ГЛАВА 25

Офис Карральдо находился на одной из престижных улиц Милана – тихой, чинной и респектабельной. Он как нельзя лучше соответствовал одной стороне его индивидуальности. Стены и обстановка были серого цвета; простые стулья из стали были обиты серой кожей, плита из полированного серого гранита служила ему письменным столом, и хрупкого вида лампы из серой стали направляли прицельно лучи света на рабочие места и в глаза человеку, который садился напротив Карральдо. Галерея наверху выявляла другую сторону его личности: блестящий пол из светлого вяза и совершенно белые стены, увешанные картинами молодых современных художников, которым он покровительствовал. Но было еще одно помещение, тщательно оберегаемое святилище, где он хранил свои недавние приобретения – бесценных импрессионистов и работы старых мастеров. Это была живопись, которую он по-настоящему любил. Но теперь даже это отошло на задний план, потому что он был совершенно одержим Арией Ринарди и не мог сосредоточиться больше ни на чем.

Взяв номер «Иль Джорно», он перечитал заметку о смерти Клаудии Галли. В ней говорилось о том, что ее брат, Пьерлуиджи Галли, всемирно известный финансист, был арестован и помещен в тюрьму по подозрению в убийстве. Он содержался здесь, в Милане, до выяснения обстоятельств этого странного дела. Карральдо знал Клаудиу; он несколько раз встречал ее на званых вечерах в Париже и Нью-Йорке. Она принадлежала к тому типу женщин, которых часто увидишь на всевозможных дорогих престижных концертах и вернисажах, хотя, конечно, она была привлекательнее многих из них, потому что была не просто тощей «вешалкой». Клаудиа обладала аппетитной плотью и формами, которые она выставляла откровенно и охотно. Пару раз она бросила в его сторону красноречивый взгляд, и Карральдо понял, что может иметь ее, если захочет, но у него не возникало такого желания – Клаудиа была слишком неразборчивой женщиной, чтобы стать его любовницей. Но все же такая смерть его расстроила. И вообще немного странно, что это случилось именно теперь, когда она и ее брат претендовали на наследство Поппи Мэллори, и Клаудиа могла бы стать богата.

Он откинулся в кресле, сложив руки, и стал думать о Пьерлуиджи. Он слышал, что у него были сложности на бирже и он совершенно измучен. Только некоторые из деловых людей подозревали о глубине и серьезности его проблем, но теперь, со смертью Клаудии, казалось, все представало в определенном свете. У Пьерлуиджи мог быть мотив для убийства. Наследство Поппи Мэллори.

Он мельком видел Пьерлуиджи, один только раз в Нью-Йорке, он был вместе со своей сестрой, и Карральдо показалось, что он выглядит как человек, чья холодная манера поведения скрывает ярость или сильную боль. Карральдо узнал симптомы – Пьерлуиджи напоминал ему себя самого. И теперь Карральдо думал о нем и не мог понять.

Официант принес номер «Иль Джорно» вместе с подносом с завтраком, и даже со своим ограниченным знанием итальянского Майк понял, о чем говорилось в заголовках. Клаудиа Галли была мертва, а ее брат, Пьерлуиджи, был в тюрьме по обвинению в убийстве.

Майк присвистнул в изумлении. Кто бы мог подумать? И каков же мотив? Деньги Поппи Мэллори? Но нет сомнения, что этой суммы хватило бы им обоим. Потом он вдруг вспомнил с неприятным чувством взгляд потемневших от боли глаз Пьерлуиджи и подумал, что, в конце концов, это не исключено.

Когда вечером он отправился в палаццо Ринарди, Франческа сказала, что она вовсе не удивлена – Пьерлуиджи всегда был странным человеком и очень гордым.

– Думаю, он просто устал от того, что Клаудиа втаптывает их имя в грязь, – проговорила она неприязненно. – По правде говоря, она это заслужила.

– Мама! – воскликнула шокированная Ария.

– А вы что думаете, Ария? – спросил Майк.

Она сидела напротив него в восьмиугольной столовой, и ее большие голубые глаза смотрели скорбно, когда она думала о своих кузенах.

– Я никогда не знала их по-настоящему, – сказала она извиняющимся тоном. – Они старше меня и жили так далеко отсюда. Я видела их мельком пару раз. Помню, что я подумала, – какая хорошенькая Клаудиа… мне так грустно, что все так вышло. Грустно за них обоих, – добавила она.

