— Поздравляю, — сказала Валери, поднимая фужер с шампанским. — Ты, наверное, очень счастлива.

Чокнувшись с Валери, Сибилла ответила:

— Но ведь ты же была против.

— Я просто думала, что тебе бы больше подошел кто-нибудь помоложе… Но какое имеет значение, что я думала, главное, что твоя мечта осуществилась. Расскажи, где ты теперь живешь, я просто не знаю, как с тобой связаться.

Сибилла, достав маленькую коробочку из кошелька, вручила ей визитку, на которой золотыми буквами были выдавлены инициалы Сибиллы Эндербай, ее адрес и телефон.

— Мы же соседи! — воскликнула Валери. — Правда, здесь здорово? На редкость спокойное местечко, которое не так часто встретишь в городе.

— Здесь так тихо, как будто бы мы вовсе не в Нью-Йорке. Мне бы хотелось поселиться еще ближе к центру, но Квентин против.

Улыбнувшись, Валери возразила:

— Иногда неплохо почувствовать себя далеко от Нью-Йорка. Это так благотворно действует на человека. А куда вы ездили после свадьбы?

— Никуда. Мы провели ночь в какой-то канадской гостинице и отправились обратно. Квентин не в восторге от провинции, да и мне надо поработать над программой.

— Так вы что же, не отдохнули даже несколько дней? А как же медовый месяц, Сибилла?

— Я полагаю, когда-нибудь мы попутешествуем. Мне так не хотелось прерывать работу на студии… Да и какая, в конце концов, разница? Я могу попутешествовать и позже. Самое важное сейчас — подготовка «Обзора событий в мире» и других передач, которые я прорабатываю. Выйти замуж — еще не все, мне нужно гораздо больше. И до тех пор, пока я не научу людей работать в моем стиле, пока я не буду полностью довольна передачей, я не могу тронуться с места. Но я все равно отправлюсь в путешествие, может быть, даже по тем местам, которые ты посетила. Я их все записала и обязательно побываю везде.

Кивнув головой, как бы соглашаясь с Сибиллой, Валери лишь вымолвила:

— Я не сомневаюсь в этом.

Сибилла наблюдала за тем, как официант наполнял бокалы шампанским, пузырьки которого тонкими струйками поднимались вверх, разбиваясь о поверхность. Подняв глаза, она увидела в позолоченной оправе висевшего в конце узкой комнаты зеркала отражение себя и Валери: две лощеные женщины, обе одетые в платья из легкой шерсти. Валери, с изящно лежащими вокруг шеи ниточками золотого ожерелья, и Сибилла, шея которой была украшена пятью золотыми, вперемешку с жемчужными, нитками бус разной длины — подарком Квентина. Раскинувшись на мягкой бархатной мебели, Сибилла заметила, что слабый свет слегка приглушил красоту Валери, подчеркивая достоинства Сибиллы.

Они находились в элитарном клубе, членом которого являлась Валери: ведь Нью-Йорк был ее родным городом. Богатство, свобода и власть были его основными движущими силами и могли по праву принадлежать Валери и ее друзьям. Сибилла же стала просто соседкой, живущей на престижной Пятой Авеню, да и то благодаря Квентину Эндербаю.

— Расскажи о Чеде, — попросила Валери. — Он приезжал на свадьбу? Или на рождественские праздники?

— Нет. Он заболел гриппом, и они отменили свою поездку в последнюю минуту.

— Жаль. Я-то думала, что увижусь с ним.

— С кем? — испытывающим взглядом измерила Сибилла Валери.

— С Чедом, — ответила Валери с какой-то непонятной улыбкой. — Я же тебе говорила. Мне хочется встретиться с ним.

— Он не будет приезжать в Нью-Йорк. Квентин не любит детей. Я сама буду ездить в Калифорнию к нему.

— Ну что же, тогда я, видимо, так и не познакомлюсь с ним. Очень жаль. На фотографии это такой прелестный малыш, смышленый, забавный и симпатичный, — Валери помолчала. — Ты собираешься работать целыми днями?

— Конечно. А как же еще?

— Боже, ты всегда так серьезно все воспринимаешь: работу, учебу, свои записи, о которых ты мне рассказывала… Почему бы тебе хоть разок не взять отпуск и не отдохнуть как следует?

— Я и так хорошо провожу время.

— Ну ладно, ты любишь свою работу, но должна же ты и для себя немного пожить, ни о ком не думая. Нельзя же отдавать работе все свое время!

— Интересно, а сколько ей отдаешь ты? Ты чем-нибудь занимаешься?

— Да чем угодно, — беспечно ответила Валери. — Я знаю, ты думаешь, что я ничего не делаю. Но ведь я всегда чем-то занята, Сибилла. Я работаю играючи, и это у меня неплохо получается. И именно такая жизнь нравится мне. Послушай, я тебе дам список интереснейших мест в городе. Лучше воспользоваться им сейчас, когда тебе позволяют средства. Кроме того, это наилучший способ как следует познакомиться с Нью-Йорком, — вытащив из сумочки маленькую, в кожаном переплете записную книжку, Валери стала водить по бумаге золотым пером ручки. — Сандра, — пробормотала она. — Тебе надо встретиться с Сандрой. В этом магазине по снятым с тебя выкройкам из собственного материала они сошьют все, что ты захочешь, в одном экземпляре, и ты будешь единственной обладательницей этого изделия. Теперь Бруно… замечательный человек… улица Мэдиссон, где-то прямо за Восемьдесят первой. Сделав модель твоей ноги, он смастерит тебе такую обувь, которую не под силу сделать ни одному обувщику. А Нелли из «Ле дам» вяжет самые великолепные свитера. Сальваторе — самый лучший массажист в городе. Сходи к нему, он приведет тебя в отличную форму, только ты обязательно скажи ему, что ты — моя знакомая. И Ормолу — косметический магазин, который изготавливает чудные кремы; не думаю, что они действительно улучшают кожу, это больше для души, они придадут тебе ощущение неотразимости и чувственности, которые, увидишь, окажут на тебя положительный эффект, — затем она написала еще несколько имен. — Алма — человек, который делает для меня закупки в Нью-Йорке. Тебе не придется тратить свое время на такое скучное занятие, как магазины, — оторвав взор от записей, она улыбнулась Сибилле. — Самое прекрасное в Нью-Йорке — это то, что там полно людей, которые считают своей основной работой делать своих клиентов счастливыми. И у них это прекрасно получается. Они помогут тебе хорошо проводить свое время, — она добавила еще несколько имен и закрыла книжку. — Большинство перечисленных мною людей не примут тебя без моей рекомендации. Поэтому, когда будешь встречаться с ними, говори, что ты моя знакомая.

«Черта с два я буду это делать, — подумала Сибилла. — У меня есть собственное имя. Неужели она и вправду думает, что я буду носиться по городу, как попрошайка: пожалуйста, сэр, пожалуйста, мадам, впустите меня в ваш магазин, я ведь действительно очень респектабельная дама, потому что за меня поручилась сама Валери Шорхэм. Если она рассчитывает, что я когда-нибудь произнесу ее чертово имя, то…»

— Сибилла? — спросила Валери, внимательно уставившись на подругу. — Как ты себя чувствуешь? У тебя щеки пылают, может, ты заболела гриппом?

