До Дня Благодарения оставалось несколько недель, и Кей казалось, что ее жизнь наконец вошла в нормальное русло. Пол так долго был ее любовником, но теперь стал чем-то большим: человеком, который ее любит.

Он наконец признался, что боится ее потерять. Сознание этого приковало Кей к Полу, заставляло чувствовать себя по-настоящему желанной.

Только несколько месяцев назад она возобновила арендный договор на квартиру, но теперь почти там не бывала и переехала к Полу. Теперь они не старались скрыть свои отношения, хотя вели себя на работе строго по-деловому.

По уик-эндам Пол увозил ее на долгие прогулки по Мэриленду. Они добрались до Аннаполиса, провели два восхитительных дня, путешествуя по реке Севери на катере, нанятом Полом.

Как-то они переправились на пароме на остров Смита, самый большой в Чезапикском заливе, местечко, почти не тронутое временем с тех пор, как капитан Джон Смит дал ему свое имя, перед свадьбой с принцессой Покахонтас. Они остановились в одном из местных домов-отелей – гуляли по берегам, и Пол впервые открыл Кей радость наблюдения за повадками и жизнью птиц. Стараясь не шуметь, они разглядывали в бинокли, как голубые и белоснежные цапли, бакланы, зуйки, чибисы с блестящим оперением и десятки других видов хлопотливо копошатся на многочисленных болотцах и заливчиках, превратившихся в настоящие птичьи базары. Только теперь, деля с Полом спокойные счастливые моменты, Кей понимала, что до сих пор их ничего не объединяло, кроме работы и ненасытного безудержного секса, доставлявшего им обоим столько наслаждения. Сейчас они жили гораздо более полной жизнью, и Пол больше не боялся выказывать те грани своей личности, которые скрывал до сих пор от Кей, словно боясь, что лишь покойная жена имела право знать о них.

Приближался День Благодарения, и Пол предложил провести несколько праздничных дней в Вирджинии, в прелестной старой гостинице, выстроенной в колониальном стиле. При гостинице, расположенной поблизости Миддлберга, в так называемой «стране лошадей», были конюшни и верховые лошади для развлечения клиентов. Желающие даже могли принять участие в охоте на лис.

В первое утро после приезда Пол записал Кей на уроки верховой езды. Сначала она чувствовала себя неловко на лошади и, наверное, ни за что не научилась бы ездить, но вспомнила, что когда-то впервые увидела Пола, скачущего навстречу, и упорно продолжала учиться. Если им суждено остаться вместе, лучше делить все его увлечения.

Вскоре Кей уже могла ездить с Полом по лесным тропинкам и окрестным холмам и уже гораздо меньше пугалась, когда лошадь срывалась в рысь или галоп, черпая уверенность в его постоянном одобрении.

Но когда на четвертый день они оседлали коней, Синклер повел ее в поле, где был установлен барьер, и объявил, что собирается поучить ее прыгать. Кей запротестовала: слишком рано, она еще чувствует себя неуверенно и кроме того вовсе не горит желанием овладеть этим искусством. Хватит с нее и спокойных прогулок. Но Пол продолжал настаивать. Пора идти вперед, быть смелее, неужели Кей удовлетворится скучными однообразными поездками по окрестностям? Чем больше она отказывалась, тем настойчивее он становился, пока спор наконец не грозил перейти в ссору. Лишь когда высоту барьера понизили всего до нескольких футов, Кей попыталась прыгнуть и, хотя страшно боялась, лошадь буквально перелетела препятствие. Девушка облегченно вздохнула, гордясь собой. Но когда Пол объявил, что собирается поднять планку на одно деление, Кей окончательно вышла из себя.

– Не знаю, почему тебе обязательно нужно затеять скандал! – заорала она. – Я попыталась однажды, может, попробую еще раз. Но мне очень страшно, Пол. Прыжки меня пугают… и ты тоже пугаешь… особенно, когда я вижу, что для тебя всего важнее доказать что-то, заставить меня делать все, что ты хочешь, не заботясь о моих чувствах.