Фьяметта принесла ризотто, которое она приготовила вопреки инструкциям Франчески. Она стояла в стороне, ожидая услышать мнение Майка. Она выглядела как востроглазая черная птица в белом накрахмаленном переднике.

– Как трагично, – вздохнула она, утирая глаза краем передника. – Клаудиа была такой прелестной маленькой девочкой, полной жизни… А бедный Пьерлуиджи был всегда под крылышком у отца. После того, как их мать умерла, в этом доме больше не было любви. Александр был странным человеком, очень странным…

– Довольно, Фьяметта, – сказала быстро Франческа.

– Ризотто просто потрясающее, – улыбнулся Майк Фьяметте сочувственной улыбкой. – Вы были правы, оно – лучшее в Венеции.

Она кивнула, удовлетворенная, и отправилась на кухню, что-то бормоча себе под нос.

– Я попросила ее приготовить суфле из аспарагуса, – пожаловалась Франческа. – Но она стала старой и дряхлой, она просто не помнит, что ей говорят.

Взгляды Арии и Майка встретились через стол.

– Она вовсе не дряхлая, – сказала Ария. – Это фирменное блюдо Фьяметты. И она просто хотела немного похвалиться им перед нами. И очень хорошо сделала.

– Конечно, ей это удалось, – улыбнулся Майк. – Я ел ризотто в Киприани и в баре у «Гарриса», но это гораздо лучше.

– Мы стараемся держаться привычного уровня жизни даже при нынешних обстоятельствах, – сказала холодно Франческа.

– При каких обстоятельствах, мама? – спросила резко Ария. – Я ненавижу, когда ты начинаешь говорить так, будто мы вынуждены питаться только куском хлеба и черствого сыра.

Майк потихоньку наблюдал, как они смотрели друг на друга. Они казались такими разными – Франческа была холодной, как рыба, а Ария – порывистой и непокорной, и она была словно на ножах со своей матерью! По крайней мере, сейчас. Она не была так же красива, как Франческа, но в ней было нечто большее – нечто, что приковывало к ней взгляд. Это не просто потому, что Ария прелестна, думал Майк; и неожиданно он понял, что так влекло к ней Карральдо. У Арии было то жизненно важное качество, которое ему самому всегда было симпатично – мятежность, страстность юности.

– Я вынуждена извиниться за грубость и невоспитанность моей дочери, – сказала Франческа ледяным тоном, когда Ария еле сдерживалась на другом конце стола. – Дети обычно по-другому смотрят на вещи, чем взрослые, не так ли? Наверно, это и есть конфликт поколений, проблема отцов и детей.

Фьяметта поменяла тарелки и принесла блюдо из цыпленка, приготовленного в лимонном соке.

– Это – старый венецианский рецепт, – сказала Ария Майку. – Говорят, его переняли от мавров или турок. Фьяметта просто кладезь кулинарных рецептов, не правда ли? – она ухватилась за складку платья Фьяметты, когда та неторопливо отправилась на кухню.

Майк видел, как они обменялись взглядами, в которых читались любовь и доверие.

– Расскажите мне о вашей бабушке, – предложил он. – Вы ее когда-нибудь видели?

– Бабушку Марию-Кристину? – спросила Ария, удивленная. – О Господи, никогда. Она умерла задолго до моего рождения. И я не помню, чтобы папа много говорил о ней. Наверно, она была кем-то вроде проститутки, – сказала она весело, вгрызаясь в цыпленка. – Всегда гонялась за мужчинами.

– Ария! – воскликнула шокированная Франческа. – Ты не должна так отзываться о своей бабушке, да еще в таких выражениях!

– Ты можешь продолжать в том же духе, мама, но ты ведь знаешь, что это – правда, – сказала Ария с усмешкой. – Мария-Кристина была сомнительной особой, как и Поппи.

– А как насчет Лючи? – спросил Майк. – Он принадлежал Елене?

– Вы уже видели Лючи? Да, он принадлежал моей двоюродной бабушке Елене. Когда она умерла, папа принес его мне. Не правда ли, он такой красивый? – спросила она с жаром. – Сначала он принадлежал Поппи – вы, наверно, знаете. Наверно, он единственный из живущих, кто знал ее саму. Вам интересно, что скрывается в его маленькой головке? Это как головоломка – у нас есть какие-то кусочки, которые должны в целом составить картину жизни Поппи, но многого не хватает… А Лючи знает все. Бьюсь об заклад, что он знает, кто наследница. Я лишь надеюсь, что это – я. Майк засмеялся.

