ГЛАВА 4

Джэб Мэллори праздновал день своего тридцатилетия в одиночестве в салуне Клэнси'з на Кэрни-стрит в Сан-Франциско. Он пил уже свою третью порцию ирландского виски, перемеживая его с пивом, и окликнул бармена, чтобы заказать еще. Воспоминания о его бурном пути сквозь время – от нескладного четырнадцатилетнего парня в юго-западной Ирландии, с трудом постигавшего азы азартной игры, до блуждающего по свету азартного игрока-профессионала, искушенного в своем деле и в том, как обвести весь мир вокруг пальца, – не тревожили его по той простой причине, что он вовсе не думал об этом. Джэб был человеком, жившим одной минутой. Когда его спрашивали, он отвечал, что у него нет прошлого, но правда состояла в том, что он предпочитал забыть о нем или, по крайней мере, приукрасить, чтобы угодить компании, в которой он в тот момент находился. И вовсе не потому, что считал эти годы неудачными или плохо прожитыми – они были полны приятными для него событиями. У него было огромное множество выигрышей и считанное число проколов, и более чем достаточное для одного человека количество красивых женщин, на которых он сильно тратился. Большинство из них были с роскошными рыжими волосами и гладкой белой кожей. Конечно, легко достававшиеся ему деньги также быстро проскальзывали у него между пальцами. Но причиной его недовольства был тот факт, что его взлеты были для него недостаточно высоки, хотя потери и не были слишком обескураживающими, и Джэб до сих пор мечтал о большой игре… такой, когда вся судьба поставлена на карту.

Заказав еще спиртного, он прислонился к стене и стал наблюдать за игроками в покер. Его лицо было бесстрастным, но внутри у него все дрожало от с трудом подавляемого возбуждения. Он сам играл в покер с девяти лет, совершенствуя свое мастерство в бедных кабаках, где незаконно торгуют спиртными напитками, и обшарпанных тавернах своей родины. Теперь же его искусство держалось на трех китах: умении, интуиции и на способности безошибочно почувствовать радостное возбуждение человека, имеющего на руках хорошие карты. Джэб был мастером блефа, знатоком человеческих характеров и человеком, для которого игра значила больше, чем деньги. Его единственной досадной мыслью сейчас было то, что у него не было достаточно денег, чтобы включиться в эту игру!

За столом сидел некий человек, за игрой которого Джэб наблюдал уже в течение трех вечеров – владелец ранчо, расположенного среди холмов около Ломпока. Он словно играл на публику – делал большие ставки и громко выражал восторг, когда выигрывал. А выигрывал он постоянно. Звук смеха победителя был неизменным раздражителем для Джэба. Он подался вперед, горя желанием съездить кулаком по его цветущему лицу или припереть его к стенке за игорным столом. Джэб с содроганием отвернулся – он не мог ничего поделать. Если он хочет вмешаться в эту игру, он должен добыть приличную сумму денег – и побыстрее.

У него было только двадцать долларов в кармане. Разве этого достаточно для его экстравагантного образа жизни?! Джэб уныло усмехнулся, вспомнив девицу, которая украла его бумажник из номера отеля на прошлой неделе. Он не проклинал ее – в конце концов, он сам оставил его на туалетном столике. Бумажник был туго набит банкнотами. Он просто посмеялся над своей тупостью и ее удачливостью, подумав, что, может, это было настоящей ценой этой девицы.

Внимание Джэба привлек молодой человек, сидевший в одиночестве за столиком у окна. Он был почти мальчиком, но сложен как бык, ростом в шесть с половиной футов, с массивным торсом и мощными плечами. Пряди густых прямых белокурых волос падали ему на брови, широкоскулое лицо было чисто выбрито. Его глаза были настолько бледно-голубыми, что, казалось, отражали свет, скрывая их выражение. Джэб мог с уверенностью сказать, что юноша был иностранец и не так давно приехал в Америку. Он был совсем один, и Джэб догадался, что у него есть сбережения, накопленные еще в его стране, которые, очевидно, надежно спрятаны в кошельке, пристегнутом к обвивавшему талию ремню. Потягивая пиво, Джэб стал обдумывать живо созревший в его мозгу план, прежде чем подойти и заговорить с незнакомцем. Наконец он встал и направился к юноше.

