ГЛАВА 14
– Подождите!
Фрейда, придерживая руками живот, пыталась догнать длинную цепочку рыдающих женщин. Позади остались обгоревшие руины индейской деревни.
– Остановитесь!
Колонна медленно встала: женщины в спешке натыкались друг на друга. Уинсом, оказавшаяся впереди, в последний раз оглянулась на то, что осталось от родного дома, но Торвальд тут же грубо дернул ее за руку. Девушка в немом отчаянии смотрела на мучителя, но лицо Торвальда оставалось бесстрастным и замкнутым. Уинсом вырвалась, и он почему-то легко отпустил ее, по-прежнему не выказывая никаких чувств. Она поняла, что просить этих убийц о чем-либо – бесполезно, и молча прикрыла глаза.
Торвальд презрительно оглядел ковыляющую вдоль колонны жену, Фрейда расталкивала людей направо и налево, злясь, когда кто-то из них не спешил уступить дорогу, злобно отшвырнула женщину, прижимавшую к себе ребенка. Та упала, малыш жалобно захныкал, и Уинсом заметила, как удовлетворенно улыбнулась Фрейда, наслаждаясь страхом молодой пленницы.
Великанша остановилась рядом с мужем и, заметив, что тот держит за руку Уинсом, злобно прищурила глаза.
– Я повела этих людей в набег, не ты, – прорычала она.
Торвальд, издевательски поклонившись, отступил.
– Ja. Я уже получил все, что хотел.
И многозначительно посмотрел в сторону Уинсом. Фрейда побагровела и, что-то пробормотав себе под нос, уже хотела отойти, но очередная судорога скрутила ее. Она отступила на обочину и взмахом руки велела остальным идти дальше. Когда жена выпрямилась, Торвальд громогласно объявил:
– Мы так никогда не доберемся, если женщина, которая вот-вот родит, поведет нас.
Презрение в его голосе было очевидно даже для Уинсом, не понимавшей слов.
– Я могу вести людей, – настаивала Фрейда. На лбу женщины выступили крупные капли пота, она снова сжалась. – Я больше не буду останавливаться. Ребенок еще не скоро появится на свет. Будь проклято мое тело! Говорю же, я поведу вас!
Торвальд, засмеявшись, прошел мимо Фрейды, оставив измученную болью женщину одну. Остальные последовали за ним. Вскоре Фрейда вновь оказалась в самом конце колонны.
Уинсом, охваченная непреодолимой печалью, сделала шаг, другой, третий по тропинке, навсегда уводившей ее от родного дома. Слезы катились по щекам, тело вздрагивало от подавленных рыданий, она уходила в неизвестность, оставляя позади непогребенные тела дорогих людей.
Опустив голову, она споткнулась раз, другой и остановилась, как вкопанная, услышав, что Торвальд сыплет проклятиями. Она поняла некоторые из них – Арни выучил ее и Зовущего Птиц. Девушка вспомнила лукавую улыбку на лице юноши, когда тот еще и еще раз терпеливо заставлял ее произносить ругательства. Девушка нехотя подняла голову и уставилась прямо в вероломное лицо Бренда Бьорнсона.
Уинсом замерла. Печаль мгновенно испарилась, и ее место заняла ослепляющая ярость. Вот он, этот человек, виновный в безжалостном уничтожении ее деревни! Из-за него едва не погиб брат, а мать скитается неизвестно где!
Уинсом, гневно сверкая глазами, смотрела на предателя.
Бренд устремился навстречу стромфьордцам. За ним следовали Арни и Олаф. Викинг грубо отшвырнул Свена, когда тот попытался встать на пути. Ульф, получив удар локтем под ребра, поспешно отступил. Бренд остановился перед Торвальдом. Растрепанная, злая, вызывающе поднявшая подбородок, Уинсом стояла позади огромного поселенца, глядя на Бренда полными ненависти глазами. Тому хватило одного взгляда на прекрасное, гневное, залитое слезами лицо, и сердце его перевернулось от жалости к девушке.
– Что здесь происходит? – рявкнул он, обращаясь к Торвальду. – Что вы здесь делаете?
Викинг уставился на длинную цепочку пленников, плачущих женщин и детей, и в жилах его закипела кровь. Он схватился за рукоятку меча. В эту секунду он без сожаления расправился бы с Торвальдом и любым из этих негодяев – стромфьордцев.
– Спокойно, – тихо предостерег Олаф.
