Для дизайнеров выездные шоу напоминают раздачу автографов. Много беспокойства, неприятностей и маленькая надежда на увеличение спроса. Причем всегда есть риск, что на «званый обед» может никто и не прийти.

Таковы были мысли Карен, когда она садилась в самолет, чтобы лететь в Чикаго. После звонка Кэрол она так и не смогла заснуть — сказывались подавленность и нервное напряжение последних дней. Она заняла свое обычное место, номер 1D у окна, и стала ждать, когда Дефина займет сиденье рядом с ней. Конечно, это роскошь — летать первым классом, но такая, которую она заслужила и может полностью оценить. Карен лишь недавно удостоилась права на VIP-обслуживание на американских авиалиниях, включающее доступ в комнату для особо важных гостей и услуги специальных служб аэропортов. Статья Барбары Уолтер в журнале «Пипл» и телевизионная программа Эл Халл явно не повредили ее карьере. Приятно было ожидать посадки в персональных залах и пить фирменный чай в тонком фарфоре, пока специальный служащий не придет проводить тебя к трапу самолета. Никаких пластиковых кресел, общих залов ожидания с торговцем от IBM напротив тебя, никаких подталкиваний к проходу в нетерпеливой толпе пассажиров. Теперь ее провожают в самолет до объявления общей посадки и приветствуют у трапа по имени.

И только когда стюард засунул ее сумку в багажное отделение над головой, она услышала, как другие пассажиры начали продвигаться по самолету и занимать свои места. Да, думала она, у успеха есть свои преимущества. Она была не из тех, кто наслаждается повышенным уровнем обслуживания, но перелеты — это так утомительно, что она ценила любой сервис, который могла оказать ей авиакомпания. После сегодняшней ночи ей особенно нужно было сохранить всю свою энергию для предстоящего испытания.

Карен попыталась вздремнуть. В конечном счете, это был только один звонок. Значит, наконец-то объявление стало срабатывать. А сейчас ей надо сконцентрироваться на деле.

Карен всегда интересовалась тем, что надевают на себя женщины, отправляясь в путешествие. В дороге трудно сохранить хороший вид, чувствовать себя удобно и раскованно, и к тому же появиться на месте назначения в немятой одежде. Одежда для путешествий, которую можно компактно упаковать, которая не рвется и не ползет от контакта с сиденьями в самолете, — один из самых трудных дизайнов. Частично успех здесь, как всегда, достигался за счет правильного подбора материи. Для этой цели годился только самый качественный, а значит, и самый дорогой материал, лучше всего джерси. Но с некоторыми ухищрениями неплохого результата добился Бин, использовавший мохер.

Карен наблюдала за женщинами, занимающими места в самолете. Женщины постарше носили полистеровые рейтузы или спортивные костюмы. Практично, но чудовищно. Деловые женщины оставались в строгих формальных костюмах. Синтетика не морщилась, но выглядела дешевкой. А на дорогих костюмах мялись складки и материя растягивалась, теряя первоначальную форму. Из всех вошедших на борт самолета только одна женщина в длинной вязаной юбке и простой шелковой блузке казалась одетой прилично и соответственно обстоятельствам.

Карен никогда не верила в заговор ведущих дизайнеров, которые разрабатывают стили так, чтобы держать женщин в заложницах, но в те прежние дни пятидесятых и шестидесятых годов дизайнеры действительно определяли общее направление моды. Теперь же, когда процесс демократизации моды набрал темп, все могут носить все что угодно — и носят. В какой-то степени, думала Карен, это только осложнило проблему одежды для женщины. Со снятием всех ограничений выбор стал слишком широким. По крайней мере те, кого она видит в самолете, явно запутались в нем.

Появившаяся в проходе Дефина выглядела как всегда прекрасно. Она пропустила вперед Тангелу, Стефани и еще двух моделей. Тангела плюхнулась на сиденье, расположенное через проход от Карен.

— Что ты мнишь о себе? — спросила Дефина и протянула дочери билет. — Твое место на задних сиденьях, за занавеской, вместе со всеми другими.

Тангела закусила нижнюю губу, и Карен не могла не отметить, как та стала похожа на Дефину.

— Почему мне нельзя сидеть тут?

— Когда ты будешь делать первоклассную работу, ты тоже будешь летать первым классом.

Тангела выхватила билет и удалилась по проходу. Две другие модели хихикнули и последовали за ней. Стефани присоединилась к ним, но она была так возбуждена, что, по-видимому, ничто не смогло бы сломить ее энтузиазма. Это первое ее выступление в качестве модели на публике. Карен не была уверена, что девочка достаточно подготовлена для этого. Дефина же не сомневалась, что Стефани не подготовлена совсем. Но Карен, чувствуя угрызения совести за то, что уделяла мало времени работе с племянницей, думала, что таким образом она искупит свое невнимание.

— Надеюсь, что самолет не разобьется вдребезги от перегрузки обидой в хвостовом отсеке, — сказала Дефина, усаживаясь в кресле.

Наконец посадка закончилась, и самолет готов был начать длинную серию перелетов, ожидая разрешения на взлет из Лагардии в 7:00. Время вылета часто откладывалось. Выездное шоу намечалось на одиннадцать часов; при двухчасовом перелете оставалось не так уж много в запасе. Но с учетом перелета через часовые пояса и того, что техническим организатором шоу был Кейси Робинсон, Карен считала, что они вполне укладываются и все будет хорошо.

Выездные шоу всегда были хлопотным делом. Они были отчасти парадом знаменитостей-во-плоти, отчасти демонстрацией-с-комментариями и отчасти частичной-распродажей. Леди на презентационных ланчах превращают их в гастрономические пиршества. Департаментские магазины идут на крупные затраты на рекламу предстоящего шоу, распечатывают объявления, выделяют дополнительные площади и обслуживающий персонал, отводят специальное время и рассылают персональные приглашения клиентам, от которых они ожидают компетентной оценки или крупных закупок товаров. И все это ради того, чтобы шоу привело к резкому подъему в торговле одеждой.

Карен была умелым продавцом. Ей нравилось это. И радость ее была искренней. Она никогда не рекомендовала женщинам тряпок, которые были бы им не к лицу. Но иногда у нее закрадывались сомнения, не было ли это занятие слегка аморальным. Временами шоу вызывало такой ажиотаж, что она становилась больше похожа на торговца наркотиками, чем на дизайнера модной одежды. Карен осознавала, что мода и покупка одежды — это и есть типично женский наркотик. Первоначальная здоровая и нормальная потребность хорошо одеваться перерастает в нездоровое, опасное наваждение. В этом смысле большинство американок — наркоманки. Очень много наркоманок, например, в еде. Проблема та же, что и с модной одеждой: те, кто переедает, жалуются, что удержаться от еды труднее, чем излечиться от алкоголизма, потому что, в отличие от пьянства, вы не можете прекратить питаться. Но так же точно и с одеждой. Одеваться приходиться каждый день. И если женщина плохо оделась, то результат не замедлит сказаться в течение дня. Плохо одеться утром — то же самое, что переесть за завтраком. Вы наполнены недовольством или даже ненавистью к самой себе, и эта ненависть проступает наружу и тянется за вами весь день.

