ГЛАВА 40

– Ярл Эйольф возвращается завтра.

– Ja. Что ты будешь делать?

Бренд молча глядел на Уинсом, не зная, что ответить. Окружающие внимательно прислушивались. Торхолл, лежа на боку, подпер голову рукой и с подозрением наблюдал за происходящим. Арни и Олаф играли в кости, целиком поглощенные своим занятием. Грольф, успевший побывать у названого брата, захватил трех стражников, и веселая компания отправилась в Стевенджер поразвлечься. Ольга заставила Грольфа дать клятву вернуться к ужину и пообещала приготовить самые вкусные блюда, а пока что сидела рядом с Освальдом. Оба разбирали сухие травы, которые Ольга держала в огромных плетеных корзинах. Время от времени Уинсом слышала, как Ольга ворчит на мужа, в очередной раз перепутавшего травы.

Не успел Бренд ответить, как в дверь постучали. Олаф, немедленно вскочив, почти подбежал к порогу и, схватившись Ja рукоятку меча, осторожно потянул за ручку. В темном проеме показалась Инга, закутанная до ушей в пушистые меха. Ее единственным спутником был снежный вихрь.

– Я пришла, – выдохнула она, – чтобы предупредить: ярл вернулся.

– Уже? – спросил Бренд, любуясь красотой девушки.

На щеках Инги цвели розы, но брови тревожно хмурились.

– Да, уже. Правда, его ждали только завтра. Он и его люди появились совсем недавно. Наверное, он узнал о твоем приезде.

Хотя Уинсом по-прежнему подозревала, что белокурая красавица хочет завоевать любовь Бренда, все же была вынуждена признать, что та не делала ничего особенного, чтобы привлечь его внимание. Правда, для Уинсом было достаточно и того, что прелестнее Инги она никого не встречала.

– Хм-м-м, возможно, – задумчиво протянул Бренд, улыбаясь Инге, но та смотрела поверх его головы.

– Ах, Торхолл, – пробормотала она и направилась к очагу, сбрасывая на ходу плащ. Торхолл, как и все присутствующие, был явно поражен ее поступком. Девушка села рядом, взяла его за руку. Торхолл, не противясь, глядел на нее из-под мохнатых бровей. – Торхолл, – начала Инга, – я должна поблагодарить тебя. Когда я была здесь в последний раз… – частила она, пока Торхолл не поднял руку.

– Пожалуйста, дорогая, помедленнее. Я старый человек.

– О да, я и забыла, – улыбнулась Инга и, кивнув, продолжала, тщательно выговаривая слова: – Я крайне благодарна тебя за то, что покинул Норвегию и спас меня.

Торхолл наклонил голову, насколько мог галантнее для лежавшего на боку человека.

– Но теперь, с твоим возвращением, моя жизнь в опасности. По-моему, я упоминала об этом… правда, боюсь, что забыла многое, о чем говорила в тот вечер, слишком велико было напряжение.

– Это и понятно, – вставил Торхолл.

– Уверена, что ты также сознаешь, что подвергаешь опасности и свою жизнь, – продолжала Инга.

– Меня не спросили, хочу ли я вернуться, госпожа моя, – деликатно намекнул старик. Но Инга тут же сообразила, в чем дело.

– О, я так и знала. Ты вынудил его ехать с тобой, не так ли?

– Да, – кивнул Бренд. Он не просил прощения за то, что сделал. Знай он тогда все, что знает сейчас, не подумал бы искать Торхолла, но увы, что свершилось, то свершилось.

– Да, – повторил он.

– Но, Бренд, его могут убить.

– Почему?

– Ты ведь знаешь, что ярл уничтожил его семью.

– Да, но не понимаю причин.

– Эйольфу стало известно, что Торхолл был свидетелем убийства Эйрика. Скорее всего, кто-то из слуг видел, что Торхолл сбежал, но точнее сказать трудно. Когда Торхолл, гостивший в доме, не появился после убийства, ярл пришел в бешенство.

– Хочешь сказать, что он вырезал семью Торхолла только из-за каких-то слухов? Клянусь Тором, это невероятно! – воскликнул Бренд.

– Да. Он стал еще хуже с тех пор, как ты его знал, Бренд, гораздо хуже.

– Наверное, – мрачно согласился Бренд. – Раньше его довольно легко было отговорить от подобных вещей.

– Но не сейчас. Что-то сломалось в нем после… после смерти сына. Прости, мне очень трудно говорить об этом, – заикаясь, добавила Инга.

Олаф, Торхолл и Бренд сочувственно закивали. Инга, слабо улыбнувшись, продолжала:

– Поскольку свидетель скрылся, ярл посчитал, что убийца ты, Бренд, потому что в случае смерти Эйрика унаследуешь титул и богатство.

– Знаю, – выдавил Бренд.

– Только этому не бывать. Ярл узаконил одного из побочных сыновей своей наложницы Геллы. У нее шестеро детей от него, и пятеро из них – сыновья. Ярл хвастается, что узаконит всех, лишь бы сохранить родовое имя. Старший унаследует все, когда отец отправится в Валгаллу.

– Гелла, – проворчал Бренд. – Да ведь она не настолько стара! Ее старший сын еще совсем мальчишка!

– Если не ошибаюсь, ему уже лет десять. Еще два года – и станет мужчиной, по нашим законам.

