Покинув телестудию и повернув машину в направлении Университетского городка, Сибилла неслась через Пало Алто с привычной бесшабашностью. В сущности, она нигде не чувствовала себя уютно: ни в Пало Алто, ни даже в городе ее детства — Балтиморе. Ей всегда хотелось жить где-то в другом месте: например, на Восточном побережье, где обитали богатые клиенты ее матери, в Нью-Йорке или Калифорнии. Приезд в Пало Алто ее тоже не очень обрадовал, так как ее желанием было перебраться поближе к сильным мира, имеющим виллы в горах. Пока в жизни не нашлось места, где бы она чувствовала себя в своей тарелке.

Сибилла припарковала свою машину на незаметной дикой стоянке, расположенной рядом с ее домом, и развернула ее так, чтобы наклейка КНИКС-TV на заднем стекле машины была заметней, придавая больше солидности ее владелице. Она всегда ставила машину на этом пятачке, начиная со времени, когда стала студенткой второго курса и переехала на квартиру с мансардой, расположенную в частном доме за территорией колледжа, в котором Сибилла убирала в обмен за рентную плату. Места на аллее было вполне достаточно для парковки маленького «фиата», поэтому ей не приходилось платить за стоянку. «Либо удача, либо умение, — подумала Сибилла, закрывая дверцу машины. — Для меня не имеет значения, чего будет больше. А еще лучше — и то, и другое».

На кровати было разложено выглаженное еще утром до занятий вечернее платье. Ее выходные туфли так и просились на ноги. Нижнее белье находилось на кровати рядом. Сибилла даже купила себе корсаж.

Комнату заполнял запах гардении. Валери предупреждала, что большинству женщин следует отказаться от использования цветов в своем туалете. Исключением может стать лишь торжественный вечер. Но это был ее первый, не имеющий ничего общего с вечеринками в колледже праздник, и Сибилле очень хотелось появиться в чем-нибудь экстравагантном. Поэтому она, купив одну гардению, приколола ее на укороченный изумрудного цвета пиджак, очень гармонировавший с ее золотисто-зеленым платьем. Она надела впервые это платье, сшитое ее матерью для особо торжественных выходов, и теперь стояла перед небольшим висящим над комодом зеркалом, вертясь и изгибаясь, чтобы получше разглядеть себя со всех сторон. Ей всегда было досадно от того, что она не была высокой и тонкой. «Стой прямо, голову держи выше. Я гостья Валери Ашбрук, иду на обед, который дают в доме Тоса Карлиля, владельца КНИКС-TV, который понятия не имеет о том, что я работаю на него. Я буду знакомиться с очень важными особами. При продуманном поведении я смогу получить персональное приглашение, независимо от милостей Валери. Я займу место в числе приглашенных, потому что мое присутствие будет так же необходимо, как присутствие остальных влиятельных гостей».

Ровно в семь часов она уже находилась перед домом, откуда Валери обещала ее подбросить на машине. Сибилла стояла около обочины, ноги вместе, высоко подняв голову, уже в течение двадцати минут, когда, наконец, черный лимузин, плавно подкатив, остановился рядом, и Валери, открыв дверь машины, воскликнула:

— Бог мой, какая ты пунктуальная!

— А мы разве договаривались на другое время? — спросила Сибилла, быстро окинув взглядом темно-синюю обивку машины. В ее голове мгновенно запечатлелось все внутреннее убранство лимузина. По, одну сторону находились бар с телефоном, а по другую — телевизор. Сибилла заметила, что на Валери было черное, более скромное, чем на ней, но в то же время более модное и изысканное платье.

— Мне показалось, что мы условились на семь часов.

— Действительно, на семь. Это я опоздала. Я такая несобранная.

— Не надо извинений, — резко сказала Сибилла, про себя удивившись беспардонности Валери.

Она мало общалась с Валери и ее друзьями в колледже. Очевидно, они все не придавали большого значения пунктуальному обращению с людьми. Даже приглашение на вечер Сибилла заполучила совершенно случайно.

Столкнувшись с Валери в библиотеке несколько дней назад, Сибилла затеяла разговор о КНИКС-TV. Оказалось, что Валери лично знакома с владельцем этой телекомпании. Их разговор закончился тем, что Валери пригласила ее на званый вечер, который устраивал хозяин вместе со своей женой. Вот так, запросто, Сибилла попала в список приглашенных на вечер к Тосу Карлилю.

Машина двигалась по направлению к горам.

— Я думала, ты приедешь на какой-нибудь спортивной машине марки «мерседес», — высказалась, наконец, Сибилла. — Это твой лимузин?

— Боже упаси, это не машина, а целый крейсер. Ее прислал Тос. Ему не хотелось, чтобы молодые девушки ехали по горам одни поздно вечером. Он счел своим долгом позаботиться обо мне, поскольку близко знаком с моими родителями. Он, очевидно, обещал им приглядеть за мной. Что ни говори, Тос — действительно джентльмен.

— Да уж, о чем тут говорить — все так замечательно, — отозвалась Сибилла.

— Хорошо что мы можем прокатиться с ветерком, а не тащиться, как черепахи. Расскажи мне, как ты себя чувствуешь на телестудии? Ты действительно считаешь телевидение делом своей жизни?

— Конечно. Чего же еще лучшего я могу делать? Телевидение — это то место, где кипит настоящая жизнь. Я только об этом и мечтаю, скорее бы перебраться туда.

Чувствуя себя неудобно в кресле незнакомой машины, Валери постоянно ерзала на сиденье.