Торвальд зловеще рассмеялся. Позади послышался шум – это Фрейда пробиралась между сгрудившимися в кучку женщинами, бесцеремонно расшвыривая зазевавшихся. Более проворные поспешно уступали дорогу. Ребенок, очутившийся рядом, завопил от страха, и мать быстро подхватила его на руки, шепча ласковые слова. Фрейда не обратила внимания на ее укоризненный взгляд. Каждые несколько шагов она была вынуждена останавливаться и пережидать очередную схватку. Никто: ни стромфьордцы, ни пленники, ни один человек – не вздумал помочь женщине.
Уинсом, наблюдая за Фрейдой, поняла, что та вот-вот родит. Почему же ни она, ни Торвальд не отдали приказа остановиться и подождать, пока ребенок не появится на свет?
Фрейда, переваливаясь, подковыляла к Уинсом и, злобно пробормотав что-то, подняла мясистую руку, чтобы ударить девушку. Но Торвальд вовремя успел встать между ними.
– Оставь ее в покое, Фрейда, – угрюмо приказал он, выпрямляясь в полный рост.
Жена несколько долгих минут смотрела ему в глаза, прежде чем медленно опустить руку, и ограничилась лишь полным ненависти взглядом на Уинсом. Та, однако, ничего не замечала, кроме красивого лица предателя.
Бренд молча оглядывал стромфьордцев. Он сразу понял, что случилось что-то неладное, когда увидел над деревьями клубящиеся облака черного дыма. Он, Олаф и Арни сразу же покинули корабль и поспешили по тропинке, ведущей в индейскую деревню. Они бежали, как могли быстрее, надеясь, что успеют что-то сделать. Казалось, они никогда не достигнут цели, но наконец в том месте, где дорога делала резкий поворот, викинги нос к носу столкнулись с Торвальдом и остальными грабителями. Одного взгляда на растрепанных плачущих пленников и обугленные вигвамы оказалось достаточно, чтобы понять, что здесь произошло.
Бренд протолкался мимо стромфьордцев и женщин, пробрался через спутанные кусты и подошел к пожарищу, обозревая ужасные разрушения. Повсюду валялись мертвецы, над которыми жужжали рои мух.
– Значит, вы, пожиратели дерьма, следили за мной!
Злобный смех Торвальда подтвердил подозрения Бренда, Фрейда тоже расхохоталась.
– Ты такой глупец, Бьорнсон, – проворковала она. Пронзительный смешок кинжалом вонзился в уши Бренда.
– Ja, мы следили за тобой. И ты привел нас прямо в логово скрелингов. Мы сожгли их дома! Взяли много пленных! А теперь будем очень благодарны, если отойдешь в сторонку! Нужно отвести добычу на корабль!
Заметив яростный взгляд викинга, Фрейда торжествующе добавила:
– Мы провели тебя, безмозглый болван! Ха-ха-ха! Наглому смеху самозабвенно вторил Свен. Бренд стиснул зубы, увидев, как цепко держится Торвальд за руку Уинсом.
– А как насчет этой женщины? – спросил он как можно спокойнее, изо всех сил удерживаясь, чтобы не броситься на стромфьордцев.
При этих словах Фрейда хитро ухмыльнулась, но промолчала.
– Эта женщина – моя! – объявил Торвальд. Бренд посмотрел в сторону Уинсом и был удивлен ответным яростным взглядом, но решил пока не придавать этому значения и обернулся к Торвальду. Бешенство с новой силой охватило викинга при виде того, как по-хозяйски обращается с женщиной стромфьордец.
Она моя! – кричало сердце Бренда, и только сейчас он прислушался к этому отчаянному одинокому воплю. Необходимо отнять Уинсом у Торвальда!
Бренд отчетливо, с ужасающей ясностью понимал, что придется вынести девушке, оказавшейся в лапах этого чудовища, чьи нежные ласки скоро сведут ее в могилу. Бренд должен спасти Уинсом, даже если это означает, что она станет принадлежать ему, телом и душой. Он решительно подавил укоры совести, говорившие, что истинной причиной его заботы было вовсе не благополучие Уинсом.
Викинг перевел взгляд на Фрейду. Та уставилась на девушку с неприкрытой ненавистью. Бренд понял, что Уинсом стала третьей в супружеских раздорах и, конечно, не проживет и нескольких дней в Стромфьорде. Эти двое просто разорвут ее и втопчут в землю, а потом найдут еще кого-нибудь, на ком можно было бы срывать взаимную злобу. Бренд принял решение.