Повернув лошадь, она галопом помчалась к конюшне, поражаясь, как хорошо ей удается держаться в седле.

Возвратив лошадь конюху, она в бешенстве ринулась было в гостиницу, но тут же остановилась как вкопанная, пораженная ужасной мыслью. Так вот почему это так важно для него! Пытается сделать из нее подобие женщины, которую потерял когда-то! Опомнившись, она вошла в здание и поднялась на второй этаж, в свой номер, мучительно пытаясь вспомнить, говорил ли когда-нибудь Пол о любви или только признался, что страшится перенести еще одну потерю? И неожиданно Кей осознала, что не может разобраться в хаосе эмоций. Что она испытывает к Полу? А что, если не больше чем желание быть любимой кем-то, заставило ее верить в будущее с Полом? В каком-то смысле он по-прежнему женатый мужчина, изменяющий жене.

Закрыв за собой дверь номера, Кей начала укладывать вещи, спокойно, размеренно, без гнева. В конце концов вина лежит не только на нем, но и на ней. Она обманывала себя, пыталась убедить, что Пол свободен. Конечно, им было так хорошо в постели. И Кей позволила всему этому заменить истинные чувства, искренние отношения, глубокие эмоции.

Пол вошел в тот момент, когда Кей закрывала чемодан. Он не спросил, почему она уезжает, по-видимому, тоже кое-что понял.

– Мне очень жаль, – тихо сказал он.

– Знаю. Ты ничего не мог бы поделать, Пол. Он зашел сзади, осторожно сжал ее плечи.

– Ты так много значишь для меня, Кей. Я хотел… Голос изменил ему.

Кей и без его слов сознавала, что желала того же. Слезы жгли веки. Как ужасно, бессмысленно… у них так много общего, почему же любовь так и не пришла?

Пол отпустил ее и подошел к окну.

– Ты слишком добра, если утверждаешь, что в случившемся нет моей вины.

В голосе звучала такая мука, что Кей поспешила утешить его.

– Как это может быть? – возразила она. – Ты не можешь заставить себя не вспоминать. Мы не открываем любимым наши сердца на определенный срок.

Пол, не оборачиваясь, вздохнул:

– Я должен был все рассказать с самого начала и давным давно объяснить… почему… так и не смог… забыть.

Оба долго молчали. Кей осознала, что Пол готов признаться в чем-то самом главном и сейчас собирается с силами.

– Ей приходилось так трудно, – начал он наконец. – И не потому, что не хватало сил и духа все выдержать, но она была спортсменкой, живой, веселой, подвижной, а несчастье сделало ее узницей клетки, тюрьмы собственного тела. Она могла только двигать шеей и двумя пальцами на левой руке.

Он задыхался, словно беда случилась только вчера.

– Бет боролась с отчаянием, сражалась каждый день. Господь знает, как мужественно она себя вела. Но поединок был проигран с самого начала, и приходилось день за днем отступать, и даже те внутренние органы, которые не были повреждены при падении, начали сдавать: легкие, почки… наконец…

Он запнулся, и Кей заметила, как побелели костяшки впившихся в подоконник пальцев. Пол слишком долго носил в себе этот ужас, насильственно сдерживал поток чувств, которому необходимо было дать волю, прежде чем его снова посетит любовь.

– Она просила меня… она просила меня… просила…

Он вновь и вновь повторял эти слова, и Кей показалось, она знает, что услышит сейчас. Девушка подвинулась ближе, потянулась к Полу, ее прикосновение, казалось, вновь привело его в чувство, словно игла, застрявшая в канавке пластинки, освободилась и встала на место.