Карен хорошо помнила, как описывал Билл Уолпер товар, который она продает на своих презентациях, — она продает надежду или иллюзию надежды. Сама эта мысль вызывала у нее зуд во всем теле. Карен не хотела продавать ни надежду, ни гнилые духи в разукрашенных флакончиках. Она хотела продавать прекрасную одежду женщинам, которые получают от нее удовольствие. Нет сомнения в том, что за последнее время с торговлей что-то стало неладно. Частично за это ответственна ментальность восьмидесятых годов — потребительство; хождение по магазинам стало образом жизни. Но не только это, думала Карен. За последние десять-пятнадцать лет большинство женщин стали работать. А раз они стали выходить из дома, то на них стали смотреть, и психологическое давление от того, как они одеты, усилилось.

Раньше, в пятидесятые годы, женщины могли большую часть времени оставаться дома и делать свою домашнюю работу в домашней же одежде. Разве Белл не носила домашний халат? Что случилось с ними потом? Как только женщина пятидесятых годов вышла наружу — это стало событием. Она стала носить шляпы, перчатки и туфли на высоких каблуках.

Сегодня у большинства женщин вообще не осталось времени на домашний отдых. Они оказались на равных с мужчинами в деловом мире. Но, в отличие от них, женщин судят по двойному стандарту. О них стали судить по их компетентности, но, конечно, и по их привлекательности. Мужчина может носить простой пиджак или надеть спортивный костюм, но для женщины требуется больше. Она хочет выглядеть деловой, компетентной — и красивой, и не раз от разу, а каждый день. Женщины ставят на кон много больше, чем раньше, но шансов на успех имеют гораздо меньше.

И это происходит потому, что как только они пошли работать, идеал женщины, который они вырабатывали годами, стал очень труднодостижимым. Причем буквально. За последние годы модели на модных шоу стали выше и тоньше, чем когда бы то ни было раньше. Влияние модных изданий неимоверно возросло, а образцы, которые они предлагали, стали практически недоступны.

Пестрая толпа пассажиров самолета подтверждала это наблюдение. Средняя женщина пытается гнаться за модой и терпит неудачу. Карен снова подумала о том чудовищном описании жизни типичной американки, которое дал Билл Уолпер. Женщины, с которыми она встретится сегодня, более состоятельны, чем описанные Биллом замотанные американки. Но Карен поняла, что даже ее богатая клиентура на свой манер, но тоже оказалась разочарованной и пойманной в ловушку. Женщины тратили деньги на выставках-распродажах с энтузиазмом отчаяния.

В последний сезон пара их выездных шоу в Нью-Йорке и в Лос-Анджелесе превзошли все ожидания, но это не означает, что такое же случится и в Чикаго. Город образованных людей, с крупной имущей прослойкой, сосредоточенной вокруг Лейк-Шор-Драйва и Мирэкл-Майла, этот город все еще носил налет консерватизма Среднего Запада. Поэтому она никогда не могла рассчитывать на понимание ее идей в Чикаго и на Среднем Западе. Вот почему так важна была эта презентация. Она была важна из-за давления, которое Карен испытывала со стороны катастрофических показателей прибыльности своего предприятия, и из-за того, что необходимое его расширение могло быть направлено только в эту сложную для модных новаций зону. К тому же она замыслила сегодняшнюю презентацию, чтобы прощупать реакцию на ее новые модели одежды, которые она намеревалась выставить на парижских шоу. Она хотела посмотреть, как их примут в этих неблагоприятных условиях, и это был ее единственный шанс предугадать реакцию в европейской столице моды.

Наконец-то самолет мягко взлетел. Карен сидела, бесцельно глядя в окно и обдумывая ночной телефонный звонок, когда стюард предложил ей коктейль Мимоза. Какой дурак пьет шампанское, разбавленное апельсиновым соком, в семь утра? Она отказалась, мотнув головой, и стюард предложил ей завтрак. Дефина нахмурилась.

— Да брось ты думать о Чикаго, подружка, — сказала она. — Ты есть то, что ты есть, и мы имеем то, что мы имеем. И это не так плохо. Сейчас ты ничего не можешь с этим поделать, так что наплюй на это. — Она посмотрела в свою тарелку. — Поговорим о хорошей еде. Ешь свой омлет с сыром, но не дотрагивайся до этих маленьких штучек, которые они называют сосисками. Даже в кухне первого класса они мне кажутся похожими на кошачье дерьмо.

— Ну ты даешь, Ди, — засмеялась Карен и оттолкнула поднос с завтраком.

Все равно она ничего не стала бы есть, кроме круасона. Один из них лежал у нее над головой в сумке вместе с «детским» телефоном. Интересно, могут ли ей позвонить во время полета? Может быть, она упускает сейчас свой шанс. Ну-ну, если она будет думать сейчас об этом, то спятит. Она потрясла головой, как будто стремясь вытрясти из нее все мысли.

Карен попыталась сосредоточить свое внимание на предстоящем деловом дне. Парижская коллекция получалась неплохо. Жакеты, как всегда, пользовались огромным успехом у моделей. Женщинам, кажется, всегда не хватает спортивных курток, а ее модели были скроены таким образом, чтобы скрыть множество недостатков фигуры. Ее слаксы всегда хорошо продавались (хоть и были сделаны из шерсти японской выделки, бессовестно дорогой, по восемьдесят долларов за метр, с которой она экспериментировала в последнее время) и до сих пор пользовались колоссальным успехом. Хотя большинство ее клиенток предпочитали естественные ткани, тем не менее это японское чудо имело текстуру шерсти, но не мялось и не оставляло складок. Замечательная находка для одежды, предназначенной для разъездов. Она впервые использовала эту ткань в своей последней коллекции, и в нью-йоркских магазинах ее модели были уже распроданы.

Но больше всего ее беспокоили платья. На них была сделана основная ставка. Это были длинные — почти до икр — платья из туссового шелка или легчайшего газа букле. Они имели напускные рукава: никакая женщина старше восемнадцати лет не станет носить парадные платья без рукавов. Здесь Карен следовала заветам Коко. Да и кому не надоест целый день рассматривать подмышки других? Для каждого платья она сшила жакеты (все они застегивались на пуговицы по фронту и до конца вниз), которые при случае можно было надеть поверх платья. Карен задумала их по типу фермерской одежды тридцатых годов, но удлинила главную линию, которая придавала дополнительную грацию почти любой женщине, надевшей жакет на себя. В платье с ее жакетами женщины могут прямо с работы пойти на званый прием. А лучше всего было то, что они хороши для ансамбля: не надо подбирать блузки и уравновешивать силуэт шарфом или шалью. Натяни на себя платье, застегнись и — готово. Все одевание — тридцать секунд.