— И как это у вас все расписано, как на дорожной карте? И Ник такой же, он все рассчитывает: и куда он едет, и как он доберется, и что будет делать, когда приедет. Он, может быть, не так рьяно об этом заботится, как ты, но у вас обоих получается, как у сержантов в армии: открыть огонь, не смотреть ни налево, ни направо, только вперед — и враг будет разбит! Ты когда-нибудь можешь расслабиться и просто наслаждаться отдыхом?

— Ты ревнива, — огрызнулась Сибилла.

Последовала короткая пауза, прервавшаяся смехом Валери:

— Опять не угадала. И почему нужно обо всех судить по себе?!

Сибилла выглянула в окно автомобиля. Они находились в горах, возвышающихся над Пало Алто. Извилистые склоны были покрыты буйной зеленью весенних садов. Глядя на эту картину, было трудно поверить, что в конце лета всего лишь одна засушливая неделя перекрасит цветущие пышной зеленью сады осенними красками. Оглядывая построенные из кедра и щебня дома, разбросанные среди холмов, Сибилла пыталась догадаться, что испытывает Валери при виде этих жилищ. Наверное, считает эти домики слишком маленькими и скромными для себя. А может быть, у нее возникло сумасбродное желание поселиться здесь? И она думает о том, как свободно дышится человеку среди гор, с которых, как па ладони, просматриваются панорама города, полуостров и весь путь к гавани. Или она просто считает, что увидела еще одно неплохое местечко, по красоте похожее на те, где она бывала, разъезжая по всему свету. «У нее есть все, что душа пожелает», — подумала Сибилла.

— Я ждала, когда вы приедете вместе с Ником на телестудию, — обернувшись к Валери, сказала Сибилла.

— Мы думали об этом. Пока просто нет времени. Может быть, заглянем после того, как все будет готово для съемок шоу с антикварными автомобилями.

— Это будет на следующей неделе.

— Я поговорю с ним.

Извилистая дорога осталась позади.

— Несколько минут, и мы на месте, — сообщила Валери. — Я расскажу тебе о тех приглашенных, с которыми ты познакомишься на вечере.

Перечислив несколько имен и дав им короткую характеристику, Валери замолчала, а Сибилла постаралась их запомнить.

— Не стоит обрушивать на тебя сразу столько информации, по ходу действия сама разберешься.

— Я запомню, — сказала Сибилла. — Спасибо.

Она напряженно думала о других словах и способах отблагодарить Валери за приглашение на вечер. Но почему ей так трудно быть благодарной Валери? И всегда было трудно, с момента их первого знакомства, когда им было по пять лет, и Валери спросила, не хочет ли Сибилла составить ей компанию в бассейне.

— А Ника не будет на вечере? — спросила она, чтобы нарушить молчание.

— Нет, он сегодня работает. Да я уже к этому привыкла. За последние две недели он три раза отказался от моих приглашений.

— Вам действительно хорошо вместе? Я имею в виду не просто свидания, а… в постели?

Валери вопросительно подняла брови, и Сибилла почувствовала себя неуютно, поняв, какую грубую ошибку она допустила. Вот уж нашла себе подружку для откровенничания!

— Вот мы и приехали, — сказала Валери, как только лимузин свернул с дороги. Посмотрев на Сибиллу с иронией, она воскликнула: — Боже, у тебя такой вид, будто ты собралась к зубному врачу. Ну, послушай, ты познакомишься со славными, милыми людьми. Чего же ты испугалась?

— Я ведь не так часто посещаю такие вечера, поэтому, естественно, волнуюсь.

— Ты произведешь фурор, — убежденно сказала Валери.

В ее голосе, прозвучавшем так естественно, Сибилла не уловила ни капельки фальши.

— Ты прелестна, ты достаточно эрудированна, в тебе есть какая-то изюминка… Ник заметил это. Он сказал, что у тебя сильная натура и ты знаешь, чего хочешь. Такой характер обычно свойствен мужчинам. Ты действительно будешь иметь успех, тебе совершенно не о чем беспокоиться!

— Спасибо, — Сибиллу захлестнуло чувство благодарности.

«Надо только поверить ей, — убеждала себя Сибилла, — ну зачем Валери лукавить?» Вообще-то Сибилла не верила комплиментам, всегда подозревала в них подвох.

Она последовала за Валери своим обычным быстрым шагом.

— Желаю хорошо повеселиться, — бросила ей, входя в зал, Валери.

В ответ Сибилла только кивнула головой. Но по мере приближения к большой зале Сибиллу охватывал страх, особенно усилившийся сразу после исчезновения Валери, которая, представив свою подругу хозяйке дома, растворилась в толпе.

Наблюдая за тем, как непринужденно и раскованно Валери влилась в рой гостей, Сибилла подумала о том, что она и здесь разгуливает так же непринужденно, как по территории колледжа. Постепенно в ней закипало раздражение. Валери не имела права бросать ее тут одну. Это в ее духе: сперва — щедрость и похвалы, а затем — полное безразличие.