– Джэб Мэллори, – сказал он с дружеской улыбкой, протягивая иностранцу руку.

Молодой белокурый великан тепло пожал его руку.

– Николай Константинов, – ответил он. – Из Архангельска.

Одно только упоминание названия его родного города вызвало приступ тоски у Николая, но он взял себя в руки, не желая давать волю чувствам, которые уже были готовы проступить на его мужественном лице.

– Из Архангельска, говорите? А где это может быть? – поинтересовался Джэб, зажигая тощую черуту и усаживаясь поудобнее на деревянном стуле с высокой спинкой.

– В России.

– Вот где не был, так не был. Скажите, юноша, как там у вас?

– Получше, чем здесь, – вздохнул Николай, смотря на серый дым, клубившийся у окон прокуренного салуна. Он вспомнил маленький тесный деревянный домик на реке Двине, в котором ему было всегда так уютно в морозные ночи длинной архангельской зимы. Но он знал, что идеализирует родину – в его доме все было не так благополучно. Семья Константиновых была очень бедной, и потому-то он очутился здесь, в Сан-Франциско.

– Мне уже восемнадцать лет, и я отправлюсь на поиски удачи, как и многие другие, – сказал он однажды матери. Она заплакала. – Все будет хорошо. Я читал о золоте на западе Америки. Оно дожидается любого человека, достаточно сильного для того, чтобы прийти и взять его. Когда-нибудь я привезу все это золото из Калифорнии тебе, матушка, и ты заживешь, как королева – как раз так, как мой отец всегда обещал нам.

– Позвольте мне купить вам виски, – предложил Джэб.

Николай оторвал свой мысленный взгляд от замерзших равнин России и посмотрел на Джэба подозрительно.

– Кто вы? – спросил он. – Почему вы хотите сделать это?

Джэб пожал плечами.

– Мы просто два иностранца в странном городе, – ответил он. – Дружеский жест, и больше ничего. Похоже, что вы нуждаетесь в друге.

– Откуда вы приехали? – спросил Николай после того, как Джэб заказал два бокала ирландского виски.

Джэб Мэллори усмехнулся.

– Из западной Ирландии… один из лучших сынов графства Клэр, – ответил Джэб. – Но я – гражданин мира, Николай, человек минуты. То, что видишь – здесь и сейчас, того и добиваешься, то и получаешь.

Николай быстро выпил виски и стал рассматривать своего нового знакомого. Он сомневался, что такие привлекательные, правильные черты лица и веселые ясные голубые глаза могли скрывать что-либо действительно порочное в его прошлом, но в чем у него не было сомнений, так это в том, что этот красивый темноволосый мужчина оставил позади себя длинный след из разбитых сердец на всем своем пути – от западного побережья Ирландии до западной Америки.

– Вы здесь тоже в поисках золота? – спросил Николай, пытаясь проникнуть вглубь, сквозь дружеский взгляд Джэба.

– А вы сами уже попытали счастья, юноша?

– Нет еще. Для начала я зарабатываю на жизнь здесь. На стройплощадке на Юнион-стрит. Я таскаю кирпичи вверх-вниз. Это тяжелая работа и опасная – человек может упасть, но деньги идут хорошие. – Николай подумал о долларах, которые лежали в его кошельке, сшитом для него матерью. Ему уже давно стало казаться, что деньги, носимые с собой, придают ему своеобразное достоинство и уверенность, и этот пояс-кошелек радовал его больше, чем новый пиджак на нем или хороший обед в желудке. – Скоро я отправлюсь на поиски золота, – добавил он просто.

Заказывая еще выпить, Джэб задумчиво разглядывал круглые следы от стаканов на отполированной поверхности стола.

– Мне совсем не улыбается выступать в роли человека, сообщающего вам подобные вещи, но должен вам сказать, что если вы хотите поймать удачу, то ищете не там, где надо, юноша, – сказал он грустно.

