ГЛАВА 39

Своеобразный и очень дорогой «клуб» на рю-де-Абрэ, 16 стал притчей во языцех у знатоков фешенебельного Парижа. Говорили, что в Numéro Seize кухня просто божественная – и баснословная библиотека, способная удовлетворить любой вкус: от бесценного собрания эротической литературы до книг по философии и науке и, конечно, множество последних современных романов. Говорили, что мужчина может почитать газету в тиши библиотеки Numéro Seize и съесть превосходный обед – в одиночестве, если пожелает, или в компании прелестной девушки, которая разбирается в том, о чем он говорит, даже если это разговор о его бизнесе. Говорили, что мужчина в Numéro Seize чувствует себя как дома, он может отдохнуть, расслабиться и быть самим собой – или тем, кем ему вздумается. А если ему захочется большего, то в атмосфере этой элегантности загородного клуба он мог почти ощущать привкус чувственности. Все это было доступно – разумеется, за большие деньги, потому что членство в Numéro Seize обходилось беспрецедентно дорого.

И, конечно, женщиной, к которой тайно влекло всех мужчин, была загадочная прекрасная Поппи. Она всегда была на виду, встречая гостей в холле, всегда одетая в серое, с улыбкой в живых ярких голубых глазах. Поппи была сенсацией Парижа. Кто она и откуда приехала, этот вопрос был у всех на устах, но он всегда оставался без ответа. Поппи стала очаровательной загадкой – всегда приветливая, всегда улыбающаяся – и всегда одинокая.

Стоял холодный февральский вечер, во всех комнатах весело потрескивал огонь, наполняя дом уютным ароматом горящих яблоневых поленьев – а снаружи был снег, по краям тротуаров возвышались сугробы. Мало кто отваживался выйти из дома в такую метель. В гостиной было пустынно и тихо – только звуки рояля, на котором одна из девушек играла Моцарта, приглушенный гул разговора из столовой, где несколько джентльменов наслаждались обедом и говорили о бизнесе, и стук биллиардных шаров из биллиардной – нарушали тишину дома.

Поппи ушла в дела, сидя за письменным столом и водя карандашом вдоль длинных колонок цифр, сравнивая доход за этот месяц с предыдущим и одобрительно кивая головой. Она взглянула на маленькие серебряные часы на столе. Была половина двенадцатого, и она откинулась на спинку стула, зевая и ероша рукой свои рыжие волосы. У нее ни разу не было выходного с тех пор, как два месяца назад открылся Numéro Seize; она была измотана и напугана тем, что делает, хотя и не показывала этого, только когда оставалась одна, как теперь. Если прежде и была слабая тень надежды, что, может, однажды она вернется домой, на ранчо Санта-Виттория, и будет прощена, теперь она угасла. Она сожгла мосты, соединявшие ее с прошлым, а в будущем она могла стать самой преуспевающей, когда-нибудь и самой богатой парижской мадам. И хотя она пыталась убедить себя, что ее девочки были такими же, как Нетта, и все равно продавали бы себя где-нибудь в другом месте, но уверяя себя, что для них гораздо лучше, что они работают у нее, Поппи знала, что это неправда. Но она слабо отбивалась от подспудных мыслей, что никому нет дела до того, что она делает или не делает. Никому – только Лючи.

Но как бы там ни было, Numéro Seize явно преуспевал. Конечно, еще далеко до того, чтобы окупить первоначальную инвестицию, но ведь членство в «клубе» стоило очень дорого, и это помогало ее заведению сохранять статус только для избранных. Но Поппи тревожилась, что это, возможно, продлится недолго. Конечно, она сделала очень и очень много, ее вклад в дело был огромен – но и цены были соответственными. Но вскоре Поппи с удивлением обнаружила, что чем дороже были различные услуги, тем счастливее казались клиенты. Очевидно, они убедили себя, что все, что стоит так дорого, и есть самое лучшее.

– А в нашем случае это совершенно справедливо, – заметила она сама себе, зевая.

Поппи настолько ушла в свои мысли, что не услышала, как вошли в дверь.

– Ну, и как поживает мой деловой партнер? – спросил глубокий мужской голос.

Поппи открыла глаза и, пораженная, уставилась на Франко Мальвази.

– Вы смотрите на меня так, словно я призрак, – засмеялся он, – но могу вас заверить, что я настоящий. Вот, потрогайте меня за руку; хоть она и холодная, но пульс бьется, и кровь все еще течет по венам…

– Я вас не ждала… – выдавила Поппи, пытаясь найти слова. В ее голове все смешалось, и она испытывала нервозность и радость одновременно.

Франко постучал сигаретой о серебряный портсигар.