Уинсом разглядывала викинга со всевозрастающей ненавистью. Перед ней стоял человек, приведший убийц в ее деревню. Какую ужасную ошибку она сделала, когда доверилась ему, посчитала, что Бренд Бьорнсон благополучно доставит домой ее и брата! Неужели за всю свою сладостно-горькую жизнь она не усвоила, что мужчинам нельзя доверять? Ни отцу, ни Храброй Душе и, уж конечно, ни этому светловолосому вероломному красавцу, стоявшему перед ней.
Уинсом презрительно скривила губы. Она была почти рада, что получила шанс высказать все, что думала о нем. Она плюнет ему в лицо, отвернется и никогда не взглянет в эти прекрасные лживые глаза. Брат умирает, лежа у сожженного вигвама, матери, возможно, тоже нет в живых, а он стоит здесь, живой и невредимый. Ненависть жгла ее душу. Тихое рычание вырвалось из груди.
Услыхав странный звук, Бренд шагнул к Уинсом, но слова замерли на языке – слишком страшна была ненависть в глазах девушки.
– Что слу…
– Девчонка-скрелинг готова тебя разорвать, капитан, – прошептал Олаф. Но Бренд спокойно пожал плечами.
– Ничего тут не поделаешь, – пробормотал он, почти не разжимая губ. – Скоро она еще больше обозлится.
Олаф промолчал. Но Фрейда умудрилась подслушать разговор и с подозрением взглянула на викинга.
– Не пытайся провести нас, – остерегла она.
– Ни за что, – улыбнулся Бренд одними губами, небрежно кладя руку на рукоятку меча. – Я беру ее с собой, – объявил он и незаметно подобрался в ожидании ответа Торвальда. Маленькие глазки великана зловеще блеснули при виде того, как Бренд потянулся за «Кровопийцей». Он не хотел драться с Бьорнсоном, но и не собирался терять прелестную пленницу. Отрицательно качнув головой, он коротко ответил:
– Nej.
Но вместо могучего рева из груди почему-то вырвался тонкий визг. Фрейда презрительно фыркнула. Торвальд пригвоздил ее к земле разъяренным взглядом и повернулся к Бьорнсону.
– Значит, будем биться за нее, – прорычал капитан викингов.
Торвальд заколебался. Он видел бушующую ярость в пылающих синих глазах соперника, заметил, с каким ужасом наблюдает девушка за обоими мужчинами.
Бренд тоже наблюдал за Уинсом. Кровь викинга кипела от безумного желания завладеть девушкой. Он готов рискнуть жизнью, но такой ценный приз поистине того стоит!
Мысли Уинсом окончательно смешались. Они спорили из-за нее, но она не желала иметь ничего общего ни с одним из них. Пусть только отпустят ее назад, в сожженную деревню – и она попытается отыскать уцелевших, помочь им залечить раны; больше Уинсом ни о чем не просила. Но почему же она не может отвести глаз от Бренда? Чувства девушки были настолько обострены неожиданной встречей и всем происходящим, что она ничего не замечала, кроме свирепого лица и глаз, пожиравших ее с неприкрытым голодным желанием. Больше всего Уинсом пугало сознание того, что она тоже хочет его, и от презрения к себе перед глазами все кружилось.
– О тупоголовый болван, пусть он берет ее! – крикнула Фрейда Торвальду. Крошечные глазки великана настороженно скользнули по злорадному лицу жены. Если Фрейда не поддержит его в споре против Бьорнсона, значит, Свен, Ульф и остальные будут на стороне жены. Осмелится ли он пойти на риск?
Лицо Фрейды было бесстрастным, но Торвальд мог поклясться, что она ухмыляется про себя. Нет, ей ни в коем случае нельзя доверять! Фрейда предаст его при первой же возможности, как уже делала много раз. Кроме того, она смертельно ревновала к Уинсом и ненавидела ее. Нет, Фрейде ни к чему брать сторону мужа.
Но тут Торвальд вновь взглянул в прелестное лицо Уинсом. Гнев и ярость забушевали в нем. Мысль о том, что он теряет эту прелестную женщину, средство отомстить неверной жене, заставила его скрипнуть зубами от злости.
– Ну? – настаивал Бренд. – Хочешь драться со мной? На этот раз бой будет на равных, не сомневайся. У нас обоих будут щиты, с самого начала.