На этом вечере Валери была своей. А Сибилла, присоединяясь то к одной, то к другой группе гостей, прислушивалась к их разговорам, расплывалась в улыбках, когда рядом смеялись, старалась не отрываясь глядеть в глаза говорящего, как будто была единственным его благодарным слушателем. Так она провела весь вечер, не проронив ни единого слова, стоя рядом с какими-то людьми, провозглашавшими тосты за чей-то успех, сидя вместе со всеми за тремя круглыми, с гранитным обрамлением, обеденными столами. Но она была как бы в стороне от них. И она, как бы со стороны, стала наблюдать, слушать, изучать фасоны платьев, жесты, манеры, запоминать анекдоты о телевидении, внутренней и внешней политике. Это был самый мучительный вечер в ее жизни, но информация, которую она получила, была поистине бесценна: она четко подсказала ей, на чем следует сосредоточить свое внимание в будущем. Теперь Сибилла твердо знала, что нуждается не только в богатстве. Ей нужно стать авторитетной фигурой на телевидении, и только так она сможет получить бессрочный билет на вечный жизненный бал могущественных людей.

— Спасибо тебе, — поблагодарила Сибилла Валери.

Было одиннадцать часов вечера, когда она вышла из лимузина на том же месте, где он ее подобрал всего несколько часов назад.

— Я рада, что ты пришла, — ответила, не зная, что сказать, Валери. — Я надеюсь, ты немного развлеклась, хотя была на редкость молчалива.

— Я наблюдала и многому научилась. Ты за меня не беспокойся, Валери. Это был самый необычный вечер в моей жизни.

Ник скакал на лошади, обгоняя Валери. Лошадь устремлялась вперед, послушная его желаниям. Он давно не ездил верхом. Подгоняемый ветром, он испытывал приятное возбуждение, необузданную энергию и неуемное чувство свободы. Припав к гладкой лошадиной шее, он видел летящие копыта оседланной Валери лошади и саму наездницу, которая, пролетая мимо, кричала ему что-то, чего он не мог расслышать. Оглянувшись на него, Валери засмеялась и повернула лошадь в направлении гор, пришпорив ее и пытаясь ускакать от Ника. Но он догнал Валери, и теперь они ехали рядом. Возбужденные энергичной ездой, они, наконец, остановились. Валери подвела свою лошадь к Нику.

— Это как физическая близость, не так ли? Напоминает тот миг, когда мы слились воедино.

— Не совсем, — усмехнувшись, ответил он. — Если мне не изменяет память, определенная разница все-таки существует.

— Боже мой, твое стремление к точности становится просто невыносимым. А я в этот момент каким-то волшебным образом была частицей тебя.

Она всегда удивляла его. У Ника создалось мнение, что Валери не относилась ко многим вещам так серьезно, как он. Но рождавшиеся у нее причудливые и интересные мысли говорили о ее сильном уме. Он не был аналитическим, но давал результаты, которых порой не достиг бы никакой анализ. Валери была избалована, своенравна и неугомонна. Но в то же время так очаровательна, что забывалась ее несерьезность, уступая место лишь неотвязным думам о ней. Этим утром, катаясь с ней на лошадях, он пропустил занятия, так же как и она, с той лишь разницей, что она не придала этому никакого значения. А ему пришлось работать всю ночь, чтобы окончить к сроку две брошюры. Но Ник почти не думал об этом, поглощенный теплом туманного дня, возбуждающей скачкой, очарованием Валери.

— А тобой еще не овладели таинственные силы? — продолжила она разговор. — Мне следовало бы знать заранее: в твоих книгах записано табу, строго запрещающее тайну и волшебство.

— Я весь внимание, — сказал он. — Ученый всегда с удовольствием выслушает чужое мнение.

— Да тебе опять нужно что-то доказывать. Но ведь это так скучно. Знаешь, почему больше всего на свете я люблю езду на лошадях? Потому что можно сбросить с себя бремя любых оков. Весь мир пролетает мимо тебя, уже нет ни конца, ни начала, и на свете существую только я, но другая: я — в полете. Это как в космосе: вокруг огромная вселенная, по которой можно свободно перемещаться так, как будто не существует времени, а значение имеют только скорость и вечность. Ну, а каково мнение ученого на этот счет?

— Он испытывает сожаление о том, что не родился поэтом, — ответил Ник. — По-моему, он чувствовал то же самое, мчась верхом на лошади, но такие поэтические взлеты ему недоступны.

— Я дарю тебе их, — беспечно бросила Валери. — Можешь делать с ними все, что захочешь. Нам надо поворачивать обратно, на завтра надо подготовиться к занятиям, а сегодня вечером репетиция первого действия «Мезальянса».

— До или после ужина?

— Не знаю, как-нибудь разберемся. Ужин в шесть тридцать. Это будет конкурс на лучшее исполнение пьес Бернарда Шоу, сопровождаемый закусками из бутербродов с солониной. Хочешь посмотреть?

— Наверное, присутствие зрителей в зале не очень желательно?

— Исполнительница главной роли имеет право нарушить установившуюся традицию. Если тебе действительно хочется посмотреть, то приходи.

— В другой раз с удовольствием. А сегодня у меня много работы на вечер.

— Работаем без отдыха, — обреченно вздохнула Валери и пришпорила лошадь, оставив Ника позади.

Лошадь Валери скакала аллюром, и вскоре Ник догнал ее. Животные мчались рядом, ритмично покачиваясь на ходу. Наездникам нравилось ехать молча, обмениваясь улыбками, и наблюдать медленный закат солнца.

До ранчо, куда им надо было вернуть лошадей, оставалась одна миля. Вдруг они услышали звуки прелестной мелодии в исполнении губной гармоники с аккордеоном, визги и переливчатый детский смех.

— Давай посмотрим, — предложила Валери, направившись в сторону раздававшихся звуков. Они оказались на детском карнавале, проходившем в предместье Лос Вердеса. В этом море детей двое взрослых казались сорняками среди поля волнистой травы.