– И что же вы сделаете с деньгами, если получите их? Я слышал, что вы хотите стать художницей. Орландо Мессенджер ведь преподает вам?

Она густо покраснела и стала смотреть в тарелку.

– Откуда вы знаете?

– Мне случилось зайти в галерею Мейз в Лондоне на прошлой неделе. Я видел выставку работ Орландо. Владелец галереи обмолвился, что Карральдо купил одну из картин Орландо и что он же попросил его быть вашим преподавателем. Я просто хотел спросить, как он справляется со своей работой.

– Очень хорошо, – ответила она. – Он – прекрасный учитель. И он станет выдающимся художником в один прекрасный день, когда будет иметь возможность спокойно работать.

– На мой взгляд, этот молодой человек слишком много о себе воображает, – вставила Франческа, когда Фьяметта принесла фрукты и сыр. – И лично я не вижу ничего стоящего в его работах. Но, конечно, Карральдо – эксперт в вопросах искусства. Думаю, он знает, что делает. По крайней мере, я на это надеюсь, – добавила она со значением.

– К сожалению, у нас никогда не подают десерт, – сказала она Майку. – Эти тинэйджеры так быстро набирают вес, и мне бы не хотелось, чтобы Ария потолстела до своего замужества – ведь я права?

Ария возвела глаза к небу, подавляя вздох.

– Мама! – простонала она.

Майк подмигнул ей; обедать с Франческой было все равно что вести переговоры на минном поле – что бы девушка ни говорила или ни делала, ее мать была недовольна.

– Помнится, вы говорили, что у вас есть загородная вилла, – перевел он разговор на другое. – Я знаю, что вы уже все там обыскали, но иногда посторонний может заметить то, что ускользнуло от внимания хозяев.

Франческа взглянула на него заинтересованно.

– Да, это так. Дом очень большой и старый, там легко упустить что-нибудь из виду. Почему бы вам и впрямь не взглянуть на него? – предложила она. – Вы выглядите совсем как детектив, по крайней мере, ваши книги читаются как детективы.

Ария задумчиво смотрела на Майка; может, он и впрямь найдет что-нибудь, что поможет доказать ее права на наследство. Орландо поехал в Лондон на пару дней и она его не увидит – как это долго, два дня! Ария так расстроилась, когда он сказал ей, что уезжает; они шли по тем же самым маленьким мостикам и аллеям, по которым она бежала в одиночестве по пути в Корте Сконта, и, хотя Ария слышала иногда шаги позади них в тумане, она ни капельки не боялась – рука Орландо обнимала ее. По правде говоря, она даже и не думала об этих так напугавших ее когда-то звуках – они с Орландо так часто останавливались, и он целовал ее.

Она слегка задрожала от радости, когда вспомнила ощущение его губ на своих губах; ей было так хорошо и спокойно с ним, совсем не так, как когда она бывала с Карральдо. И они так любили друг друга, хотя и были знакомы всего несколько недель. Конечно, она не могла сказать об этом своей матери – да и потом, Франческа не верила в любовь с первого взгляда.

Да, она оказалась в сложном положении, и ей нужно было сделать что-нибудь, чтобы помочь Майку. Она так нуждалась в деньгах Поппи. Тогда она будет свободна от своей матери, и от Карральдо, и она сможет помочь Орландо. Карральдо, конечно, откажется делать это, когда узнает обо всем.

– Я отвезу вас на виллу д'Оро, если вы хотите, – предложила Ария. – И покажу вам окрестности.

– Прекрасная идея, Ария, впервые за сегодняшний вечер, – похвалила ее мать. – Конечно, вам надо поехать вместе. Я почти уверена, что вы вернетесь с чем-нибудь важным, потому что Ария действительно в этом нуждается, – добавила она, улыбаясь своей дочери.

У Арии был намечен поход к зубному врачу на следующий день, и в итоге они встретились через день около проката автомобилей на Пьяццале Рома. Она пришла раньше и ждала его в маленьком белом «фиате», кутаясь в дорогую куртку из замши и меха бобра и толстый шарф ярко-голубого цвета, который так шел к ее глазам.

– Эй! – позвал Майк. Ария открыла дверь машины. – О, вы выглядите великолепно сегодня.

