ГЛАВА 16

Джиб молча слушал, как Джулия излагала ему свой план. Она сказала ему, что ей известно все насчет денег, которые он взял взаймы у Ли. Но их было совершенно недостаточно для того, чтобы закупить все необходимое оборудование и нанять людей для работы в Ратлинг Роке. Она также сказала, что доктор не возражал бы против того, чтобы она оказала ему помощь. Она говорила все это с небольшой дрожью в голосе, как будто опасалась, что он может отказаться от предложенной помощи.

Но Джиб прервал ее, не дав возможности обдумать и обговорить все детали. — Это будет не дешево.

Она плотно сжала губы и молча кивнула головой.

— Я знаю одно место в Солт Лейке, где продают ранее использовавшееся оборудование, — продолжал Джиб. — Это вполне приличное оборудование из шахт, которые недавно закрылись. В общей сложности стоимость оборудования, найма рабочей силы, проведения необходимых изысканий… Он замолчал и старался не смотреть на Джулию. — Все расходы на оснащение пятидесятифутовой шахты и проведения изысканий составят около семидесяти пяти тысяч.

Он слышал, как она вскрикнула. — Долларов?

— Да, это весьма приличная сумма.

Он дал ей возможность обдумать все обстоятельства этого дела. Если она пойдет на это, он сможет смыться из города с половиной ее наследства. Собственно говоря, он так все и задумал. Разумеется, она будет переживать какое-то время, но потом все забудется.

— Я сообщу мистеру Кулиджу в банк, чтобы он выписал тебе аванс, используя мой счет в банке, как инвестиции. — Она выпрямилась в своем кресле-качалке, всеми силами стараясь выглядеть самоуверенной. Джиб сразу понял, что она ни черта не смыслит в финансовых делах.

— Вероятно, это больше, чем ты можешь себе позволить, — сказал он, предоставляя ей возможность отказаться от своего предложения и спасти деньги.

— Нет. Эдвард оставил мне очень много денег. Договор был заключен. Джиб встал и надел шляпу. —

Я очень признателен тебе.

— Я поговорю с мистером Кулиджем завтра. Он откроет счет на твое имя.

Джиб медленно стал спускаться вниз по ступенькам веранды, стараясь подавить в себе какое-то отвратительное чувство от только что состоявшейся сделки.

От Джулии Джиб направился прямо в Торговый Дом Вилливера, чтобы купить порох и запалы, а также различной длины стальные буры. Затем он зашел к Блюму, чтобы договориться с ним о снабжении шахты продовольствием. Он склонился над прилавком, составляя список необходимых товаров.

— Ты нашел удачное время для начала работ, — неодобрительным тоном сказал Блюм.

— Очень мило с твоей стороны, что ты мне подсказал, — ответил ему Джиб.

По правде говоря, ему не хотелось заказывать слишком много товаров. Он просто хотел использовать предоставившуюся возможность и попытаться найти солидный запас руды, прежде чем он покинет Стайлз. Если это у него получится, он будет считать, что сделал хотя бы одну стоящую вещь.

— Рут здесь, если тебя это хоть сколько-нибудь интересует, — сказал Блюм.

Джиб поднял голову от бумаги и посмотрел в зал. Рут стояла у конца прилавка, завернутая в теплую шаль. Она по-прежнему была маленькая и очень симпатичная, какой он всегда ее и помнил, но только со временем она превратилась в привлекательную женщину.

— Привет, Джиб.

— Ну ничего себе, — только и смог произнести Джиб. Прилавок и шаль скрывали ее искривленную фигуру, но по тому как она держала руки на животе, он понял, что она ждет ребенка. — Ты прекрасно выглядишь, Рут.

Ее щеки слегка покраснели. — Спасибо, Джиб. Ты тоже неплохо выглядишь.

— Ты очень добра ко мне. — По всей видимости, она была не против того, что мужчины были небриты и неухожены, тем более прямо из тюремной камеры. Но дело в том, что Рут всегда имела виды на него. Он, бывало, часто дразнил ее по этому поводу, но делал это таким образом, что она всегда весело смеялась. — Я слышал, что у тебя есть муж.

У нее были темные и очень красивые глаза. Именно такие глаза были у ее матери.