— Как здорово! — сказала Валери, спрыгнув с лошади и начав привязывать ее к забору слабым узлом. — Слезай же, Ник, посмотри, как прекрасно вокруг.

— Это займет много времени, — ответил он.

То же самое он сказал, когда Валери впервые пригласила его покататься на лошади. «Приходится очень многое пересматривать заново, — подумал он, привязывая свою лошадь, — и даже делать новые открытия». Были забыты занятия, вечерняя репетиция, работа, которую ему предстояло сделать.

Гуляя рука об руку по огромной площади, на которой гудел карнавал, они приобщались ко всяким развлечениям, какие только встречались на их пути: метали подковы, стреляли по движущимся мишеням, рыбачили на приз в деревянном бочонке, играли в кегли. Два раза они прокатились на чертовом колесе, веселились вместе с катающимися на каруселях и миниатюрном поезде детьми. Где-то в дальнем конце карнавальной площадки они набрели на кукольный театр.

Быстро схватив Ника за руку, Валери произнесла:

— Невероятно, точно такое же представление я видела в детстве.

Стоя за толпой сидящих на траве ребятишек, Валери жадно следила за представлением.

— Все так же сверкало вокруг, только блестки были золотыми, а не серебряными. Когда я включала свет на сцене, золото блестело, как звездочки, и все вокруг казалось сказочным, — погруженная в свои воспоминания, она тихонько засмеялась. — Мой кузен и я имели обыкновение сочинять пьесы и ставить их для членов нашей семьи. Это продолжалось до тех пор, пока не осталось ни одного зрителя, — настолько ужасно было содержание этих пьес. Иногда нам самим надоедало играть их. На некоторое время мы забывали об этих спектаклях, но неизменно возвращались к новым, не менее ужасным… Не хочу сейчас думать о грустном, — задумчиво продолжала Валери. — Гораздо приятнее верить в то, что ты вечно будешь окружена переливающимися звездочками и «праздник жизни» никогда не кончится… Интересно, что все мои игрушки до сих пор находятся в подвале дома. Если у меня когда-нибудь будут дети, хотелось бы посмотреть, что они будут делать с этими куклами. На ферме их, должно быть, не менее трех десятков. Лежат себе и ждут, когда в них кто-нибудь поиграет.

На маленькой сцене две куклы изображали игру в пинг-понг.

— Если у тебя будут дети? — переспросил ее Ник.

— Ну, я думаю, что когда-нибудь у меня тоже будут дети. Над этим вопросом я как-то не очень сильно задумывалась. Зачем заводить детей, если придется подбрасывать их кому-то на воспитание? Ведь сейчас я не могу посвятить все свое время детям.

Она заметила, что интерес потух в его глазах.

— Мне только двадцать один год! — воскликнула она. — Почему тебе хочется, чтобы я решала эти проблемы? Я пока еще не готова. Все, кто заводит детей, должны быть уравновешенными и мудрыми, а я не такая. По крайней мере, сейчас.

Одна из кукол, сильно ударив «ракеткой» по шарику, послала его зрителям. С пронзительным визгом ликования дети пытались схватить его. Цепким движением рук маленькая девочка ухватила шарик и крепко зажала его в кулачке. Когда дети опять повернулись к сцене, куклы ссорились.

— Смотри, что ты наделал! Потерял шарик!

— Я не терял! Это ты неправильно ударил и выбил его!

— Я правильно по нему ударил! Это ты не знал, как сделать ответный удар!

— Нет, это я правильно ударил! А ты неправильно ударил!

— Ты неправильно ударил!

— Слушай, ты, чучело, есть только два способа что-то делать: как я делаю и неправильно. И нечего спорить!

Дети смеялись, вскакивая с мест, и Ник с Валери переглянулись.

— Это как раз причина войн между народами, — пробормотал он, а она засмеялась. — Урок сторонникам силовой политики.

Через минуту ссора между куклами была улажена.

— Может быть, есть не только мое, но и чье-то другое правильное мнение, — произнесла кукла, обозвавшая своего друга «чучелом». — Так неудобно, что приходится считаться еще с чьим-то мнением!

— Все в порядке! — последовал ответ. — Лучше уж немножко неудобства, зато мы можем без драки продолжать нашу игру.

— Мораль ясна, — произнес Ник, сворачивая вместе с Валери к забору, где стояли их лошади. — Но это не силовая политика в том виде, в каком принято ее понимать.

— Нет. И даже не полюбовное соглашение.

Он быстро взглянул на нее

— Тогда о чем же пьеса?

— Просто о любви, — засмеялась она. — А ты не догадался? Все время двое бьются лишь над одной проблемой: как стать лучше. А вот и наши лошадки! Боже, уже так поздно, нам надо побыстрее добраться обратно.

Ник обнял ее и притянул к себе, чтобы поцеловать. Ветер доносил до них музыку и смех детей, воздух был пропитан закатным солнечным светом, ароматом цветущих кустарников. Долгое время они стояли под деревом, прильнув друг к другу.

— Мне это нравится, — сказала Валери, слегка отстранившись от него и улыбнувшись. — На тебя нашло вдохновение. В чем причина?

— Прекрасный день. И желание показать себя в лучшем свете.

— Будем надеяться и ждать твоих страстных объятий, — засмеялась она. — А теперь поторапливайся. Надо спешить обратно.

Они скакали рядом, и всю дорогу до ранчо Валери думала о пьесе, репетировать которую ей предстояло вечером. О куклах она уже забыла. Но о них помнил Ник, потому что в этот день он впервые осознал, что хочет сделать Валери предложение, но молчал, не решаясь сказать об этом, предвидя ее отказ.