– …Просила меня помочь… покончить с этим, – выговорил Пол наконец. – Я отказался… сначала. Помочь? Разве это можно назвать помощью? Она не могла двигаться. И умереть не могла, пока я не соглашусь… убить ее. Ведь это нельзя считать иначе, чем убийством, правда?

– Нет… нет… ты не прав, – подумала Кей. Или прошептала? Так или иначе, он не расслышал.

– Но как только ей это пришло в голову, – продолжал Пол, – она больше не отступала и все время твердила, что если я люблю ее, значит помогу умереть.

Пол сунул руки в карманы и напряженно сгорбился.

– Откуда и кто знает, каково истинное доказательство любви? Отказаться? Попытаться заставить ее поверить в радость жизни? Или сделать то, что она от меня просила?

Солнечный луч, пробившийся в окно, осветил брызнувшие из глаз слезы, и Кей молча заплакала вместе с ним.

– Я выполнил ее просьбу.

Он по-прежнему стоял лицом к окну, взгляд его был обращен внутрь, и мрачной картине, навеки запечатлевшейся в памяти.

– Я держал стакан с водой и давал ей таблетки – одну, вторую, третью… Она могла только глотать – больше ничего, даже пальцем шевельнуть, поэтому мы решили поступить именно так, все остальное считалось бы убийством…

Пол вытер глаза рукой, глубоко вздохнул и, наконец, обернулся к Кей.

– Конечно, в глазах закона, это было убийством… иногда и в моих тоже.

Он вынудил себя слабо улыбнуться.

– Вот из-за этого… потому… я не могу… Похоронить ее, потому она всегда жива здесь.

Он ударил сжатым кулаком по груди.

– Потому что я постоянно, непрерывно мучаюсь мыслями, что сделал неверный выбор и не в силах вынести воспоминаний…

Голос снова подвел его, и на этот раз Кей поняла, что продолжения не будет. – Пол совершенно обессилел. Несколько мгновений она молча держала его в объятиях, но оба знали – даже после исповеди чуда не произошло, – что Пол не был свободен от пожизненного заключения, к которому приговорил сам себя. Его сердце навсегда останется узником воспоминаний.

Кей вернулась в свою квартиру. Она и Пол больше не провели вместе ни одной ночи: Кей не могла заставить себя продолжать чисто сексуальную связь. Раньше оба довольствовались именно такими отношениями только потому, что она надеялась – когда-нибудь в их сердцах расцветет любовь, родится из волшебного, созданного только ими жара страсти. Теперь она понимала, что надежды были тщетными.

Но расстались они без обид и горечи – наоборот, их дружба стала еще крепче. Они вместе работали над проектом, часто ужинали вдвоем, поверяли друг другу свои секреты, делились тревогами и бедами, чего никогда не делали, когда были любовниками.

Как-то снежным декабрьским вечером, за неделю до Рождества, Кей, расставшись с Полом, поехала к себе и увидела перед домом припаркованный к обочине «фольксваген» Элси. Матерчатая крыша была поднята, но, по-видимому, маленький обогреватель не очень-то помогал в такой холод. Нахохлившаяся Элси спрятала нос в воротник пальто и не заметила идущую через улицу Кей.

Кей постучала в окошко автомобиля. Элси, увидев ее, тут же вышла, и Кей пригласила подругу к себе, согреться.

– Сколько ты меня прождала? – спросила она, входя в небольшое здание без лифта, очаровательный домик, бывший когда-то складом морского оборудования.

– Час, или около того, – пожала плечами Элси. – После работы у меня было свидание, а потом я сразу приехала и стала ждать. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Ну конечно, нет. Что случилось?

Кей уставилась на подругу. Хотя Элси вела себя так, словно у нее было неотложное дело, все-таки не казалась особенно расстроенной.

– В общем-то нет, – покачала головой Элси. – Но мне нужен совет, Кей. Необходимо принять важное решение, и быстро, а у меня здесь никого нет ближе тебя.

