7

Вина захлестнула его, — вина, которую он пытался гнать от себя с самого пробуждения. Блейк сидел в одиночестве на берегу реки и молча корил себя. Ему не следовало прикасаться к ней прошлой ночью, не следовало заходить так далеко и заниматься с ней любовью. Но она так зажгла его кровь, что он забылся. Воплощенная невинность, она оказалась такой сладкой и чувственной, что превзошла все, что ему прежде доводилось испытать.

И теперь слова Меган вновь и вновь звучали в его ушах. Некуда было деться от ее спокойного обвинения. Что, если она понесла от него ребенка? Предположение потрясло его до мозга костей. Когда он стряпал этот безумный план, мысль о том, что ему понравится невеста Кирка, совершенно не приходила в голову, не говоря о том, чтобы сделать ей ребенка. Боже! Где был его разум! Конечно, когда он продумывал свой замысел, то не мог и предположить, что Меган окажется девственницей. Это совершенно не вязалось с привычками Кирка.

Правда, в привычках Блейка такого тоже не было. Когда он хотел женщину, то отправлялся в город и навещал одну из «девочек», которые обитали в комнатах над салуном, либо одну из тех, кого нанимали местные мадам в тайных, но известных всему городу домах. Да, Блейк ухаживал за дочками местных фермеров и горожан, целовался с ними, но всегда в рамках дозволенного. Когда же ему требовалось встряхнуться и устроить жаркий поединок на простыне, он никогда не использовал для этого ни одну из этих милых и невинных девиц. Нет! Его всегда развлекала либо Келли, что над салуном «Ирис», либо Сол, у которой комната над «Серебряным следом», либо одна из размалеванных девиц в веселой конюшне у Бланш. Они знали свое дело и риск, с ним связанный, а также как предотвратить нежелательные осложнения. Никогда не требовали от парня большего, чем то, за что он готов был заплатить, знали, когда надо помолчать. А если поискать получше, то можно было найти чистую, милую, маленькую напарницу для ночи полной жарких, сладких удовольствий, которая не выставит утром никаких досадных требований.

Ситуация с Меган была совершенно иной. Блейку следовало бы поостеречься с самого начала. Ему двадцать шесть лет, не какой-нибудь там зеленый — цыпленок, первый раз имеющий дело с женщиной. Мог бы удержать себя в узде. Спору нет, она красива, — нет, более чем красива, она прекрасна. Своими рыжими волосами и большими серыми глазами она околдовала его. Очаровательная фея, резвая озорница с прелестью лесной нимфы. К тому же обладает острым умом, душевной тонкостью, которая притягивает его, и улыбкой, которая сводит с ума.

За норовистостью и упрямой бравадой ему открылась прелестная юная непосредственность. Она храбрая, милая и сладкая, и Блейк с каждым часом все больше подпадает под ее чары. Правда, временами ему хочется взять кусок мыла и намазать ей дерзкий язык, чтобы он не произносил таких ужасных слов. Интересно, где она могла их нахвататься, ведь наверняка родители воспитывали ее иначе. То, как она ходит, сидит, ест, все свидетельствует о том, что из нее растили благопристойную девушку. К тому же она была невинна до тех пор, пока он ее не коснулся.

— Проклятый идиот! — ругал себя Блейк за глупость.

Сидя на берегу реки, он на миг задумался, не привязать ли ему к шее камень и утопиться. Господь свидетель, он это заслужил. Задумчиво бросал он один камешек за другим в рябь течения, а мысли его так же разбегались, как круги по воде. С первого взгляда на Меган он понял, что она не какая-то потаскушка, с которой можно не считаться. И еще тогда заподозрил, что она невинна. Чего он не ожидал, так это ее острого языка, миллиона способов, которые эта маленькая ведьма находит, чтобы дразнить его, пламени чувственности, который таится под покровом невинности.

Теперь он это узнал, но слишком поздно. Застонав, он закрыл глаза, словно желая отгородиться от всяких мыслей о ней, но ее образ резко и отчетливо снова всплыл перед ним. Он увидел губки, которые способны извергать ругательства почище, чем какой-нибудь моряк, но которые соблазняют мужчину отведать их меда и раствориться в их атласной нежности. А эти чудесные серые глаза, такие круглые, и ласковые, и туманные в минуты любви, и такие яростные, когда она сердита. Перед ним встало ее тонкое лицо, нежное и своенравное, с упрямо вздернутым подбородком. Он увидел ее маленькие руки, которые могли кидать тарелки ему в голову, а в следующую минуту гладить его в восхитительном экстазе. А кожа такая шелковистая, что ему нестерпимо захотелось снова погрузиться в ее атласные складки. Она не похожа ни на одну особу женского пола, каких он знал прежде: сорванец и леди, ребенок и зрелая женщина.

