1

Насколько Ориел помнила себя, молодые аристократы обычно смотрели мимо нее, не замечая, словно она была пустым местом И теперь, когда она стала наследницей крупного состояния, ее раздражали их алчные взгляды. Последние восемь лет из своих двадцати она, оставшись без родителей, жила на попечении двух теток, находясь от них в полной зависимости. Они были сущие ведьмы.

В этот холодный декабрьский день, последний день уходящего года, Ориел укрылась от этих фурий в кабинете своего двоюродного дедушки Томаса, в комнате, до потолка забитой книгами, рукописями, диковинными часами и прочими вещами. Когда Ориел вбежала в кабинет, как всегда, запыхавшись от бега по лестнице, она застала его за важным занятием: он давал указания слугам, вешавшим на стену только что приобретенную им картину-портрет королевы Анны Болейн. Встретившись с дедом взглядом, Ориел улыбнулась ему. Томас, вздохнув, покачал головой: он понял, что она вновь прячется от своих теток.

— Малышка, сколько раз я говорил тебе, чтобы ты не носилась как угорелая по дому. Девушке твоего положения и воспитания не подобает так себя вести.

— Тетя Ливия ищет меня, — ответила Ориел, рассматривая модель печатного станка. Она взяла ее в руки, словно желая узнать, насколько тяжела эта штуковина. — Дедушка, почему вещи падают вниз, а не летят вверх?

Сэр Томас дал слугам знак выйти из комнаты.

— Это что? Твоя очередная загадка?

— Нет, этот вопрос пришел мне в голову только сейчас.

— Ты всегда задаешь вопросы, на которые трудно ответить. Вряд ли ты найдешь себе подходящего мужа, если будешь такой умной.

Ориел перевела взгляд на портрет Анны Болейн.

— А она ведь была умной женщиной, ты сам, дедушка, говорил об этом, и, однако, стала женой Генриха VIII.

— И в конце концов сложила голову на плахе. Сэр Томас, покряхтывая, опустился на стул. У Ориел его солидный возраст вызывал чувство восхищения и преклонения: старик так много повидал и испытал за свои шестьдесят с лишним лет. Худой, как жердь, он ходил прямой, негнущейся походкой, его кожа была почти прозрачной, руки подрагивали, но он мог, приложив гусиное перо к бумаге, писать четким, каллиграфическим почерком. В детстве он учил ее греческому и латинскому и утешал, когда она получала от тетки Ливии подзатыльники за свой острый язычок, или же когда тетка Фейт делала предметом насмешек ее непокорные темно-рыжие кудри.

— Бог даст, дедушка, мне повезет больше, чем королеве Анне.

С нижнего этажа раздался голос Ливии, извергающей проклятия.

Сэр Томас взглянул на Ориел.

— Эта брань не для твоих ушей.

— Она хочет, чтобы я носила юбку с фижмами и корсет. — Сморщив носик, Ориел взглянула на свое незатейливое, но зато удобное шерстяное платье. — И еще хочет, чтобы я надела шелковое платье. Вот я и попросила Нелл сказать ей, что я отправилась на прогулку верхом. Думаю, сегодня должен приехать еще один кандидат в женихи. Дедушка, мне до смерти надоели все эти смотрины.

Сэр Томас нагнулся и поднял с пола свой дневник-толстую тетрадь в кожаной обложке, украшенной золотистыми дубовыми листьями.

— Будь терпеливой. Некоторые девушки расцветают позже других. Ты еще дождешься своего часа. Ориел опустила глаза.

— Дедушка… — Она собралась с духом. — Ты же знаешь, мне уже двадцать лет, и никто еще не пытался поцеловать меня. Наверное, я не такая, как все.

Томас сделал знак внучке подойти ближе и нежно похлопал ее по руке.

— Это, наверное, ужасно: видеть, что молодые люди не проявляют к тебе внимания.

Ориел молча кивнула.

— На мой взгляд, ты очаровательна.

— Ты на самом деле так думаешь?

— Клянусь.

— Даже если я не облачаюсь в парчу и шелка?

— Даже без них. Но несколько новых платьев тебе не помешают, — сказал Томас. — То, что на тебе, стягивает грудь, девочка, делает ее плоской.

Ориел поспешила перевести разговор на другую тему.

— Расскажи мне о своей новой картине. Ты ведь знал королеву Анну много лет назад?

— Да, — Томас откинул голову на спинку стула и взглянул на портрет. — На картине этого не видно, но в жизни Анна Болейн отличалась пылким темпераментом и отменным бесстрашием. Наша добрая королева Елизавета похожа на нее. Ум и отчаянный характер Анны покорили сердце старого короля Генриха.

Томас вздохнул и взглянул на Ориел. Прошло какое-то время, прежде чем он вновь заговорил.

— Но ее сердце принадлежало другому. Его звали Генри Перси, упокой Боже его душу.

— Что это за история? — спросила Ориел. Она никогда не слышала об этом.

— Подробностей уже не помню. А не рассказывал ли я тебе об одном замечательном итальянце — да Винчи?

— О-ри-ел!!!

— О Боже, она идет сюда!

Торопливо поцеловав дедушку Томаса, Ориел выбежала из комнаты. Промчавшись по гостиной и небольшому коридору, она через черный ход сбежала вниз. Затем, довольная, что ей удалось ускользнуть от тети Ливии, быстро проскочила схваченную морозцем лужайку у восточного крыла Ричмонд-Холла и вновь юркнула в дом.