– Это из-за куртки, – сказала Ария с усмешкой. – Мама настаивала, чтобы я купила меха, по ее мнению, я должна выглядеть респектабельно, когда иду куда-нибудь с Карральдо, но я выбрала это. Конечно, она была в ярости, но это мой стиль. Правда, это стоит целое состояние, – добавила она, умело ведя машину по забитой автомобилями окраине Венеции. – Так что нам просто необходимо найти что-нибудь, что доказывает, что я – наследница, иначе мне придется выйти замуж за Карральдо, чтобы мама могла заплатить за эту покупку!

Она засмеялась, но Майк видел, что ей невесело. Он подумал о Лорен Хантер, которая боролась, чтобы свести концы с концами ради своей маленькой сестры, и Ария показалась ему просто избалованной маленькой богатой девочкой.

– Я не знаю, имею ли право спрашивать вас о таких вещах, – начал он осторожно. – Но все же, почему вы выходите замуж за Карральдо?

Ария быстро взглянула на него, думая, может ли она доверять ему. Ведь он работает с этими адвокатами из Женевы – может быть, ей следует быть осторожней в выборе слов? Но он ей нравился; в нем было что-то, что внушало доверие, какая-то американская надежность и спокойствие, и он был очень привлекателен по-своему. Не так, как Орландо, конечно, но кто вообще бы мог соперничать с его красотой? И Майк был старше ее – ему, должно быть, было по крайней мере тридцать пять или шесть. Решив, что все будет нормально, она рассказала ему историю о «болезни» своей матери и о том, как та организовала ее будущий брак с Карральдо.

– Я не видела его уже несколько недель, – сказала она в конце. – Мы должны были объявить о нашей помолвке в тот самый день, когда в газетах появилось сообщение о розыске наследницы. Он был в Лондоне и позвонил нам, чтобы сказать, что он не может вернуться вовремя, и, конечно, помолвка была отложена. А потом, когда мама и Фьяметта сказали, что, может, я стану этой наследницей, я подумала – вдруг мне не придется выходить за него замуж. Я только говорила с ним один или два раза, и я попросила его подождать. Он был очень мил, он понял, но…

– Но?

– Я думаю, что обидела его, – сказала она мягко. – Мне кажется, что он действительно привязан ко мне.

Ненадолго наступило молчание, а потом Майк спросил:

– Фьяметта сказала вам, что, возможно, вы станете наследницей?

Она посмотрела на него с улыбкой.

– Вы же не думаете, что я поверила бы своей матери?

– А как насчет Орландо Мессенджера? – спросил он, думая, что она знает про Орландо, тоже претендующего на наследство Поппи.

Она покраснела, крепче сжимая руками руль.

– Орландо очень милый, – сказала она быстро. – Я знаю, мама так не думает, но я верю, что в один прекрасный день он станет выдающимся художником.

И совершенно очевидно, что Карральдо того же мнения, иначе зачем бы ему помогать Орландо?

– В самом деле, зачем? – подумал Майк. Он пытался увидеться с Орландо вчера в его пансионе, но ему сказали, что тот уехал в Лондон и вернется только через несколько дней. Майк понял, что Ария ничего не знает о претензиях Орландо и гадал, почему тот ничего не сказал ей. Думал ли Орландо, что Франческа придет в ярость, и у нее будет предлог, чтобы уволить его, когда все откроется? Или Ария так отчаянно нуждается в деньгах, что не захочет видеть его возле себя? Конечно, нет, потому что, если судить по ее глазам и этой постоянно появляющейся краске на щеках, тут безошибочно пахнет романом!

Одну вещь все же можно сказать определенно. Карральдо знает, что Орландо был в числе претендентов на наследство Поппи, потому что Карральдо был не из тех людей, которые могли оставаться в неведении относительно того, что их интересовало. Он просто не мог узнать, насколько реальны шансы Арии получить эти деньги, и если он так сильно хотел жениться на ней, как это казалось, он должен был бы желать провала этой затеи. И Майк мог дать голову на отсечение, что Карральдо готов был сделать все, что угодно, лишь бы Ария осталась ни с чем. И еще – из того, что он слышал о Карральдо, он мог понять, что тот не воспримет легко, если Ария обманет его и сбежит с другим мужчиной. Ей следует быть осторожной – она играет в опасную игру.