— Да нет, я здорова, — Сибилла отпила немного воды из своего стакана. — Здесь немного душно. А может быть, шампанское так подействовало.

— Хочешь, выйдем и подышим свежим воздухом?

— Нет. Мне в самом деле хорошо.

Скрестив руки на коленях, Сибилла подумала про себя: «Не будь дурой, используй ее».

Валери подозвала официанта и заказала чай и еще одну тарелку сэндвичей.

— Я очень ценю все, что ты для меня делаешь, — сказала Сибилла. — Для меня так много значит твоя забота обо мне, это так трогательно.

— У тебя какой-то не очень уверенный тон, когда ты говоришь об этом.

— Нет, я вовсе не сомневаюсь, я просто плохо представляю себе, как могу воспользоваться твоей помощью, — голос Сибиллы дрогнул. — Я просто не смогу пойти одна в незнакомое место и обратиться там к кому-нибудь. Мне всегда боязно от того, что люди будут смеяться надо мной, потому что я не знаю, как правильно одеться, обуться или накраситься…

— Смеяться над тобой? По какой причине? Им хочется, чтобы ты потратила деньги, а не убегала обиженная. И, кроме всего прочего, не все ли тебе равно, что они подумают? Тебя должно заботить только одно: получаешь ли ты от них то, чего хочешь. Сибилла, мне не верится, что тебя именно это тревожит; по крайней мере, когда речь заходит о твоей работе, ты чувствуешь себя абсолютно уверенной.

— Это совсем другое дело. Но после работы, за дверьми телестудии, я начинаю теряться, — Сибилла слегка передернула плечами. — Глупо говорить об этом, потому что это не твои, а мои проблемы. Мне предстоит еще над собой поработать. Ты права насчет того, что я всего добиваюсь собственными усилиями, и здесь мне тоже придется приложить эти усилия.

— Ну, ради Бога, почему непременно все нужно делать самой? Почему бы не обратиться за помощью? Если ты боишься начать одна, то я смогу посодействовать. Хорошо?

— Нет, я не могу тебя просить об этом. Мне не хотелось бы, чтобы меня вели за ручку. Лучше я сама потружусь.

— Да я просто с твоего согласия покажу тебе много интересных мест, вот и все. На это уйдет четыре или пять дней. Ты можешь посвятить этому утренние часы? Только, пожалуйста, не отказывайся, Сибилла, я охотно помогу тебе. Вокруг такая тоска, и это нас может хоть как-то развлечь.

— Ну, только если ты абсолютно уверена, что… Я действительно с радостью займусь делом, которое будет похоже на поиски заветного клада, — она посмотрела на Валери с видом какого-то простодушного любопытства. — У меня такое ощущение, будто бы большая часть Нью-Йорка остается невидимой, по крайней мере, для меня. Иногда, когда я возвращаюсь с работы, где-нибудь на полпути к дому мне начинает казаться, что существуют какие-то укромные места на верхних этажах зданий или на маленьких незнакомых мне улочках, название которых я никогда не слышала… И я даже не знаю, как до них добраться.

— А теперь ты можешь быть уверена, что справишься с этой задачей.

Вскинув глаза на Валери, Сибилла не увидела на ее лице ничего, кроме дружелюбной улыбки и ласково смотревших на нее глаз.

Официант поставил на стол бутерброды с чаем, и Валери снова присела.

— Я сказала все, что хотела. Тебе не нужно ждать моего предложения. Если ты в чем-либо нуждаешься, обращайся ко мне. Я знаю, как много ты работаешь, какие у тебя были неприятности. Чтобы чувствовать себя в Нью-Йорке как дома, нужно, чтобы кто-нибудь стал твоим гидом. Этот город настолько контрастный, многогранный и удивительный, что можно запросто потерять в нем голову. Квентин не сможет сразу помочь тебе в этом вопросе, потому что он не знает, что именно тебе нужно. Между прочим, я подскажу тебе адреса некоторых антикварных галерей — ты же, наверное, заново будешь отделывать апартаменты своего мужа?

— Не буду. Надо сперва узнать, вдруг он придерживается своего собственного стиля.

Они улыбнулись друг другу, и Сибилла сказала:

— Он такой душка, я его просто обожаю, но упрямства ему не занимать. Он жил один достаточно долго — три года после своего последнего развода, и я не думаю, что он с радостью примет мои советы. А ты отделывала свои апартаменты?

— Да, с помощью «Сестры», — ответила Валери. Но, увидев, как озадаченно посмотрела на нее Сибилла, пояснила: — «Сестра Пэриш» — хозяйка и подруга, изумительный декоратор, она использует в работе набивные ткани в таких великолепных комбинациях, которые удовлетворят самый изысканный вкус и которые всегда в моде. Ты видела мои комнаты, поэтому имеешь представление о работе этого декоратора. Давай я позову ее для тебя. Квентин вряд ли будет возражать.

— Нет, не надо, — мрачно ответила Сибилла, испытывая новую волну злобной зависти, отчего лицо ее покраснело. «Сука! Так заморочила голову, что пришлось показать собственное невежество. Откуда мне было знать кого-то по имени «Сестра» или вообще какого-то декоратора?» Но, закусив губу, тут же подумала о другом: «А как я смогу узнать что-либо новое без Валери или какого-нибудь другого учителя?»

— Извини, — сказала Валери. — Конечно же, ты понятия не имеешь, кто такая «Сестра», откуда тебе знать? Ты же жила в Калифорнии. Но все-таки подумай на эту тему. Я с радостью познакомлю тебя с ней. И мы приступим к охоте за сокровищами. Дай мне свой график работы, чтобы можно было все организовать, — Валери заулыбалась, — хоть занятие себе найду, чтобы не бездельничать все время.

Собрав лежавшие рядом упакованные свертки, Валери сказала:

— Мне пора идти. Сегодня у Кента день рождения, и он пригласил на праздник двести человек — своих самых близких друзей. Приходите как-нибудь с Квентином па обед, посидим вчетвером и получше познакомимся друг с другом. Я позвоню и договоримся о встрече. Да, я не сделала тебе свадебный подарок. У тебя есть какое-то желание, или мне выбрать подарок на свой вкус?

— Лучше выбери сама, — ответила Сибилла, оправляя на плечах мех новой собольей шубы. И хотя это был умеренный февральский день, не настолько холодный, чтобы надевать меха, и Валери тоже была без них, Сибилла, только на этой неделе купившая соболью шубу, не вылезала из нее в любую погоду.

Лимузин Валери стоял около главного входа.

— Может, тебя подвезти? — спросила она Сибиллу.

Отказавшись, Сибилла объяснила:

— Мы встречаемся с Квентином.

Слегка обнявшись и чмокнув друг друга в щеку, девушки распрощались. Через несколько минут Сибилла уже ехала в такси. «Мне нужен приличный автомобиль», — подумала она.