В этот день, как и во все предыдущие дни и ночи, он, размышляя о женитьбе и считая, что Валери еще не готова к такому серьезному шагу, вновь решил ждать более благоприятного момента.

Университетский городок — это обособленный мир, настолько обособленный, что кажется, что он отгорожен от внешнего мира высокой стеной. И эта разница становится очевидной для всех перешагнувших границы Стэнфорда. Мягко струящийся свет падает на прогуливающихся в обнимку студентов. Он высвечивает гармоничные изгибы выстроенных из песчаника корпусов с изогнутыми черепичными крышами красного цвета, образующих четырехугольный тихий дворик. Здесь не слышно городского шума, и даже шуршание велосипедных колес тут отражается эхом. Очутившись на территории Университета, понимаешь, что это совершенно иной мир, где нет места мирской суете. Здесь приобретают знания, а может быть, и мудрость.

Ник полюбил это место сразу, начиная с момента, когда семь лет назад его привезли сюда родители. Помогая внести вещи в спальную комнату, они на ходу, будто видят его в последний раз в жизни, надавали ему кучу разных советов и быстро уехали. После их отъезда Ник пошел прогуляться, по пути изучая расположение университетских корпусов, читая вывески на них, наблюдая за футбольными тренировками, с завистью бросая взгляды на гуляющие парочки, странствуя по бесконечным библиотекам, жадно пробегая глазами по книжным стеллажам. Он мечтал прочесть эти бесчисленные залежи книг.

С тех пор он никогда не жил в родном доме. Большую часть времени Ник оставался в Университетском городке, изучая курс и занимаясь то одной, то другой работой, а иногда и двумя сразу. Один месяц каждого лета он путешествовал на попутках по Западу, прокладывая себе маршрут от Орегона и Вашингтона до Аризоны и Нью-Мехико, фотографируя, делая записи, знакомясь с жизнью народов Запада и индейцев.

Чаще всего он путешествовал в одиночестве. Однажды летом к нему присоединилась девчонка, к которой, как ему показалось, он был неравнодушен. Но близость им быстро наскучила. На следующее лето он отправился вместе с двумя друзьями, партнерами по футбольной команде, на собственной машине одного из них. Три друга провели лето, исследуя расселины и горные цепи Вьяминга. И это было одно из лучших путешествий в жизни Ника. Но по весне друзья закончили колледж, и Нику пришлось отправиться путешествовать одному. В этот раз он поехал на велосипеде, изучая фантастические горные формирования, растянувшиеся на огромном участке Вайа в Калифорнии. Это не менее прекрасное путешествие показало ему, что одиночество тоже имеет свои прелести. После этого он уже не боялся остаться один. Попутешествовав по Западу либо посетив родителей, он всегда возвращался в Университетский городок, как к себе домой.

Обо всем этом он как-то поведал Сибилле, сильно ее удивив не столько своим незамысловатым рассказом, сколько желанием поделиться с ней.

Сибилла пригласила Валери и Ника на обещанную экскурсию по КНИКС-TV. На спортивной машине Валери компания добралась до китайского ресторана, расположенного в Пало Алто, где остановилась перекусить.

— Колледж нельзя сравнивать с родным домом. Колледж — это лишь полустанок на длинном жизненном пути, — вслух размышляла Сибилла.

— Нику хорошо повсюду, — пошутила Валери, — даже на полустанках. Поражает то, с каким умением он это устраивает. Мне такое не под силу, а он и в этом преуспевает.

— А все дело лишь в том, что тебе надо прослушать несколько лекций по домоводству, — с усмешкой произнес Ник. — И я с радостью возьмусь за твое обучение.

— Слишком поздно. Я уже выросла из того возраста, когда меня можно было бы обучить такому ремеслу. Я вот не собираюсь инструктировать тебя о том, на что следует обратить внимание, когда ты пожелаешь заиметь повара или кухарку, — чисто по-женски запальчиво сказала Валери.

— Повара не входят в статью моих расходов, и, кроме того, я могу потерять навыки ведения домашнего хозяйства и приготовления пищи, — в том же тоне парировал Ник.

Он заметил задумчивый взгляд Сибиллы и почувствовал себя виноватым за то, что они, увлеченные легкой перепалкой с Валери, забыли про свою компаньонку. Повернувшись к Сибилле, он возобновил беседу с ней о Стэнфорде:

— Чем он тебе не нравится?

— Какое это имеет значение? Стэнфорд или другой колледж. Полжизни потратить на то, чтобы поступить сюда, а потом вдруг обнаружить, что это совсем не то. Что же здесь может нравиться?

Ник задумчиво наблюдал за тем, как официант, накрывая на стол, поставил сливовый джем, блины с мясом и овощами, которые заворачивал тут же при посетителях.

— Ну а чего же ты хочешь от жизни?

Подумав немного, она ответила:

— Многого.

Ей хотелось, чтобы здесь не было Валери, чтобы она могла поговорить с Ником наедине.

— Чтобы меня замечали. Чтобы люди узнавали меня при встрече. Большинство моих знакомых полностью довольны жизнью. У них не болит голова о том, как стать заметной и значимой, — спохватившись, Сибилла замолчала и опустила глаза. Лицо ее залилось краской смущения.

Валери, которой невыносимо было видеть кого-либо в таком состоянии, быстро спросила:

— На телевидении? В качестве кого? Режиссера?