Трудность в том, что большинство женщин покупают одежду без примерки. Поэтому части одежды должны хорошо смотреться на вешалках. Карен разрабатывала свой собственный имидж с помощью соответственно подобранных нарядов и была уверена, что женщины ее поймут. Ей нужна только возможность заполучить их внимание к себе.

Еще один важный аспект выездного шоу — прямой, почти интимный контакт с настоящим покупателем ее продукции. Любой из дизайнеров модной одежды ограничен рамками времени, в котором он живет, и тем кругом женщин, для которых шьет. Карен предпочитала наблюдать за тем, как обычные женщины, которых встречаешь каждый день, а не модели и представительницы высшего общества, примеряют, выбирают или отвергают ее наряды. Ей было необходимо знать в точности, кто эти женщины, которые могут позволить себе покупать ее парадные жакеты за тысячу девятьсот долларов и ее костюмы для повседневной носки за девять тысяч восемьсот долларов. Если она этого не знает, то каким, черт возьми, способом она сумеет сделать то, что им нужно? Ходят ли эти женщины на работу? Молоды они или стары? Не так много женщин моложе тридцати пяти лет могут распоряжаться такими суммами денег на покупку нарядов. На каком уровне цены они перестают покупать одежду? Какую цену они готовы платить за ежедневную рабочую одежду, а какую — за вечернее платье? Но самое главное — чего им не хватает, перед покупкой какой одежды они не могут устоять, однажды увидев? Все, чему она научится на сегодняшнем шоу, будет проработано, отражено в дизайне и поставлено на бриджевую линию для производства более дешевой продукции. Она училась на каждой своей выставке-распродаже, и надо признать, что уроки порой были очень болезненными.

Она сделала ставку на платья, потому что они были новы по замыслу и классические по форме и еще потому, что их было легко носить — натяни на себя платье и колготки, надень пару туфель — и ты уже одета. Простота и легкость были ее девизом. Теперь ей предстояло пройти непростое испытание.

Когда они приземлились, О'Хара представлял собой обычный ад, и потребовалось почти двадцать минут для того, чтобы найти присланную за ними машину. Шофер должен был стоять при выходе для пассажиров в здании аэропорта и держать плакат с именем Дефины, но вместо этого он ждал их у багажного отделения, хотя у них не было багажа. Наконец, усевшись в автомобиль, они проехали длинный путь по ДФК-экспресс-проезду, который лучше бы было называть ДФК-стоянкой-машин. Семичасовой рейс из Лагардии был неудобен тем, что вы попадали в Чикаго в самый час пик. В конце концов они все-таки добрались до Мичиган-авеню. Было девять тридцать утра, и у девочек оставалось более часа на то, чтобы привести себя в форму перед предстоящим выступлением, и столько же времени было у Карен на пререкания с администрацией, прежде чем та, в свою очередь, начнет пререкания с розничными торговцами.

Когда они прибыли на место назначения, то их встретил Бен Кросби, вице-президент компании, который сообщил им, что получил телефонное сообщение от Мерседес Бернард.

— Она организовала вам интервью с Майнди Траулер — репортером из «Чикаго Геральд», которая собирается подготовить обозрение в еженедельном разделе газеты, отведенном для моды. Вас ожидают наверху.

Кросби — маленький, круглый и очень чистый человечек — явно волновался: он был новичком в деле организации шоу. Карен подавила вздох досады приветливой улыбкой. О Боже, ей нужно хоть какое-то время на подготовку. Ведь все ее дело зависело от того, сумеет ли она установить хорошие отношения с розничной торговлей.

Ей всегда приходилось бороться за торговые места с другими дизайнерами. Единственным дизайнером, который никому не вылизывал зад, был Ральф Лорен. Но за это ему приходилось возиться с шестьюдесятью собственными независимыми магазинами, двадцатью четырьмя фабричными отделениями и штаб-квартирой Райнлендр Маншн в Нью-Йорке. Карен была далека от такой роскоши. Неудивительно, что и другие дизайнеры завидовали Ральфу.

Как бы ни были хороши наряды Карен, но, если они не будут приобретены, выставлены на продажу и разрекламированы в розничной торговле, их никто и не купит. Поэтому она сделает все от нее зависящее, чтобы осчастливить Кросби. Публичная презентация модельера — тоже очень важное занятие. Но если уж давать интервью, то надо было бы договориться об этом по телефону еще в Нью-Йорке и провести его заранее, чтобы интервью появилось в газете за пару дней до шоу и привлекло людей в демонстрационные залы и магазины.

В ее деле реклама и то, как преподнесен публике товар, — основы успеха. Для его достижения Мерседес прилагала немало усилий. Без хорошей прессы, и притом обязательно широкой, большинство дизайнеров становились как бы неполноценными. Пример Джефри Бина был тому подтверждением. Любой человек, вовлеченный в модный бизнес, знал, что Бин был величайшим модельером Америки, но уже много лет, с самого начала вражды с Джоном Ферчайлдом, журнал «Женская одежда» не публиковал обозрений его коллекций.

С другой стороны, у Донны Каран была настоящий дар общения с прессой. Ее теплота и обаяние оставляли даже у репортерши-новичка впечатление, что она понравилась Донне. Впрочем, кто ее знает, может быть, они действительно ей нравятся, думала Карен. А ей вот — нет, не нравятся, и ей очень трудно притворяться перед ними…

У нее уйма других забот, но ведь Майнди Траулер ждать не будет. Но, хорошо… Может быть, настанет день, когда вырезка с этим интервью будет неплохо смотреться в подборке других таких же в ее альбоме для отзывов прессы… при условии, что она удосужится ее вклеить. Может быть, Белл пришлет ей копию отзыва, полученную от одной из своих чикагских подруг. Их у нее немало…

Стоп. А почему? Не прошла ли здесь ее молодость? Карен почувствовала болезненное сосание под ложечкой. А не жила ли и она сама когда-то где-то здесь? Тогда не исключено, что кто-нибудь из посетителей ее шоу окажется ее родственником…

Проходя через главный холл, она почувствовала резкий запах. Карен оглянулась. Боже, это были проклятые духи Норис Кливленд. Магазин развернул их широкую рекламу. В углу крутилась стайка девиц, выряженных в желтые наряды дизайна Норис, которые разбрызгивали вонючую заразу по воздуху. Над их головами светился громадный дисплей и так подсвечивал брызги вонючей жидкости, как будто из пузырьков выливались ладан и елей. Нет, Карен определенно не нравилось, что презентация ее моделей проводится параллельно с кампанией по рекламе духов «Норис».

У нее не было времени осмыслить возможные последствия такого совпадения. Карен обернулась к Дефине.

— Ты поработай, а я сорву аплодисменты, — сказала она. — Не могла бы ты заняться организацией показа, пока я даю интервью?