Торвальд понимал, что Бьорнсон рвется в бой, и схватка будет смертельной. В тот раз викинг едва не прикончил его. Рана еще не совсем зажила.
Торвальд обернулся к Свену и Ульфу, молчаливо наблюдавшими за происходящим, попытался понять, о чем они думают, и не смог. Эти люди преданы его жене, и тут нет ни малейшего сомнения. Значит, если дойдет до битвы, придется встретиться с Бьорнсоном лицом к лицу.
– Nej, – выдавил он наконец и сплюнул. – С тобой я драться не буду. Можешь забирать ее.
Слова отдавали горечью на языке, но что он мог поделать?
– Я так и знала, что ты струсишь, – пренебрежительно бросила Фрейда, торжествующе ухмыляясь. Она только что не назвала его трусом. Торвальд почувствовал, как в душе поднимается бессильная ярость. Он потерял женщину-скрелинга, поселенцы не поддержали его, и вот теперь эта гнусная тварь, его жена, осмелилась на такое! Ему хотелось удушить Фрейду голыми руками.
Но в этот момент у нее вновь начались схватки, и женщина, обхватив живот, застонала. В этот момент в голове Торвальда родился хитрый план.
– Я разделаюсь с тобой позже, жена, – рявкнул он, ощущая, как впервые за много времени уверенность в себе вернулась к нему. Ja, план совсем неплох!
Он снова обратился к Бьорнсону:
– Можешь убрать руку с меча. Бренд помедлил, но решил не перечить.
– Подойди сюда, Уинсом, – велел он, не сводя глаз с Торвальда. Не стоит доверять этому человеку и тем более поворачиваться к нему спиной.
– Пойдем, – снова поспешно позвал Бренд. Почему девушка медлит? Бросив на нее взгляд, викинг заметил, что та упрямо сжала губы. Нетерпение его все росло. Что с ней происходит? Неужели не понимает, ведь он только что спас ей жизнь?
– Nej! – громко сказала Уинсом. Бренд раздраженно огляделся. Злорадствующие стромфьордцы и пленники молча наблюдали за ним. Хорошо бы Уинсом выбрала другое время, чтобы бросить ему вызов! В любой другой момент он представил бы ей возможность выбирать, но только не теперь, когда враги только и ждут возможности расколоть ему череп топором, если Бренд совершит глупость и повернется к ним спиной!
– Олаф! Арни! – позвал он. – Встаньте за мной. Словно по волшебству в руке Олафа появился меч.
Торвальд настороженно приглядывался к Олафу. Но Бренд одним прыжком пересек расстояние, отделявшее его от Уинсом, и, перекинув через плечо непокорную девушку, обхватил ее ноги одной рукой, а другой старался удержать брыкавшегося, визжащего зверька, в которого внезапно превратилась пленница.
– Отпусти! – кричала она, колотя его по спине кулаками. – Говорю же, немедленно отпусти!
Бренд шлепнул ее по заду.
– Потом, Болотная Утка, – пробормотал он и направился мимо ошеломленных стромфьордцев и потрясенных пленников к голове колонны.
– О-о-о-о-й! – завопила Уинсом, но поскольку она висела вниз головой, то звук получился жалким и неубедительным. Этот дикарь-убийца еще имеет наглость нести ее, словно тушу оленя! Она дралась, била его изо всех сил и снова умудрилась прохрипеть:
– Немедленно поставь меня на землю.
– Не сейчас.
И Бренд твердым шагом пошел по тропинке, к восторгу открыто веселившихся стромфьордцев.
Фрейда медленно плелась позади, все больше отставая. Торвальд, искоса поглядывавший на жену, казалось, нисколько не обеспокоен. Свен, однако, явно нервничал. Наконец Торвальд небрежно бросил:
– Пойду к жене. Помогу принять ребенка. Это может занять много времени. Свен, веди остальных к берегу и садитесь на корабль. Мы вас догоним позже.
Свен кивнул, спеша уйти, поскольку Торвальд пообещал помочь Фрейде. Он встал во главе процессии и повел остальных по извилистой тропинке между соснами. Торвальд выждал, пока последний человек не исчез за поворотом, потом вернулся к тому месту, где на поляне, в густой траве, лежала стонущая Фрейда. Пришло время положить конец ее безумию, гнусным планам, жестоким словам.
Торвальд остановился лишь для того, чтобы проверить, не затупился ли топор, что-то пробормотал и пошел дальше.