Долгий, мучительный стон вырвался сквозь стиснутые зубы. Dios, что он натворил! Даже простое воспоминание о ней вызвало острый прилив желания. А ведь именно оно всему виной. Вожделение одержало верх над здравым смыслом, затмило ему разум, он не мог думать ни о чем, кроме тела Меган. А когда отведал ее сладости, она подействовала на него словно дурман-трава. И он лишил ее невинности, не подумав о последствиях, не сумев совладать с собой.

И вот теперь, после слов Меган, он вынужден посмотреть на себя и свои действия со стороны и с неохотой признать, что более чем увлекся своей пленницей. Теперь ему будет трудно отдать ее Кирку и устраниться. Увы, его сердце уже отдано ей вопреки всякому здравому смыслу. И как теперь вернуть ее кузену, когда все внутри умоляет оставить ее у себя, отвезти куда-нибудь на край света, где они смогут жить вдвоем подальше от мирской суеты. Но какой бы заманчивой ни была эта мысль, сейчас она уже неосуществима. После всех унижений, которые он заставил ее перенести, вряд ли она станет любить его, сейчас или когда-нибудь в будущем. Да и любые размышления тут бесполезны, поскольку, как он сказал ей, долг чести для него вернуть девушку в обмен на ферму. Хм… а ее семья… И вот уже его начала мучить совесть из-за ее родителей, которые страдают от неизвестности, не зная, жива она или мертва, а то и жестоко изувечена.

С неохотой придя к решению отпустить ее, Блейк все равно сознавал, что не сможет хладнокровно отдать ее Кирку, особенно если она понесла от него ребенка. Ведь подлый и алчный кузен был последним человеком на земле, который захотел бы растить его ребенка. И Блейк скорее бросит вызов небесам и земле, чем позволит такое.

Так что же получилось из всех его замечательных планов? Блейк в отчаянии потряс головой.

— Получилась Меган, идиот, — пробормотал он себе под нос. — Ты беспечно решил захватить незнакомую женщину и кончил тем, что сам запутался в паутине этой большеглазой прелестной феи. Ты нашел пять фунтов динамита, упакованного в самую соблазнительную оболочку. А он взорвался в твоих руках.

Блейк заскрежетал зубами от досады. Меган — словно хорошее виски, проглатывается гладко, одним духом, а потом, когда твоя оборона слабеет, ударяет тебя будто тонна кирпичей, Ведь он даже не заметил, как попал в ловушку.

Самое разумное, что можно теперь сделать, — это больше не прикасаться к Меган, как бы сильно он ее ни хотел. И если фортуна не отвернулась от него окончательно, то, надо надеяться, Меган в конце концов не беременна. Сейчас остается только держать от нее подальше свои похотливые руки, и все закончится неплохо. А если он сумеет противиться искушению, то, возможно, ее чары и ослабеют. Чем больше он станет ее избегать, тем скорее охладеет к ней. Правда, он сомневался в себе, но это единственный выход, на том и надо стоять.

Если Блейк был полон сомнений и досады, то Меган переживала еще сильнее. Она просто сходила с ума, оставшись одна в хижине наедине со своими мыслями и проблемами. Сколько она пробыла здесь — три дня? А кажется — целую жизнь, столько случилось событий, превративших ее безопасный и здравый мир в бедлам. Прожив половину недели рядом со своим необычным похитителем, она уже не знала, кто она такая и что из себя представляет. Прежде вся ее жизнь, настоящая и будущая, казалась ясной и счастливой, а теперь куда повернуть, кому верить, что всего дороже сердцу? Все смешалось, превратилось в сумятицу чувств и мыслей. Она запуталась в клубке противоречий, и чем больше старается из него выпутаться, тем больше застревает. Сердце, тело, рассудок — все тянут ее в разные стороны.

«Думай, Меган, думай! « — велела она себе. Легко сказать! Если верить Блейку, Кирк мошенник и негодяй. Если верить Кирку, тогда Блейк окажется лжецом и преступником. Одного, правда, отрицать нельзя: он ее похитил. И, пожалуй, неважно, какая причина стоит за его действиями, — или важно? Если верно то, что он рассказал, тогда не поступила бы и она точно так же на его месте?