— Я лучше проведу с десяток шоу, чем один разговор с этими сучками от моды.

Дефина негодующе тряхнула головой. Корреспонденты по моде отличались недомыслием и удивительной неконтактностью. Но если спокойно подумать, то кем надо быть, чтобы посвятить свою жизнь описанию тенденций в длине юбок или новых смокингов? Среди репортеров Карен слишком часто встречала людей, снедаемых завистью, которые мечтали о блестящей карьере в моде, но были либо слишком запуганы, либо просто недостаточно способны. Как в пословице — и хочется, и колется.

— Надеюсь, ты припасла для этой сучки «бесплатную покупку»? — угрюмо добавила Дефина.

Журналисты от моды были падки на любую халяву — от бесплатного обеда до мехового манто. Карен пожала плечами.

— Думаю, мы найдем что-нибудь, что ей понравится.

— Да, да. Надеюсь, что это не будет один из двухтысячедолларовых жакетов нашей коллекции. Знаешь, Карен, ты зря хватаешься за все сразу. Ты слишком переполнена всем. Однажды ты попытаешься добавить еще самую малость и лопнешь, как перенакачанный воздушный шарик. И мы будем собирать тебя по частям, вытаскивая из-подо всех твоих дорогостоящих вечерних платьев и свадебных нарядов.

— Тут все в порядке. Я застраховала предприятие и тебе достанется неплохая пенсия.

Дефина закатила глаза.

— Ну вот, удружила так удружила! — и, повернувшись к ожидающим ее моделям, сказала: — Идем, у нас осталось не больше часа на то, чтобы превратить вас в прилично выглядящих женщин. Молю Бога, чтобы этого времени было достаточно.

Она увела всех троих, а Кросби проводил Карен наверх в отдел продажи.

Майнди Траулер была одета в типичный для всех журналистов моды черный костюм. Работа в газете второго сорта в городе второго ранга неизбежно сопряжена с уязвленным самолюбием, а это создавало дополнительные трудности в предстоящем ей интервью. Карен швырнула свою сумку на кресло и протянула руку для рукопожатия. Но когда девушка поднялась, приветствуя ее, Карен заметила ее большой живот. На каком она месяце беременности? С помутневшим на миг сознанием Карен бросила взгляд на ее руки — носит ли она обручальное кольцо? Да, есть. «Уж не собираюсь ли я взять приемным ребенком этого младенца?» Она усилием воли заставила себя удерживать улыбку на лице. Нет, она и в самом деле сходит с ума. Карен осознала, что ее неуместный интерес к тому, носит ли та обручальное кольцо, был лишь попыткой сдержать острое чувство зависти, охватившее ее в этот момент. Забавно, что всего лишь несколько минут назад Дефина разглагольствовала о том, как эти женщины завидуют ей, Карен. А на деле оказалось все наоборот. И надо скрывать свою боль, которая сейчас схватила так сильно и реально, что Карен готова была свалиться на ближайший стул.

— Когда ожидаете младенца? — спросила она, пытаясь сделать голос приятным и не выказывать эмоций.

— В следующем месяце, но ощущение такое, что я вынашиваю его лет десять.

Карен с понимающим видом участливо кивнула в ответ.

— Здорово! — сказала она. — Не могу поверить, что вы выкроили время на интервью со мной. Могу ли я чем-нибудь помочь вам? Ведь вам не очень полезно долго находиться на ногах. Может, перейдете на оттоманку на время интервью?

Майнди тряхнула головой, показывая, что ей неприятна повышенная забота о ее состоянии, и приступила к работе.

— Разрешите спросить вас. Большинство дизайнеров модной одежды считают Чикаго городом второго сорта. Вы приехали сюда потому, что здесь живут ваши излюбленные клиенты, или же вы предпочитаете одевать только женщин типа Элизы Эллиот и ей подобных?

О Боже, только этого не хватало! Но она продолжала улыбаться.

— Однажды кто-то задал точно такой же вопрос Шанель, — отвечала Карен, — и хотя я не Шанель, отвечу ее словами: «Я люблю тех, кто платит по счетам. Оставайтесь сами со своими принцессами, герцогинями и претендентками на троны. Эти женщины под таким впечатлением от собственного благородного происхождения, что оплатить чек считают ниже своего достоинства. А мне подавайте выскочку, вторую жену богатого бизнесмена, который слегка жульничает на правительственных заказах. Такая женщина не может занять позицию высокомерного презрения, она оплачивает работу своих портных».

— Вам нравятся неуверенные в себе женщины?

— Вовсе нет. Мне нравятся мои клиентки, — сказала Карен. — У вас еще много вопросов?

— По правде говоря, мне не столько хотелось бы брать у вас интервью, сколько сопровождать вас на выставке-распродаже. Это возможно? — улыбнулась Майнди. — Знаете, взгляд из-за кулис, который так интригует наших читателей.

Твою мать! — подумала Карен. Только этого ей не хватало! Шпион за спиной, фиксирующий любое резкое замечание и каждую неудачную покупку. К тому же она не может позволить, чтобы в прессе появились описания моделей, предназначенных для парижского шоу. Можно представить себе и реакцию Дефины. Здесь, на выставке-продаже на Среднем Западе, фанаты моды обгоняют события на повороте. Спокойно! Все это еще не значит, что ты должна махнуть рукой на прессу. Карен продолжала улыбаться. Девица выглядела просто неопытной и, похоже, не понимала, о чем просит.

— Замечательная идея, — сказала она. — Нам всем она понравится.

Карен начала обдумывать, как навесить лапшу на уши корреспондентке. Официальный рабочий день начался.

Миссис Монтанд стояла перед трюмо и оглядывала себя в длинном шелковом платье, которое принесла ей Дефина.

— Я не могу, Карен. Платье прекрасное, но не для меня. У меня нет талии.

Карен критически осмотрела ее. Миссис Монтанд была хорошим покупателем, она покупала ее наряды почти с самых первых выставок, но у нее были консервативные и очень определенные вкусы.

— Она права, — сказала Карен Дефине. — У нее совсем нет талии.

Дефина кивнула.

— Но у вас великолепные ноги. Вам подойдут короткие юбки и куртки спортивного типа, — добавила она.

— А как насчет вязаных вещей? — спросила Карен, проводя маркетинговый эксперимент.

— С моим-то задом? — возмущенно вздернула брови миссис Монтанд.

— Вы будете удивлены. — Карен повернулась к ней спиной и показала свой собственный зад. — Вот как это выглядит на мне.

— О'кей. Я попробую, — согласилась миссис Монтанд.

Карен всю свою жизнь наблюдала за женщинами, примеряющими на себе наряды. И вот что забавно: для того чтобы вещи сидели на тебе хорошо, совсем не обязательно быть тощей, но надо иметь хорошие плечи и длинный торс. Проблема миссис Монтанд состояла не в отсутствии талии, а в коротком торсе. Она лучше всего выглядела в тунике, которая скрывала этот ее недостаток.