Маленький «фиат» легко катил по направлению к Тревизо, когда Ария неожиданно сказала:

– Майк, вы – частный детектив?

– Я – журналист, который часто проводит разные расследования, – ответил он ей. – Но, думаю, вы можете называть меня частным детективом, если хотите.

– Тогда вы поможете мне? – спросила она, обгоняя огромный грузовик, который давно уже маячил у нее перед носом. – Мне кажется, что меня преследуют. Видите, там… черный «пежо»… сзади – он у меня на хвосте от самой Пьяццале Рома.

Майк оглянулся через плечо назад как раз тогда, когда черный автомобиль появился из-за грузовика, а потом опять нырнул в общую колонну.

Майк взглянул на машину опять; лицо водителя было скрыто темной кепкой, надвинутой на лоб. «Пежо» держался на расстоянии от них, но и не отставал.

– Наверно, это кто-то просто едет в Тревизо с такой же скоростью, что и мы, – сказал он успокаивающе Арии.

– Нет, я так не думаю – мне кажется, это он преследовал меня на улице.

Глаза Арии были полны ужаса, когда она рассказывала Майку о шагах в тумане.

– А вчера, даже при дневном свете, у меня было такое чувство, что за мной следят. Вы понимаете – такой холодок пробегает по спине, словно ощущаешь взгляд. Вчера вечером я ходила в театр со своей матерью и клянусь, что кто-то шел за нами до дома. На улицах было еще многолюдно, и я поглядывала через плечо, но что я могла увидеть? Это мог быть любой из этих прохожих. Но я знала, что он здесь.

– Вы сказали об этом своей матери?

– Что вы, конечно, нет! Она не позволит мне выйти из дома, если узнает.

– Но почему кому-то пришло бы в голову ходить за вами? – спросил Майк, думая о Карральдо.

– Это общеизвестно, что я – предполагаемая наследница Поппи, – сказала она ему. – Это обошло все итальянские газеты. Может, кто-нибудь хотел похитить меня!

Ария взглянула на него, а потом через боковое зеркало на черный маленький «пежо», который неотрывно шел за ними.

– Я боюсь, Майк.

Он подумал о Клаудии, убитой всего несколько дней назад, и о Пьерлуиджи в тюрьме, а теперь вот Ария думает, что ее хотят похитить – или того хуже… И все из-за денег Поппи Мэллори. Наследство, которое поначалу казалось даром божьим, постепенно превращалось в проклятье.

– Давайте устроим ему проверку, – предложил он. – Сверните к придорожному кафе.

Ария быстро свернула на боковую дорогу и припарковала машину на бензозаправочной станции около кафе. Оба они обернулись и внимательно смотрели назад, ожидая, что сейчас появится знакомый черный «пежо», но этого не произошло.

– Может, конечно, я и ошибалась, – сказала Ария с легким нервным смешком. – Моя мать всегда говорит, что у меня слишком живое воображение.

– А давайте немного отдохнем и выпьем заодно чашечку кофе, – предложил он.

Они присели возле стойки бара, потягивая горячий ароматный кофе, и ели превосходный шоколадный торт.

– Позвольте мне спросить вас кое о чем, – неожиданно сказал Майк. – Карральдо знает о вас и Орландо?

Ария буквально подавилась куском; на ее губе остался кусочек шоколада и она нервно слизнула его.

– А что он должен знать обо мне и Орландо? – спросила она, явно стараясь защититься.

– Вы сами знаете, – пожал плечами Майк.

– Нет, не знает, – ответила она тихо. – Я сама узнала об этом несколько дней назад. А скажите, как вы узнали?

Он усмехнулся.

– Я ничего не знал, просто почувствовал. Вам нужно что-то сделать с этим – вы часто краснеете…

Она опять покраснела, и Майк подумал, стоит ли ей рассказывать об Орландо, но потом решил подождать. Быть может, Орландо расскажет ей сам – позже; Майку вовсе не хотелось вмешиваться в дела этих двух влюбленных.

– А вам не приходило в голову, что это Карральдо мог следовать за вами? – неожиданно для себя спросил он, вместо того что собирался сказать.

Она вскинула голову и посмотрела на него в изумлении.

– Карральдо не будет делать подобных вещей! Он мне доверяет. Из того, что он знает… он не может иметь причин следить за мной.

Майк кивнул.

– О'кей. Давайте продолжим наш путь.

