ГЛАВА 34
– Опять мечтаешь, Холланд. Только и делаешь, что мечтаешь. Пришел ко мне на урок – изволь слушать. Не хочешь – до свидания. Ну? О чем я тебя спросил, Холланд?
Тристрам взглянул на учителя. Сзади его ткнули в спину линейкой.
– Давай, Холланд, не стесняйся. Говори. Мы тебя слушаем. Что я только что сказал? Повтори. Что я сказал?
– Не знаю, сэр.
– Не знаешь? Значит, не знаешь. Как думаешь, зачем ты сюда приходишь? Ты можешь чего-то не знать перед тем, как пришел сюда. Но здесь я тебе рассказываю, и ты уже должен это знать, Холланд.
Сзади его снова ткнули линейкой. Он не шевельнулся.
– Извините, сэр.
– Извините? Извинить мне нетрудно. Как бы тебе не пришлось перед собой извиняться. Ведь на носу экзамены. Так ты далеко не уедешь. Понимаешь, Холланд? Далеко не уедешь.
– Понимаю, сэр.
– Если снова будешь мечтать – выгоню. Из класса и вообще отовсюду. Так дальше дело не пойдет. Живешь в каком-то своем мирке. На всех смотришь свысока. Сколько тебе лет?
– Четырнадцать, сэр.
– Четырнадцать, а уже смотришь свысока. До чего распустился! Нет, так не пойдет. Ты меня понял? Тоже мне, аристократ нашелся! То, что ты делаешь на улице, – твое дело. Пусть об этом пекутся твои родители. Но здесь – здесь командую я. Это понятно?
– Понятно, сэр.
– Вот и прекрасно. Помни об этом.
Тристрама снова ткнули в спину линейкой, кто-то дунул через трубочку вымоченным в чернилах шариком из промокашки и попал ему в шею. На радость всему классу Тристрам вытер чернила рукой. Учитель смотрел на него с улыбкой.
– Дженнифер Траншан. Задержись, пожалуйста. Остальные девочки шумной ватагой высыпали из класса. Кое-кто захихикал, показывая на Дженни пальцем.
– Что-то дела у нас не очень, Дженнифер.
– Да, мисс.
– Ты даже не знаешь, о чем я говорю, так ведь? Если нетрудно, смотри не в сторону, а на меня.
– Да, мисс.
Дженни воззрилась на нее невидящим взглядом.
– Так вот, дела у тебя идут не очень. Не знаю, что с тобой происходит. Ты ведь была одной из лучших моих учениц. Уроки всегда сделаны; в классе тебя уважали; всегда вела себя достойно. Что случилось? Работаешь явно хуже, на уроках не слушаешь. Ты сейчас-то меня слышишь?
– Да, мисс.
– И на том спасибо. Ну, хорошо, что-нибудь приключилось дома? Что-то такое, о чем ты не можешь поговорить с родителями?
Дженни не ответила.
– Что-то не так дома, да? Или в школе?
– Нет, мисс.
– Что же тогда? Если дома все в порядке, в школе тоже… А книжку, которую дал врач, ты прочитала?
– Да, мисс.
– Так. Ну, в чем же тогда дело?
– Ни в чем.
– Дженнифер, – дружелюбных ноток в голосе поубавилось, – я преподаю вот уже почти двадцать лет. Я научилась распознавать, когда с человеком что-то происходит, и я здесь для того, чтобы помочь. – Она твердо уперлась руками в крышку стола. – Так что с тобой такое?
– Я же вам сказала. Ничего. Все нормально.
– А я тебе говорю, что преподаю уже двадцать лет, и делать из меня дурочку не надо. Так в чем дело?
– Ни в чем. Честно.
– Понятно. – Она оглядела свои чистые, без колец, руки. – Не хочешь мне говорить?
– Да говорить-то нечего. Правда. Дженни начала уставать от этого разговора.
– Если тебе моя помощь не нужна, значит, не нужна – тут я ничего не могу поделать. Но хочу тебя предупредить, милая. Это твое отношение к окружающим – вы, мол, все меня недостойны – ничем хорошим не кончится. Уверяю тебя. К людям так относиться нельзя. – Она сжала пальцы. – Итак, девочка?
– Да, мисс?
– Это все, что ты можешь сказать?
– Да, мисс.
– Ты совершенно невыносима. Да-да, совершенно. Иди с глаз моих, побегай там где-нибудь, может, развеешься.
– Да, мисс.
В коридоре столпились одноклассницы Дженни. Перешептываясь, они ждали.
– Видите, – сказала Синтия. – Видите?