– Вы позволите? – спросил он. Потом нахмурился:

– Нет, конечно, нет, я помню, что вы не позволяете никому курить в ваших комнатах.

Он был одет в вечерний костюм, и Поппи подумала, что седина в его волосах стала заметнее и еще резче контрастирует с молодым лицом в легких морщинках. Она как завороженная смотрела на его руки, когда он положил свой портсигар на стол и сел напротив нее.

– Вам нравится дом? – спросила она, озабоченно поправляя сбившуюся прическу. – Боюсь, это стоило уйму денег, но вы же сами сказали, что все должно быть импозантно.

– Никогда не бойтесь тратить деньги на удачное дело, – сказал ей прохладно Франко, – я уверен, вы это понимаете: цифры в бумагах, которые лежат перед вами, более чем убедительны. Для такого молодого заведения результаты очень хорошие.

– Я так рада, – ответила она, вздохнув с облегчением. – Вы не можете представить себе, сколько ночей я провела без сна, думая, почему вы не приходите к нам. Я решила, что вы рассердились на меня или потеряли интерес к этому делу.

Франко закрыл глаза, чтобы Поппи не увидела их выражения. Какая другая женщина призналась бы в своих мыслях так искренне и наивно? В его мире каждое произнесенное слово таило в себе опасный скрытый смысл; ничто не было таким, как казалось. Бесхитростность Поппи наполнила его нежностью. Он подавил желание обнять ее и сказать, что он думал о ней каждый день все эти месяцы, что он мерил шагами пол своей виллы в Неаполе, выкуривая одну сигарету за другой и гадая, что она сейчас делает, и говоря себе, что он не должен ехать к ней – еще не время. Ему хотелось сказать ей, что он так часто мечтал о том, как будет держать ее в объятиях, – так часто, что почти знал, что она будет чувствовать, как она ответит на его чувство…

Взмахнув крыльями, Лючи вспорхнул со своей жердочки и опустился на стол перед ними, низко присел и смотрел на Франко.

– Я не уверен, что нравлюсь вашему попугаю, – сказал он с улыбкой.

– Конечно, нравитесь. Лючи очень дружелюбен. – Поппи взяла птицу, нежно гладя его сверкающие крылья. – Он, наверное, просто голоден – вот и все. Я и не заметила, что уже так поздно.

– Тогда, наверное, слишком поздно просить вас пообедать вместе со мной?

Поппи в смущении закусила губу.

– В сущности, я взяла за правило никогда не обедать ни с одним джентльменом здесь. Если они увидят, что я обедаю с вами, они решат, что я изменила своему правилу, и разозлятся, когда я откажусь обедать с ними.

Франко вспомнил ее красивый портрет, который он видел в библиотеке, – им мог восхищаться каждый и втайне мечтать о Поппи – и внезапно его охватила жгучая ревность, когда он подумал о других мужчинах, которые могли обедать с ней, флиртовать, оказывать ей знаки внимания и искать ее снисходительности.

Он холодно пожал плечами.

– Как вам угодно.

– Но, конечно, я могу попросить шеф-повара приготовить что-нибудь особенное и принести это в мою комнату, – предложила она, покраснев. – Вот все, что я могу вам предложить, если вы, конечно, не подумаете, что я хочу привлечь внимание к себе, приглашая вас в свою комнату.

– Моя дорогая Поппи, – засмеялся он, с его сердца словно сняли тяжесть. – Вы просто не знаете, как привлечь к себе внимание, и это часть вашего очарования.

Поппи не знала, было ли это комплиментом или нет, но чувствуя себя по-смешному приятно, она повела его к своей комнате. Они оказались на первом этаже далеко от «деловой» части дома. Он увидел маленький дворик с садом.

Франко был удивлен простотой; здесь было уютно, хотя ничто не напоминало пышность других помещений в доме. Единственной роскошью были горшки белых гардений, чей тонкий благоуханный аромат щекотал ему ноздри. Огонь горел в камине, рядом с голубым парчовым диваном стоял маленький столик, заваленный книгами.

– Книги – мое убежище, – сказала Поппи, заметив его взгляд. – Я хочу, чтобы вы знали, что я не потратила ни одного цента из ваших денег на свою личную комнату. Зачем устраивать все импозантно и тут? Ведь ее никто не видит, кроме меня.

Он был готов расцеловать ее за эти слова – никто не приходит сюда, кроме нее. Его Поппи была совсем одна… Спасибо Господу, ох, спасибо Господу… Сорвав гардению, он вдел ее в петлицу.

Поппи позвала официанта и заказала небольшой обед, сосредоточенно хмурясь, когда выбирала вина. Потом она дала Лючи семечек на маленьком блюдечке и посадила его на жердочку и затем виновато повернулась к Франко.

