58

Комната для свиданий на Райкерс-Айленде показалась дворцом по сравнению с грязной камерой, которую Джонни только что покинул, и все же она была не больше, чем кабинки, в которых переодевались его модели. Он тяжело вздохнул и сел к железному столу. Напротив него сидел его адвокат. Обычно Джонни глядел на этого писаку с пренебрежением. Но теперь пожирал глазами так, как глядел бы на спасительную веревку, если бы тонул.

— Мы можем доказать, что эта сука подставила меня… — начал было он.

Однако юрист выставил руку. Он хотел говорить первым. Джонни сник.

— Слушай, Джонни, и слушай хорошенько. Ты тонешь. Я гарантирую, что тебе светят двадцать лет без права амнистии. Я побывал на Ленокс-Хилл и говорил с парнем, который занимается травмами, и с невропатологом. Я никогда прежде не видел докторов в ярости. Они обычно холодные как рыбы. Но тут были в ярости, Джонни. В большой, большой ярости. Если им позволят высказаться, то раздадутся гром и молнии. Вся пресса тоже сошла с ума. В Нью-Йорке ведь полно испаноязычных. Не мне рассказывать тебе об этом. И у них не так много героев, а героинь еще меньше. Лайза Родригес одна из них. Поверь мне, Джонни. Ты будешь в большей безопасности за решеткой. На улице тебя просто разорвут на клочки. Тебя ведь держат отдельно от других зеков, сидящих за насилие, и у тебя есть деньги, чтобы нанимать защиту. Ты можешь пройти через это без каких-нибудь серьезных неприятностей.

Джонни сглотнул. Но даже теперь, слушая разочаровывающие вещи, он чувствовал, что юрист будто готовит его к чему-то.

— Но у нее был мотив. Она работала на конкурирующее агентство. Она…

— Джонни, даже и не думай об этом. Ни один суд не поверит, чтобы девушка сама согласилась на такие страшные побои. Ни одна нормальная персона не согласится. Это уже чересчур. Например, следы ожогов у заднего прохода! Иисусе! Экспертиза показывает, что внутри у нее твоя сперма. В твоей спальне следы ее крови. Если честно, я думаю, что тебе еще повезло с двадцаткой. — Он помолчал. — Однако, тем не менее некоторый просвет в самом деле виднеется, правда, я не уверен в нем. Я не вполне понимаю.

— Что там такое?

Джонни вцепился обеими руками за спасительную веревку. Двадцать лет на Райкерс-Айленде среди забытых Богом людей. Даже ад покажется по сравнению с этой тюрьмой шикарным курортом.

— Я говорил с юристом Родригес. Он сказал, что тоже не очень понимает суть дела. Впрочем, смысл таков: Родригес велела передать тебе следующее.

— Она? — Сердце у Джонни замерло.

— Она передает, что если ты расскажешь всю правду об истории с Кристой и Моной, и если ты полностью свалишь всю вину на Мери Уитни, Лайза изменит свои показания. Я не понимаю, о чем она говорит. А ты? О той самой Мери Уитни?

Мозг Джонни бешено работал. Математика казалась пугающе простой. С одной стороны двадцать лет. С другой стороны… что?

— Сколько можно получить за попытку подставить невинного, чтобы его обвинили в провозе наркотиков?

Юрист осторожно поглядел на него.

— Трудно сказать. Это будет зависеть от количества провезенных наркотиков…

— На полтора миллиона баксов! — прогавкал информацию Джонни.

— Это будет зависеть от конкретной персоны. Если это первое обвинение, если он был честным гражданином…

— Да хрен с ним! — закричал Джонни. — Назови разброс цифр.

— Может, пять, может, семь, если…

Джонни дважды не думал. Он вспомнил про разбитое, изломанное тело Лайзы Родригес на своем ковре. Он представил снимки «до» и «после» в полном народу здании суда, радость в глазах бульварной прессы и ненависть в глазах испаноязычных зрителей. Райкерс был полон смуглых латиноамериканцев с ножами на задницах и временем для их применения. Они будут продавать его мужские достоинства за мегабаксы несколько месяцев, отрезая по частям, и в конце концов Джонни станет писать как девочка всю оставшуюся жизнь. Сомнений на этот счет в его мозгу не было.

— Что я должен делать, если хочу признаться в уголовном преступлении? — спросил он быстро.

Послание Лайзы вновь и вновь возникало у него в мозгу. Вся правда об истории с Кристой и полное обвинение Мери Уитни. Слава Богу на небесах, он тайно заснял на видеопленку суку-миллиардершу, когда та вручала ему наличные.