– Ну что ж, – пожал плечами Бренд, – желаю ему удачи! Я никогда не зарился на богатство ярла Эйольфа и уж точно не потеряю сна и аппетита, раздумывая, что он сделает с приобретенными неправедным путем деньгами и угодьями. Главное другое – нам лучше подумать, что делать сейчас, когда ярл вернулся.

Он обвел взглядом напряженные лица.

– Ярл… – начал Бренд, но тут же замер: – Что это?

Все застыли в ожидании. Тишина. Бренд слегка расслабился.

– Показалось, что слышал какой-то шум. Все в порядке. Так или иначе, ярл будет стремиться взять чью-то жизнь – скорее всего, мою – за жизнь сына и поэтому либо сам отомстит, либо потребует моей головы перед Тингом.

– Но почему ты, Бренд? Ведь убила я! – воскликнула Инга.

Головы всех присутствующих повернулись к ней.

– Ja, – с достоинством повторила Инга. – Я должна предстать перед Тингом. Я убийца.

Бренд с силой ударил кулаком по раскрытой ладони.

– Но это верная смерть, Инга. Ни один человек не встанет на твою защиту. Сама знаешь, что ярл как главный обвинитель перетянет судей на свою сторону.

– Но, Бренд! – воскликнула Уинсом, – почему ты должен отвечать за убийство, которого не совершал? Ведь Инга убила Эйрика, пусть она и предстанет перед Тингом.

Отчаянный голос женщины эхом звенел в комнате.

– Я люблю тебя, Бренд, – умоляла она, – и не хочу, чтобы тебя убили. – «Даже ради прекрасной Инги», хотела добавить она, но промолчала. Ласковая улыбка на лице мужа сказала Уинсом, что тот не собирается обращать внимание на все предостережения.

– Но иначе они убьют Ингу, – пояснил он.

– Или продадут в рабство, – добавил Олаф.

Уинсом, горько вздохнув, отвернулась. Бренд думал лишь о прекрасной Инге. В висках у нее застучало, кулаки сжались. Красавица Инга до такой степени ослепила Бренда, что тот готов умереть за нее. Что может оправдать подобную глупость?

Инга, очевидно, перепугалась, но стояла на своем:

– Может, ярл выслушает…

– Нет, Инга, ты ведь знаешь, что нет, – решительно покачал головой Бренд. – Ты сама чувствуешь это, иначе не скрыла бы свое преступление. Не хочу оскорбить тебя, но вряд ли кто-то осмелится пойти против ярла из-за нищей сироты. Это дорого обойдется ему и его семье. Ярл обладает большой властью и очень мстителен. Мы все знаем это. И, кроме того, все прекрасно помнят, что случилось с семьей Торхолла. Нет, это невозможно.

Торхолл в продолжение всей речи как-то странно поглядывал на Бренда. Тот, заметив это, отвернулся. Он не мог смотреть в глаза старику, с той минуты как узнал о том, что сделал Торхолл ради спасения Инги. Глубоко вздохнув, он наконец решился.

– Торхолл, я был несправедлив к тебе. Ужасно несправедлив. И сожалею об этом. Ты гораздо лучше, чем я считал.

Бренд едва не задохнулся, выдавливая эти слова. Как ему ни претило унижаться, Торхолл не заслужил тех оскорблений, которыми Бренд осыпал старика. Но продолжать извиняться Бренд не смог – язык не поворачивался.

Торхолл долго, пристально глядел на него, а потом что-то проворчал. Бренд выжидал, но старик больше не открыл рта. Очевидно, покаяние Бренда ничего или почти ничего не значило для сварливого старика. Бренд тихо выругался.

– Лучше, – пояснил он, – если я предстану перед Тингом, как и задумал раньше. Меня уважают и любят в городе. Кроме того, у меня земли, фермы, скот. Часть судей будут на моей стороне. Думаю, есть возможность, что меня оправдают.

Конечно, Бренд сильно сомневался в своих словах: не так уж его любили, но не мог он позволить Инге подвергнуться такому испытанию, означавшему верную смерть девушки.

Но в эту секунду разразился настоящий ад. За дверью послышался лай собак. Потолок загорелся. Уинсом в страхе закричала.

– Это поджог! – воскликнул Бренд.

– Поджог, – эхом отдалось в комнате.

Началась паника. Олаф выплеснул ведро воды в потолок, но добился только того, что все вымокли с головы до ног.

– Быстро, – прошипела Ольга, хватая Уинсом за руку. – Нужно бежать!

– Что… что случилось? – с ужасом охнула Уинсом, наблюдая, как пламя крадется по выстланной соломой крыше. Комната наполнилась дымом. Сердце Уинсом болезненно колотилось о ребра. Она напрасно оглядывалась в поисках Бренда.

– Пойдем, пойдем, – тянула ее за руку Ольга. – Мы должны выбираться отсюда.

Уинсом, ничего не понимая, слепо повиновалась.

В дальней стене дома была пробита дыра, и женщины, встав на четвереньки, вывалились в снег. Ольга осторожно обошла вокруг и, запыхавшись, прибежала обратно.

– Все, как я сказала. У входа люди ярла с собаками. У Бренда нет выбора: либо сгореть вместе с домом, либо выйти и драться с наемниками ярла. А их там не меньше двадцати.