— Да, его зовут Джек. Мы женаты уже около двух лет. Он уехал по делам на восток. Поэтому я решила приехать сюда и побыть немного с родителями.

Джиб был действительно рад, что такая искалеченная девушка, как Рут, получила возможность жить нормальной жизнью. — Миссис Мэткаф хорошо позаботится о тебе, когда придет время рожать, — сказал Джиб. — Она очень хорошо это сделала с женой Отиса Чэпмена.

— К тому времени сюда приедет новый доктор, — сказал Блюм. — Отличный доктор из Чикаго. С таким доктором не пропадешь.

Бичем. Как же он забыл. Его бросило в жар при одной мысли, что в город приедет этот Бичем. Он тут же присвоит все вещи доктора и лишит Джулию ее любимого дела.

Джиб снова наклонился над листом бумаги, пытаясь подсчитать, сколько продуктов ему понадобится, чтобы прокормить себя и Роули в течение следующих двух недель.

— Я слышал, что начальник полиции посадил тебя в тюрьму — сказал Блюм.

Джиб оторвался от бумаги и бросил на него бесстрастный взгляд. Сейчас, когда ему приходится коротать время в городе, нет никакого смысла портить отношения с Блюмом, да и с Деллвудом тоже. — Он думал, что это я взломал сейф в конюшне. Впоследствии оказалось, что это не так.

— Тебе повезло, что у тебя было надежное алиби.

Джиб посмотрел на Рут. Он был совершенно не удивлен тем, что весть о его ночном пребывании в доме Джулии уже облетела весь город. — У нее там был раненный пациент и мне пришлось остаться у нее, чтобы присмотреть за ним.

Рут весело засмеялась. — О, папа, что ты к нему пристал? — Она склонилась над прилавком. — Джулия заходила к нам вчера. Она сказала, что ты помогал ей делать весеннюю уборку.

— Оказалось, что я первоклассный уборщик. Блюм начал быстро подсчитывать стоимость продуктов. Джиб порылся в карманах.

— Пустяки. Оставь, — сказал Блюм, махнув ему рукой. — Я запишу это в твой счет.

— Но у меня есть наличные.

Блюм опустил свои очки на кончик носа и бросил на Джиба тяжелый взгляд. — Ты лучше сосчитай свои благодеяния.

Джиб подмигнул Рут. — Ну, как тебе будет угодно. — Обеими руками он собрал пакеты на прилавке. — Я попросил Сейрабет Браун привезти все оставшиеся продукты прямо в шахту. — Он договорился с ней раньше, когда остановился возле Бон Тона. — Рут, мне было очень приятно видеть тебя.

— Возвращайся поскорее, Джиб. Приходи к нам на ужин.

На улице Джиб расстегнул свою военную сумку, прикрепленную к седлу и впихнул туда все пакеты с продуктами. Затем он проверил сбрую и лямки, удерживавшие корзину за седлом. Он купил эту корзину у Вилливера. На ней было много карманов из голубого сатина, а с внешней стороны на ней виднелись голубые и розовые бабочки. В общем, это была замечательная детская корзинка.

Когда он уже вскочил в седло, он заметил Уолта Стрингера, вышедшего из Пиккекса и направлявшегося в офис «Сентайнела».

— Эй, Уолт! — закричал ему Джиб. — Подожди меня. Стрингер остановился, подошел к перилам тротуара и облокотился на них. — В чем дело, Джиб?

— Я слышал, что ты рассказываешь обо мне всякие истории.

Стрингер вытащил трубку изо рта. — У меня была одна такая история, касающаяся взлома сейфа в конюшне. Но сейчас, когда шериф освободил тебя, это не будет так интересно, как прежде.

— Откуда ты берешь эту информацию? Хьюгз?

Стрингеру этот вопрос показался чрезвычайно забавным. — В моем деле каждый человек является важным источником информации. — Он на минуту задумался. — Что же касается Хьюгза, то с его помощью я мог бы напечатать историю о вашей скандальной ссоре в Пиккексе, но я не хотел ставить в неловкое положение миссис Мэткаф.

Джибу пришлось отдать должное Стрингеру. Другой бы репортер на его месте мог проявить меньше щепетильности в таком деле. — Мне бы очень хотелось знать, какую еще ложь ты собираешься распространять обо мне.