Но, уже сидя в такси и направляясь домой мимо жилых кварталов города, она почувствовала легкое волнение при виде шикарных центральных магазинов с их захватывающими дух товарами и сумасшедшими ценами. «Придется привыкать. Я никогда не смогу почувствовать себя по-настоящему богатой и счастливой, пока меня будут смущать безумные цены. Надо смотреть на них, как на вполне нормальные», — думала Сибилла. В эту минуту такси остановилось на стоянке рядом с домом, где жил Квентин, а теперь и сама Сибилла. Швейцар поспешил ей навстречу, чтобы открыть дверь. Он так легко назвал ее «миссис Эндербай», как будто она уже сто лет носила это имя, проводил до кабины лифта, подождал, пока она искала ключи. «Все постигается практикой, и я тоже всему научусь, как только сочту это необходимым», — подумала про себя Сибилла.

Квентина не было дома, и ей доставляло огромное удовольствие находиться одной в этой огромной квартире. Приблизившись к окнам, обращенным на улицу, она глядела на темный водоем так, как будто это было ее собственное озеро. Затем, снова вернувшись в ярко освещенную гостиную с мраморным камином и тяжеловесной мебелью и вытянув ноги на восточном ковре, она с удивлением подумала о том, что в этом обжитом доме вряд ли можно что-либо изменить.

Вдруг она вспомнила о Нике. После встреч с Валери она стала вспоминать его гораздо чаще. Давно она с ним не разговаривала. В порыве сняв телефонную трубку, она стала ему звонить.

Он находился на работе и разговаривал с ней торопливым и слегка нетерпеливым голосом.

— Что-нибудь случилось?

— Мне просто захотелось позвонить тебе, — ответила она. — Я забыла, что…

— И все? Просто хотелось позвонить?

— Да, именно так. Почему ты сразу огрызаешься? Я забыла разницу во времени. У нас шесть часов.

— А здесь три часа. Это все, зачем ты позвонила?

— Ты никогда так грубо со мной не разговаривал, Ник. Скажи мне, как себя чувствует Чед?

— Позвони ему и поговори с ним об этом сама. Он с радостью с тобой пообщается. Можешь это сделать прямо сейчас, он как раз дома.

— Я уже звонила. Никто не отвечает.

— Никто не отвечает? Он простудился, и Елена весь день никуда не выходила с ним. Если только самочувствие его не ухудшилось, и они не поехали к доктору…

— Чем он болен? — поинтересовалась Сибилла.

— По-моему, обычная простуда. Сибилла, я сейчас буду звонить домой, возможно, мальчику стало хуже. Так что поговорим в другой раз.

— Может быть, я ошиблась номером, — выпалила она и прочла номер телефона, где намеренно изменила одну цифру.

— Четыре, а не пять, — сказал он, облегченно вздохнув. — Попробуй еще разок, и ты застанешь его дома. Передай Чеду, что я принесу ему новую книжку. У меня не было сегодня никакой возможности позвонить.

— Ты, наверное, очень занят. У вас так шумно.

— Сибилла, я по горло в работе, чего ты хочешь?

— Просто поговорить. Поздороваться. Почему мы не можем время от времени делать это?

— Мы можем. И, наверно, это действительно плодотворная мысль. Но только не посреди рабочего дня. Позвони вечером, тогда ты можешь переговорить с нами обоими.

— А ты что, разве не гуляешь по вечерам со своими знакомыми подружками?

Нахмурившись, Ник подумал о том, откуда у нее в голове появились эти нотки ревности. Что с ней случилось? Где был ее муж?

— Я могу позвонить тебе сам сегодня ближе к вечеру, когда пойду обедать домой, — ответил он. — Или позже, когда я вернусь с работы. Позвони Чеду, Сибилла. Он очень обрадуется.

Он повесил трубку первым и, захлопнув за собой дверь, забыл о ней тут же, с головой окунувшись в работу.

«Омега» расширялась так быстро, что каждый день выглядел по-новому. Случалось, что Ник и сам не имел понятия, сколько инженеров, технического персонала и сборщиков работало на фирме.

Однажды за обедом Пари спросила:

— У тебя нет такого ощущения, что ты теряешь контроль над этой махиной?

И ему оставалось лишь согласиться с ней.

— Да, я сам чувствую. Вот если бы мы развивались в более медленном темпе…

— Если бы это была медленно развивающаяся фирма, то ни я, ни другие инвесторы никогда бы не вложили свои капиталы в твою фирму, — сказала она, пожимая его руку.

Он знал, что она была абсолютно права. Они вместе с Тэдом освоили полмиллиона долларов, полученных от трех инвесторов, включая Пари. И их компьютеры превзошли по своим показателям все остальные, за исключением продукции фирмы «Эппл». Поэтому, чтобы привлечь внимание клиентов, они интенсивно наращивали темпы производства. В течение целого года Ник уламывал заказчиков — мелкие предприятия и школы. Многие из них закупили компьютеры «Омега» и не были разочарованы. Компьютеры отличались высоким быстродействием, универсальностью, высокотехнологичной конструкцией, малыми габаритами, были очень удобны для размещения на небольшой территории и продавались по достаточно умеренным ценам.

Итак, у них были заказчики и продукция. При наличии этих двух составляющих у них появились деньги. Собственность компании делилась на пять частей, каждую из которых курировал свой инвестор. Вклад Тэда и Ника составлял двадцать процентов. И затем, с потоком хлынувших в производство денег, «Омега», казалось, взорвалась, развив уже в первый месяц такую бурную деятельность, что вместо двадцати пяти рабочих здесь уже трудилась целая сотня. Вынашивались планы переехать в одноэтажное здание, расположенное в промышленном парке в нескольких милях от Сент-Луиса.

Здесь не было больше спокойной жизни, работа кипела, и все находились в непрерывном движении. Дела шли удачно, а затем началось оборудование кабинетов и офисов. Поэтому везде царил жуткий беспорядок. Каждый день и каждый час возникала какая-нибудь кризисная ситуация: то получили не те комплектующие, то произошла поломка оборудования, то вдруг оказалось, что им не хватает рабочих рук или конкурирующая фирма неожиданно снизила цены на компьютеры, или в программу неожиданно попал вирус.

В основном инженеры, ежедневно занятые созданием новых конструкций, работали с огромным подъемом. Большая часть работы выполнялась как хорошо продуманная игра, напоминавшая огромный лабиринт со спрятанными по углам призами, которые все они искали день и ночь: никто не мог оторвать их от этого занятия. Атмосфера вокруг была просто удивительная, здесь не было места вялости или скуке. А когда приходили заказы, сначала небольшие, а затем целая лавина, это давало новые стимулы работе. У них никогда не было достаточно времени на раздумье; было время лишь на оперативное принятие решений, на помощь обращавшимся к ним за советом служащим, после чего надо было переключаться на решение других задач. Проходили недели и месяцы, на службу принимали новых работников, особенно талантливые быстро шли на повышение, а некоторые преуспевающие служащие стали пайщиками их компании. В воздухе витал дух победы и благоденствия.