— Можно начать и с режиссерской карьеры, — Сибилла, подняв глаза, заметила, что Валери не иронизировала, задавая этот вопрос. — Но это лишь первый этап. Я хочу сниматься, вести репортаж в новом шоу, а затем осуществить постановку собственной программы с интервью и всем остальным. Я еще не совсем уверена в своих силах, но мне хочется сделать все самой: написать сценарий, осуществить постановку — короче, сыграть главную роль в этой передаче.

Высказавшись, она откинулась на спинку стула. Официант поставил перед ней блюдо с большим, завернутым в трубочку блином.

— Одно я знаю наверняка: что никогда не стала бы боссом такой маленькой, захудалой киностудии, как КНИКС-TV, во всяком случае, не остановилась бы на этом.

— А почему? — полюбопытствовала Валери.

Сибилла окинула Валери таким взглядом, как будто перед ней была двоечница.

— Потому что мне хочется иметь то, чего у меня здесь не будет, — деньги, власть, славу.

Валери удивленно покачала головой:

— А я за этим не гонюсь. По крайней мере, за властью и славой. Слишком хлопотно и веселого мало. И, кроме того, надо постоянно быть начеку, чтобы у тебя это все не отняли. Представить себе не могу, как можно впутываться в такую канитель.

— У тебя всегда была куча денег, поэтому ты привыкла получать все, чего захочешь. Чертовски легко притворяться, что ничего не желаешь, когда у тебя все есть, и ты можешь получить даже больше того, что имеешь, не пошевельнув пальцем.

— Ну ладно, — мягко согласилась Валери. — Ты права. Стоит ли из-за этого спорить?

— Извини, — бросила Сибилла, опустив голову и снова заливаясь нервным румянцем. — Я слишком разволновалась, потому что придаю этому вопросу огромное значение.

— Придаешь значение тому, чтобы получить то, чего не имеешь?

— Придаю значение тому, чтобы получить все, чего ни пожелаю.

— О да, это очень большие запросы, — задумчиво сказал Ник.

Наблюдая за спором девушек, Ник заметил, что сидящие в ресторане посетители не спускают с них глаз, отчасти завидуя ему. Обе они были неординарны. Откровенно и ошеломляюще красивая Валери сильно контрастировала с темноволосой Сибиллой, удивительно светлые, почти экзотические глаза которой придавали весьма интригующий вид ее внешности. Валери была одета в джинсы и изумрудно-зеленую шелковую блузку, а Сибилла — в изящную, строгую черную юбку и белый свитер. Девушки сильно отличались друг от друга даже манерой вести разговор. Валери, раскованная, даже небрежная в суждениях, разительно отличалась от неуверенной в себе, старающейся показать себя сильной и временами смущавшейся Сибиллы. Две девушки были настолько непохожи, что Ника удивляло даже подобие какой-либо дружбы между ними, хотя бы и случайной. Ник заметил, как быстро Сибилла пробежала взглядом по наряду Валери, когда они только прибыли на телестудию. И для него было совершенно очевидно, что Валери и не подумала о том, чтобы перещеголять подругу. Сибилла всегда внимательно слушала Валери, время от времени перенимая ее жесты. Она была одномерна в своей всепоглощающей целеустремленности, чего нельзя было сказать о Валери, часто переключавшейся на отвлеченные темы. Сибилла производила впечатление студентки, запоминающей урок, чтобы суметь ответить на экзамене.

— А мне многое по плечу, — продолжала она, — если у меня есть цель, которую я хочу достичь.

Ник поймал испытующий взгляд Сибиллы и отметил, что глаза Сибиллы, как драгоценные камни, многое сулят, но еще больше утаивают. «Интересная, целеустремленная женщина, — подумал он про себя. — Однако я благодарен судьбе за то, что нашел свою звезду». И он незаметно пожал ладонь Валери. С ней он чувствовал себя намного счастливее, чем раньше, когда встречался с другими женщинами, даже такими интересными, как Сибилла Морган.

— А ты? — обратилась к Нику Сибилла.

Стараясь подцепить кусочки курицы, она неумело повертела в руках палочки и отложила их в сторону, притворившись сытой. Взглянув на Ника, она продолжала:

— Ты учишься, значит, можешь преуспеть в любых делах, не так ли? Ты вооружен знаниями. И стоит ли тратить долгие годы на ожидание чего-то эфемерного?

Ник проникся к ней чувством жалости и одновременно удивился тому, что женщина может одновременно и не желать познать окружающий ее мир, и занять в нем какое-то особое место.

— Я приехал сюда, чтобы учиться, — ответил он, широко улыбнувшись и желая прекратить спор. — Звучит безнадежно скучно, не правда ли?

— Но не для того же, чтобы превратиться в кабинетного червя? — попыталась зацепить его Валери.

— А что ты скажешь по поводу ученых, которые вместо занятий наукой глазеют на кукольные спектакли? — возразил он.

— Они не совсем безнадежны. И не скучные. Ну, может быть, так, слегка, — добавила она с юмором. — Надо же, приехал в колледж, чтобы учиться… очень неординарно звучит.

Сибилла наблюдала за ними, едва сдерживая досаду при виде не спускающего с Валери взгляда Ника. От Ника не ускользнул ее взгляд. Заметив это, Сибилла, смутившись, снова взялась за палочки. Она постаралась разместить их на ладони, приспособив между указательным и другими пальцами.

«Проклятье, — подумала она. — Ник с Валери так ловко орудуют ими. Еда двумя деревяшками — удел завсегдатаев ресторанов — без постоянной тренировки с ними сыт не будешь».