Уолт хихикнул. — Я предпочитаю оставить это для тебя в качестве сюрприза.

— Да? В таком случае, ты сам будешь немало удивлен, когда я отделаю тебя как следует.

— Остынь, Джиб. Ничего плохого о тебе не расскажу.

Лаки заерзал и затопал ногами, с нетерпеньем дожидаясь того момента, когда они отправятся в путь. Уолт уставился на багаж Джиба. — Что ты собираешься делать, черт возьми, с этой детской корзинкой?

— Это для мальчика Отиса Чэпмена. Они назвали его моим именем.

— Да, я слышал об этом, — сказал Уолт. — Вот это настоящая история.

— Крещение будет через две недели после воскресенья. — Джиб прикоснулся рукой к краю шляпы и пришпорил Лаки. — Увидимся в церкви.

Тело Джиба ужасно болело с головы до пят. Махать молотом весь день было весьма нелегкой работой, особенно если учесть, что делать это приходилось в узком проходе, где все время нужно было находиться в скрюченном положении. Его колени были изодраны в кровь, а руки ныли от усталости. Но это еще ничего. Ужасно болела голова, так как он часто ударялся о низкий потолок шахты. Но несмотря на это, он был рад такой работе, так как она удовлетворяла физические потребности его тела и к тому же отвлекала от дурных мыслей.

Вместе с Чэпменом они работали при свете тусклой свечи, которую они переносили по мере продвижения вперед. Они долбили породу во всех углах и закутках, стараясь выдерживать привычный ритм, состоящий примерно из сорока ударов в минуту. Когда вокруг них было достаточно много свободного места, они работали рука об руку, как одно целое. Джиб орудовал восьмифунтовым молотом с длинной ручкой, а Чэпмен убирал отвал.

После одного часа работы под землей, Джиб понял, что поступил правильно, наняв для такой работы именно Чэпмена. А через неделю он понял, что этот человек был одним из лучших горнодобытчиков, которых он только встречал. Чэпмен хорошо знал, как правильно выбрать породу, как заложить порох и поджечь его. После каждого раза, он хорошо очищал от породы проход, оставляя перед собой чистую и ровную поверхность пласта.

Они опускались в проход два раза в день. После первого захода они делали небольшой обеденный перерыв, во время которого пыль в шахте немного оседала.

Затем они снова опускались в забой и все повторялось. Это стало для них весьма привычным делом — сверление скалы, засыпка пороха, взрыв породы и очистка прохода от кусков породы и руды. И так день за днем. К ночи Джиб чувствовал себя совершенно измученным и падал без чувств на койку в хижине горняков. Каждое утро, после того как он разжигал огонь и ставил чайник для утреннего кофе, он окунался в невыразимо чистый воздух гор, с удовольствием вдыхал запах дыма от костра и окунал голову в прохладную воду горной реки. Затем он обсыхал, наблюдая за тем, как светлеет предрассветное небо, на фоне которого виднелись отдаленные вершины заснеженных гор.

Сейрабет часто навещала их, чтобы поболтать и развеселить их. Это помогало им преодолеть все тягости шахтерской жизни. Казалось, что она вдохновляла Роули, который проводил большую часть времени в своем кресле-качалке, ожидая того момента, когда можно будет поболтать с Джибом или Чэпменом. Иногда Сейрабет брала его с собой на охоту. Старик уже плохо видел, даже для того чтобы подстрелить медведя, если тот шлепнет его лапой по спине, но ему все же удавалось подстрелить какую-нибудь мелочь тина белки, зайца или куропатки, если они находились недалеко от него. Сейрабет потрошила и очищала добычу, а Джиб потом варил похлебку, добавляя туда картофель, лук и другие приправы. Такая еда казалась им намного вкуснее любого законсервированного мяса.

Иногда поздно вечером Джиб направлялся в Виски Крик, чтобы навестить маленького Джилберта. Пока миссис Чэпмен готовила ужин, а Отис хлопотал по хозяйству, Джиб брал с собой малыша и шел с ним на речку, показывал ему шумные пузыри воды, пенящейся вокруг подводных камней. Иногда они молча любовались тенью, отбрасываемой вершинами гор.