Являясь президентом компании, Ник часто бывал в разъездах. Он подписывал контракты, выискивал возможности для раскрутки производственных площадей в Америке и Европе, принимал участие в собраниях потребителей, которые как можно более быстрыми темпами хотели научиться пользоваться новейшими машинами, призванными радикально изменить условия труда рабочих. Но большую часть времени он все же оставался в Сент-Луисе, работая над «Омегой 2000» — перспективным компьютером с новейшим матобеспечением, назначение которого — стать в будущем промышленным стандартом. Он уже рассказывал инвесторам об этой модели микрокомпьютера с целым спектром замечательных возможностей: усовершенствованной обработкой данных, «переворачиванием» страниц, компьютерной графикой. Но для разработки и создания такого компьютера и для написания специальной программы для него требовалось больше денег, больше инженеров, которые могли бы помогать Тэду, больше программистов, больше площадей. И все это можно было получить за счет прибыли от запущенного в производство компьютера «Омега 1000», выпуск которого также требовал много времени и денежных затрат, чтобы оправдать тот огромный успех, который ему предсказывали.

Он трудился над новой моделью «Омега 2000» преимущественно по ночам, после того как укладывал Чеда спать. А остальные инженеры приходили и уходили, работая лишь по нескольку часов, затем на смену им приходили другие, которые, не сумев уснуть от сознания незавершенности дела, появлялись в два, три, четыре часа утра и снова энергично брались за работу.

Затем компания со штатом в двести человек переехала со всем своим оборудованием в одноэтажное здание, которое стало очень известным спустя два с половиной года, когда здесь насчитывалось уже более тысячи человек работников, разбросанных раньше в двенадцати разных зданиях, а теперь объединившихся в одном, под вывеской «Компьютеры «Омега».

Купив мебель одного разорившегося предприятия, они организовали вдоль одной из стен ряд мелких, скромно обставленных мебелью офисов. По другую сторону расположились чертежная, комната для составления программ и контрольно-проверочных испытаний, машинный цех и закусочная. В центре находилась огромная производственная комната с высоким не завершенным еще потолком. С него рядами свешивалась арматура для ламп дневного света, которые должны были быть установлены над сборочным конвейером. Наполненные оборудованием тележки забивали проходы около конвейера, постоянно двигаясь около того места, где они были нужны, разгружались, загружались снова и откатывались в другое место. Каждый раз, когда одна тележка наталкивалась на другую, Ник обещал:

— У нас будет ленточный конвейер, как только появятся лишние деньги.

Производство печатных плат, видеомониторов, принтеров, клавиатуры и корпусов находилось одновременно на разных стадиях, и технический персонал работал стоя и сидя, люди бегали с места на место, припаивали, скрепляли детали болтами, осуществляли сборку — и одновременно пережевывали жвачку и перекидывались между делом парой слов о серфинге, плавании, бейсболе и сексе.

В июле, когда установленные на крышах домов кондиционеры едва справлялись с летней жарой, достигавшей 110 градусов по Фаренгейту, фирма получила ряд крупных заказов, и Ник с Тэдом еще более неистово взялись за работу. К первому сентября им нужно было отправить заказчикам полторы тысячи штук компьютеров.

— И мы справимся с этой задачей, — сказал Ник, обращаясь к Чеду, сидя за обеденным столом.

Елена отправилась в кино, поэтому Ник обедал вдвоем с сыном.

— Не мешало бы тебя тоже привлечь к работе, но существует закон, запрещающий детский труд.

— Труд? — спросил Чед.

— Ну, работу.

— Я работал, — торжественно заявил малыш. — Стучал, стучал молотком, а столик звенел.

— Звенел? Ты уверен, что не ошибся?

Достав ложку, Чед, сидя на высоком стуле, начал ритмично бить ею по столу.

— Мне нравится ритм, но звона я тут не слышу, — сказал Ник. — А какой стол? За которым ты рисуешь?

— Нет, твой, — ответил Чед, улыбаясь во весь рот. — Я сильно стучал. И он так звенел и шатался!

Ник представил себе стоящий в рабочем кабинете, подальше от спальни, чертежный стол со стальными ножками.

— Послушай, дружок, тебе нечего там делать.

Глаза Чеда расширились и, скривив нижнюю губу, он начал оправдываться:

— Я не трогал твои бумаги. Ты не разрешил, и я их не трогал. Я стучал, где их не было.

— Да, ну ты правильно сделал, — ответил Ник и вздохнул. — Тебе нужен ксилофон или еще лучше барабан. Дай мне пару деньков, и я его куплю тебе. А почему ты не ешь цыпленка?

— Я ем.

— Тебе он нравится?

Чед кивнул головой и сказал:

— Елена ругалась.

— Что?

— Она ругалась. «Проклятье! Ну ладно, извини меня, Чед».

От волнения у Ника задергались губы:

— Почему она так ругалась?

Чед, указав на пол, пояснил:

— Цыпленок упал. Он сам выпрыгнул.

— Это как раз тот, что мы только что ели? — Ник подозрительно взглянул на свою тарелку.

— Нет. Мы ходили в магазин. Елена купила мне кукурузные хлопья и еще одного цыпленка, вот он и выпрыгнул, У нас был очень тяжелый день.

Ник засмеялся.

После обеда они занялись чтением. Чед, поудобнее устроившись на папиных коленках, повторял за Ником слова, указывая пальцем на знакомые картинки.

— Ну ладно, — наконец сказал Ник. — Теперь время идти спать.

— Нет, — заупрямился Чед.

Засмеявшись, Ник поднял ребенка и усадил его на плечо.

— Я пойду с тобой на работу и буду чинить сломанные вещи. Ну пожалуйста, пап!

— Когда-нибудь я возьму тебя с собой на работу. Но поговорим об этом не сейчас. Смотри, уже девять часов! Тебе пора спать.

— Я пойду с папой на работу. Я пойду…

— Я сказал — нет, — усадив ребенка на постель, Ник присел рядом. — Нам нужно отправить полторы тысячи штук компьютеров. И, когда мы справимся с этой задачей, я тебя возьму с собой. Я обещаю тебе, Чед. Договорились?

— Договорились, — согласился Чед. Он поцеловал Ника так же ласково, как своего маленького щенка-терьера. — Хорошо, папа. Я тебя послушался.

Рассмеявшись и обняв ребенка, Ник прижался губами к его темным кудрям.

— Я люблю тебя, Чед.

Мальчик обвил руками шею Ника, и так они тихо сидели, жарко обнявшись в полумраке комнаты, заваленной игрушками и книгами.

— Ты отличный парень, — сказал Ник тихим голосом. — Я даже не знаю, что бы я без тебя делал.

Чед скользнул под одеяло, и Ник получше укрыл его.

— Я просто не был бы самим собой, — сказал он, больше обращаясь к себе, чем к Чеду, — и жизнь моя не была бы такой радостной.

Выключив свет, он на минуту задержался в комнате, любуясь на раскрасневшееся личико Чеда, который уже с трудом боролся со сном.

— Я люблю тебя, папа, — пробормотал Чед, и, услышав это, Ник снова склонился над ним и поцеловал ребенка.