Николай взглянул ему прямо в глаза, когда Джэб наклонился к нему.

– Хотите посмотреть на богатого человека? – пробормотал Джэб. – Тогда взгляните на владельца ранчо, сидящего за игровым столом, на того парня… вон он… в замшевом пиджаке и высоких кожаных ботинках. Вот это действительно богатый человек. Теперь вы, наверно, хотите узнать, как он добыл свое богатство, мой друг? Он купил немного земли у старых испанских грандов в долине реки Санта-Инез и пустил пастись по ней овец и скот, потом просто сел и стал смотреть, как растут его доходы. На все полученные деньги он купил еще земли. Земли, Николай Константинов. Вот что действительно нужно нам – вам и мне – большой участок прекрасной калифорнийской земли… акры, гектары, лиги земли… Земли, на которой можно пасти скот, строить дома и города…

Он взмахнул рукой и, словно по волшебству, перед ними оказалась новая порция спиртных напитков. Николай снова принялся за виски.

– А как же золото?.. – начал он.

– Юноша, горстка золотого песка, добытая в поту и с риском для жизни, не сделает вам состояния. Столько людей до вас брались за это дело. И что в итоге? Ничего. Послушайте, юноша, я знаю, что говорю. Поверьте мне, Николай, владельцы ранчо здесь гораздо богаче, чем сотни золотоискателей. Скажу вам по секрету… я сам хочу приобрести участок земли. Предлагаю вам объединиться со мной, юноша, и вы тоже сможете стать богатым.

Бледные голубые глаза Николая пристально смотрели на Джэба, когда он очень внимательно слушал его.

– Нет ничего восхитительнее зрелища акров волнующейся от ветра травы, – продолжал Джэб, – только и ждущей, когда на ней появится скот, овцы… земли, на которой забьет источник из долларов… они потекут прямо нам в карман. Будьте уверены, мы сможем купить себе здесь неплохие угодья… превосходные… Ранчо… ранчо Санта-Виттория… так мы его назовем… и мы сможем построить большой особняк на этой земле, в котором будет большой рояль в гостиной и прекрасный повар на кухне. Говорю вам, юноша, мы построим русско-ирландский замок на вершине калифорнийского холма!

Джэб перевел дух и глотнул виски, его яркие голубые глаза блестели от возбуждения из-под прямых темных бровей.

– И еще… поверьте мне, скоро вы встретите одну из этих мексиканских девушек с роскошными блестящими черными волосами, смеющимися карими глазами и кожей цвета спелого персика, – глаза Джэба сияли весельем, когда он выпил и заказал для них еще.

Николай не знал, было ли это из-за видения волнующейся зеленой травы, по которой бродил скот и овцы, или потому, что перед его глазами возник красивый дом с великолепным роялем и даже красивая темноглазая девушка, но каким-то образом способность Джэба живописать яркие словесные картины сделала их совместное будущее необычайно заманчивым, и ощутимо реальным. Все сомнения Николая развеялись, как туман над заливом в жаркий солнечный день.

– Но как? – спросил Николай радостно. – Как мы получим эту землю?

Джэб встретил его взгляд со вздохом.

– В этом-то как раз и состоит вся проблема, Николай. Видите ли, я знаю ранчо недалеко, владельцы которого хотят его продать. Но боюсь, что у меня не хватит денег, чтобы его купить. Вернее сказать, без партнера.

– Я стану вашим партнером, – провозгласил Николай. – Я заработал немного денег… сто пятьдесят долларов. Этого хватит – в качестве моей доли?

Глаза Джэба сузились, когда Николай начал снимать материнский кошелек с талии. Сумма была меньше, чем он надеялся, но и это сойдет.

– Юноша, я не могу взять эти тяжким трудом добытые деньги, – сказал он важно. – Это будет нехорошо с моей стороны.

– Но ведь мы будем партнерами, – настаивал Николай. – Эта земля будет нашей землей.