— Послушай, Джиб, — обратился к нему Чэпмен как-то после ужина. — Ты должен принять участие в состязании горнопроходчиков, которое намечено на День Независимости. Это будет открытое для всех состязание по горнопроходке для двоих человек. Победившая в этом конкурсе команда получит приз в сумме пятисот долларов.

Они сидели в передней комнате, прислушиваясь к шуму вечернего дождя. Миссис Чэпмен находилась в другой комнате, успокаивая Джилберта, который почему-то слишком раскричался.

— На это состязание приедут даже парни из Бата, — добавил Чэпмен. — У них там есть очень хорошие бригады, может, даже лучшие в стране. Мне бы очень хотелось, чтобы ты им утер нос.

Перспектива участия в конкурсе горнопроходчиков действительно заинтересовала Джиба. Когда-то он был одним из лучших горнопроходчиков в Вэшу. Он мог пробурить скважину глубиной сорок пять футов в граните за пятнадцать минут, совершая при этом шестьдесят оборотов молота в минуту. Ему там не было равных. Он неоднократно выигрывал немалые суммы денег.

— Что скажешь, Джиб?

Внезапно ему в голову пришла мысль о том, что, если все будет так, как он планирует, то его уже не будет здесь до Четвертого июля. Крещение ребенка к этому времени уже состоится, и он покинет этот город с деньгами Джулии в кармане и не очень приятными воспоминаниями о Стайлзе.

Он решил не загадывать вперед, не думать о такой далекой перспективе. — Ты хочешь составить пару вместе со мной?

Чэпмен захихикал. — Я слишком мал для таких дел. Ты предпочтешь иметь дело с кем-нибудь покрепче из «Континенталя».

— Я не знаю никого из их команды, кроме Берта Скоби, а он сейчас сшит из кусков. — Джиб не хотел объяснять, что он ни за что на свете не согласился бы работать с этим болтуном и слабаком.

— Там есть парень по имени Эб Эймс. Он крупный специалист этого дела. Вы вдвоем могли бурить поочередно и могли бы победить любую сильную команду из Бата.

Бурение поочередно предполагало, что один из них будет работать буром, а другой в это время отбрасывать породу. Затем они меняются местами. Но даже работая в паре с хорошим и сильным партнером поочередно, Джиб не был уверен в том, что они смогут одержать верх над командой соперников.

— Эб, по всей вероятности, будет в воскресенье в церкви, — сказал Чэпмен. — Ты сможешь увидеть его там и поговорить с ним.

— Джиб заерзал на стуле. Ему не хотелось, чтобы Чэпмен упоминал о предстоящем крещении. Одна только мысль о том, что ему нужно будет предстать перед алтарем на глазах у всех этих подозрительных жителей города, выводила его из себя. Но ему придется сделать это ради ребенка. У него было такое чувство, что маленький Джилберт будет рад, если он будет рядом с ним.

Джиб возвращался на шахту в сумерках под дождем. Вдоль тропинки стояли мрачные и молчаливые деревья. Иногда ветки касались его головы, роняя на него тяжелые капли воды. Копыта Лаки издавали мягкие звуки на промокшей почве тропинки. Именно в такой дождливый вечер каждому мужчине хочется оказаться в компании хорошенькой женщины, предпочтительно в горизонтальном положении и под мягким и теплым одеялом.

После теплого и уютного дома Чэпмена, Джиб чувствовал себя совершенно одиноким, как лежавшие повсюду камни. Разговор о" предстоящем крещении навел его на мысль о Джулии. Он вдруг начал понимать, как ему не хватает этой женщины, как он по ней соскучился. Более чем неделю он старался не думать о ней, так как это доставляло ему неприятные ощущения, связанные с его планами. Но сейчас он не мог не думать о ней.

Он думал о ее улыбке, вспоминал ее страстные поцелуи, от которых она сходила с ума. Когда он пытался вмешаться в ее дела, когда она ухаживала за Скоби, она быстро поставила его на место, но сделала это так, чтобы не обидеть и не оскорбить его мужское достоинство. Она даже простила ему то, что он наговорил Хьюгзу. Он понимал, что будет чрезвычайно трудно уйти от женщины, которая так справедливо и честно относится к мужчинам. Когда крещение будет позади, и он получит ее деньги, го Джулия останется единственным обстоятельством, которое будет удерживать его здесь.