— Здесь все друг друга любят. Спи крепко, мой друг.

Тихо покинув комнату, Ник вспомнил о том, что утром опять звонила Сибилла, и снова тревога овладела им при мысли о том, что она может обратиться в суд, чтобы забрать у него Чеда. Но в общем-то она не затрагивала эту тему. Однажды она даже неосторожно обронила фразу о том, что Эндербай категорически против присутствия детей в их доме. Но все равно она не переставала дразнить Ника, время от времени прозрачно намекая на то, что когда-нибудь она заберет у него Чеда. «Она не сможет этого сделать, — подумал Ник, — потому что ей не удастся убедить судей. Мы уже целый год разведены: Сибилла пару раз была у нас в гостях, да и то недолго, а мы только однажды были в Нью-Йорке. Никто не посмеет забрать Чеда из его дома и отдать матери, которая в нем не нуждается».

Он убеждал себя в этом каждый вечер и особенно пылко в те дни, когда звонила Сибилла, потому что, как бы там ни было, он никак не мог увериться в этом до конца.

Оставив дверь в комнату Чеда наполовину открытой, он сел в гостиной и читал там до тех пор, пока из кино не вернулась Елена, после чего, как обычно, отправился на работу.

— Чертовски скучную жизнь ты ведешь, — заметил Тэд, войдя в офис Ника. — Десять часов вечера. Почему ты находишься здесь, а не в ресторане или театре с какой-нибудь прелестной девушкой? А еще лучше — в ее постели?

— Тебе, наверное, не с кем поговорить, — проворчал Ник.

— Да, на работе сейчас затишье. Напряженные денечки начнутся, как только от Савьера прибудут интерфейсные чипы. Как у тебя складываются отношения с Пари?

Разложив перед собой кучу докладов, Ник ответил:

— Мы не виделись с ней уже давно. Где-то с мая месяца.

— Это что, вам так обоим захотелось? А мне казалось, вам очень хорошо вместе.

— Причина, наверное, в том, что мы оба слишком заняты делами. Ты сам такой же занятой, как и я. Много ли свиданий ты имел за последние шесть месяцев?

— Побольше, чем ты. Тебе не приходит в голову, что, кроме работы, у тебя нет ничего?

— А тебе не приходит в голову, что у меня есть сын? И когда у меня есть время, я провожу его с ним. Неужели это так трудно понять?

— Послушай, что с тобой происходит? Я не собираюсь учить тебя жить. Просто мне кажется, что ты становишься раздражительным и угрюмым, и если ты будешь продолжать в том же духе, то однажды утром проснешься седеющим, изможденным и вялым, и на кого ты тогда будешь похож?

В ответ Ник рассмеялся.

— Тебя послушать, так я просто попал в беду. Спасибо, друг. Очень приятно, что ты проявляешь такую заботу обо мне. Придется призадуматься и чуть сбавить темп. Сразу, как только мы осуществим отгрузку и уладим дела в офисе, я возьму небольшой отпуск. Тебе, по-моему, он тоже не помешает, — достав один из докладов, он пробежался по нему глазами. — Я должен поработать над этим.

Указывая карандашом на чертежный стол, Тэд сказал:

— Нужно обсудить еще кое-что, кроме работы.

Ник взглянул на своего товарища:

— Что случилось?

— Ты неделикатно обходишься со служащими.

— Что я делаю?

— Я тебе поведаю то, что слышал от других, не возражаешь? — начал Тэд, присев на край стола. — И слушай, ничего не говори, просто слушай. Все о тебе высокого мнения, всем нравится с тобой работать, поскольку тебя считают руководителем лучшей компьютерной фирмы, но они постоянно обижены, потому что ты не даешь им выполнить их работу от начала до конца, все время вмешиваешься даже в те вопросы, которые тебя абсолютно не касаются. Послушай, мы все знаем, что ты молодчина, ты можешь прекрасно проконсультировать любого служащего, успешно заниматься вопросами рекламы, улаживать вопросы с адвокатами, заказывать оборудование… Но почему ты должен всем этим заниматься? Ты самый лучший программист в мире, и почему бы тебе не уделить больше внимания разработке 2000-й модели вместо того, чтобы инструктировать специально принятых для этой работы людей? Ты выполняешь секретарскую работу и даже звонишь вместо них…

Ник шваркнул на стол папку с докладами.

— Иногда быстрее самому сделать, чем объяснить что-то. Мы все по-разному относимся к своему делу, и ты это знаешь. Извини уж за то, что у меня нет должного порядка в офисе.

— Не нужны мне твои извинения, я просто хочу раскрыть тебе глаза на то, что происходит вокруг!

— Я знаю, что происходит вокруг, я же во главе фирмы.

— Нет, черт побери, мы оба во главе.

— Извини, мы вдвоем руководим предприятием. Спасибо за информацию. А сейчас мне надо работать.

Тэд пристально посмотрел на Ника и вышел, оставив дверь открытой. Ник закрыл дверь, снова подошел к своему столу и разложил перед собой доклады.

Он читал до двух часов ночи, а затем поехал домой немного отдохнуть. В шесть часов утра его разбудил Чед, который пришел к нему в комнату. Потом Ник опять пошел на работу. К восьми часам вечера он уже обследовал все уголки производственной комнаты, проверяя качество сборки, беседуя с руководителями проекта, отвечая на вопросы инженеров и обсуждая с ними, как избавиться от вируса, который поразил их системы ночью. В девять часов вечера, выпив вторую чашку кофе, он открыл коробку с пончиками, которые купил по дороге на работу. Через десять минут менеджер, отвечающий за выпуск готовой продукции, хмурый, как туча, подошел к нему. Ник, опустив чашку с кофе, спросил:

— Что-нибудь случилось?

— Савьер нас здорово подвел: они прислали совсем другие интерфейсные чипы для принтеров. А когда я позвонил им, они сказали, что это все, что у них есть.

— Дерьмо, — Ник отодвинул лежавшие на столе бумаги в сторону. — Я разговаривал с ними две недели назад, у них интерфейсных чипов было даже больше, чем нам требовалось.

— Этот тупой осел на складе перепутал номера комплектующих. Ник, у них нет необходимых нам деталей. Такая вот ситуация. Придется доставать где-то в другом месте.

— Проклятый сукин сын!.. — Ник с силой пихнул стул, громко ударив его об стену своего маленького офиса. — Есть ли поблизости какая-то фирма, которая могла бы доставить нам детали сегодня или завтра?

— Никого нет. У Белстера есть такие же детали, говорят, что они очень похожи.

— Да, действительно, я знаю его чипы, даже однажды их использовал. А цена та же?

— На несколько центов ниже, но…

— Сколько у них в наличии этих чипов?

— Нам хватит. Дело не в этом. К тому времени, когда они пройдут тестовый контроль, мы так безнадежно отстанем со сроками, что не успеем к назначенному времени.

— Тогда вначале вместо тестирования мы…

— Ник, я не могу позволить установку этих треклятых интерфейсных чипов без тестирования.