Но она справилась с искушением попросить вилку и, помучившись немного, с грехом пополам освоила экзотический прибор. По этой причине Сибилла пропустила часть беседы, но ей хотелось вернуться к их разговору, и она сказала:

— Не может быть, чтобы ты приехал сюда только за тем, чтобы получить знания.

— Это правда, — согласился Ник. — Еще я приехал в колледж, чтобы встретиться с Валери, хотя совсем не знал ее еще три месяца назад.

— Ну а если серьезно, за чем еще? — не отставала Сибилла.

— А больше ни за чем, — просто ответил он, думая о том, как бы перестроиться на более легкую тему. — Я чувствую себя самым счастливым человеком, когда нахожу то, о существовании чего не подозревал еще вчера. Впереди у меня очень много работы, за которую я примусь сразу после окончания колледжа, месяца через два. Но я не сидел сложа руки все эти семь лет, я готовился к этой работе, вот и все.

— О какой работе ты говоришь?

— О той, которой я занимаюсь сейчас: проектирование компьютеров, составление программ…

— Это как раз то, с чего мы начали наш разговор. Ты, так же как и все остальные, получишь свой диплом. Ты закончишь свой бег с препятствиями, который длится уже семь лет. Семь лет — ради одной бумажки, которую многие считают целью жизни. На самом же деле, из этой жизни вы все выкинули по семь лет, так и не начав ее.

— Ну вот и еще одна лекция, — улыбнулся Ник.

Он восхищался решительностью ее характера, хотя и был несколько раздражен ее назойливостью, удивлялся тому, насколько Сибилла напоминала его самого до знакомства с Валери, научившей его шире смотреть на жизнь.

— Мне очень хотелось поучиться еще какое-то время. Многие мои ровесники с дипломами и без них успели разбогатеть. Я мог бы последовать их примеру в любое время, но решил еще немного побыть здесь. Вероятно, это последнее место в моей жизни, где я могу сосредоточиться на своих проблемах, заглянуть в себя и понять, чего я хочу. В этом смысле для меня колледж — прекрасное место. А деньги… Сейчас это не главное. Придет время, и я, несомненно, заработаю себе состояние.

Сибилла глядела на него, не отрываясь.

— Несомненно… — как эхо, повторила она слова Ника. — Откуда у тебя такая уверенность?

— Я чувствую себя уверенно, потому что работаю в нужном направлении, а это дает мне веру в свои силы.

«Он думает так же, как и я, — решила Сибилла. — Почему же он, так похожий на меня, рядом с Валери?» Затем, словно вспомнив о том, что спор еще не завершен, она снова вернулась к начатому разговору.

— Ты будешь чувствовать себя уверенным с дипломом в руках и имея хороших помощников — и это будет залогом твоего будущего, карьеры, богатства… Как ты думаешь, Валери, я права? Тебе хочется войти в мир театрального искусства — и это именно тот путь, с которого надо начинать?

— Я так не думаю, — ответила Валери.

Наблюдая за играющей палочками Валери, Ник подумал о том, что ей, должно быть, наскучила вся эта дискуссия.

— Я никогда не стремилась к артистической карьере. На мой взгляд, она слишком ограничивает полет фантазии. Я могла бы иногда участвовать в любительских передачах — но скорее для души и когда мне этого захочется.

Сибилла бросила на Валери недоуменный взгляд:

— А зачем же ты поступила в колледж?

Теперь уже пришла очередь Валери посмотреть на Сибиллу, как на отстающую ученицу.

— А что тут такого особенного? Здесь опять что-то новенькое, как в поездке по Африке или Индии. И, кроме того, все поступают в колледж, это просто следующий за школьным обучением этап.

Ник, примирительно улыбаясь, поднял бокал с китайским пивом и предложил тост:

— За успех в постижении наук.

— Можешь иронизировать, сколько тебе влезет, — спокойно отвечала Валери. — Мне, так же как и многим, нравится процесс обучения, и я учусь, и учусь с удовольствием, вместо того чтобы об этом только болтать.

— Ну, откровенно говоря, и мне нравится учиться, — начала было оправдываться Сибилла. — Это не…

Фраза неожиданно оборвалась на полуслове. Сибиллу вдруг осенило, что эту милую парочку не так легко переспорить…

Валери поднесла свой бокал к бокалу Ника и произнесла:

— За успех и все, что ему сопутствует.

— Взаимно, — глядя ей в глаза, промолвил Ник.

— Будем надеяться, — сказала Валери, покосившись на сидящую за столом Сибиллу. — А теперь следующий тост. Через десять лет мы поднимем свои бокалы за Сибиллу Морган, известную звезду и продюсера собственных телепрограмм.

— Вот за это я выпью с огромным удовольствием, — оживилась Сибилла.

И трое молодых людей выпили, каждый втайне думая о своем…

Валери мечтательно смотрела в окно в то время, как профессор размашистым движением руки выводил на доске запутанные химические формулы. Теперь она стала прилежнее, чем до встречи с Ником, относиться к наукам.

Иногда она с удивлением отмечала, что ей доставляет удовольствие заниматься некоторыми предметами, и, внимательно слушая даже скучные лекции, представляла перед собой Ника, мягким наставительным тоном объясняющего ей домашнее задание.