«Нет! Нет, это неправильно как ни крути, — сердито рассудила она. — Он не имел права так поступать со мной».

Сцепив крепко, до боли, пальцы, она расхаживала по тесной хижине. Брови хмуро сошлись над розовыми глазами. Неужели она так сильно ошиблась в Кирке? Но если подумать, она почти ничего не знает о парне, за которого согласилась выйти замуж. А все, что знает, исходит из одного источника от самого Кирка. Мог он ей солгать? Теперь она вспомнила, что временами Кирк становился замкнутым и холодным, что он уходил от ответа на кое-какие вопросы, заданные ему отцом. Неужели она так прельстилась его внешностью, что не сумела разглядеть каков он на самом деле?

А что же Блейк? Приходится признать, что обращался он с ней вовсе на так уж и плохо. Как ни стыдно сознаваться, но он не тащил ее силком в постель. Нет, он покорил ее, околдовал, поработил ее тело за удивительно короткий срок, но не пытался овладеть ею насильно. Нет, он никоим образом не причинил ей физического вреда. Он приводил ее в ярость, злил, но одновременно и завораживал. Он разбил ей сердце.

Она его пленница, однако имеет больше свободы, чем ожидала получить, когда он ее похитил. Другой на его месте держал бы ее связанной с кляпом во рту. Участь ее могла бы оказаться намного плачевнее, ее могли бы бить или морить голодом, а Блейк кормил ее и предоставлял свободу в пределах хижины.

И все-таки он использовал ее в собственных целях. Он увез ее, оторвал от семьи, и все ради своей мести Кирку; и будет продолжать держать ее у себя, пока не вернет назад ранчо, если оно и в самом деле должно принадлежать ему, начнем с этого. Может ли оказаться правдой эта немыслимая история? С другой стороны, разве такое можно придумать? И почему так хочется верить Блейку? Ужасно хочется верить. Меган терла пальцами пульсирующие виски.

— Господи, как все запутанно!

Еще более запутанными были ее чувства к этому человеку. Прежде всего нельзя не признать — этот дьявол красив, что не мешает ему оставаться дьяволом. Сладкими речами он заставил ее расстаться с невинностью. К собственной досаде, Меган слишком отчетливо вспоминала свою сладостную капитуляцию в его объятиях. Более того, он вторгся в ее сердце словно мародер-завоеватель, и она уже никогда не сможет стать прежней. Он вызвал ее дремлющее тело к жизни с поразительной легкостью, научил желаниям, показал такие чертоги экстаза, которых, как она интуитивно чувствовала, ей никогда не достичь с Кирком.

«Почему? — молча рыдала она. — Почему он не мог оставить меня в блаженном неведении? «

Если бы он ограничился пленением ее тела, Меган еще смогла бы как-то себя утешить, но она ужасно боялась, что он успел украсть и ее сердце. Как и почему это случилось, если она считала, что любит Кирка, уму непостижимо. И все же Блейк сделал это, когда со своей обычной насмешкой шептал ей о желании, любви и страсти. А она увидела в нем ранимость, открывшую ее сердце. Просто в голове не укладывается, как можно ненавидеть человека и одновременно любить.

— Любовь? — прошептала она дрожащими губами, и глаза ее расширились от отчаяния. — Боже, только не это! Прошу тебя, Господи, избавь меня от такой напасти!

За несколько дней она стала ближе к Блейку, чем после многих недель знакомства с Кирком. Ведь в конце концов она была целиком в руках у Блейка, изучила его и сейчас доверяла ему больше, чем кому бы то ни было, хотя он никаких усилий к этому не прикладывал.

— Меня вынудили обстоятельства! — рассудила она. — Одни лишь обстоятельства. Потому что я сижу здесь и мне больше не с кем общаться. Я вынуждена переносить его общество, жить так близко от него, вот и все. Конечно же я не могла влюбиться в такого негодяя. Я люблю Кирка!

Но так ли это? Любила ли она когда-нибудь Кирка на самом деле? Меган начинала сомневаться. Кирк был безупречным джентльменом, почти идеалом о котором девушка может только мечтать. Или она сама наделила Кирка теми достоинствами, которые хотела бы видеть в муже? Неосознанно отгораживалась от его недостатков, желая видеть лишь те качества, которыми восхищалась?