– Ну что ж, если вы так хотите, – согласился Джэб после видимых колебаний, – тогда давайте сделаем так, чтобы мы стали равноправными партнерами, прямо здесь, сейчас. Мне хочется, чтобы вы обладали равными правами.

– Равноправными партнерами, – повторил Николай, его широкое лицо раскраснелось от выпитого.

– Подождите одну минутку, – сказал Джэб, доставая ручку из нагрудного кармана. – Лучше мы скрепим наш союз письменно, чтобы все было о'кей.

Джэб взял листок со стойки, на котором было написано:

Ирландский салун Клэнси'з, Кэрни-стрит, Сан-Франциско.

Американское и импортное пиво… дюжина различных видов виски…

Он начал писать: Джэб Мэллори и… Вдруг он остановился.

– Это нехорошо, – пробормотал он. – Совсем нехорошо.

Николай отпил виски, испугавшись, что его мечты неожиданно оказались под угрозой. – Что вы имеете в виду?

– Я о вашем имени. Оно звучит слишком по-иностранному. Это может смущать. Вы не можете быть владельцем ранчо с фамилией Константинов, – Джэб задумался на мгновение, а затем сказал: Николас Констант – Ник Констант! Теперь это звучит нормально. Американское имя! Как вам это нравится?

– Ник Констант, – согласился Николай; его собственный голос прозвучал неожиданно странно, зазвенев в ушах словно издалека.

– Ну что ж, поехали дальше.

Джэб Мэллори и Ник Констант являются равноправными владельцами ранчо Санта-Виттория и его территории. 10 апреля 1856 года.

Подписывая размашисто свое имя, Джэб взглянул на Николая и передал ему ручку.

– Подпишитесь здесь, юноша, – сказал он, наблюдая, как Николай, все еще не привыкший к английскому алфавиту, писал свое новое имя медленно, тщательно выводя каждую букву. Затем Джэб дал доллар бармену и попросил его подписаться в качестве свидетеля.

– Что ж, начало положено, – провозгласил Джэб, давая Николаю листок бумаги. – Храните у себя этот документ. Ждите меня у конюшен Марко завтра на рассвете. Попросите, чтобы приготовили двух лошадей – мы сразу отправимся в путь.

Он взглянул на Николая, чье лицо стало бледным и потным.

– Вы выглядите немного странно для прилично выпившего человека, юноша, – заметил он. – Возвращайтесь-ка лучше к себе домой и немного поспите.

– Конюшни Марко, – бормотал Николай, вставая из-за стола, его густые волосы цвета спелой пшеницы падали ему на глаза.

– На рассвете, – повторил Джэб, беря его за руку и ведя к двери. Он наблюдал бесстрастно, как молодой человек, осторожно и сосредоточенно переставляя ноги, побрел по Кэрни-стрит.

Игра в покер была в самом разгаре – словно она не прекратится всю ночь. С полуторастами долларами в кармане, Джэб сел за стол, чтобы схватиться с неугомонным владельцем ранчо. Черт побери, разве он только что не убедился, что сегодня ему сопутствует удача? Удача – ирландка по национальности, усмехнулся Джэб, расположившись поудобнее за столом и закурив тощую коричневую черуту. В паре с этой дамой, и со своим талантом в придачу – разве он может проиграть?

Ник прождал его больше трех часов. Солнце уже давно разогнало утренний туман и окрашивало двор конюшен Марко в яркие цвета, когда Ник, наверно, в сотый раз вышел на дорогу поглядеть, не идет ли Джэб. Он чувствовал приступы отчаяния всякий раз, когда думал о своих, таким тяжким трудом нажитых деньгах, так много значивших для его семьи. А он, увлекшись бесплотными надеждами и мечтами, доверчиво отдал их в руки совершенно незнакомого человека! Джэба Мэллори.