Джиб постарался сдержать свои чувства, убеждая себя в том, что все его мысли не имеют абсолютно никакого смысла. Он был не из тех, кто мог поселиться на одном месте. Он не хотел, чтобы кто-либо зависел от него, ожидая от него каких-то обязательств, на что всегда рассчитывают женщины, после того как мужчина сказал им «привет». Он всегда стремился к полной и волнующей жизни, в которой всегда царят весьма свободные правила и отсутствуют обременительные для него связи. Именно такой образ жизни он вел после войны, и он его вполне устраивал.

Возле своей хижины Джиб спешился и отвел Лаки в укрытие. Он снял седло, вытер его влажную от дождя кожу и налил воды в корыто. Роули как всегда находился в своем кресле, наслаждаясь своей вечерней трубкой. Джиб остановился возле него, чтобы сказать ему «спокойной ночи» и направился в свою хижину. Там он снял с себя промокшую одежду, поправил постель и залез под одеяло.

Обычно он очень быстро засыпал, но сегодня ему не спалось. Он смотрел в темноту и думал о том, как они вместе с Джулией сидели на веранде. Он вспомнил, как распустил ее роскошные волосы, а затем поцеловал ее в губы. Ему также припомнилось, как он играл в карты с Джимми Эмесом, сидя на солнце, а в это время из дома доносились звуки пианино.

Затем он представил, как сидит на веранде со своим собственным сыном и учит его играть в карты.

Джиб пошарил рукой на полке возле койки и зажег спичку. Спичка ярко загорелась. Он поднес ее к лампе, и она осветила помещение хижины, отбрасывая длинные тени на стенах. Он опустил ноги на пол и сел на край койки. Его сердце билось слегка учащенно. Интересно, подумал он, в своем ли он уме?

Семьдесят пять тысяч долларов, напомнил он себе. И жизнь, свободная от всяких забот.

На следующий день Джиб чуть было не взорвался. Порыв ветра загасил его свечу, и он никак не мог достать спички, чтобы зажечь ее. Затем он бросился к выходу из тоннеля, на ощупь прокладывая себе путь. В шахте было заложено восемь шурфов для взрыва и если бы они взорвались при нем, его бы разнесло на мельчайшие кусочки.

Чэпмен воспользовался случаем и сказал ему, что он становится неосторожным и что ему следует хорошо отдохнуть. Перепуганный до смерти, Джиб направился к речушке, чтобы освежиться. Когда он приблизился к ущелью, он увидел кабриолет Джулии, стоявший перед домом Чэпмена. При мысли о Джулии он' взволновался еще больше.

Если бы он чувствовал себя нормально и от него не воняло бы, как от старого козла, он тут же направился бы к дому Чэпмена. Но сейчас было не до этого. Он повернул к берегу речушки, прямо на юг, где находились хлопковые поля и где вода вспучивалась и грохотала, переворачивая тяжелые камни на своем пути. Пока Лаки пил воду, Джиб сбросил с себя грязную одежду и погрузился в воду. Ледяная вода обожгла его ноги и тело. Он лег на воду и лежал, омываемый холодной водой, пока не замерз. Затем он обсох, надел свою черную рубашку и брюки, вскочил на лошадь и поехал вверх по реке.

Кабриолет Джулии все еще стоял перед домом Чэпмена.

Джиб соскочил с лошади перед самым домом и привязал ее к забору. Он постоял минуту, поглаживая свои небритые щеки. В этот момент из дома вышла Джулия.

Он был потрясен цветом ее платья — это было платье фиолетового цвета, на фоне которого ярко сияли каштановые волосы и голубовато-зеленые глаза. Он беззвучно уставился на нее, как вынутая из воды рыба.

— Джиб, — сказала она, — как дела?

Дела у него шли не очень хорошо. Он чувствовал себя как зеленый юнец и совершенно ничего не мог сказать.

Она подошла к нему поближе, держа на руках маленького Джильберта. Джиб почувствовал запах превосходных духов и шуршание ее шелкового платья.

— Ты удивлен?

Он наконец обрел способность говорить. — Ты выглядишь так чудесно, что мне кажется, ты сейчас растаешь на солнце.

Она весело рассмеялась и прижала Джильберта к своей щеке. — Спасибо за комплимент.