Кирк был, пожалуй, даже красивее Блейка со своим холодным, безупречно правильным лицом, и все же это совершенство черт таило в себе меньше привлекательности, меньше характера, чем грубоватое лицо ее похитителя. И это тоже не могла не признать Меган, несмотря на всю злость и обиду. Она научилась ценить у своего похитителя чувство юмора, как бы порой оно ни раздражало. И внезапно ее поразило, каким трезвым и скучным был Кирк. За все время их знакомства она не могла припомнить, чтобы он обнаружил настоящее чувство юмора. Да, они смеялись вместе, но не тем заразительным, веселым смехом, каким смеются после хорошей шутки. В глазах у Кирка никогда не загорались лукавые огоньки, как это часто бывает у Блейка. Вспоминая их встречи, Меган готова была поклясться, что у Кирка нет в душе веселой искры.

Сдавленные рыдания вырвались из ее груди, а слезы задрожали на ресницах будто капли дождя, когда Меган поняла правду. Она обманывала себя, когда думала, что любит Кирка. И если ее вернут завтра ему — если он не отвернется от нее после Блейка, — она не сможет выйти за него замуж, потому что не любит его по-настоящему. Блейк показал ей это, вольно или невольно. Даже если в этой драме Кирк окажется невиновным, она все равно не сможет его любить, равно как не смогла бы любить Блейка меньше, если бы он оказался отпетым негодяем. Пусть Блейк не хочет ее любви и недостоин ее, пусть никогда не ответит ей взаимностью — дела это не меняет. Он может навсегда остаться ее врагом, но будет ее возлюбленным врагом, и с этим ничего не поделать. Ее сердце сказало свое слово, и рассудок уже бессилен, как бы ни противился этому.

Только одна мысль билась в ее сознании совершенно отчетливо: она должна найти возможность убежать от него, должна убраться отсюда, пока ее чувства не окрепли еще сильнее, тогда она, возможно, еще оправится от этого удара, от такого поразительного открытия. Ведь Блейк станет использовать ее в борьбе с Кирком. Он будет мстить, а достигнув цели, покинет ее безо всякого сожаления, даже не оглянувшись. Или он уже не доказал, как беспощаден и как далеко может зайти? Разве уже не открылся со своими планами на будущее, не заявил с ледяным хладнокровием, что вернет ее Кирку и родителям?

Ах, он может испытывать легкие уколы вины, но явно не разделяет ее чувства. Меган быстро усвоила урок, что существует огромная пропасть между желанием и любовью, во всяком случае у мужчин. Блейк может ее желать, по крайней мере сейчас, но вовсе не любит, иначе не говорил бы о том, что вернет ее Кирку; а ей невыносимо сознавать, что она любит его с каждым днем все сильнее, зная при этом, что в конце концов ее бросят на руки родителям, словно вчерашний мусор. И без того будет больно расстаться с ним, но еще больнее окажется, если любовь окрепнет или если она обнаружит, что понесла от него ребенка — постоянное напоминание о проведенных вместе днях, которые значат так много для нее и так мало для него. Она должна уйти отсюда! Должна!

Терзаясь и мучаясь от неразделенных чувств, таких новых и болезненных, Меган бросилась на кровать и дала им волю. Вина, ярость и любовь соединились в нечто нестерпимое и вырывались из нее потоком слез и бурных рыданий.

Сидевший за дверью Лобо насторожил уши, когда из хижины до него донеслись непривычные звуки, и склонил голову набок, словно дивясь на странное поведение Меган. Блейк, открыв дверь, был ошарашен новым потоком слез, но догадывался, что имеет к ним какое-то отношение. Правда, спроси он о причине, вразумительного ответа от Меган, при всем ее желании, вряд ли получил бы. Уже стоявший одной ногой на пороге, Блейк повернулся и ударился в поспешное бегство, а лицо его от недовольства собой исказилось гримасой. Лучше столкнуться с племенем диких индейцев, чем со слезами Меган. Он никогда не был трусом, но совершенно не мог в эти минуты оказаться с ней лицом к лицу.

Когда наступила пора ложиться спать, Блейк удивил Меган тем, что взял одеяло и подушку и устроился на полу возле кровати. В ответ на ее пораженный взгляд последовал жесткий смешок.

— Что ты так на меня смотришь? — иронически поинтересовался он. — Надо же, Меган, готов поклясться, что на твоем лице промелькнуло сожаление. Может, ты хочешь, чтобы мы спали вместе?

Меган гордо вскинула голову.