— Мы будем их тестировать во время сборки. Я уверен, этот метод сработает. Однажды мы уже так делали, — Ник небрежно набросал на бумаге примерную дату выпуска готовой продукции. — Два дня задержки… Что ж, не так уж плохо.

Подвинув к себе телефон фирмы «Ролодекс» и слегка щелкнув по рычагу, Ник сделал короткий звонок.

— Они у нас будут уже завтра утром, нам нужно только послать за ними машину. Я об этом позабочусь, вы дайте мне людей для сборки, а я обеспечу контрольно-проверочные испытания.

— Я сам все могу обеспечить, я за это получаю зарплату. Но я должен все же сказать тебе, что мне все это не нравится.

— Мне тоже, но у нас нет выбора. А насчет тестирования ты не беспокойся. Я поговорю на эту тему с Тэдом.

Менеджер попытался что-то объяснить, но, поняв бесполезность этих попыток, пожал плечами.

— Это твое детище.

Его слова неприятно задели Ника.

В самом начале их деятельности, когда фирма только начинала расширяться и ему с Тэдом пришлось принять на работу еще несколько инженеров, у них у всех было чувство, что любой созданный ими проект принадлежал им всем. По мере роста «Омеги» становилось все труднее сохранить эту сопричастность, а теперь, когда штат насчитывал более двух сотен служащих и все еще продолжал расти, это было уже несбыточной мечтой. И все же ему доставляло удовольствие думать о том, что по крайней мере самые ценные специалисты фирмы сохранили это чувство общности.

Фраза «это твое детище» встревожила его, но сейчас он не мог думать о ней, так как впереди предстояла огромная работа. Однако уйти от проблемы не удалось.

Когда они трудились над завершением выпуска полутора тысяч штук компьютеров, которые должны были реализовать согласно контракту, инженер прекратил работу уже в середине дня, поссорившись с главным инженером, два техника ушли домой, неожиданно заболев, и кондиционеры в офисе вышли из строя, экспериментальная печатная плата не выдержала испытаний, созданная математическая программа заразилась вирусом, и это привело к тому, что все уравнения в конечном итоге сводились к нулю.

После угрожающего телефонного звонка Ника уже через полчаса приехала ремонтная служба, и к полудню прохладный ветерок циркулировал по огромной пустой производственной комнате, пропитанной тропическим воздухом. В этот вечер совместными усилиями Ника, Тэда и инженера была выявлена причина возникновения вируса в математической программе, и на следующее утро прибыли заменители интерфейсных чипов, которые быстро, на самом последнем этапе подключили в производство полуторатысячной партии компьютеров.

В течение следующих двух сумасшедших недель Ник редко виделся с Чедом и кем бы то ни было после работы. Он ел на ходу и очень редко спал. Все работали сверхурочно, «на ура», одержимые чувством долга по отношению к возложенной на них задаче, которая, как заклинание, висела над работниками фирмы. И, наконец, когда компьютеры отгрузили с задержкой всего лишь на три дня, работа вошла в нормальный ритм; удовлетворенные сознанием законченного дела, все с наслаждением погрузились в чудный мир раскованности и отдыха.

Но отдыхали они недолго.

— Ник, звонят из школы Эмерсона, — обратилась к нему секретарша после его возвращения с озера Тахо, куда они ездили с Чедом на уик-энд. — Что-то случилось с компьютерами.

Вот тут-то и начал испаряться дух победы.

— У нас постоянно какая-то ерунда на экране, — объяснял Даррэл Браун, директор школы Эмерсона. — Все вначале работает хорошо, но, как только мы хотим сделать распечатку, с экрана исчезают абсолютно все данные, а вместо этого появляется какая-то чушь. Буквы, номера, сноски, точки, вопросительные знаки… Такое впечатление, что на компьютер напали вражеские силы. Просто какой-то мусор.

— Сколько компьютеров вы уже испробовали? — спросил Ник.

— Все пять. И у всех одни и те же дефекты. Ник, мы планировали через две недели продемонстрировать все ваши компьютеры нашим попечителям. А теперь я оказался просто в дурацком положении. Вы, наверное, догадываетесь, на какие огромные расходы нам пришлось пойти. Мы почти на пределе, а они не работают.

— Не вешай трубку, Даррэл.

Когда Ник внимательно пересмотрел огромную схему на стене, он с упавшим сердцем обнаружил, что работа принтера частично регулировалась заменителем интерфейсного чипа. И Ник вспомнил о том, что совсем забыл предупредить Тэда протестировать чипы во время сборки компьютеров.

«Тупица, сукин сын, ты забыл ему сказать об этом!» И тут он припомнил многое: вирус, поразивший математическую программу, инженера, не закончившего работу, и некоторые другие вещи. И еще вышедший из строя кондиционер воздуха, и то, как он вызывал работников ремонтной службы. И в ушах его прозвучали слова

Тэда: «Ты выполняешь секретарскую работу, я своими глазами видел, как ты звонил вместо секретаря»…

— Ник! — окликнул его в трубку Даррэл. — Что происходит? Мы целое состояние заплатили за эти штуковины. Нас подкупили твои гарантии насчет их высокого качества и надежности… Итак, что ты собираешься предпринять?

— Мы собираемся привести их в норму, — коротко ответил Ник. — Мы держим свое слово, Даррэл, и ты знаешь это. Чего бы это ни стоило, мы доставим тебе работающую систему. Мы пришлем кого-нибудь забрать все компьютеры, и я гарантирую, что мы вернем их обратно через неделю.

— Неделю? Ну, хорошо, если вы действительно это сделаете…

— Мы справимся. Сегодня днем кого-нибудь пришлем к вам. Подготовьте их для отправки, пожалуйста.

Положив трубку, он неподвижно застыл на стуле. До него доносились телефонные звонки из других офисов.

«Не беспокойся по поводу проверочно-контрольных испытаний, я поговорю с Тэдом по этому поводу».

«Я все могу обеспечить, за это я получаю зарплату».

«…Ты вмешиваешься в их работу и даже в те вопросы, которые тебя абсолютно не касаются».

«Это твое детище».

Почувствовав легкое головокружение, он спрашивал себя: «Что я наделал?»

Тэд стоял в дверях с мертвенно-бледным лицом. В находившейся за его спиной производственной комнате поднялся невообразимый гам. Телефоны звонили, не умолкая.

— Сколько человек уже позвонило? — спросил Ник.

— Пятьдесят три. Я не думаю, что будут звонить абсолютно все, но…

Менеджер по выпуску готовой продукции, стоявший позади Тэда, сказал:

— Я только что проверил хранившиеся у нас для отправки компьютеры. Причина неисправной работы компьютеров заключается в интерфейсных чипах для принтеров.

Покачав головой, Ник ответил:

— Я так и думал.

Затем, стараясь приглушить урчание в животе, спросил у Тэда:

— Как ты с ними договорился?

— Сказал, что заберем и наладим компьютеры.

— То же самое я сказал Даррэлу из школы Эмерсона. Нам нужны грузовики. Я сейчас позвоню… — но, встретившись глазами с Тэдом, он остановился. — Мэри подыщет машины, которые отправятся к местным заказчикам. На все остальные звонки отвечать предупреждением, чтобы все компьютеры были готовы для отправки.