Он продолжал пожирать ее глазами. В черном она выглядела столь же прекрасно, но была чуточку отстраненной. Черный цвет ее платья как бы говорил: «держись от меня подальше». Любой мужчина чувствует себя неуверенно, когда видит женщину в черном платье. Но платье легкого цвета, плотно прилегающее к ее груди и открывающее часть ее спины, совершенно меняло настроение мужчины.

Она кокетливо повернулась вокруг. — Тебе нравится?

Он посмотрел на ее нежную спину, на грудь, изогнутую таким образом, что так и хотелось к ней прикоснуться, на ее скрытые бедра.

— Да. Очень!

Вообще говоря, подумал Джиб, это очень забавно, что она приоделась для поездки в ущелье Даблтри. Затем ему пришла в голову мысль, что она это сделала специально для него, что это все имеет к нему какое-то отношение. Эта мысль была ему чрезвычайно приятна, и его настроение мгновенно улучшилось.

— Восемь месяцев я была во всем черном, — сказала Джулия. — Я думаю, что Эдвард сказал бы, что этого срока вполне достаточно.

Она так же сказала ему, что настало время изменить свою жизнь.

— Джилберт становится таким толстеньким, — сказала она и покачала его на руках, как бы показывая его Джибу. Глаза Джилберта были широко открыты и поражали голубизной небесного цвета. Он моргнул и помахал своими маленькими кулачками. Джиб готов был поклясться, что он улыбнулся ему.

— Привет, Джилберт!

Джиб пошел вслед за Джулией в дом. Миссис Чэпмен подбежала к нему, но он не обращал на нее ни малейшего внимания. Он по-прежнему не мог оторвать глаз от Джулии.

Миссис Чэпмен взяла на руки ребенка. — А вы вдвоем выйдите во двор, — сказала она им, — и подышите весенним воздухом.

Они последовали ее совету, вышли из дома и направились вдоль речушки, радуясь полуденному солнцу. Они спустились вниз, где неподалеку от берега рос хлопок. Вокруг пели птицы и слышался шум быстро текущей воды.

Джиб чувствовал себя несколько неловко и все время молчал. Улыбка Джулии выбила его из колеи. Она спросила его что-то насчет дел на шахте, но он так и не смог толком ничего ответить. У него просто не хватало духу выговорить целое предложение.

Она покачала головой. — Что-нибудь случилось, Джиб?

— Нет.

Она остановилась, чтобы сорвать яркий и красивый лесной цветок. — Ты какой-то странный сегодня, — сказала она. — Из тебя слова не вытянешь.

Она снова улыбнулась, и снова ее улыбка поразила его. Она притягивала к себе, как вода умирающего от жажды человека.

Вплоть до настоящего момента Джиб не осознавал, что умирает от жажды, но сейчас, находясь рядом с ней, он понял, что страстно желает ее, что не может без нее.

— Мне кажется, что мне не хватает опыта, — сказал он. — Чэпмен не очень силен в таких делах.

Она посмотрела на его руки. — Ты сказал, что тебе приходится много работать.

Его колени были ободраны, а руки покрыты мозолями. — Да, достаточно много. — Он тут же спрятал руки в карманы.

Она стояла рядом с ним и попыталась прикрепить цветок к его рубашке. Он уставился на очаровательный изгиб ее щек и на спадающие локоны волос. Воротник ее платья был отделан красивой тесьмой.

— Я соскучилась по тебе; Джиб, — сказала она.

У него что-то сжалось в горле. Все его тело заныло от страсти и желания. — Принцесса, — сказал он и, наклонившись над ней, поцеловал ее в щеку. Затем он пристально посмотрел на покрасневшие щеки и золотые волны ее волос. Ее глаза были похожи на тропическое море. Они были такие же теплые, ласковые и голубые с зеленым оттенком. Он снова поцеловал ее в щеку.

Она повернула голову и подставила свои губы для поцелуя. Это был сладостный, легкий и нежный поцелуй, напоминающий поцелуй ангела.

Джиб почувствовал, что его пронзило будто ножом. Это было острое, чистое и неотвратимое чувство, охватившее все его естество. Она повторяла шепотом его имя, прикоснувшись губами к его губам. Это было невыразимо легкое прикосновение, без какого-либо грубого нажима. Ее легкие пальцы нежно обхватили его шею, теребя волосы на затылке.