Майк вглядывался в шоссе, пытаясь увидеть маленький черный «пежо», но он словно сквозь землю провалился. Казалось, Ария забыла о его существовании к тому времени, когда они, наконец, добрались до виллы д'Оро.

– Это великолепно, – воскликнул Майк. Въездная дорога оканчивалась асфальтированным кругом напротив фасада оштукатуренной в кремовый цвет виллы. Длинная лестница, украшенная классическими статуями римских девушек, вела к широкому портику, покоящемуся на четырех мраморных колоннах. Три ряда квадратных окон с темно-зелеными ставнями располагались симметрично по бокам массивной двери, и еще четыре прекрасные классические статуи стояли на каждом углу крыши.

– Вилла действительно очень красива, – согласилась Ария. – Но есть много других, еще более чудесных. Если вы когда-либо видели Ротонду Палладио, вы поймете, что я имею в виду. Но давайте зайдем внутрь – нам нужно заняться тем, зачем мы сюда приехали.

Вилла была обставлена великолепной старинной венецианской мебелью, но все это было пыльным и выглядело каким-то безжизненным. Майк заметил большие, бледные пятна на стенах – здесь когда-то висели картины.

– Они пока временно в музее, – объяснила Ария. – Мы не можем больше себе позволить держать их здесь – в доме не поддерживается нужная температура и уровень влажности, необходимые для их сохранности.

Какой-то человек появился в холле, и Ария представила его Майку.

– Это – Альфредо; он и его жена присматривают за домом. Во времена моего прадедушки здесь было больше тридцати слуг, но теперь редко кто может позволить себе подобную роскошь.

– Мы ждали вас, синьорина, – сказал Альфредо. – Нам позвонила баронесса. Она велела приготовить ленч к половине второго.

Ария засмеялась.

– Мама как всегда в своем репертуаре. Ну что, Майк, с чего мы начнем?

– А как насчет кабинета? – предложил он. Но когда Майк увидел его, то понял, что здесь они вряд ли что-нибудь найдут. Там все было в образцовом порядке. Пыль с письменного стола была вытерта, писчая бумага была сложена в аккуратную стопку. Рядом лежали конверты и печати на маленьких подушечках – все было готово к серьезному моменту написания писем.

– А почему бы нам просто не пройтись по дому – вдруг у кого-нибудь из нас возникнет ощущение, что где-то что-то лежит? – сказала Ария, озорно улыбаясь Майку. – Она – такая прелестная, думал он, идя за ней по ступенькам; неудивительно, что Карральдо и Орландо влюбились в нее.

– В начале века виллу реставрировали, – рассказывала Ария Майку. – Как раз тогда, когда Ринарди получили в распоряжение деньги Константов. Она уже пришла в полное запустение, когда Фелипе Ринарди взялся за нее. Он освежил стены, восстановил лепнину и росписи на потолках, осушил болотистые места около дома и позаботился, чтобы поддерживался допустимый уровень влажности, который не мог повредить произведениям искусства. Как жаль, что вилла опять дошла почти до того же состояния, в котором находилась до реставрации. Мама хочет опять привести все в порядок, когда мы получим деньги.

Майк заметил, что она сказала «когда мы получим деньги», а не «если», хотя не было никаких убедительных доводов в пользу ее права на наследство. Он шел за ней через спальни и туалетные комнаты, ванные комнаты и комнаты, где шилась когда-то одежда, наверх в гостиные и салоны и вниз в комнаты, где хранилось оружие, через буфетную и комнаты для прислуги… не говоря уже о библиотеке, парадной гостиной и столовой с огромным столом, около которого стояли тридцать стульев, и люстрой, которая, наверно, весила не меньше нескольких тонн. Там они съели непритязательный ленч из макарон, салата и сыра, запивая каким-то местным вином.

– А как насчет чердака? – спросил он, когда они допивали кофе.

– Здесь нет чердака как такового – только комнаты для слуг. Я думаю, что никто не заходил туда годами.

– Я уже слышал раньше нечто подобное, – улыбнулся Майк, думая о Хильярде Константе. Но когда она повела его по затхлому коридору, по обеим сторонам которого располагались маленькие комнатушки, в которых стояли простые железные кровати и масса разнообразных сундуков, он решил, что Ария права. В отличие от ранчо Санта-Виттория, здесь не было скрытых сокровищ, за которыми можно охотиться.