Карен прошлась по примерочному залу и вернулась на торговый этаж. Странно, что именно это место они называли торговыми залами, хотя основные покупки совершались в комнатах для примерки одежды. У Карен не было особой нужды интенсифицировать процесс. Иногда ее даже пугало то количество денег, которое тратят женщины на ее наряды, и настойчивость, с какой они это делают. Карен подозревала, что за возбуждением от покупки и воодушевлением новизной скрывается нечто темное и одинокое. Когда женщины просят дать им по одному экземпляру всех моделей или все цвета одного экземпляра, Карен физически чувствует их отчаянье. Какую жизнь они ведут? Доставляют ли им ее наряды удобство и удовольствие, или же это только «первая помощь», как флакончик Норис Кливленд? Карен знала, что существуют и крайние случаи, когда женщины, придя домой, даже не распаковывают свои покупки. Они прячут их в кладовку, как алкоголик прячет бутылку на черный день. Все это очень огорчало Карен. Но ей не хотелось слишком тщательно анализировать мотивы такого поведения клиенток, потому что пришлось бы разбираться и в своих собственных страхах.

Карен услышала хлопки, как при открытии бутылок шампанского или при фейерверках. Что, черт возьми, это значит? Но у нее не было времени на то, чтобы обнаружить причину шума. Более двух десятков женщин проходили между вешалками с продукцией К.К.Inc. Дефина следила за образцами, предназначенными для Парижа.

— О Господи, как мне нравится этот пиджак! К тому же серый цвет вошел в моду в этом сезоне, — обратилась толстая матрона к Карен.

Пиджак был сшит из серой шерсти-букле и сидел бы на ней ужасно.

— Да, он неплох, — согласилась Карен, — но вы не обратили внимание на этот?

Она протянула один из двубортных пиджаков синего цвета, как у морской формы.

— Вопреки распространенному мнению, синий цвет отнюдь не нейтральный. Многие женщины так думают, но на них он выглядит убийственно плохо. А вот вам он пошел бы, — сказала она задумчиво.

— Да? А какой цвет самый модный в этом году?

— Тот, который вам больше всего подходит, — сказала Карен, улыбаясь.

— Ну, я не знаю, что мне больше всего идет, поэтому я часто выбираю черный. Но вы не шьете черные наряды, и я теряюсь в выборе.

— Для большинства блондинок черный цвет — непростительная ошибка, — сказала Карен.

И тут она увидела, что женщина узнала ее. Это был синдром — «со мной говорит сама Карен Каан», к которому Карен до сих пор так и не привыкла. Женщина взяла пиджак и подняла на уровень груди.

— Мне нравятся пуговицы, — сказала она.

Вместо стандартных пуговиц Карен использовала самонакрывающиеся, что придавало костюму современный вид. Она улыбнулась громадной блондинке.

— Попробуйте примерить одно из длинных платьев, они должны выглядеть на вас шикарно. — Она сняла с вешалки двенадцатый размер и протянула платье блондинке. — Как оно вам нравится?

— Я обычно не ношу платьев, но это выглядит очень мило, — она взглянула на размер, — но у меня десятый размер.

«Дерьмо, если у тебя десятый, то я — китайский император».

— Платья сшиты по зауженным меркам, — сказала она дипломатично. — Почему бы вам не примерить оба размера?

С некоторым сомнением женщина взяла оба платья и пошла в направлении примерочной кабины.

— Я уверена, что у меня десятый размер, — крикнула она, обернувшись.

Карен улыбнулась и кивнула, несмотря на то, что внутри готова была взорваться от негодования. Нет, не на женщину, а из-за этих проклятых подделок в размерах. Много лет назад Альберт Найпон обнаружил, что большинство женщин десятого размера будут покупать его модели, если он предложит им шестой, в который они смогут втиснуться. Поэтому он стал кроить все побольше. Большинство дизайнеров не сознаются, что делают то же самое. Карен приводило в изумление, что некоторые женщины напрочь отказывались носить одежду, которая в точности подходила их комплекции и сидела на них прекрасно, если только на ней не стоял тот размер, который они считали своим. Поэтому в индустрии моды начались эти игры. Конечно, лучшие салоны высокой моды продолжали придерживаться истинных размеров, но и их клиентки больше всего следили за своими фигурами: они имели на это и время, и деньги. Для производства спортивной одежды подделка размера превратилась в маркетинговый прием. Достаточно выставить джинсы двенадцатого размера, но написать на бирке цифру десять — и вы сразу же взвинтите спрос на товар. Но где этому конец? Джефри, Кейси и Дефина постоянно подбивали ее на это. До сих пор она сопротивлялась хотя бы по той причине, что это вызвало бы у миссис Круз сердечный приступ. Карен удерживала улыбку на своем лице, как приклеенную, и перехватила взгляд Дефины.

— Засунь блондинку в двенадцатый номер, — сказала она, стиснув зубы, — но срежь бирку. Она считает, что двенадцатый слишком большой для нее.

Дефина кивнула. У нее был небольшой, острый, как бритва, перочинный нож для этой цели. Карен оглянулась.

Майнди Траулер следила за ними. Карен лучезарно улыбнулась, стараясь смотреть в лицо молодой женщине и не видеть ее выступающий живот. Но тут к ней подошли две другие покупательницы. Они хотели примерить букле.

Карен провела в примерочной почти три часа, и ей казалось, что шоу удалось лучше, чем предыдущее. Несмотря на миссис Монтанд с ее отсутствующим торсом, несмотря на блондинку с ее заскоками в размерах, наряды пользовались большим успехом, и некоторые из моделей, предназначенных для Парижа, продавались особенно хорошо. Карен осталась довольной, но очень усталой. Круглый маленький мистер Кросби почти приплясывал в проходе между вешалками. Наконец он с апломбом объявил, что сейчас будет подано шампанское. Из служебного лифта выкатили три тележки. Лежавшие в них скатерть и салфетки были из удивительной дамасской ткани, любимого Карен пшеничного цвета. Ими предполагалось оформить стол и украсить его вазой с лилиями почти того же оттенка. В тележках были также огромный серебряный чайный набор с фарфоровыми чашками и блюдцами и еще три серебряных подноса, на которых лежали удивительно аппетитные сэндвичи с огурцами и тонкие пшеничные лепешки. Хозяева постарались отметить событие по высшему классу, и Карен была особенно тронута тем, что в серебряном ведерке для шампанского находились «Дон Перингтон», а не какая-то местная дрянь. Шампанское не было марочным, но было вполне приличным.

Десяток покупательниц, Тангела, Дефина и, конечно, Майнди Траулер направились к столам. Но Карен нуждалась в перерыве гораздо больше, чем в выпивке.

