ГЛАВА 21

Путешествие в Готеб, западное поселение Гренландии, проходило без особых событий. Драккар, подгоняемый попутным ветром, весело несся по волнам. Солнце ярко светило, туман спускался редко, и Арни не увидел ни одного айсберга.

Уинсом продолжала заучивать новые слова, узнавая их у Арни, и усердно трудилась над красной тканью. Сначала она завернулась в сукно, собирая его и подхватывая то в одном, то в другом месте, что-то бормоча про себя. Потом разложила отрез на палубе, подальше от глаз команды, и острым ножом, взятым у Олафа, раскроила материю, взяв за образчик кожаное платье. Правда, Уинсом долго не решалась сделать первый надрез и совсем было потеряла мужество при мысли о том, что может испортить сукно, но все же, наконец, набралась храбрости, притворившись, что перед ней всего-навсего оленья шкура, и мысленно отметив, где у оленя должны быть ноги. Это оказалось легче всего, потому что Уинсом привыкла шить одежду из кожи.

Ловко орудуя толстой иглой, добытой тем же Олафом, Уинсом что-то напевала, радуясь, что скоро наденет новый наряд. Самым трудным оказалось сделать бахрому, которой индеанки обычно украшали вырез и рукава. Ткань была слишком мягкой, но Уинсом старалась как могла.

Она пришила бахрому и приложила платье к груди, критически осматривая свою работу. Нет, некрасиво. Бахрома должна лежать на груди гладко, а она вся скрутилась, вывернулась в разные стороны и выглядит неряшливо. Что делать?

Уинсом задумчиво потерла подбородок. В это мгновение низкий мужской голос вернул ее на землю.

– Очень красиво, Уинсом. Мне нравится. Такое красное!

Бренд улыбался прекрасной женщине, нерешительно прижимавшей к груди платье. Уинсом улыбнулась в ответ, слегка покраснела, чувствуя, как становится жарко щекам, и поспешно отвернулась. Она израсходовала слишком много красной охры, и теперь на лице почти не было краски: нужно экономить, запас почти иссяк. Она вновь вспыхнула, испытывая на этот раз угрызения совести, потому что хотела выглядеть привлекательной в глазах Бренда, и смущенно взглянула на него, гадая, заметил ли Бренд, как скудно она накрашена.

Бренд, видя, как упорно она трет щеку, нахмурился. Теперь, когда Уинсом не вымазана этой ужасной грязью, мужчины просто будут не в силах избегать ее. Проклятье, она должна была бы наносить на лицо толстый слой красной глины, а не несколько мазков!

Он огляделся, ругая себя за то, что только сейчас заметил, с каким интересом поглядывают на девушку матросы.

– Тебе лучше надеть это платье в шатре, а не здесь, где каждый может видеть тебя, – проворчал Бренд.

Уинсом испуганно посмотрела на него.

– Что ты имеешь в виду?

– Хочу сказать, что тебе не стоит гулять по палубе в этом… в таком виде, когда каждый мужчина на борту глазеет на тебя!

Бросив разъяренный взгляд на надоедливых матросов, Бренд с угрожающим видом направился в их сторону. Те поспешно взялись за весла.

Уинсом, приоткрыв рот, ошеломленно уставилась ему вслед.

– Что это с ним такое? – пробормотала она себе под нос, но, еще раз присмотревшись к платью, улыбнулась. И вправду красивое, пусть даже бахрома не так лежит!

Мурлыча веселую песенку, девушка направилась в шатер, безразличная к голодному взгляду Бренда, не сводившего глаз с летящей словно на крыльях Уинсом.

Они добрались до Готеба к вечеру, несколько дней спустя. По крайней мере Уинсом казалось, что уже вечер. Так далеко на севере солнце почти не заходило, и ночь длилась всего часа два. Поэтому Уинсом, непривычная к полярному дню, спала совсем мало.

Девушка, с широко раскрытыми от любопытства глазами, стояла на палубе рядом с Брендом, рассматривая маленькие фермы, усыпавшие холмы над фьордами. Каждая усадьба отделялась от соседней большими квадратами зеленой и желтой травы, а в действительности скошенного сена, как пояснил Бренд девушке. За последнее время он привык показывать Уинсом различные интересные детали и достопримечательности пейзажа – это делало путешествие гораздо более приятным для них обоих. Кроме того, Бренд был вынужден признать, что ему нравилось, как смотрели на него эти прекрасные карие глаза, нравилось стоять рядом с ней у борта, наблюдать волнение Уинсом, впервые увидевшей новые места, слышать ее восторженные восклицания. Когда ветер бросал пряди темных волос ему в лицо, Бренд не спешил отстраниться. Один раз он даже запустил в них руку и сделал вид, что хочет подергать. Но на самом деле лишь нежно поцеловал.