Проклиная спиртное, которое превратило его в идиота, осла, он машинально уставился на желтую двухместную карету, в которую была впряжена одна лошадь. Экипаж въезжал во двор. Кучер попридержал лошадь и поспешил открыть дверь. Из нее вышел Джэб Мэллори, все такой же элегантный, во вчерашнем наряде – свежей белой рубашке и черном пиджаке и с большой ароматной сигарой в руке. Не взглянув на Ника, он обернулся и улыбнулся женщине в экипаже. Ник увидел, что у нее были волосы огненно-рыжего цвета. Ей было лет тридцать, и она была изумительно красива. Она раскраснелась и словно едва дышала, когда наклонилась к Джэбу в своем желтом сатиновом платье, обтягивающем такие цветущие формы, что сердце Ника упало.

Джэб провел рукой по ее роскошным рыжим волосам и, запечатлев на ее губах прощальный поцелуй, отступил назад и закрыл дверь экипажа, велев кучеру трогаться в обратный путь.

– Я думал… я думал, что вы уже не приедете, – выдавил из себя Ник, чувствуя, как пот облегчения струится у него по спине.

– Небольшая задержка, юноша, только и всего. – Джэб смахнул соринку со своего пиджака. – Вот, юноша, ваши деньги, и еще немного в придачу. Мне чертовски повезло вчера и я хочу с вами поделиться, – добавил он великодушно.

– Но… здесь пять сотен долларов! – воскликнул Ник, быстро пересчитав деньги. – Вы отдаете деньги… значит, мы больше не партнеры?

Джэб попыхивал сигарой, когда юноша неотрывно смотрел на него ошарашенным взглядом бледно-голубых глаз.

– Вы мне очень симпатичны, юноша, поэтому я собираюсь открыть вам всю правду, – сказал Джэб, а его глаза сузились за завесой сигарного дыма. – Я – азартный игрок. Я обожаю азартные игры.

Он произнес это резко.

– Как вы наверно сами знаете, юноша, ничто на свете не может излечить от этой страсти! Бармен раздразнил мое воображение на прошлой неделе, сказав, что здесь собираются эти парни – с окрестных ранчо – и хорошо проводят время, спуская деньги в городе. И все они – рьяные игроки. А я сидел без достаточного количества денег, чтобы вмешаться в эту игру! И вот я увидел вас, каким-то образом я почувствовал, что у вас есть доллары в кошельке на поясе. Скажу вам честно, юноша, я в жизни не видел ни одного ранчо, но я человек слова. Звучит неплохо? Впрочем, я умею обращаться и со словами. Достаточно хорошо, чтобы разлучить вас с вашими с трудом добытыми деньгами. Моя мать всегда говорила мне, что я должен стать священником. У меня бы неплохо получилось читать проповеди.

Лицо Ника побагровело от гнева, и Джэб быстро отскочил назад, когда его новый знакомый занес над ним кулак.

– Минуточку, минуточку… Вы убедились, что вас держали за дурака. Но мы все дураки в этом возрасте, – сказал примирительно Джэб. – Но пусть это будет для вас предупреждением, потому что найдется множество людей, которые хотят и готовы разлучить дурака с его деньгами. Ну… ну… назад, юноша, – воскликнул он нервно, когда Ник сгреб его за воротник. – Разве я не приехал, как обещал? Разве я не отдал вам ваши деньги – и даже больше?

Ник опустил кулак, уставившись на деньги, которые он сжимал в руке.

– Значит, теперь мы – не партнеры? – прошептал он. Его мечта рухнула. – Так нет никакого ранчо?

– Сто пятьдесят долларов не могут добыть вам много земли, юноша, – ответил Джэб сухо. – Даже в долине реки Санта-Инез.

Ник отвернулся – его охватило отчаяние, грозившее вызвать слезы у него на глазах. Его одурачили не только с деньгами – он поверил, что нашел друга… и партнера.

Джэб наблюдал за ним вчера, когда сражался в борьбе за удачу. Было действительно очень странно – то, как все обернулось. Все вышло удивительно гладко. Потом, за игорным столом, он не только выиграл деньги – мечта, которую он соткал при помощи слов, чтобы отнять у Ника его деньги, неожиданно стала реальностью благодаря последнему отчаянному рывку поверженного игрока. Джэб намеревался превратить ее в солидный счет в банке. Но теперь он призадумался. Он увидел, как широки плечи Ника, мощь его торса и рук, на которых рельефно выделялись мускулы. Он знал, что юноша был честен; конечно, ему можно доверять. И можно дать голову на отсечение, что он будет трудягой. А когда вы неожиданно становитесь владельцем ранчо, о каком лучшем партнере можно мечтать?