Она вернулась в служебную комнату и улучила момент посмотреть на себя в зеркало. Черт, ну и дерьмово же она выглядит! Под глазами выступили темные круги, цвет которых почти соответствовал ее розово-лиловой шелковой рубашке. Что ж, по крайней мере у нее все хорошо с подбором цветов. «Мне совсем некстати был этот разбудивший меня в два часа ночи телефонный звонок», — подумала Карен. Несмотря на давление поклонников и покупательниц, ей остро необходим был перерыв в работе. Она повернулась и прошла за ширму в ту часть помещения, которую Тангела и подопечные девочки использовали для переодевания. Когда она прошла через разделяющую перегородку, следом за ней появилась Тангела, все еще одетая в одну из демонстрационных одежд, но уже жующая сэндвич. Она выглядела потрясающе.

— Не запачкай одежду, — предупредила ее Карен.

Тангела насупилась, но кивнула в знак согласия и повернувшись, ушла из комнаты. И только теперь Карен заметила скорчившуюся в углу около зеркала Стефани, отвернувшуюся к стене. Спина ее была голой, и с того места, где стояла Карен, казалось, что плечи девочки дрожат от рыданий. Карен быстро подошла к ней. Племянница действительно плакала. По лицу были размазаны тушь для ресниц и косметика «Маскара». Она выглядела, как насупившийся енотик. Карен пододвинула стул, села рядом с ней и положила руку на обнаженное плечо девочки.

— Что случилось? — спросила она.

— Я не могу это делать! — сказала Стефани.

— Что ты имеешь в виду? У тебя получилось здорово.

— Нет. Я знаю, что нет. Я не знаю, что отвечать, когда женщины заговаривают со мной. И никто не покупает одежду, которую я рекламирую.

— Как ты об этом узнала? — спросила Карен.

— Так говорит Тангела.

Карен только покачала головой. Не только Тангела, но даже она сама не знает, что в точности продано — кроме моделей для Франции, — и не узнает до тех пор, пока в конце рабочего дня не будет проведена заключительная проверка товара. Может быть, у нее просто нервный срыв, типичный для новичка? И подначка Тангелы. Что ж, Стефани и должна нервничать, это только естественно. Ведь у нее никогда не было опыта выступления перед публикой. Не исключено, что для нее напряжение оказалось слишком большим. Карен почувствовала себя виноватой. Она думала, что это будет развлечением для племянницы, которым она загладит неприятности, причиненные ей на презентации духов. Карен не приходило в голову, что показ моделей может травмировать девчушку. Да она просто слишком увлеклась хлопотами о приемном ребенке, анализом своих отношений с Norm Со и пошивом свадебных нарядов, чтобы выкроить больше времени на бедняжку Стефани. И теперь малышка, проделавшая замечательную работу, чувствует себя неудачницей. Карен глубоко вздохнула. Как смеет она думать о том, чтобы стать матерью, если не может быть даже хорошей тетушкой?

— Стефани, у тебя действительно получается хорошо. А в слаксах ты выглядишь даже фантастически хорошо. После твоего показа двойного вязаного костюма три женщины стали примерять его. Не переживай. Это просто новый опыт. Конечно, ты не привыкла еще. Но со временем все станет на свои места.

— Ты говоришь так потому, что ты моя тетя, — плакала Стефани, но уже не так надрывно, а потом понемногу затихла. Она вытерла глаза, чихнула, размазала черное пятно потекшей с ресниц туши по лицу, рукам и одежде. К счастью, на ней было только нижнее белье.

— Ты говоришь просто так, — повторила Стефани.

— Нет, не просто. Я не могу позволить себе провалить торговлю сейчас. Бизнес есть бизнес, Стефани. Я могла тебя не допустить к показам.

— Правда? У меня действительно получается?

— Ты потрясающая. И ты хорошо работаешь. Но не измажь этим дерьмом, что на твоем лице, кашемировый наряд, а то я убью тебя.

Карен подтолкнула девочку и потянулась за клинексом для нее. Боже, плечи Стефани были такими худыми!

— Вычисти лицо и убирайся отсюда. Я разрешаю тебе даже выпить бокал шампанского.

Карен улыбнулась отражению племянницы в зеркале и увидела позади нее Майнди Траулер. Черт! Только ее не хватало. Как много из разыгравшейся сценки увидела журналистка? И как много из увиденного ею появится в печати?

— Пришел фотограф, — холодно сообщила Майнди Траулер. — У вас есть время для него?

Она держала в одной руке бокал с шампанским, а в другой — сэндвич. Неужели она пьет вино? Наверное, это фирменный содовый напиток, успокоила себя Карен.

— Вы разрешите сделать несколько снимков? — спросила Майнди. — Может быть, вместе с девушкой?

— Хочешь попасть в газету? — спросила Карен у Стефани.

— Еще бы!

Карен улыбнулась в зеркало.

— Дайте нам минутку.

Карен велела Стефани умыться, а сама полезла в сумку, вытащила несколько косметических теней и подкрасила возникшие от усталости круги под глазами. Затем она достала большую дорожную косметическую щетку и покрыла все лицо пудрой терракотта-Гуерлайна. Она создавала впечатление загара и не раздражала кожу. Карен намазала губы бесцветной губной помадой, но добавила тонкий слой лака. Лак хорошо отражался на фотографиях. Никогда не считавшая себя красивой, Карен без всякого тщеславия оглядела себя в зеркале. Ничего, сойдет. Она встала со стула. Надетые на ней брюки были сшиты из фантастически хорошей японской ткани, оправдывавшей каждое пенни, затраченное на нее: после продолжительного сидения в примерочной на брюках не образовалось ни одной лишней складки. Карен не выносила, когда слаксы начинали морщиться от малейшего растяжения материи. Никто так не оценил японскую ткань, как она.

Она снова услыхала хлопающие звуки. Кого-то расстреливают там, внизу, что ли? Примем это за сигнал для завершения представления. Она в последний раз оглядела себя. Неплохо.

Господи, немного бронзовой пудры размазалось по плечу жакета. Ничего, это легко исправить. Она сняла жакет и бросила его на конторку, сорвав другой, такой же, с вешалки. Еще один — уже окончательный — взгляд в зеркало. Все работает. Она вышла из примерочной в торговый зал как раз в тот момент, когда Майнди наливала себе второй бокал «Дон Перингтона». Маленькая глупая дрянь пила вино! Карен не помнила, был ли врожденный алкогольный синдром у ребенка результатом алкогольной интоксикации в первые или последние три месяца беременности. Не раздумывая, она подошла к девушке.

— Вам, наверное, не хочется вина, не так ли? — сказала она. — У нас есть свежий апельсиновый сок и, я думаю, цветочный чай.

— Нет, благодарю вас. Вино очень вкусное.

— Но это вам ни к чему. Я могу послать за другим фруктовым соком, который вы любите.

— Не беспокойтесь, со мной все в порядке, — сказала Майнди Траулер, и в ее голосе послышались нотки, предупреждающие Карен, чтобы та оставила попытки удержать ее от выпивки.

