия может быть хоть как-то причастной к твоим деньгам только в том случае, если она выйдет за тебя замуж.

Джиб резко остановился и посмотрел на Барнета. — Вы что, с ума сошли?

— Дотти говорит, что она по-прежнему без ума от тебя.

— Это все было в прошлом, Барнет. Она обожала меня когда-то. А прошлой ночью она откровенно заявила, что не желает меня больше видеть.

— Постой, — сказал Барнет и закинул руки за голову, — значит ты был там прошлой ночью?

— Да. Я попытался объяснить ей все, что произошло.

— Полагаю, она не очень высоко расценила все твои объяснения.

— Я же сказал вам, — бесстрастно произнес Джиб. — Она не желает меня больше видеть. — Он плюхнулся на один из стоявших вокруг стола стульев. Он чувствовал себя совершенно измотанным и обессиленным. Его беспрерывно преследовали мысли о том, что Джулия осталась без средств к существованию, и что Хьюгз не оставит своих попыток воспользоваться ее затруднительным положением. — Вообще говоря, это все к лучшему, — сказал он Барнету. — Что же касается меня лично, то я не стану здесь долго задерживаться.

— В таком случае, зачем же ты вернулся?

Джиб уставился в окно. — У меня тут остались некоторые дела.

Через минуту Барнет поднялся со стула и подошел к столу, где хранились документы. Он достал из ящика стола какие-то бумаги и положил их перед Джибом. — После того, как Джулия обнаружила, что эти деньги ей не принадлежат, я еще раз просмотрел завещание Эдварда. И мне бросилось в глаза нечто очень интересное.

Джиб наклонился к бумагам и стал читать: Я, Эдвард Чарльз Мэткаф…

Барнет показал пальцем на один из последних пунктов завещания.

— Я также завещаю моей любимой жене, Джулии, вклады на депозите Банка Сан-Франциско, и какое бы наследство не сопровождало вышеуказанные вклады, она может поступать с ними так, как подсказывает ей сердце и здравый смысл…

Джиб тупо уставился на эти слова, чувствуя какое-то сильное давление в груди: «и какое бы наследство не сопровождало вышеуказанные вклады, она может поступать с ними так, как подсказывает ей сердце и здравый смысл».

Он продолжал читать эти слова снова и снова, пока его глаза не стали вываливаться из орбит от чрезмерного напряжения.

Он поднял голову и посмотрел на Барнета. — Что это все означает, черт возьми?

— Я сам толком не знаю, как это следует понимать, — сказал откровенно Барнет. — Но я считаю, что наследство — это ты.

Джиб вскочил на ноги, схватил свою шляпу и пулей выскочил из конторы. Он стоял на тротуаре, внимательно изучая носки своих ботинок, в то время как грудь распирало от сильного сердцебиения. В его душе разразилась настоящая буря смешанных чувств.

— Поступать так, как подсказывает ей сердце и здравый смысл, — говорится в завещании.

Это означает, что доктор доверил ему Джулию, и фактически он благословил их в своем завещании.

Джиб вспомнил слова Джулии, которые она сказала ему в ту самую ночь, когда он признался, что нарушил свое обещание: «Она была прекрасной и всепрощающей женщиной и очень любила тебя». — Он часто вспоминал эти слова. Они были для него настоящим утешением. Интересно, думал он, могла бы Джулия применить их к себе самой.

Затем он вспомнил все то, что она сказала ему прошлой ночью. Она откровенно заявила, что не желает иметь дела ни с ним, ни с его деньгами. Завещание доктора было хорошим и осмысленным, но оно ничего не меняло в его жизни.

Следующей остановкой Джиба был небольшой китайский магазинчик Чарли Суна. Как всегда, Чарли, казалось, ожидал его.

— Босс вернулся однажды, — сказал он на ломанном английском, перевалившись через прилавок. — Леди доктор знать, что большой доллар принадлежать боссу.