– Я такая плохая хозяйка, – сказала она. – Я забыла спросить, вы не хотели бы выпить.

– Нет, – сказал он. – Но мне бы хотелось, чтобы вы сели рядом со мной и рассказали мне, как вам понравился Париж? Вы уже завели себе друзей?

Она напряженно села рядом с ним.

– Друзей? – спросила она, нахмурившись. – Только одного – Симону Лалаж. Она мне так помогла, я даже не знаю, что бы я делала без нее.

Он улыбнулся.

– Симона Лалаж? Она известная куртизанка. Я не думаю, что именно ее вам следовало выбрать в подруги.

– Я не выбирала ее, – и Поппи рассказала ему, как Симона неожиданно приехала к ней именно тогда, когда ей отчаянно хотелось кого-нибудь видеть, и как она помогла ей найти девушек.

– Я так горжусь своими девушками, – сказала она Франко. – Они такие милые и так счастливы, что работают в этом прекрасном доме. Большинство из них играли на сцене, а когда для них настали тяжелые времена, занялись… отношениями или попали на улицу. Как я и Симона, они жили на несколько франков – и еще надеждой. От Симоны они узнали о нашем заведении – и вот они здесь работают. Они умны, когда обедают с членами кабинета министров, они обсуждают последние политические события, а когда обедают с финансистами, то задают нужные вопросы; и они знают все новые пьесы, книги и моды. Итак, – сказала она, ища одобрения на его лице, – они не… они не просто… – Поппи нервно коснулась своих жемчугов, не осмеливаясь сказать слово шлюхи.

Франко попробовал вино и одобрительно кивнул.

– Ну что ж, – сказал он. – Вы еще собираетесь заработать целое состояние, Поппи? А кстати, какая именно сумма означает целое состояние для такой девушки, как вы?

– Состояние? – Поппи вспомнила историю Джэба, как он выиграл целое состояние в Монте-Карло и как оно быстро растаяло, но она и понятия не имела о его размерах. – Миллион долларов, – рискнула она.

– Один единственный миллион? Какие скромные потребности, Поппи. Я ожидал большего от вас.

Она сердито вспыхнула, глядя на него, пока он ел аппетитное рагу из фазана, – что он ожидал от нее услышать?! Десять, двенадцать, двадцать миллионов? Как она может надеяться заработать такие деньги, даже если ее заведение будет иметь бешеный успех?

– Инвестиции, моя дорогая, – сказал он, отвечая на ее безмолвный вопрос. – Если вы выслушаете меня внимательно, я скажу вам, как стать богатой женщиной. Не один единственный миллион, Поппи, но столько миллионов, сколько пожелаете! Естественно, это займет много времени – это не способ мгновенного обогащения, но лет через десять, двадцать, тридцать вы будете очень богаты.

Поппи не притронулась к еде и вину – она слушала, что ей говорил Франко, наклонившись к нему через стол; ее подбородок опирался на руку, глаза были прикованы к его лицу. Шло время, свечи оплыли, и маленькая горничная пришла поправить огонь и задернуть бледные занавеси, за которыми беспрестанно падал снег.

Когда Франко закончил, она посмотрела на него с уважением.

– Это так просто, когда вы объясняете, – сказала она взволнованно. – И вы так же заработали свое состояние?

Она откинулась на стуле, глядя на его лицо, на котором стала увядать улыбка. Оно стало похоже на маску – казалось, он внезапно стал другим человеком.

– Становится поздно, – проговорил он холодно. – Мне пора идти. Просто запомните мой совет, Поппи, и в один прекрасный день вы станете очень богатой женщиной.

Провожая его до дверей, она нервно взглянула на него из-под ресниц: минуту назад он был расслаблен и улыбался, а теперь стал холоден и безразличен. Она гадала, что же она не так сказала.

– Мы увидимся еще? – спросила она тихо. Минуту он смотрел на нее грустно-задумчиво.

– Я надеюсь, Поппи.

А потом от открыл дверь и быстро пошел прочь по коридору.

Она ждала, надеясь, что Франко обернется и помашет ей рукой на прощанье, но он не оглянулся, и она закрыла дверь со вздохом, думая о том, увидит ли его снова. Она очень жалела, что задала такой глупый, слишком личный вопрос. Она вовсе не хотела знать, что именно он делает, и, вопреки тому, что говорила Нетта, она до сих пор была убеждена, что он не мог сделать ничего плохого. Франко Мальвази помог ей, когда она в этом нуждалась; а сегодня он даже объяснил ей, куда нужно вкладывать деньги, чтобы заработать целое состояние. Он был добрым человеком и интересным – и вдруг Поппи испугалась, поняв, что находит его очень привлекательным.