— Я думала не о вас, а о вашем младенце.

Несколько женщин собрались вокруг стола и наблюдали за конфликтом.

— Я сама позабочусь о своем ребенке, большое вам спасибо, — сказала журналистка ледяным тоном.

К ним подошел мистер Кросби, который, прокашлявшись, решил вмешаться, считая, что конфликт зашел слишком далеко.

— Фотограф хотел бы снять вас около плаката с вашим товарным знаком. Он считает это самым удачным местом для снимка, — сказал он и взял Карен под руку.

Стефани двинулась следом, а за ними пошла Дефина, высоко подняв брови.

— Нам придется раскошелиться больше, чем на двухтысячедолларовый жакет, для того чтобы получить от нее хороший репортаж, — предупредила Дефина Карен.

— Пошла она на… — сказала Карен достаточно громко, чтобы быть услышанной. — Ничего не давай ей. Она недостойна иметь ребенка.

— Не твое дело одергивать ее, — сказала Дефина. — Что ты ждешь от этой сучки, готовой ощениться? Они плодятся, как кролики, ну и что из этого? — Она похлопала Карен по плечу. — Сделай приятную улыбку мальчикам с камерой, — сказала она. — Я вызову пожарную команду и пойду к Траулер, чтобы загасить возникший пожар.

Карен провела ужасные двадцать минут, притворяясь, что она подкалывает подол платья на Стефани, пока фотограф с помощником возились со своими бесконечными вспышками. Ей хотелось сказать им, что они фотографируют не для фотовыставки Аведона, а делают всего лишь черно-белую фотографию для газеты, но удержалась. Поднимаясь с колен, она оглядела зал и увидела, что из лифта вышел Билл Уолпер. Она не могла поверить своим глазам. Какого черта его занесло сюда? Он повернулся в сторону собравшихся, и она заметила, как он внимательно разглядывает толпу. Наконец он увидел ее и улыбнулся. Она махнула рукой в знак приветствия. Удивительно, что в этот момент сердце ее учащенно забилось. «Может, у меня спазмы желудка? Ведь я пропустила ланч», — подумала она и пошла ему навстречу.

— Я был тут по соседству и решил заглянуть, — сказал он с ухмылкой.

У него были не очень хорошие зубы, но ей нравилось, что он не носил коронки. Нравилась и ямочка, которая появлялась на углу его рта во время улыбки. Здорово, что только с одной стороны.

— Как идут дела? — спросил он.

— Все шло хорошо, пока я не подгадила с репортершей, которую прислали на паше шоу. Теперь уж она разложит меня в своей газетенке!

— Пресса есть пресса, — сказал Билл. — Один из моих друзей спрашивал у меня совета, что лучше: купить публичный дом в Неваде или газету. Я ответил, что не вижу разницы.

Карен засмеялась. Билл улыбнулся и показал свою ямочку на щеке.

— Ну вот, — сказал он, — мой день не прошел даром. По крайней мере я заставил вас улыбнуться.

Какое-то время они стояли вместе. Она устала, но чувствовала себя лучше, чем раньше.

— Когда вы закончите? — спросил Билл. — Ведь даже вы не можете работать беспрерывно. Разрешите пригласить вас на обед.

Карен посмотрела на часы. Было четверть пятого, и у них оставалось около часа, чтобы собраться, а затем ехать в аэропорт О'Хара. Но она могла бы смыться сразу же после закрытия шоу, пообедать и вернуться в Нью-Йорк следующим рейсом.

— Самое позднее, я должна вылететь из О'Хара девятичасовым рейсом, — сказала она Биллу.

— Попробуем убить двух зайцев одним выстрелом. Мой 707-й в аэропорту Мидтаун. До него нам будет добраться быстрее, и еда там неплохая. Что вы на это скажете?

Карен заморгала от неожиданности.

— Я скажу «да», — ответила она и улыбнувшись ему, вернулась к своей работе.

Когда Карен рассказала Дефине, как она будет возвращаться домой, та снова высоко вздернула брови и спросила:

— Когда вы с Джефри последний раз трахались?

По правде говоря, Карен не могла припомнить. Они были так заняты. Много чего случилось за последнее время.

— Не твое дело, — сказала она. — Почему ты спрашиваешь?

Дефина кивнула в сторону Билла Уолпера.

— Я не знаю, чего ты хочешь, но знаю, что хочет он, — сказала Дефина. — А если вы хотите одного и того же, то вам придется это делать на высоте тридцати тысяч футов.

— Не наезжай, Ди. Меня просто подбросят на личном самолете. Подумаешь, большое дело, — сказала Карен.

— Твое «большое дело» и в самом деле большое. Этот тип будет лезть в твое тело, чтобы потом влезть в твою голову. Я серьезно, Карен, будь осторожна, — предупредила Дефина.

Карен пообещала быть начеку. Дефина улыбнулась.

— Ты слышала этот хлопающий треск сегодня? — спросила она.

— Да, — сказала Карен. — Они распивали шампанское внизу?

— Только в мечтах Норис Кривленд. Это флакончики духов. Они взрывались.

— Что?! — переспросила Карен, не веря своим ушам.

— Что слышала. Что-то было не так с упаковкой, и под горячим светом юпитеров духи взорвались. Остальное можешь додумать сама. Разбитое стекло, и повсюду вонь. Люди ржали. Но это сначала, а потом они подадут в суд. Им придется прервать контракт.

Карен засмеялась.

— О Боже! Какой провал!

— И у такой милой девочки, — добавила Дефина со злорадной ухмылкой.

Карен кивнула.

— Все-таки есть Бог на небе, — сказала она.

Карен сидела за столиком в самолете 707 фирмы Norm Со. Она подняла небольшую деревянную сахарницу, из которой сахарный песок вытрясался определенными порциями, и насыпала порцию в свой капуччино. Обед был выше всяких похвал. Билл был внимательным, интересным и вел себя совершенным джентльменом. На секунду Карен даже подумала, не разочарована ли она корректностью его поведения. Но тут же устыдилась собственной мысли. Она твердо знала про себя, что она не из тех, с кем возможны легкие романы. Они с Джефри решили свои проблемы. Все снова шло хорошо. Так почему такие мысли снова преследуют ее?

— Вы слышали гвалт на главном этаже? — спросил Билл.

— Нет, — ответила Карен с невинным видом.

— По-видимому, духи вашей подруги Норис разливались во флаконы, когда было очень холодно.

— И в чем проблема?

— Разве вы не учили физику в школе? — спросил Билл. — Когда молекулы нагревают, то они расширяются. А в этих проклятых флаконах им было недостаточно места для этого.

— Так, значит, шум снизу, который я слышала, был не от выстрелов пробок шампанского?

Билл засмеялся.

— Нет, это был шум провалившегося бизнеса. Норис не сумеет отделаться никакими объяснениями.