Квартира Кей на верхнем этаже была просто большой мансардой с кирпичными стенами, кухней, отделенной низкой стойкой из обожженной сосны, и отдельной спальней – углом, отгороженным стенкой. Сквозь застекленную крышу и два больших окна лился дневной свет, и, кроме того, из мансарды открывался прекрасный вид на крыши соседних домов и внутреннюю гавань.

Кей предложила Элси подогретого рома или что-нибудь еще из спиртного, но та попросила травяного чая. Пока Кей ставила чайник на плиту, Элси уселась у стойки на высокую плетеную табуретку.

– Я бросаю работу, – резко объявила она, – и, скорее всего, уже завтра не приду.

Элси уже делилась как-то сомнениями с Кей, но все же ее поступок казался слишком внезапным. Очевидно, появились неожиданные причины.

– Но почему? Почему так быстро? Элси набрала в грудь воздуха:

– Я беременна.

Кей прислонилась к стойке. Стандартные поздравления уже вертелись на языке: в конце концов, именно этого Элси хотела так отчаянно, но в этот момент Кей сообразила, что на лице Элси нет ни следов ликования или хотя бы радости.

– Как… когда… почему? – запинаясь пробормотала она.

Элси вяло улыбнулась.

– Собственно, я тебя должна благодарить за это.

– Меня?!

– Помнишь, месяца два назад мы провели уик-энд в поместье Лоры? Ты так подзавела ее братца, что он был рад трахнуть кого угодно после твоего ухода с танцплощадки.

Действительно, уходя с Полом, она видела, что Элси пригласила Эндрю танцевать.

– Значит, ты встречалась с Джерроном, и он – отец ребенка?

– Отец, – подтвердила Элси. – Но не могу сказать, что мы часто виделись. После того уик-энда – ни разу. Всего две ночи.

Она отвела взгляд и упавшим голосом прошептала:

– Он даже ни разу не позвонил.

Засвистел чайник. Кей налила кипяток в заварной чайник, опустила туда два пакетика с чаем, поставила на стойку чашки и, подвинув табурет, села напротив Элси.

– А ты звонила ему? Элси кивнула.

– Пару раз, после того, как получила результаты анализов.

– Что же он ответил?

– Отказался со мной разговаривать, – глухо ответила Элси.

Кей отпрянула.

– Сукин сын! Если он думает, что может делать вид, будто…

Элси схватила ее за руку.

– Я его ни в чем не виню. Сама ведь хотела, чтобы это случилось, так ведь? Он использовал меня не больше, чем я его.

– Но нельзя же позволять ему выйти сухим из воды! Элси налила себе чая.

– Он и не собирается уклоняться. Кей недоуменно взглянула на подругу.

– Но ты сказала, что он не желает с тобой говорить.

– У людей, подобных Джеррону, есть свои способы улаживать такие ситуации.

Элси встала и, подойдя к брошенной на пол большой хозяйственной сумке, выудила оттуда конверт.

– Сегодня мне на работу позвонил адвокат и попросил приехать к нему в офис. Он дал мне вот это.

Элси вынула из конверта несколько сложенных пополам листочков и протянула Кей.

Та взяла бумаги, развернула. Это оказались три копии какого-то официального документа, отпечатанного на двух листах. Кей начала читать, чувствуя на себе напряженный взгляд Элси. Она пробегала глазами абзац за абзацем, и негодование на Эндрю Джеррона сменялось вначале бешенством, а потом отвращением. Согласно этому «договору», Элси должна подтвердить, что отказывается от всяких претензий к Эндрю Джеррону в отношении отцовства будущего ребенка, обещает уважать его стремление к одиночеству, не вмешиваться в частную жизнь и не делать в дальнейшем попыток лично или каким-то другими способами установить с ним контакт, либо ради себя, либо ради «третьего заинтересованного лица», с целью предъявить подобные претензии. В документе точным, подробным языком ставились и другие условия: Элси Рот должна полностью прервать всякие отношения с любой компанией, организацией и «тому подобной группой», имеющей связи какого-либо рода с семьей Джерронов или ее членами, и будет жить вместе со всеми детьми на расстоянии не менее пятисот миль от дома Эндрю Джеррона, чтобы последний удостоверился в полном отсутствии намерения вышеупомянутой Элси Рот встретиться или каким-то образом связаться с ним. И наконец, в документ был включен пункт о конфиденциальности, требующий от Элси гарантию, что та никому не откроет, кто отец ребенка, а также не будет упоминать о данном соглашении.