— Понял. А что с интерфейсными чипами?

— Мы найдем подходящие и отгрузим их за ночь. Искать надо в самых надежных местах.

Спешно набросав небрежным почерком несколько имен, он отдал лист бумаги Тэду.

— Приобрести, невзирая на цену. Я упустил шанс сэкономить деньги, да и время тоже упущено. Ты можешь им позвонить?

Улыбнувшись и приложив свою ладонь к голове, Тэд отсалютовал.

По мере того, как несмолкаемый гам в производственной комнате от непрерывно звонивших заказчиков все возрастал, в офис Ника один за другим входили главный инженер, контролер тестовых испытаний, технический контролер и мастер, недоуменно задавая один и тот же вопрос:

— Что, черт побери, случилось?

Ник рассказал им все начистоту, не пытаясь скрыть своей злосчастной роли в этом недоразумении.

— Впереди у нас горячие денечки, — ответил главный инженер, понимая, что сейчас не время для взаимных обвинений.

Как будто в каком-то оцепенении, Ник, стараясь говорить нормальным голосом, стал набрасывать план ремонта и возврата компьютеров. А телефоны продолжали, не умолкая, трезвонить.

В это время позвонил основной дистрибьютор.

— Ник, я слышал, у вас возникли кое-какие проблемы. Что, они действительно не работают? У нас на складе хранится тысяча штук негодных компьютеров. Что я с ними буду делать? Может, мне их подарить детям на Рождество?

— Мы сейчас работаем над этим вопросом. Я позвоню тебе сегодня днем или завтра. Мы сделаем все возможное.

— Да уж, пожалуйста, Ник. Я арендовал огромную территорию под эти ваши штуковины, что обошлось мне в копеечку. Ты представляешь, что будет, если я не доставлю этот груз заказчикам? А у меня ведь совсем нет времени на их обратную отправку, на получение и складирование отремонтированных компьютеров. Ты подумай хорошенько, иначе мне придется отослать их обратно и аннулировать свой заказ. Понимаешь?

— Послушай, остановись на минутку, — сказал Ник, удаляясь от стола и волоча за собой телефонный шнур. Прикрыв ладонью телефонную трубку, он попросил технического контролера помочь ему забросить шнур на секретарский стол. — У меня на проводе технический контролер, — сказал он дистрибьютору. — Ему необходимо все проверить. Я пока не знаю, вдруг там какая-нибудь пустяковая поломка. Мы вышлем на склад бригаду рабочих, которые прямо на месте наладят компьютеры.

Стрельнув вопросительным взглядом на технического контролера, он увидел, как тот, одобрительно вытянув ладонь, показал большой палец руки.

— Ваша задача в том, чтобы впустить нас и не мешаться под ногами. Как? Вам подходит такое предложение? — спросил он дистрибьютора.

— Наладят прямо на месте?

— Так точно.

— И вы с этим справитесь? Ведь у нас нет необходимого оборудования.

— Я еще сам не знаю, какие приборы для этого понадобятся. Но, если будет нужно, мы привезем с собой все необходимое.

— Ну, на этот счет у меня нет абсолютно никаких возражений. А когда вас ожидать?

— Очевидно, сегодня днем. Я позвоню тебе. Ты же все равно не собираешься принимать какие-либо меры до этого времени?

— Ну ладно. Договорились. Позвони мне.

Не успел Ник повесить трубку, как в дверях появилась голова Тэда.

— Через два дня нам доставят чипы самолетом из Бостона. Только не спрашивай о цене, а то кого-нибудь из нас двоих хватит сердечный приступ.

— Финансовый вопрос мы обсудим позже. А сейчас ты можешь попросить Уилта обеспечить дополнительную контрольную станцию и организовать людей для работы на ней в ночное время?

— Хорошо.

Он ушел, а затем, вернувшись, снова заглянул в дверь.

— Ник, мы прорвемся. Могло бы случиться гораздо худшее. Вся программа могла бы стереться сразу после нажатия кнопки «ввод». Вот тогда бы действительно было трудно что-нибудь наладить.

Ник улыбнулся.

— Спасибо, Тэд.

Снова обернувшись к стоявшей рядом со столом группе людей, он спросил:

— На чем мы остановились?

— На запудривании мозгов дистрибьютору, — ответил технический контролер. — Ты придумал очень умный выход из положения, босс.

— Спасибо, — сказал Ник, переполненный чувством благодарности к своим служащим. — Какие еще моменты нам необходимо обсудить?

— Надо распределить обязанности на сборке, — сказал мастер. — Если речь идет об обычной замене деталей, мы сможем выполнить работу в тот же день. Вот на складе, там действительно будет не работа, а просто кошмар, а в остальных местах все должно быть о'кей.

Все вокруг засмеялись. Они ходили по комнате, распределяли между собою задачи, затем снова пересматривали график работ. Так продолжалось до тех пор, пока они не собрались идти домой, чтобы сразу после получения чипов снова включиться в работу. Когда они ушли, Ник, урвав свободную минутку для передышки, сел, снова пристально уставившись на противоположную стену. «Что же я натворил? Чуть не погубил все. Я вместе с Тэдом создал фирму, стольких трудов стоило наладить такое грандиозное дело, а я чуть было не упустил такую редкую возможность выполнить хороший заказ».

Он знал, что они устранят поломку. Они лягут костьми, чтобы выполнить поставленную задачу. Они наладят полторы тысячи компьютеров и отправят их потребителям. И никто, кроме работников фирмы, не узнает, какой ценой досталась эта победа. Ник понимал, что придется потратить целое состояние, чтобы быстро и гладко произвести ремонт деталей и при этом не запятнать репутацию фирмы. А это значит, что у них не будет средств на разработку 2000-й модели компьютера в запланированный срок, и это окажется гораздо более серьезным ударом для компании, нежели какая-то другая неприятность.

Что было еще больней, по крайней мере, для него, так это то, что он узнал о Нике Филдинге вещи, которые ему совсем не нравились. Несмотря на то, что Ник видел, с каким энтузиазмом все работали для фирмы, он все-таки никому не верил до конца. «Ты не слишком деликатен в отношении с людьми». Это еще мягко сказано. Он всегда старался держать всех под контролем.

«Я просто боюсь провала, — подумал он. — Однажды потеряв Валери, боюсь каких бы то ни было потерь. Из боязни расстаться с Чедом я ходил такой расстроенный, что в результате невольно подверг большой опасности всю фирму. Да и в других делах тоже много чего напортил».

Этим сумасшедшим летом он был настолько занят, что выпустил из своего поля зрения Пари, месяцами не виделся с другими своими хорошими друзьями, не уделял должного внимания Чеду. «Как только мы выйдем из этого штопора, — пообещал он себе, — я отправлюсь на отдых. Я возьму отпуск на месяц, ну, или хотя бы на две недели, и мы с Чедом поедем отдыхать». Улыбнувшись про себя тому, какой непривычной показалась ему эта мысль, особенно учитывая предстоящую работу над новой моделью компьютера, он все-таки убедил себя, что сможет изыскать время на разработку 2000-й модели во время отпуска в вечерние часы, когда Чед будет спать.