Джиб нетерпеливо обнял ее и притянул ближе к себе. Ее нежные и страстные губы были открыты .навстречу его губам. Это был божественный поцелуй. Ее руки глубоко погрузились в его волосы. Он безудержно целовал ее и ласкал руками ее тело. Всем своим телом он почувствовал ее грудь, а когда он прижал ее бедра к своим, ее руки судорожно сжались, а ее язык глубоко проник в его горячий рот.

Он сильно прижал ее к своему телу. От неожиданности она вскрикнула, как бы приводя его в чувство. Он отпрянул назад. Ее глаза горели от страсти, ее губы были слегка увлажнены и полуоткрыты. Джиб понял, что то, что происходит между ними, нарушает все его планы и подвергает его опасности.

— Нам не следовало бы этого делать, — сказал он, чувствуя как гудит его голова и-бешено колотится сердце.

Она не спеша поправила платье и платок на шее, продолжая улыбаться. — Мне нужно возвращаться домой.

Джиб проводил ее до кабриолета. Они шли по свежей, весенней траве и ярким цветам. Он помог ей взобраться на сиденье, не зная, что сказать на прощанье. Он все еще дрожал от охватившего его волнения и прилива нежности. То, что ему было нужно от Джулии, уже переходило рамки обычных мужских желаний. Он начал ощущать неистребимую потребность в счастье. Он хотел сделать счастливой ее и сам найти в ней свое счастье

— Я уже разговаривала с мистером Кулиджем, — сказала она, — Он открыл счет в банке на твое имя.

Какое-то время Джиб не мог сообразить, о чем она говорит. Затем он вспомнил о своем плане. Он попытался успокоиться, сосредоточившись на этом плане. — Спасибо, — сказал он. — Спасибо, что помогла мне выбраться из тюрьмы.

Она взяла его за рукав. — Не забудь, что в следующее воскресенье ты должен крестить Джилберта.

— Я обязательно буду там.

Джулия поехала вверх по дороге на своем покачивающемся на кочках кабриолете. Джиб долго смотрел на удаляющийся экипаж, пытаясь собраться с мыслями.

— Хорошие манеры и хороший характер — это совершенно разные вещи, Джулия.

Гарлан был рассержен и нетерпелив. Джулия с большим трудом поддерживала с ним разговор. Они коротали время в вестибюле отеля Ригал, где было тепло, пахло дымом от сигар и кухней.

Она улыбнулась джентльмену, который поприветствовал ее и назвал ее по имени. Она чувствовала себя такой же свежей и юной, как весна. Она была одета в прекрасный костюм яркого цвета, который был прислан ей женой Ренделла еще прошлым летом. Вместе с этим костюмом она прислала шикарную коричневую шляпку, украшенную перьями. Эта шляпа хорошо гармонировала с волосами Джулии.

— Мне кажется, — сказала она, — что хороший характер и хорошие манеры всегда сочетаются,

— И доброе сердце, — добавила она про себя. — Джиб подарил миссис Чэпмен детскую корзинку для Джилберта. А в хорошую погоду он всегда берет Джилберта с собой на улицу и показывает ему горы. Миссис Чэпмен говорит, что Джиб всегда разговаривает с ребенком, как со взрослым, как будто тот его понимает.

Старшая официантка провела их через шумный обеденный зал ресторана, украшенный розовыми обоями и зеркалами в позолоченных рамах. Джулия быстро шла за официанткой, обходя обеденные столы. Она не стала ждать Гарлана, который задержался в вестибюле, чтобы поприветствовать своих знакомых.

Когда бы он ни приехал в этот город, Гарлан всегда останавливался в этом отеле, у него был свой номер. Обычно он обедал здесь же, вместе Барнетом Кейди или кем-нибудь другим из членов городского совета. Сегодня он пригласил на обед Джулию. — Нам нужно обсудить некоторые очень важные дела, — сказал он ей.

Через несколько минут пришел Гарлан и сел на стул, отбросив полы пиджака. Он медленно обвел взглядом обеденный зал, чтобы убедиться, что не упустил никого из своих многочисленных знакомых. Он всегда был окружен какими-то очень важными персонами.