Если все вышеуказанные условия будут удовлетворены, Элси будут выплачены пятьдесят тысяч долларов. Сумма не подлежит обложению налогами.

Кей подняла глаза. Элси по-прежнему смотрела на нее, ожидая реакции. В выжидающем взгляде было нечто, заставившее Кей подумать, что Элси, скорее всего, примет предложение и, собственно говоря, пришла сегодня, чтобы получить поддержку или просто благоразумный совет, прежде чем поставить подпись на пунктирной линии. По-видимому, она желала подтверждения, что все в порядке. Но от Кей она такого не дождется!

– По-моему, это просто чудовищно, Элси, – объявила она, швыряя документы на стойку, словно избавляясь от чумной заразы. – Неужели сама не видишь?! Он желает избавиться от всякой ответственности! Считает, может зайти настолько далеко, что заставит тебя бросить работу и диктовать, как нужно жить и как не нужно!

Элси мгновенно кинулась на защиту Джеррона.

– Но он готов заплатить мне почти столько же, сколько я получу, проработав у вас ассистентом еще два года!

– Но и только! Элси, на эти деньги нельзя прожить всю жизнь! Нужно заботиться о ребенке – кормить, одевать, учить, и не год, не два, а двадцать! И не забывай, тебе придется все делать одной!!

– Я не возражаю против этого, Кей. Я сама хотела ребенка и не могу притворяться, что мое желание не исполнилось. То есть… Я надеялась на это после встречи с каждым мужчиной…

Элси запнулась, снова подняла чашку и уставилась в нее. Потом слова полились потоком:

– Я говорила тебе, что все эти последние месяцы мне было о чем подумать. Но кроме этого было еще кое-что… мужчины… много мужчин, с которыми я спала… потому что они были или красивы или казались мне умными, и я… я считала… надеялась… что их гены передадутся ребенку.

Она бросила виноватый взгляд на Кей.

– О Элси, – сочувственно вздохнула Кей.

– Значит, ты боишься, что на самом деле отец не Энди?

– Нет, – перебила Элси, – я уверена, что он. Могу поклясться в суде. Перед этим уик-эндом у меня несколько месяцев никого не было. Но даже если, по-твоему, он подлец, на самом деле могло быть гораздо хуже. А так, я получаю деньги, могу не беспокоиться, что у моего ребенка дурная наследственность… и еще у меня будет то, что я больше всего хотела. Ребенок. Мой ребенок. Может, несправедливо ожидать большего от судьбы!

Но гнев Кей не утихал. Стремление Энди Джеррона как можно скорее избавиться от Элси, полностью снять с себя ответственность за ребенка больно ранило ее, потому что напоминало о предательстве отца двадцать девять лет назад.

– Ты кое-что не договариваешь! – воскликнула она. – Джерроны – одна из богатейших семей в мире. Энди предлагает тебе жалкие гроши из своих миллиардов! Пятьдесят тысяч для него все равно что пятьдесят долларов для меня! Этого недостаточно, Элси!

Кей постучала пальцем по документам.

– Кстати, Лора об этом знает? Глаза Элси тревожно распахнулись.

– Нет! И не должна знать! Поэтому он и хочет, чтобы я ушла с работы. Адвокат Энди предупредил, что, если я скажу обо всем Лоре, предложение сразу же снимается.

