ЭПИЛОГ

– О, Бренд! – обрадованно воскликнула Уинсом, – здесь совсем ничего не изменилось!

Муж и жена стояли у поручня корабля, глядя на приближавшийся берег.

– Река, деревья… все…

Бренд расслышал нотки надежды в голосе Уинсом и крепко сжал ее руку.

– Ошибаешься, мой Восторг, все другое… деревни может не существовать больше… мать мертва, брат…

Горло Бренда что-то стиснуло, и он не смог больше говорить, на сердце камнем лежала вина за уничтоженную деревню. Будь он хоть чуточку сообразительнее!

Но слова не шли с языка, да и что значат эти жалкие утешения и выражения печали и сочувствия?! Чем возместить Уинсом ужасную потерю? Как она будет страдать, убедившись в гибели родственников!

Уинсом наклонила голову, стараясь скрыть слезы, и осторожно смахнула со щек соленые капли.

Не время плакать, упрекнула она себя, особенно теперь, когда она совсем близко от дома! Корабль подошел к устью реки. Земля осталась прежней – те же деревья, вода, море… может, даже жив кто-то из ее племени. Уинсом пыталась задушить надежду, пылавшую в сердце, но не могла. Ей необходимо знать. Увериться самой. Именно потому она убедила Бренда совершить путешествие в Новый Свет.

Уинсом поглядела в сторону противоположного борта, где, лежа на палубе, похрапывал Торхолл Храбрый, и едва заметно улыбнулась. Вот и еще одна причина, по которой она настаивала на этом путешествии. Необходимо было увезти Торхолла подальше от мести ярла. Тот уже не раз пытался покончить со стариком, и хотя Бренду удавалось спасти его, оба знали, что настанет время, когда ярл выполнит угрозу, поэтому уговорили старика отправиться с ними.

Взгляд Уинсом упал на широкие паруса корабля Грольфа. Позади плыли еще два судна, груженные коровами, овцами, козами и семенами для посева. Рассказы Бренда о чудесной стране, о бесконечных лесах, плодородной почве и лугах, заросших густой травой, побудили Грольфа и еще десять семейств основать колонию в Новом Свете. Еще один корабль должен был сопровождать их, но Инга предпочла остаться в Исландии, где ее радушно встретил коротышка-монах Бреннан. Он и его друг Годи Сокки согласились помочь девушке купить маленькую ферму. Инга поговаривала, что хочет открыть молельный дом для женщин, и мужчины с радостью приветствовали столь благочестивое намерение.

Из раздумий Уинсом вывел тревожный крик Бренда:

– Олаф! Вон там! Кто-то шевелится!

Олаф подбежал к Бренду. Уинсом затаила дыхание, поняв, что случилось неладное. Бренд показал на самое большое дерево из росших на берегу.

– Вон там! – воскликнул он. Уинсом схватилась за голову, заметив, как несколько раскрашенных охрой воинов выступили из-за деревьев, держа наготове луки.

– Он не хотят, чтобы мы причалили! – заметил Олаф.

– Можно ли их осуждать? – вздохнул Бренд. – Они, без сомнения, помнят Фрейду и набег.

– Глядите! Вон тот! Я видел его раньше! – закричал Олаф.

Уинсом всмотрелась в воина, на которого он указывал.

– Это мой брат! – завопила она на наречии беотаков. – Зовущий Птиц! Мой брат!

Голос женщины разнесся над водой, и индейцы нерешительно переглянулись. Некоторые даже опустили оружие, но, повинуясь приказу вождя, вновь прицелились в корабль.

Уинсом схватила Бренда за рукав.

– Они могут стрелять, – предупредила она, – может, я…

Возбуждение не дало ей закончить фразу.

– Зовущий Птиц! – вновь окликнула Уинсом. – Это я!

С берега донесся неразборчивый ответ.

– Да, да, я в безопасности! Слезы побежали по лицу Уинсом.

– Я в безопасности, Зовущий Птиц! Она повернулась к Бренду.

– Он жив! Мой брат жив!

– Крикни ему, чтобы не стрелял. Скажи, что мы пришли с миром.

Корабль подошел совсем близко, на расстояние полета стрелы, но Бренд не отдал приказа прекратить грести. В любую минуту может начаться кровопролитие…

– Зовущий Птиц! – позвала Уинсом. – Не стреляйте! Мы пришли с миром!

Индейцы, словно по команде, опустили луки, а один с радостным воплем бросился в воду и поплыл к кораблю.

– Зовущий Птиц! – выдохнула Уинсом. Матросы, смеясь, подняли на борт индейца, с которого капала вода.

– Сестра моя! – воскликнул он, заключая Уинсом в объятия, так что та мгновенно вымокла, словно тоже побывала в море.

Деревня стояла на прежнем месте. Правда, вигвамов стало меньше, но люди жили здесь. Уинсом в изумлении смотрела на детей, игравших подле костров. Женщины готовили ужин, в воздухе висели дымные облака. Мужчины отдыхали около вигвамов, беседовали и чистили оружие. Все выглядело так, словно она не уезжала.

– Шебоуит? – прошептала Уинсом. – Где моя мать?

Зовущий Птиц показал на один из вигвамов. На темной коре красовались рисунки, которые могли принадлежать только матери. Уинсом подбежала к жилищу.

– Мама? – окликнула она.

У входа показалась Шебоуит, по-прежнему державшаяся прямо и гордо. Только седых волос стало больше. Охнув от неожиданности, она протянула руки и обняла дочь. Уинсом прижала мать к себе так крепко, словно не собиралась отпускать.

Позже, после обильного ужина, Уинсом и Бренд удобно устроились возле вигвама. Уинсом узнала, что ее люди пережили зиму с помощью соседнего племени. Зима была довольно теплой, почти бесснежной, так что индейцы благодарили Великого Духа. Все же многие погибли от набега, и Уинсом скорбела по друзьям. Она оглядела лагерь, узнавая некоторых женщин, сбежавших от насильников. Среди них была и Красная Женщина. Храбрая Душа тоже уцелел, хотя был тяжело ранен. Грустная ирония заключалась в том, что теперь нога его была искалечена, и Храбрая Душа остался хромым. Но самым большим сюрпризом оказалась новость, что индейцы нашли трупы Фрейды и Торвальда…

– Когда родится мой внук? – спросила Шебоуит, окинув проницательным взглядом беременную дочь и зятя.

Уинсом взглянула на живот, натягивающий платье.

– В сезон падающих листьев, – пробормотала она, осторожно поглаживая тугой ком.

– Опять шевелится? – тут же поинтересовался Бренд. – До чего же резвая девчонка!

– Девчонка? – засмеялась Уинсом. – Откуда тебе известно, что это не мальчик?

– Это ты так утверждаешь, я не уверен! – Бренд расплылся в улыбке и поцеловал жену в нос.

– И, – продолжала Уинсом, – у него будут рыжие волосы.

– Конечно, другой цвет просто не годится, – засмеялся Бренд.