— Не льсти себе, — огрызнулась она. — Ты увидел на нем облегчение, и это ясно как Божий день. Не могу сказать, до чего я рада, что ты решил избавить меня от своего грубого внимания, чем бы это ни было вызвано.

Его зубы сверкнули в ухмылке.

— Облегчение — не облегчение, но ты просто. Задираешь от любопытства, моя маленькая кошечка. Разве тебе не хочется спросить, почему я предпочел выбрать новое место для сна?

Меган и правда изнемогала от любопытства и вдобавок еще казалась себе брошенной и отвергнутой, но скорей согласилась бы жариться в аду на сковородке, чем признаться в этом ухмыляющемуся дьяволу.

— Нет, я и не подумаю ничего спрашивать. Просто возблагодарю Господа и его святое небесное воинство за неожиданное счастье.

Она поскорей залезла под одеяло и повернулась к нему спиной, пробормотав «Спокойной ночи» прежде чем Блейк смог разглядеть обиду на ее лице или расслышать странное напряжение в голосе Сон не шел к ней очень долго, и минуты эти были наполнены тоской и борьбой с готовыми хлынуть слезами. Ей казалось, что чем больше она пытается осмыслить происходящее, тем больше запутывается. Невозможно понять Блейка и того, каким будет его следующий шаг, и если она не прекратит свои бесплодные попытки, то очень скоро доведет себя до сумасшествия. Остается лишь надеяться, что найдется какой-то выход, прежде чем она окончательно потеряет рассудок и сердце.

На следующее утро они заканчивали завтрак, когда Лобо яростно залаял и помчался к краю поляны. Там он продолжал рычать и лаять с оскаленными зубами и вздыбившейся на загривке шерстью. Хотя челюсть у Блейка напряглась, а глаза сузились и сделались настороженными и острыми, он спокойно отставил в сторону чашку и неспешно оттолкнулся от стола, с той же кажущейся беззаботностью подпоясался ремнем с оружием, привязав к ноге сыромятные ремни, чтобы кобура спустилась пониже на бедро.

— Сиди внутри и держись подальше от окон, — сказал он Меган, нахлобучил шляпу и опустил пониже край, чтобы на глаза падала тень.

Меган настороженно следила, как Блейк неторопливо вышел на крыльцо. Если часть ее души тревожилась за него, другая невольно надеялась, что пришла помощь. Неужели кто-то выследил их? Шериф? Кирк? Может, через несколько минут она будет свободна? Кто пришел, друг или враг? Чей друг и чей враг — ее или Блейка?

Она стояла посреди хижины с бешено бьющимся сердцем, не осмеливаясь пошевелиться и глядя в спину Блейку, направлявшемуся к краю поляны.

И когда ей уже стало казаться, что она вот-вот упадет в обморок от беспокойства, одинокий всадник пробрался сквозь кусты и медленно выехал на поляну. Блейк не пошевелился, но у Меган упало сердце, когда Лобо перестал рычать и заплясал вокруг лошади, весело виляя хвостом. Она поняла, что помощь к ней не пришла, да и Блейку ничего не угрожает. Если Лобо знает гостя, то и Блейк тоже.

Незнакомец махнул рукой и, подъехав к Блейку с широкой ухмылкой на лице, спешился и стреножил лошадь. Лобо не отставал от него.

— Уйми своего зверя, Блейк! Сначала он хотел вырвать кусок из моей задницы, а теперь готов облизать с ног до головы!

Меган не видела гостя, но расслышала усмешку в голосе Блейка, когда тот ответил:

— Брось, Джейк, какой волк, если он в своем уме, захочет грызть такую жесткую задницу, как твоя? Все равно что грызть слоновью шкуру или полено.

Мужчины похлопали друг друга по спине в знак приветствия.

— Ну, Блейк, вижу, ты сделал все как планировал, — сказал Джейк. — Разворошил ты осиное гнездо на ферме, скажу я тебе. Кирк рвет и мечет.

— А он хоть немного догадывается, кто стоит за исчезновением его невесты?

Джейк засмеялся:

— Нет. Ни чуточки, и могу сказать тебе, что он изрядно обеспокоен. Этого слабака вскоре ждет большой сюрприз.

— Да? Ну что ж, меня самого ждала парочка сюрпризов, — загадочно изрек Блейк. — Так ты думаешь, что он здорово подавлен и даст мне то, что я требую?