Кей немного подумала. Неужели Элси приехала к ней только затем, чтобы кто-то одобрил ее сомнительный выбор? Или потому, что терзается сомнениями и не в силах постоять за себя?

– Не соглашайся, Элси, – выговорила она наконец. – Это нехорошо.

Элси начало трясти.

– Что еще я могу сделать! Если не приму предложение Энди, он потянет меня в суд. У него не один адвокат, а целая команда. Я останусь ни с чем.

Кей с каждой минутой становилось ясно, что Элси на самом деле нуждается в защитнике.

– Не сдавайся, Элси. Оставайся с нами, не бросай работу. Позволь мне поговорить с Энди.

Элси долго смотрела на Кей, потом еле заметно кивнула. Уж ее то он не откажется увидеть! Ведь именно Кей он в действительности хотел той ночью.

Здание «Чезапик Гэрэнти Траст», тридцать шесть этажей, закованных в бетон, алюминий и отливающее зеленью поляризованное стекло, лишь недавно взметнулось в небо Балтимора символом богатства и процветания города.

Только после того, как на звонок Кей почти мгновенно ответила личный секретарь Эндрю Джеррона, сообщившая, что мистер Джеррон охотно удовлетворит ее просьбу о встрече и ждет ее завтра в полдень в своем офисе на верхнем этаже здания «ЧГТ», Кей сообразила, что банк, должно быть, является частью империи Джеррона. По счастливому совпадению именно в этом филиале у Кей был открыт счет, еще со времени работы на Ларри Мейера, когда позирование в обнаженном виде стало приносить неплохой доход. Оказавшись в сверкающем современном вестибюле, Кей, одетая для такого случая строго по-деловому, в скромный темно-синий костюм и черные очки, чтобы спрятать глаза, лениво размышляла о том, что, вероятно, перед приходом сюда было бы нелишним перевести сбережения в другой банк. Она не собиралась щадить Энди, и кто знает, какую ответную месть он может придумать и осуществить?

Однако уже при первом взгляде на Энди стало ясно, что он не подозревает о цели ее прихода, и когда Кей переступила порог большого светлого кабинета, устланного пушистым голубовато-серым ковром, Энди поднялся и пошел ей навстречу, широко улыбаясь.

– Какой приятный сюрприз. Судя по тому, как вы обошлись со мной в прошлый раз, я никогда не ожидал…

– Это не визит вежливости, Энди, – коротко бросила Кей и, взяв стул, уселась напротив письменного стола.

Энди, по всей видимости, окончательно сбитый с толку, молча уселся на место. Только когда Кей вытащила из внутреннего кармана жакета сложенные бумаги и швырнула на стол, он понимающе кивнул:

– Жаль, что она показала их вам. Это автоматически аннулирует предложение.

– И что же?! Что она теряет?! Деньги, которые вы собираетесь дать Элси, ничто по сравнению с тем, что она заслуживает!

– Заслуживает? – издевательски переспросил он. – С чего бы это? За то, что решила поохотиться на крупного зверя? Она буквально выслеживала меня, Кей. Заметила, как вы оставили меня с носом, и тут же этим воспользовалась. Не покинь вы меня в таком состоянии, раззадорили и внезапно бросили… всего этого не случилось бы! Так что, учитывая все обстоятельства, я еще довольно щедр!

– Какова бы ни была причина, Энди, отец – вы. И должны Элси… и ребенку… гораздо больше, чем какие-то пятьдесят тысяч!

Кей старалась говорить тихо и спокойно, хотя и дрожала от ярости.

Энди молча изучал ее.

– Почему вы вмешиваетесь в это, Кей? Элси Рот собиралась подписать соглашение, и все были бы довольны – и она, и я. Зачем вносить смуту?

– Я просто не могу позволить вам так с ней поступить! Это несправедливо!