— Что мы будем есть? — спросил он, стараясь быть веселым и непринужденным. Однако его крупное лицо говорило о том, что он раздражен.

— Отбивные из баранины вполне подойдут, — сказала Джулия.

Когда официантка ушла выполнять заказ, Гарлан снова взялся за свое. — Я очень обеспокоен, Джулия. Меня очень волнуют ваши отношения с этим Бутом. Этот человек распространяет о вас всякие небылицы, грязные сплетни, бахвалясь перед всеми, что он находится с вами в интимных отношениях.

— Я думаю, что вы, возможно, сами спровоцировали его на такие разговоры.

Гарлан не обратил внимания на то, что она его прервала. — Вы предоставили ему алиби, в то время как он ограбил сейф в конюшне. Вы позволили ему всю ночь находиться в вашем доме. А сейчас вы сняли свои траурные одежды. Вы можете нарваться на скандал, Джулия. Вы ставите всех нас в неловкое положение.

На столе появились тарелки с супом, блестевшим от обильного слоя жира. — Я полагаю, — сказала Джулия, — что мы слишком много говорим о мистере Буте. Что же касается траурного платья, то Эдвард никогда не считал, что это обязательный ритуал. Он всегда говорил, что короткая память лучше сказывается на умственном состоянии человека, чем фиксация сознания на прошлом.

Гарлан в отчаянии засопел. — Это нелепо.

Джулия попробовала суп. Она долго и отчаянно спорила о нелепости траурного наряда, отстаивая свою правоту. Она хорошо понимала, что этот поступок может вызвать глухие упреки всех знакомых, но носить черное платье в то время как сама природа переливалась всеми цветами радуги, казалось ей крайне неуместным.

В глубине души она прекрасно понимала, что главной причиной этого разговора был не ее траурный наряд, а Джиб. Она вспомнила выражение его лица, когда миссис Чэпмен взяла ребенка и настойчиво вытолкала ее из дома. Она стояла перед домом в своем лучшем шелковом платье, явно неуместном для этой полуденной поездки в горное ущелье. Тогда она впервые почувствовала, что совершенно обезоружила Джиба своей красотой. Он лишился дара речи и долго не мог прийти в себя. О том, что произошло позже, она думала каждую ночь. Она вспоминала его жадные поцелуи и почти грубую силу его объятий.

— Джулия, — сказал Гарлан, — вы не должны думать о Буте, как о возможном претенденте. Он вам не пара.

Джулия прикоснулась салфеткой к своим губам, всеми силами стараясь сохранить нейтральное выражение лица. Она не могла не чувствовать некоторой симпатии к Гарлану. Она никогда не давала ему никаких надежд, но он продолжал верить, что их дружба может со временем перерасти во что-либо большее.

— Если вы меня спросите, объявил ли он о своих намерениях, то я отвечу — нет. — Она подумала о том, что Гарлан пришел бы в неописуемую ярость, если бы узнал, что она вложила немалые деньги в Ратлинг Рок.

— Я могу обеспечить вам жизнь, о которой мечтают многие женщины, — продолжал свою речь Гарлан. — Материальный комфорт, социальный статус, достойных и надежных друзей. Подумайте об этом, прежде чем связываться с каким-то проходимцем, пытающимся нагло воспользоваться вами. Это уже не первый случай, когда вы совершаете ошибку в суждениях.

Джулия опустила ложку в тарелку и посмотрела на собеседника. — Что вы хотите этим сказать?

— Сейчас нет надобности вдаваться в детали, — сказал он. — Я полагаю, вы хорошо знаете, что я имею в виду.

Джулия сидела тихо, ожидая, что он скажет дальше. Ей очень хотелось, чтобы он развеял внезапно появившееся у нее чувство страха. Но он продолжал молчать, тщательно пережевывая хлеб и не глядя на нее. Она вдруг отчетливо поняла, что именно эта черта не нравилась ей в нем больше всего. Он часто использовал молчание, чтобы продемонстрировать свое неудовольствие.

— Я считаю, что вы должны объяснить мне, что вы имели в виду, — продолжала настаивать Джулия.

Гарлан поднял голову, и в его глазах она заметила торжествующий блеск. — Эдвард ведь оказал вам большую услугу, взяв вас в жены, не правда ли?