— Ник, — обратилась к нему секретарша. — Звонит Сибилла. Я объяснила ей, что ты занят, но она настаивает.

По спине его пробежал холодок, и, подойдя к телефону, он нарочито небрежным тоном сказал:

— Слушаю.

— Я подготовила передачу, которую сама буду вести.

Он пытался вникнуть в смысл брошенной ею фразы. Какое она имеет отношение к тому, что произошло сегодня утром?

— Именно поэтому ты мне позвонила?

— Как ты не можешь меня понять? Ведь это очень важно для меня, Ник. Я позвонила, потому что очень хочу видеть тебя здесь во время премьеры.

— Зачем?

— Затем, что я хочу, чтобы ты увидел меня на экране. Почему ты такой бесчувственный? Ты же знаешь, я мечтала об этом всю жизнь. Думаю, и Чед обрадуется, увидев свою маму по телевизору.

Бросив карандаш на стол, Ник ответил:

— Хорошо. Мы постараемся приехать. Когда ты хочешь нас видеть?

— Я пока еще не знаю. Но я тебе обязательно сообщу. Скорее всего, где-то через пару месяцев.

— Пару…

— Я только сегодня об этом узнала, — вдруг поймав себя на том, что говорит каким-то оправдывающимся тоном, она разозлилась. Почему это она должна оправдываться перед ним? — Мне просто хотелось поставить тебя в известность. Я позвоню тебе сразу, как только узнаю дату. Как твои дела?

— У меня все хорошо. Мне надо идти, Сибилла. Я поговорю с тобой…

— Ты же знаешь, что я не люблю беспокоить тебя на работе, Ник. Я просто так обрадовалась… Ты очень занят?

— У нас вечно полно работы. А утром случился настоящий аврал.

— Ой, извини. Что-то действительно серьезное?

— Не катастрофа, конечно, но… В общем, я поговорю с тобой в другой раз.

— Ник!..

Но он уже положил трубку.

Пристально поглядев на трубку, Сибилла с грохотом швырнула ее, чувствуя отвращение к себе самой. Зря она ему позвонила. Но ведь за день до этого звонка она вместе с Квентином присутствовала на очередном званом вечере в апартаментах Валери и Кента. А сегодня, когда Квентин сообщил ей о том, что она выступит на экране как ведущая новой созданной ею программы «Финансовое обозрение», она, не в силах сдержаться, решила поделиться своей радостью с Ником. У нее не было других друзей, кроме Валери, которой она не доверяла. Так или иначе, она все равно сообщила эту новость Нику. Потому что ей очень хотелось, чтобы он знал, какая она стала счастливая и удачливая, и что, не успев расстаться с ним, она получила абсолютно все, о чем мечтала. Он должен знать, как замечательно ей жилось в Нью-Йорке, в отличие от этого тоскливого и мрачного Сент-Луиса.

Она дала ему это понять. И она снова на время забудет его, закружившись в суматохе дней.

Оставаясь директором передачи «Обзор событий в мире» и одновременно работая над двумя новыми созданными ею программами, она ежедневно занималась тренировкой своего голоса и тела, готовясь к дебюту на телевидении. В августе они с Квентином уехали в Мэйн, и, несмотря на его просьбу остаться там на весь месяц, чтобы понаслаждаться игрой в гольф, она одна вернулась на телестанцию, снова приступив к занятиям. Она планировала выпуск передачи «Финансовое обозрение» на середину сентября, время показа всех новых премьер, но прибывший из Мэйна в конце августа Квентин сообщил ей о том, что они еще не готовы к выпуску.

— Почему не готовы? — спросила Сибилла, застегивая на руке браслет в отделанной в серебряных и золотых тонах спальне, передекорированной из гостевой комнаты и соединяющейся со спальней Эндербая гардеробной.

— Передача, может быть, и готова, а вот ты пока нет, — объяснил он.

— А тебе откуда это известно? Ты даже не имеешь представления о том, чему я уже научилась.

— Я вчера просмотрел кассету с записью, твой репетитор послал мне ее сразу после того, как вы закончили свои занятия. Ты что думаешь, что я выпущу тебя в эфир в таком виде? — он с доброй усмешкой взглянул в ее вспыхнувшие злостью и тревогой глаза. — Нет, нам незачем торопиться, наши обозреватели предсказывают передаче успех, и я думаю, что именно так оно и будет, стоит нашей передаче выйти на экран… но только без твоего участия. Тебе пока показываться на экране рановато.

— Уолтер сказал, что…

— Уолтер лишь простой инструктор, этакий мелкий учитель-подхалим, который ничего общего не имеет с теми, кто решает такие вопросы, — довольный собой, он расплылся в улыбке. — Успокойся, это приходит с годами. Я-то знаю, как это бывает, да и ты, очевидно, тоже. А если ты не имеешь понятия об этом, то лучше помолчи, — обняв и притянув ее к себе поближе, Эндербай предложил: — Давай пораньше вернемся домой сегодня вечером.

— Хорошо, — ответила Сибилла.

— Где мы сегодня ужинаем?

— Я тебе уже третий раз повторяю: в «Котэ Баск», с Гиффордами.

— Неужели ты мне говорила? А я не помню, — он нагнулся к ней, и Сибилла потянулась к нему губами. — Ты сегодня прекрасно выглядишь, — сказал он, впиваясь в ее губы с такой же жадностью, как тогда, год назад, в его лимузине.

— Великолепно, — пробормотал он, все еще продолжая ее целовать. — Разнузданная, сексуальная, честолюбивая дама. И такая сладкая, как конфетка. Да, ты именно такая. Сегодня мы придем домой пораньше.

— Хорошо, — согласилась она. — На какой же день мы запланируем показ новой передачи?

Он усмехнулся:

— Ну никак не можешь успокоиться, да? Я же тебе сказал: когда ты будешь готова.

— Но это не здорово, Квентин, — сказала она, заглядывая ему в глаза, все еще оставаясь в его объятиях. — Мы же будем делать рекламу, поэтому мне надо быть в курсе дел и знать дату выпуска передачи.

— Январь, — сказал он, немного подумав.

— Январь! Но мне не надо готовиться к выходу в эфир еще четыре месяца!

— Тебе понадобится для этого, очевидно, гораздо больше времени, — проворчал он неожиданно раздраженным голосом. — Мне уже надоело это повторять, мы идем куда-нибудь? И если да, то куда мы в конце концов идем?

Сначала Сибилла хотела огрызнуться, но затем передумала.

«Ему семьдесят восемь, и он скоро умрет. Я постараюсь найти какой-нибудь другой способ побыстрее окрутить его. И когда станция и деньги будут принадлежать мне, я сама смогу распоряжаться, какие телепередачи выпускать в эфир. Вот тогда-то Валери, Ник и все остальные увидят, на что я способна. Вот тогда-то и начнется моя настоящая жизнь!»