Она много думала о нем в эти дни, больше, чем когда-либо и о ком-либо, не переставая удивляться причине этих неотвязных дум. Из всех мужчин, с которыми ей довелось встречаться раньше, он не выделялся ни особой сексуальностью, ни красотой и отвагой. У него не было денег на увеселительные прогулки, которые она совершала вместе с друзьями, плавая, катаясь на водных лыжах, посещая вечеринки и ночные клубы, колеся на машине по полуострову в поисках развлечений. Он не мог пожертвовать работой даже ради того, чтобы вместе с ней провести два уик-энда в Нью-Йорке, куда она предлагала ему слетать, чтобы познакомиться с ее родителями.

Ее рука плавно скользила по тетради, переписывая формулы и их решения, а мысли были с Ником. Правдой было и то, что, не являясь самым сексуальным или самым красивым и еще Бог знает каким, он обладал невероятной способностью поглощать тебя всю без остатка. Когда они были вместе, она всецело принадлежала только ему, ни на минуту не погружаясь в отвлеченные мечтания и фантазии, как это случилось наедине с другими мужчинами, а во время разлук воспоминания о нем захватывали ее полностью.

А его энергия, стремление осуществить все свои намерения? Они проявлялись абсолютно во всем — будь то полуденная скачка на лошади по полям или работа, занятия в колледже. Всегда неизменно, как вторая натура, выступали его серьезность и самообладание, сосредоточенность, которую даже она была не в состоянии поколебать. Да это и было его натурой.

Трудно было понять, разделить его взгляды, но еще труднее было выбросить его из головы. Ей было неведомо, почему она испытывает такое чувство к человеку, представляющему собой абсолютную для нее загадку. Эти думы о нем начинали раздражать и беспокоить ее. Не слишком ли много времени они проводят вдвоем, делая вместе домашние задания, обедая, ночуя вместе, когда отсутствуют друзья Ника? Она начинала себя чувствовать так, как будто они с Ником уже были женаты. Четыре месяца она не заводила романов с другими мужчинами и почти забыла подруг. По наблюдениям Валери, Ника ничуть не беспокоило отсутствие связей с другими женщинами, и хотя он продолжал встречаться со своими друзьями, Валери все-таки была у него на первом месте. Он казался ей вполне готовым для семейной жизни. «А я?!» От этой мысли Валери бросило в дрожь.

«Я слишком молода для замужества и не горю желанием связывать себя семейными путами. Да к тому же я не так уж связана с Ником, да что там, ни капельки не связана! Все, что происходит между нами, напоминает корабельный роман, который закончится сразу после нашего отъезда, а может, и еще раньше», — убеждала она себя.

После того, как профессор закончил лекцию, Валери заглянула в свою тетрадь. Хаотичным почерком, вдоль и поперек, она была исписана цифрами, рисунками, пометками. Даже название журнальной статьи, которую рекомендовал профессор для следующего занятия, фигурировало здесь. Складывалось впечатление, что она уже целый час делала записи, не услышав из лекции ни единого слова.

«Вот уж поистине из уст на перо, минуя голову, — усмехнулась она. — Интересно, как посмотрел бы на эту писанину Ник? Посчитал бы он такое отношение к учебе преимуществом или изъяном моего характера?»

«Любопытно, — подумала она, глядя в тетрадь. — Надо будет показать Нику. В последнее время я постоянно этим занимаюсь…»

Покинув помещение, она немного постояла на тенистой площадке, чтобы дать возможность глазам привыкнуть к яркому апрельскому солнцу. «Всегда, когда случается что-нибудь забавное, удивительное или просто интересное, я умираю от нетерпения поделиться своими впечатлениями с Ником. Но на этот раз я воздержусь. У меня есть своя жизнь, и я не собираюсь раскрывать ее каждому. Нет никаких причин рассказывать Нику Филдингу обо всем, что со мной происходит».

Но наступил вечер, и, сидя за обеденным столом в комнате Ника, Валери рассказывала ему:

— Итак, я писала целый час. Делала какие-то удивительные записи и не услышала ни слова из профессорской лекции. Я в это время думала совершенно о другом.

Усмехнувшись, Ник посоветовал:

— Тебе следует подумать над тем, как стать политиком. Если ты думаешь об одном, пишешь другое, а говоришь третье, то ты превосходный кандидат для политики.

— Мне вряд ли будет по душе такое занятие, Уж если фальшивить, так лучше в личной жизни, по крайней мере, это меньшее зло.

Немного посмеявшись, Ник налил кофе, отрезал кусочек пирожного, которые Валери принесла из булочной. Ей нравилось смотреть на его загорелые руки с длинными пальцами. Они как будто ласкали ее. И ей снова захотелось близости с ним. Казалось, она никогда не насытится им в постели. Теперь она вспомнила, что именно об этом думала, сидя на лекции.

«Ведь я решила ничего не рассказывать ему! Я была уверена в том, что не посвящу его в эту тайну».

Держа вилку в руке, она ковыряла пирожное. Так или иначе, это теперь уже не имело никакого значения. Находясь рядом, наблюдая за тем, как он движется по кухне, она чувствовала прилив тепла и душевный подъем, испытывая радость от того, что снова будет упиваться его нежностью и силой, которые в минуты близости каждый раз открывались ей по-новому. Думая об этом, она так и не смогла найти достаточно веских аргументов против семейных уз.

Казалось, существует огромная разница между тем, о чем она думала без него и наедине с ним. «Как-нибудь в ближайшее время надо во всем разобраться, — подумала она. — Но зачем же спешить? Все равно все закончится сразу после окончания учебы. Поэтому стоит ли суетиться сейчас, когда нам так здорово вдвоем».

Но проблемы назревали. Ник становился привычкой, от которой невероятно трудно было отказаться.