Уже темнело, когда они спустились по сосновым ступенькам вниз в помещения, прилегавшие к кухне.

– Может, мы поищем в библиотеке? – предложил Майк. – Вдруг повезет?

Но он не особенно надеялся. Похоже, что вилла д'Оро была намеренно очищена от семейных реликвий, и мало что осталось, что могло бы представлять интерес.

– Мой отец всегда работал здесь, – сказала ему Ария, садясь за массивный письменный стол в библиотеке. – Это его стол. Мама ненавидит его; она всегда хотела от него избавиться или запрятать куда-нибудь подальше – с глаз долой, но я не позволила.

Она взглянула на Майка, ее рот скорбно опустился.

– Вам бы понравился мой отец. Он умер, когда мне было шесть лет, но я до сих пор помню его. Я помню, как сидела у него на коленях – здесь, за этим столом… Я помню тот день, когда он принес мне Лючи. И день похорон – я держалась за руку Карральдо. Забавно, мне казалось тогда, что Карральдо – такой сильный и что он пришел, чтобы защитить меня. Это говорит только о том, как мы можем иногда ошибаться, – добавила она горько. Отгоняя воспоминания, Ария подошла к книжной полке и достала большой кожаный альбом. – Хотите посмотреть на свадебную фотографию Энджел? – спросила она. – Здесь есть еще и фотографии ее детей.

– Конечно, – ответил с готовностью Майк.

– Вот она – в день своей свадьбы, – Ария указала на выцветший снимок. На нем была прелестная белокурая девушка в облаке газовой фаты, с сияющей улыбкой.

– Какая она красивая, – сказала Ария со вздохом. – Никто из ее детей, к сожалению, не был очень похож на нее. А это моя бабушка, Мария-Кристина. А это – Елена.

Майк с любопытством стал рассматривать дочерей, о которых он так давно хотел что-нибудь узнать. Они были похожи и в то же время нет; Мария-Кристина была блондинкой, с яркими лучистыми глазами и живым, немного настороженным выражением лица; тогда как большие глубокие глаза Елены смотрели в камеру без тени улыбки – в ней не было ничего от оживленности сестры.

– А это – Александр, – сказала Ария, показывая коричневатую фотографию мальчика примерно лет шести, одетого в норфолкский пиджак и бриджи. Два великолепных ружья лежали перед ним на столе. Майк также увидел несколько фото Энджел с дочерьми, уже немного подросшими. Но он не нашел больше ни одной фотографии Александра. И не было ни одного снимка, где был бы муж Энджел.

– Думаю, она пыталась с ним развестись, – сказала Ария. – Но как бы там ни было, она вернулась жить в Калифорнию и не приезжала сюда, пока он не умер. Кажется, никто толком не знает ничего об этом. Если бы их гордость не заставляла их скрывать свои скандальные истории даже от семьи… сегодня мы знали бы правду.

– Но все равно что-то начинает проясняться, – сказал Майк, вспоминая крупицы информации, которые он получил от разных людей. Все, что требовалось – еще немного ключевых фактов, и он сможет заполнить еще одну белую страницу жизни Поппи. Он был почти уверен, что найдет здесь нечто – нужно быть просто терпеливым и искать. Не нужно спешить с выводами и отчаиваться.

Уже совсем стемнело, мелкий дождь со снегом моросил за окном.

– Уже поздно, – улыбнулась Ария. – Нам пора возвращаться.

– А не могли бы мы остаться? – спросил он неожиданно. – Мы ведь еще и не искали…

Она колебалась.

– Маме не понравится это – ведь здесь нет ни ее самой, ни Фьяметты… Но вы можете здесь остаться – я скажу Альфредо и его жене, чтобы они приготовили для вас комнату и помогли, если понадобится. Вы можете работать столько, сколько сочтете необходимым.

– Может быть, мне лучше вернуться вместе с вами? – засомневался Майк, вспомнив, как она была напугана по дороге сюда.

– О, не беспокойтесь, со мной все будет в порядке, – убеждала его Ария. – Я спокойно доеду, а потом сяду на водное такси от Пьяццале.

Майк помахал ей рукой на прощание, но на душе у него было неспокойно. Наверно, ему надо было поехать вместе с ней, но библиотека, да и весь большой дом, казалось, все же таили в себе секреты, которые ему не терпелось разгадать. Он должен узнать побольше о Поппи. Он хочет это узнать.