Лишь спустя некоторое время огромный волк отыскал его. Зверь подкрался поближе, обнюхивая струйки крови на лице Торвальда, в грудь которого глубоко вонзился его же топор. Потом чудовищное животное бесшумно метнулось к неподвижной Фрейде. Голубые глаза незряче смотрели в небо. Женщина тоже была залита кровью, покрывавшей платье. Страшные коричневые узоры расплылись поверх бело-голубых.
Наконец волк подобрался к голенькому плачущему младенцу, лежавшему рядом с мертвой матерью. Крики ребенка эхом отдавались в лесной чаще. Волк поднял голову и снова принюхался.
– Ни за что не поверила бы, коли не видела бы собственными глазами, – пробормотала старуха-индеанка, неожиданно появившаяся из-за деревьев. Спина ее гнулась под тяжестью корзины с травами и листьями. Старуха подковыляла поближе. – Вулфи, ты когда-нибудь…
Пошатнувшись, она поспешила избавиться от ноши и, оглядывая мертвеца, недоверчиво качала головой, наблюдая, как на груди Торвальда ширится и растет темное пятно.
– Я думала, он убьет обоих, – пояснила она зверю. – Мать и дитя…
Глубоко задумавшись, она еще некоторое время не сводила глаз с тела, потом, покачав головой, вздохнула и, шаркая ногами, направилась к женщине. Нога, обутая в мокасин, осторожно коснулась трупа.
– Но она дралась, как воин, Вулфи. Почему, почему в них обоих было столько ненависти?
Старуха стояла на цыпочках, готовая в любую минуту сорваться с места, словно боялась, что мертвая женщина встанет и замахнется на нее топором.
Волк-великан ткнулся носом в младенца, чем немедленно привлек внимание индеанки.
– А-а-ах, ребеночек!
Она близоруко всмотрелась в крошечное тельце.
– Да это девочка!
Старуха снова погрузилась в размышления. Зверь, очевидно, привыкший к долгому молчанию хозяйки, терпеливо выжидал, сидя возле хнычущей малышки, время от времени с любопытством обнюхивая ее.
Наконец старуха, встав на колени перед девочкой, протянула искривленный коричневый палец. Младенец крепко ухватился за него и поднес ко рту. Женщина тихо засмеялась.
– Да она тоже настоящий воин. Сражается за жизнь. Правда, малышка? – нежно проворковала старуха. – Хм-м-м, я должна подумать. Я должна подумать о тебе, крошка.
Она так и этак разглядывала ребенка со всех сторон. Выцветшие карие глаза замечали, однако, все – крошечный лобик, негустые прядки белокурых волос, тощие ручки и ножки. Время от времени старуха что-то негромко проговаривала.
Наконец она обратилась к зверю:
– Мы возьмем ее с собой, в деревню. Вот что мы сделаем, Вулфи.
Наклонившись, она подняла девочку.
– У моей внучки родился толстенький здоровый младенец. Молока хватит на вас обоих.
Старуха завернула ребенка в накидку из оленьей кожи и, сунув руку в забытую корзинку, вынула пучок душистых трав и обложила ими девочку:
– Ну вот, – пробормотала она, – это поможет тебе продержаться.
Маленькие кулачки слабо сжимались и разжимались, ребенок вновь начал хныкать. Старуха нежно улыбнулась.
– Ах-х-х, она устала, Вулфи. Нужно спешить, если мы хотим спасти ее.
Взвалив на спину корзинку и прижав к иссохшей груди кричащего младенца, старуха заковыляла по направлению к деревне.
– Нам о многом надо рассказать нашим людям, Вулфи, – пояснила она волку. – О той ужасной битве между мужчиной и женщиной и о том, как они убили друг друга.
Голос на миг замер, словно женщина лишилась сил. Наконец она добавила:
– И нам следует поведать им о сожженных вигвамах и погибших людях, которых мы видели в деревне Пожирателей Оленей.
Старуха покачала головой, уверенно продвигаясь вперед, несмотря на преклонный возраст. Потом взгляд упал на крошечный сверток, и сморщенное лицо расплылось в беззубой улыбке.
– И мы должны показать им это бесценное дитя. Она крепче прижала малышку к себе.
– Конечно, она такая маленькая, Вулфи, – извиняющимся тоном сказала индеанка, но снова улыбнулась и сухо хмыкнула: – Зато, может, она немного облегчит наши печали, неизбежные в наши старческие годы.
Огромный зверь послушно следовал за ней.