Уинсом, затаив дыхание, наблюдала, как «Победитель Драконов» медленно заходит в большой фьорд. Несколько каменных домов сгрудились на отвесном обрыве. На пастбищах паслось много коров и овец, пестрыми точками усеявших зеленые луга.

Один из гренландцев, приземистый коротышка, что-то крикнул Бренду, и интонация показалась Уинсом достаточно дружелюбной. Мужчины о чем-то поговорили, и корабль бросил якорь. Бренд в сопровождении Олафа и Арни первым сошел на берег. Олаф помог Уинсом спуститься, а за ними последовала вся команда.

Хорошо вновь очутиться на суше, подумала Уинсом, направляясь за фермером и его работниками в дом, где их застенчиво приветствовала хозяйка и дети. Путешественникам предложили пахты. Капитан и матросы охотно согласились, но Уинсом предпочла воду. Ей по-прежнему не нравился вкус этого странного напитка с беловатыми комьями.

– Добро пожаловать в мой дом, дом Герьолфа Длинноногого. Заходите, гости, заходите.

Жизнерадостное приветствие кругленького коротышки-фермера успокоило Уинсом. Хозяин, по-видимому, был искренне рад видеть моряков.

– Вы появились в самое подходящее время, – сердечно продолжал фермер, веселый толстенький мужчина средних лет. Жена выглядела значительно моложе. Уинсом с трудом верила, что перед ней мать нескольких детей, ползавших и бегавших по грязному полу.

– У нас есть что праздновать, ja, – громко продолжал фермер, здоровенной ручищей прижимая к себе молодую жену.

– Грета и я собираемся пожениться.

Бренд, не отвечая, вопросительно поднял брови. Не его дело любопытствовать, соединены ли муж и жена по законам Тора или людским.

Фермер возбужденно взмахнул свободной рукой.

– У нас двое малышей, остальные от первой жены. Она умерла три зимы назад.

– Очень сожалею, – небрежно пробормотал Бренд, чувствуя неловкость от неуместной откровенности фермера. Но тот, не обращая ни на что внимания, спешил высказаться. Стиснув пухлую Грету, он рассмеялся.

– Но не беспокойтесь, Грета вполне мне подходит. Мы отлично ладим.

Снова развеселившись, он ущипнул пухлый зад супруги прямо через широкую рубаху. Грета шутливо хлопнула мужа по руке. Уинсом с удовольствием наблюдала за супружеской перепалкой. Хорошо, что у этой бледной женщины такой энергичный характер.

Но фермер, нисколько не смутившись и. не обращая внимания на недовольство Греты, спешил выложить новости:

– Только прошлым вечером мы получили приглашение прийти завтра на ферму Снорри. У него гостит монах, настоящий монах, и всех в округе просили приехать и познакомиться с ним. Вы тоже должны пойти с нами.

– Бренд и Олаф переглянулись.

– Все соберутся на ферме Снорри, говоришь? – с надеждой переспросил Бренд. Насколько облегчится его задача! Не нужно заглядывать в каждую усадьбу, в каждый охотничий лагерь и пастушью хижину в поисках сведений о Торхолле Храбром. Завтра на ферме Снорри соберутся все жители округи.

Олаф поймал взгляд капитана и подмигнул, очевидно, думая о том же.

– Рады будем отправиться с вами, – вежливо ответил Бренд.

– Прекрасно, прекрасно, – довольно кивнул фермер. – Все мы спешим воспользоваться присутствием святого отца. Он будет занят день и ночь – свадьбы, крещения, отпевания! Словом, забот полон рот!

Герьолф фыркнул, словно потешаясь над несчастным, но тут же вновь стал серьезным.

– Не часто в эти места забредает монах, настоящий монах. В последний раз это было, когда мой старший сын, Герьолф Коротконогий, еще лежал в колыбели.

Он махнул мясистой рукой в сторону Герьолфа-младшего, долговязого юнца, вынужденного все время нагибать шею, чтобы не удариться головой о низкие потолки. Уинсом предположила, что ему уже должно быть не менее шестнадцати лет.

– Подойди, подойди, – поманил его любящий отец, и мальчик послушно направился к гостям. – Это моя радость и гордость, – проворковал Герьолф. – Получит ферму, когда меня не будет.

Бренд кивнул покрасневшему юноше и отвернулся, торопя завтрашний день. Он должен отыскать Торхолла Храброго. Торхолл совсем близко, Бренд чувствовал это, скоро он отыщет того, кого искал.

Но тут викинг неожиданно замер. Герьолф упомянул, что монах женил людей, не так ли? Бренд бросил взгляд на Уинсом, но та уставилась на фермера и Грету, явно заинтригованная любовными играми. Поняла ли она, что означали слова фермера? Монах выполняет свадебные обряды!

Бренд широко улыбнулся, пораженный неожиданно-озорной мыслью. Уинсом упрямо заявляла, что не собирается прийти в его постель, не позволит Бренду любить ее, пока не станет его женой. Ну что ж, он это уладит!