— Ох, он изрядно озабочен, но вот как будет реагировать на то, что его женщина у тебя, можно только гадать, — ответил Джейк, пожимая плечами. — Впрочем, родители девчонки дышат ему в затылок, и это тебе на руку.

— А шериф, видно, рыщет повсюду, разыскивая ее?

— Догадка твоя верная, но ты слишком хорошо прикрыл следы, так что шериф гонял туда-сюда по всей территории четыре дня, но ничего не пронюхал.

После этих слов мужчины обменялись смешком.

— Заходи, Джейк, и я познакомлю тебя с Меган. Полагаю, что ей не терпится узнать про родителей и про бедного Кирка — Если при этих словах глаза Блейка сделались такими же жесткими, как и его слова, Джейк либо не заметил, либо счел разумным никак это не комментировать.

— Я привез тебе патронов и еды, — сказал приехавший, заходя вслед за Блейком в хижину. — Решил, что они у тебя могут быть на исходе.

— Весьма великодушно с твоей стороны, Джейк. Спасибо.

Меган стояла, будто пригвожденная к полу. Появление Джейка прибавило осязаемости к ее ситуации, и ей захотелось умереть. Все оказалось слишком серьезным, слишком реальным. Это был не какой-то ужасный сон, от которого она рано или поздно должна была пробудиться. Тошнота подступила к горлу, а вся краска, которая была на ее лице, исчезла, оставив только серые огромные, как блюдца, глаза. В какой-то миг она испугалась, что упадет в обморок, и единственным, что ее от этого спасло, был насмешливый взгляд Блейка.

— Меган, я хочу познакомить тебя с моим другом. Это Джейк Баннер, человек, который отвезет Кирку письмо с требованием выкупа. Джейк, позволь представить тебе мисс Меган Коулстон, знаменитую пропавшую невесту и самого плохого повара, какого я знал в своей жизни.

Хотя глаза у Джейка округлились от подавленной усмешки при последних словах Блейка, он вежливо приподнял шляпу:

— Мэм…

Меган собрала все свое присутствие духа, чтобы кивнуть в ответ.

— Мне хотелось бы сказать, что я рада познакомиться с вами, Джейк. При других обстоятельствах это могло бы быть и правдой.

Меган оказалась вовсе не кроткой малышкой, какую ожидал увидеть Джейк, и ему понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя после ее дерзкого замечания. Он покачал от изумления головой и повернулся к Блейку, встретив его насмешливый и слегка унылый взгляд.

— Теперь видишь, с чем мне пришлось столкнуться, Джейк? — пожаловался Блейк. — Язык у Меган острый, словно бритва, да и характер под стать ему. И я не вижу от нее ничего, кроме неприятностей, с тех самых пор, как имел несчастье похитить ее из дилижанса.

— Если бы у тебя было хотя бы столько мозгов, сколько Господь дал козлу, ты бы никогда не пустился на такую глупость, — отбрила она его.

Блейк по-свойски шлепнул ее по заду:

— Охлади свой гнев, милая, и принеси нам с Джейком по чашке кофе, ладно? — В его глазах вновь заплясали озорные огоньки, поскольку он понимал, какую отповедь рискует получить.

Меган ответила ему твердым взглядом, глаза сверкнули серебряным пламенем.

— Сам принесешь, милый, — ядовито промурлыкала она, — если не хочешь, чтобы я вылила его тебе на голову! — С этими словами она прошла к креслу-качалке и уселась спиной к ним, устремив раздраженный взгляд на грязное оконце.

— Ого! — услышала она возглас Джейка. — Блейк, старина, ты тут поймал кошку за хвост!

— А то я не знаю! — недовольным тоном ответил Блейк. — Она уже и шипит на меня, и царапает, и кусает, едва не изуродовала. Швыряла все что ни попадя мне в голову и пыталась оставить меня на всю жизнь калекой. Не говоря уж о том, что визжит она будто злой дух, а ругается словно пьяный матрос. Настоящая хулиганка.

— Да что ты говоришь! — весело хмыкнул

Джейк, забавляясь затруднительным положением приятеля.

— Кстати, Джейк, когда ты еще соберешься сюда, не мог бы привезти мне несколько тарелок? Может, оловянных? Маленькая ведьма уже успела переколошматить почти всю мою посуду.

Прошло несколько минут, прежде чем Джейк смог сдержать хохот настолько, чтобы продолжать разговор, и даже после этого из его глотки временами вырывался смешок. Веселье гостя не могли до конца угомонить и недовольные взгляды Блейка.