– Подите-ка сюда, партнер, – позвал он Ника, вскакивая на одного из ждущих их коней. Лошади стояли неподалеку, отдохнувшие за ночь и готовые тронуться в путь. – Я забыл упомянуть, что ваша ставка в игре в покер выиграла нам также и ранчо…

Надежда блеснула в глазах Ника и погасла.

– Вы дурачите меня. Опять! – сказал он с горечью.

– Никакого обмана больше, юноша. Я же говорил вам, что я – везучий человек. Поехали сейчас, а? Или мне поискать другого партнера?

Через мгновение Ник был уже на коне. Он не знал, верить ирландцу или нет, но он все же поедет с ним, потому что Джэб Мэллори обладал удивительной способностью делать мечты реальностью. И даже если все оказывалось не так, как он ожидал, для человека, находящегося рядом с ним, казалось, это уже не имеет никакого значения.

От вершин холмов Санта-Роса до реки Санта-Инез, которая змейкой вилась вдоль долины у их подножия, расстилались акры пастбищ, волнующиеся переливами ласкаемой ветром зеленой травы. Вглядываясь в линию горизонта на западе, Ник мог видеть нежный ковер золотисто-зеленой молодой пшеницы, тогда как позади них был прозрачный сумрак каньонов, где таились гризли, дожидаясь ночной темноты, чтобы выйти на охоту. Откуда-то издалека слышалось протяжное завывание койота и, словно в ответ на этот унылый звук, внезапно поднимавшийся свежий утренний ветерок вспенивал море сочной высокой травы и превращал поверхность быстро текущей реки в калейдоскоп серебристых сверкающих бликов.

Долина была душистой и изумрудной от неожиданно рано начавшихся весенних дождей, и безмятежность ее широко открытых взгляду просторов, казалось, обещала ту жизнь, которая была невозможна в занесенном снегом, окруженном дремучими суровыми лесами Архангельске. Ник понял, что слова Джэба не повлекли его в погоню за призраком мечты. Это и впрямь была земля изобилия. Это была сокровищница Америки.

Когда Джэб окидывал взглядом долину, впервые за все эти годы он вспомнил старый дом в Илскерри в Ирландии. Он словно воочию увидел неприветливую, бесплодную землю, такую же серую и обездоленную, как и влачащие на ней полунищее существование люди. Он вспомнил своего отца – это был сломленный, отчаявшийся человек уже в тридцать лет, возрасте самого Джэба теперь. Сгорбленная фигура, потухший взгляд… Джэб думал о своей матери, которая из года в год тратила столько сил, чтобы поддержать тлеющий огонек жизни в крохотном островке цветов – трогательном оазисе красоты на холмике убогой земли около двери домика. И он сравнивал все эти мысленные картины с сочным зеленым убранством долины, с тем, что видел вокруг. Глубоко вдыхая аромат живой, плодородной земли, Джэб представил себе бродящий по ней скот, овец. Да, ему, наконец, улыбнулась фортуна.

Покачиваясь в седле, он развернул свернутый в трубочку документ, дающий право на владение землей.

– Вы, конечно, понимаете, юноша, что мы не можем владеть всем этим, – сказал он, усмехнувшись, Нику. – Но пятьдесят акров этой земли мы можем уже сейчас назвать ранчо Санта-Виттория.

И затем, потому что Джэб всегда обожал большую игру, он добавил:

– Этого достаточно для начала.

Ник тоже усмехнулся, пожимая ему руку.

– Я вам скажу кое-что, юноша, – сказал Джэб, рассмеявшись. – Мой отец любил говорить частенько, что ничто в этой жизни не достается без труда. Кажется, я всю свою жизнь только и делал, что опровергал его слова.