— И ты это давно уже знал, не правда ли? — спросил Джиб. — И ты, и все твои двоюродные братья в Сан-Франциско. Ты не мог бы рассказать мне. откуда тебе это известно?

Чарли не обратил внимания на этот вопрос, а Джиб отказался от мысли спросить его еще раз. Он знал, что этот ответ останется за семью печатями, и эту тайну будут вечно хранить Чарли и все его двоюродные братья в китайском квартале Сан-Франциско.

Но в голове этого китайца были другие ответы на вопросы, которые так хотел задать ему Джиб. — Давай немного поговорим, Чарли.

Чарли легко согласился с этим предложением. — Босс пойдет пить чай.

Он провел Джиба в дальнюю комнату, где девушка с очаровательной челкой налила им чай в тонкие фарфоровые чашки и принесла наполненные орехами кексы с толстым слоем сахара.

После того, как они отхлебнули немного чая и съели по кексу, Джиб приступил к делу. — Мне известно, что на шахте «Континентал» происходят странные вещи.

Чарли поставил на стол чашку и посмотрел на Джиба своими узкими глазами.

— Что тебе известно об этом, Чарли?

— Это не есть мое дело, что там делает белый дьявол.

— У тебя есть там свой человек?

Лицо Чарли приобрело каменный оттенок. — Какой еще человек?

Джиб сожалел о том, что не может поговорить с Чарли на языке его Поднебесной империи. Он знал, что тот любит ходить вокруг да около, избегая прямых вопросов и прямых ответов. Но Джибу было некогда изучать эту китайские манеры разговора.

— У тебя там есть свой человек, который имеет большие уши и который сообщил тебе, что начальник шахты хочет жениться на миссис Мэткаф. Ты помнишь это? Ты же сам говорил мне об этом. — Джиб уже вычислил, что это был повар Хьюгза. — Это повар?

Чарли притворился, что ему нужно обдумать этот вопрос. — Этот повар знать английский. Притворяться глухим.

— Он достаточно сообразительный, чтобы провести меня в офис как-нибудь ночью?

— Аиййа! — воскликнул Чарли, пораженный услышанным. — Очень опасно ходить туда. Очень опасно Ли Чанг пустить вас туда.

— Я заплачу тебе, — сказал Джиб. — Я заплачу Ли Чангу. — Деньги — это было все, чем он располагал на сегодняшний день. И пока еще ни один цент из этих денег не принес ему ничего хорошего.

Чарли молча потягивал свой чай. Джиб хорошо видел, что тот усиленно работает мозгами. — Почему вы хотеть босс шахты быть мертвой змеей?

— Потому что он собирается обмануть город, и к тому же я не хочу, чтобы он женился на миссис Мэткаф.

Чарли, кажется, удовлетворили эти доводы. — Вы, босс, жениться на леди доктор.

— Черт возьми, Чарли, она не выйдет за меня замуж. В особенности после того, что случилось с этими деньгами.

— Босс жениться на леди доктор, — продолжал настаивать он. — Надо наполнить ее живот счастьем.

— Ты что, глухой, — закричал на него Джиб. — Она не хочет выходить за меня замуж. Кроме того, как только я заполучу Хьюгза, я уеду из этого города.

Джиб съел еще пару кексов, стараясь подавить в себе злость и изнывая от жары. Все пытались уговорить его жениться на Джулии — Барнет, Чарли и даже доктор Эдвард из могилы. Даже после того, как она указала ему на дверь.

— Чарли должен боссу большое одолжение, — сказал Чарли.

Джиб с удивлением посмотрел на Чарли. — Да? За что? Из-за змей?

— Босс застрелил Хоккетта.

Джибу пришлось долго припоминать все события прошлого, пока он не вспомнил, что этот Хоккетт и его люди вздернули пару китайских детей, так, ради хохмы. Одним из этих мальчиков был сын Чарли.

— Большое одолжение, — снова сказал Чарли. — Босс сказать Чарли, когда пойдет в шахту белого дьявола. Ли Чанг пустить его внутрь.