Альфредо развел огонь в камине и задернул зеленые бархатные занавески. В библиотеке стало тепло и уютно. Потом он принес на серебряном подносе и поставил на маленький столик бутылку «Джэк Даниэл'з» и графин превосходного бренди. Майк сел у огня и попытался представить себе семейство Ринарди на рубеже веков – Энджел и ее красивый муж, их дети… Он знал теперь так много об Энджел, и даже кое-что о Поппи. Единственная особа, о которой он не знал ничего – это был Фелипе Ринарди.

Он потягивал бренди и думал о Фелипе, человеке, который взялся за реставрацию палаццо Ринарди и виллы д'Оро и потратил минимальное количество денег, хотя эти средства и не были его собственными; о человеке, который держал эту семью в ежовых рукавицах – и все они ненавидели его.

Потом Майк встал и обошел комнату, подошел к книжным шкафам, от пола до потолка заставленными толстыми фолиантами в кожаных переплетах. Около таблички «Р» он не сразу заметил несколько папок, на которых было написано – Паоло Ринарди, «Жизнеописания итальянских поэтов-романтиков». Сняв папки с полки, он отнес их на письменный стол – на тот самый, за которым Паоло писал эти самые страницы – труд всей его жизни. Нет сомнения, что это Франческа убрала эти папки подальше, надеясь, что там их не найдут никогда.

Открыв первую папку, Майк попытался прочесть содержимое.

Текст был написан от руки мелким, убористым почерком, и слабое знание итальянского не позволило Майку оценить то, что писал Паоло. Поставив две папки на место, он открыл третью. Казалось, там были какие-то личные заметки Паоло. Он бегло просматривал их, пока не наткнулся на листки, на которых было написано по-английски.

Это было письмо, и на первой странице был заголовок РАНЧО САНТА-ВИТТОРИЯ, написанный крупными четкими буквами. Вот что он прочел:

«Моя дорогая Mария-Кристина! Кажется, я не слышала о тебе ничего целую вечность. Пожалуйста, напиши мне, чтобы я успокоилась и знала, что у вас с Еленой все в порядке. Я так беспокоюсь о вас, все время думаю – что вы там поделываете. Сегодня мне особенно грустно, потому что я встретила кое-кого, кто был мне другом когда-то, больше того, она была мне сестрой. Я знаю, что никогда не упоминала о ней раньше, но теперь я хочу рассказать тебе о ней. Иногда ты так напоминаешь мне ее, и я думаю о том, что же делает такую женщину, как ты, так непохожей на меня. Может, дело в генах: чего-то больше от отца, а чего-то – от матери? Или это просто случайность? Обстоятельства? Я говорю тебе о ней сейчас потому, что хочу, чтоб ты знала, хотя я всегда и верила в настоящую любовь, но я стала старше и мудрее. Я знаю, что любовь может увянуть, и даже умереть, убитая жестоким сердцем и несправедливым отношением другого человека. Все, что у меня осталось теперь – это любовь к тебе и Елене, и к бедному, всегда печальному Александру. Пожалуйста, заботься о своей сестре, Mария-Кристина, она нуждается в твоей помощи. Она – не такая, как ты – способная сама позаботиться о себе. Из-за того, что я слишком долго держала ее под своей защитой, у нее совершенно не развит инстинкт самосохранения, который есть у нас. А сейчас я хочу рассказать тебе о Поппи, чтобы ты поняла, что произошло между мной и твоим отцом…»

Дальше шла целая дюжина страниц, и Майк просматривал их нетерпеливо в поисках подписи. Наконец он увидел:

«Любящая тебя мама, Энджел Констант Ринарди» – написала она на старомодный манер.

Он держал эти листочки в руках, почти дрожа от волнения. Наконец, он нашел ответ и из первых рук.

Мария-Кристина отдала это письмо своему сыну, Паоло, и он сохранил его – на тот случай, если его дети захотят знать правду.

Придвинув лампу поближе, он углубился в чтение, совершенно захваченный тем, что Энджел хотела рассказать своей дочери. Через полчаса он сидел, откинувшись в кресле, и анализировал то, что только что прочел. Это не был исчерпывающий ответ, потому что все происшедшее излагалось с точки зрения Энджел и, похоже, она не рассказала своей дочери всей правды. Но все же это дало ему возможность прочесть еще несколько страничек из книги жизни Поппи Мэллори.