Карен вспомнила циничное замечание, сделанное Биллом во время прошлого ланча. Она была рада, что по крайней мере один сорт духов потерпел неудачу и женщинам не будут продавать фальшивую надежду. Билл тоже казался довольным провалом Норис, но не был бы он еще больше доволен, если бы эта помойка распродавалась, увеличивая прибыли Norm Со?

Но на каком моральном основании она судит об этом? Кто она такая, чтобы осуждать других? Разве сама она не потратила день на распродажу очень дорогой одежды очень богатым женщинам? С чего ей зазнаваться? Она даже не сумела проверить, можно ли организовать пошив такой одежды на бридж-линии, чтобы понизить ее стоимость до умеренных размеров.

Стюард принес растворимые пакетики пряностей и приправ и стараясь не мешать, отошел в сторону. Они пили кофе и молчали. По различным поводам Карен останавливалась в нескольких лучших отелях мира, и Джефри довел элегантность стиля их жизни до уровня, о котором она и не мечтала. Но роскошь стиля жизни Билла Уолпера — это был качественно другой уровень, который она теперь могла полностью оценить. Еда была прекрасно приготовленной, стол сервирован безукоризненно, нигде ни царапинки, ни пятнышка. Она чувствовала себя, как в коробке для драгоценностей, а все окружающее — ювелирной основой, обрамляющей ценный камень. Карен улыбнулась про себя. «Я снова начинаю думать о восхождении на непокоренную вершину. Интересно, как тщательно продумывает Билл убранство постели?»

Что бы он подумал про нее, если б узнал, какие мысли крутятся у нее в голове? Если бы он узнал, что она хочет взять приемного ребенка и даже попытается это сделать, испугался бы он, что она окажется недостаточно преданной предлагаемой ей работе? Если бы он узнал о том, что она ищет родную мать, не посчитал бы он ее чокнутой? Какими бы ни были ответы, но рисковать не стоит.

— Вы не хотели бы осмотреть самолет? — спросил Билл.

— С удовольствием, — ответила Карен.

Помимо салона и обеденного отделения размером с небольшой зал для конференций, Билл показал ей кабинет, оснащенный аппаратурой для компьютерной обработки текстов, факсимильными аппаратами и телефонной панелью более сложного устройства, чем она имела в К. К. Inc. А когда он провел ее по центральному проходу в хвост самолета, то Карен обнаружила, что здесь располагались целые три кабинки с душем. Затем он открыл дверь еще одной кабины — это была спальня с постелью под канапе на столбиках! Билл открыл еще одну дверцу поменьше — ванная комната!

— Я никогда не слыхала о ваннах на самолете, — сказала она. — Неужели они разрешены федеральным агентством аэрофлота?

— Мне она необходима. Это не для того, чтобы произвести впечатление, просто я не выношу душа. Никогда не мог мыться под ним. Мне нужна ванна. А вам?

— Мне трудно решить это, не имея ванной в самолете, не говоря уже о самом самолете, — отшутилась она, плавно выскользнула в центральный проход и пошла к холлу. Билл последовал за ней. Если он и был разочарован или огорчен, то не показывал этого.

— Давайте пройдем в салон, — предложил он.

Они прошли мимо стюарда, который прибирал стол. Когда они вошли в салон, самолет качнуло; Билл помог Карен удержаться на ногах, а затем усадил на один из замшевых диванчиков.

— Что будем пить?

— Нет, спасибо, — сказала она.

Карен понимала, что настало время, когда он постарается оказать давление на нее. И действительно, он наклонился вперед, опираясь локтями на колени.

— Знаете, Карен, мне не хочется торопить вас, но мы не может так долго мурыжить и вашу команду, и моих адвокатов. Мне нужен ваш ответ. Считаете ли вы меня подходящим для вас партнером?

Да, конечно, вот та причина, по которой он появился на ее выездном шоу. Не думает же она, что ему просто захотелось повидаться с ней или пожелать удачи начинанию Норис? Иногда ее наивность удивляла ее саму. Но сейчас надо давать ответ. Он был терпелив и ждал достаточно долго. Конечно, он прибегнул и к некоторой тактике давления на нее, когда появился в компании с Норис.

— Мы проработали ваши данные и составили тщательно продуманную программу. Вы знаете, у вас довольно много проблем. Базиль обнаружил у вас в активе три четверти миллиона долларов, которые вы вряд ли получите обратно. Вы остро нуждаетесь в наличных деньгах, а вместо них у вас только нерегулярные выплаты по ин-янь, по двадцать процентов за одну выплату. Я знаю, что вы начинающая компания и что средняя прибыльность вашего производства колеблется всего лишь от трех до шести процентов. И здесь я мог бы помочь вам.

Она искоса взглянула на него. Карен хорошо запомнила предостережение Бобби Пиллара и знала, что Билла обзывали последними словами все кому не лень. Все от Уолл-стрит до Гинзы его боялись и ненавидели. Но, как бы это глупо ни выглядело, он ей нравился, и может быть, стоит довериться ему полностью. Джефри считал, что так и надо сделать. И она должна прислушаться к его мнению. Свою часть «настоящей сделки» он выполняет добросовестно. И в соответствии с их договором, она уже начала процесс по оформлению приемного ребенка. Завтра утром намечен домашний визит представителей Крамера, в конторе которого сейчас готовятся документы о намерении удочерить или усыновить ребенка. Нет сомнения в том, что они найдут подходящего младенца. Значит, она получит, что хочет, но и он должен получить свое. Она заключила «настоящую сделку» с Джефри и должна выполнить свою часть обещаний.

К тому же в поведении Билла было что-то такое, что давало ей ощущение безопасности, того, что о ней заботятся. Его обхождение с нею напоминало хлопоты птицы вокруг снесенного ею яйца. Карен привыкла к тому, что все, с кем она работала, начиная с Джефри, считали ее сильной женщиной и ожидали поддержки с ее стороны. И ей было в новинку и очень приятно самой оказаться под протекцией сильного человека.

— Ну и что вы скажете? — спросил Билл.

Карен наклонила голову.

— Делайте нам предложение, — ответила Карен.

Когда вечером Карен наконец добралась домой, Джефри уже спал. Она очень устала. Но не успела она натянуть халат, как зазвонил «детский» телефон. Вопреки предупреждениям Крамера, Карен решила не сообщать о первом полученном ею звонке в его контору. Глубоко вздохнув, она подняла трубку.

Женщина — Луиза — была замужем, имела двоих детей и как она объяснила, разошлась с мужем и в этот период забеременела третьим ребенком. Сейчас они снова сошлись с мужем, но Леон не хочет воспитывать ребенка, зачатого от другого мужчины. Карен показалось, что сообщение Луизы звучит если и не на все сто процентов убедительно, то достаточно серьезно и трезво. И все же она не могла подавить сомнения по поводу того, какого типа генетическую наследственность она покупает.

Но она так устала, что, поговорив с женщиной, упала на постель и решив все отложить до завтра, тут же заснула.