Достаточно с него и такого ответа, подумала Кей, хотя сознавала, что пылающая в душе ярость была направлена как против Энди Джеррона, так и против отца.

Энди продолжал холодно рассматривать Кей. Потом открыл боковой ящик стола, вытащил картонную папку, положил перед собой и вынул листок бумаги.

– Это отчет частного детективного агентства. Имеете представление, со сколькими мужчинами спала ваша подруга Элси Рот за последние полгода?

– Знаю, их было несколько, но…

– Шестнадцать, – перебил Энди, – приблизительно три человека в месяц. Видимо, в определенное время месяца она впадает в бешенство и превращается в нечто вроде вампира-оборотня. Насколько мне известно, – иронически усмехнулся Энди, – детективы прохлопали еще с дюжину «поклонников», поскольку начали собирать информацию только месяца через два после того уик-энда.

Энди перебросил Кей листок бумаги.

– И не вам говорить о справедливости, Кей. Эта женщина неуправляема и просто пугает меня.

Кей не потрудилась взглянуть на отчет, без сомнения, достаточно подробный и правдивый. И хотя она не ожидала от Элси подобной неразборчивости, все же решила не сдаваться…

– Она клянется, что не была ни с кем в течение двух месяцев до вашей встречи.

Энди равнодушно пожал плечами. Кей подумала, что такое бессердечие не вполне беспричинно – была ли беременна или нет Элси в момент знакомства с Энди, суд все равно поставит ей в вину распущенное поведение, вздумай она когда-нибудь предъявить претензии к могущественному Джеррону, а если вспомнить, что к услугам Энди – любые, самые лучшие адвокаты, шансов выиграть дело почти не остается. Но Кей решила пойти напролом и заставить противника выложить карты на стол.

– Мы будем бороться до конца. Не только ради нее – но ради и ребенка. Вашего ребенка.

Доброжелательное выражение лица едва заметно изменилось, словно все тепло внезапно куда-то ушло.

– Вы, конечно, представляете, что мне вряд ли улыбается стать героем публичного скандала. Но, Кей, не нужно считать, что я озабочен защитой только своей репутации. Подумайте, как будет выглядеть Лора… или даже вы и доктор Синклер, когда мисс Рот придет давать показания относительно экспериментов, в период выполнения которых она… скажем, теряет всякий контроль над собой, становится, можно сказать, сексуальной маньячкой. Без сомнения, ваш проект посчитают прямым фактором, развратившим эту девушку. И прежде, чем подобное определение будет вынесено судом, я должен быть абсолютно уверен, что вся эта шумиха не скажется отрицательно на делах фонда. Было бы очень жаль прикрыть вашу работу, но…

– Подонок! – взорвалась Кей, вскакивая. – Хотите наказать всех за собственные ошибки?!

Энди тоже встал, не сводя с нее взгляда.

– Вы мне нравитесь, Кей. Очень красивы и исключительно умны. Я даже восхищаюсь вашей преданностью подруге.

Он взял документы, принесенные Кей, сложил и протянул девушке.

– И поскольку вы мне так нравитесь, я готов дать вашей приятельнице еще один шанс. Возьмите это и посоветуйте ей подписать. Так будет легче для всех нас.

Кей помедлила, презрительно глядя на Энди. Может ли она рискнуть пойти против него? Будь на карте только ее судьба, он могла бы решиться. Но не хотела, чтобы из-за ее безрассудного гнева Элси осталась ни с чем.

Наконец Кей протянула руку и выхватила бумаги.

– Самое печальное в том, – бросила она, – что Элси так радовалась – мол, вы из хорошей семьи и все такое… Надеюсь, она никогда не узнает, каким чудовищем оказался отец ее ребенка.

Круто развернувшись, она бросилась к двери. За спиной послышался смех Энди.

– Жаль, что не вы собираетесь рожать, – окликнул он. – Я бы в два счета сделал из вас честную женщину!

Кей выбежала, с силой хлопнув дверью.