Подкравшись к ступенькам парадной лестницы, она глянула вверх, заметив, как мелькнул на лестничной площадке и скрылся краешек юбки тети Ливии. Ориел, крадучись, стала подниматься вверх по ступенькам. Проскользнув в свою комнату на третьем этаже, она схватила новую накидку, отороченную беличьим мехом, и снова помчалась вниз. Спускаясь, она слышала, как громко ругалась Ливия в кабинете дедушки Томаса. Когда-нибудь Ливию хватит удар из-за ее же собственной злости.

Тетя Ливия заставляла Ориел носить юбку с фижмами, а также платье — жесткое, как невыделанная кожа. Ориел не могла объяснить подобные пристрастия родственницы: мотивы, которыми руководствовалась Ливия, никогда не имели разумного объяснения. Довольная тем, что ей удалось остаться незамеченной, Ориел поспешила к конюшне. Она должна теперь отправиться на прогулку верхом, иначе ее служанку Нелл обвинят во лжи.

Ориел вернулась спустя час. Последние несколько миль она гнала лошадь галопом, поэтому по возвращении в Ричмонд-Холл ее лицо раскраснелось, а на лбу выступили капельки пота. Ливия уже ждала ее на лестнице. Увидев тетку, Ориел оторопела, но, постояв минуту в нерешительности, взялась за перила. Однако Ливия сошла к ней сама. Эта высокая женщина, большая любительница охотиться верхом и державшая для этой цели с десяток лошадей, имела привычку раздувать ноздри, словно сама была одной из них. В росте Ориел не уступала Ливии, но та значительно превосходила ее в весе. В прошлом Ориел имела привычку пятиться, боясь получить от тетки очередной тычок, но теперь все изменилось. Ориел подняла подбородок, расправила плечи и твердым, немигающим взглядом посмотрела в глаза Ливии. Та в очередной раз принялась бранить племянницу. Ее массивные руки подрагивали, и Ориел невольно поглядывала на них: она знала, на что способны огромные кулачища тетки. Та продолжала отчитывать ее:

— Ты совсем отбилась от рук, девочка. Долго ты еще будешь испытывать мое терпение?

— Это как вам будет угодно.

— Пожалуйста, не умничай, — отрезала Ливия. — Ты не забыла, что сегодня приезжает лорд Фитцстивен с сыном? Ты, конечно, не пара его сыну, но лорд Эндрю знал твоего отца и почему-то захотел повидаться с тобой.

— Ничего удивительного, тетя. Как-никак я считаюсь богатой наследницей, или вам изменила память? Дедушка позаботился о моем будущем.

— Ты сама, как я вижу, ничего не помнишь. Почему, ты думаешь, твоя тетя Фейт и я…

— Кто, вы сказали, приезжает к нам сегодня?

Ливия чуть не задохнулась от гнева.

— Выходит, сумев выучить французский, итальянский, латинский и греческий языки, ты не можешь удержать в памяти имена своих гостей? Вчера ты даже забыла спуститься к ужину.

— А, так это еще один поклонник, — с тяжелым вздохом произнесла Ориел.

Каждый новый визит очередного жениха приносил ей моральные страдания. Ее родной дедушка несколько месяцев назад умер, и тетки хотели как можно быстрее избавиться от нее. К их досаде, дедушка оставил Ориел часть своего состояния — несколько шкатулок с драгоценностями, которые он собирал всю жизнь. Ливия как жена его старшего сына рассчитывала на большую часть этого богатства. Фейт, вдова среднего сына, надеялась получить все. Ориел, единственная дочь младшего сына, по их мнению, не имела никаких прав на эти сокровища. И теперь они завидовали ей черной завистью.

Ориел была живым напоминанием об утраченном богатстве, и они хотели, чтобы она поскорее покинула замок. Поэтому ее заставляли принимать любого потенциального жениха, приезжающего в Ричмонд-Холл. Не отличавшаяся особой красотой и получившая после смерти родителей более чем скромное наследство, Ориел большую часть времени занималась науками с двоюродным дедом или же совершала конные прогулки. Дочери тетки Фейт — Агнес и Эми — были слишком юны, чтобы с ними можно было общаться, а их старшие сестры — Джейн и Джоан — питали по отношению к Ориел чувство какой-то злобной зависти. Источник ее был Ориел непонятен.

Напрашивалось только одно объяснение: Джейн и Джоан были такими же бесцветными, как и их имена, и они испытывали неприязнь ко всем, кто хоть в чем-нибудь превосходил их. Сыновья Ливии были значительно старше, за исключением Лесли, но тот большую часть времени проводил вне дома.

— Миледи! — Один из слуг приблизился к ним. — Лорд Фитцстивен и его сын уже здесь.

— Слава Богу! — Ливия подтолкнула Ориел к лестнице. — Будь в своей комнате — я пришлю за тобой. И надень приличное платье, дуреха.

Ориел стала подниматься, но, остановившись на площадке третьего этажа, глянула через перила вниз. Она увидела, как мелькнули полы темного плаща, и услышала звук трущихся о пол ножен шпаги и звяканье шпор.

Затем до нее донесся голос. Он явно принадлежал молодому мужчине. Низкий и мягкий, слегка вибрирующий, этот голос привлек ее внимание, заворожил и очаровал. Не осознавая своих действий, она потихоньку спустилась на второй этаж — туда, откуда доносился этот дивный голос. Он звучал все тише — гости перешли в комнаты. Ориел подалась вперед, внимательно прислушиваясь.

Что так привлекло ее внимание? Она напряженно искала ответ на этот вопрос, в то время как молодой человек что-то говорил ее тетке. Было нечто необычное в этом голосе. Что-то еще, кроме завораживающей глубины и мягкости тембра. Наконец она догадалась — акцент.

Молодой человек говорил с акцентом. Едва уловимый, он, однако, придавал голосу особую выразительность. Легкое грассирование, протяжные гласные. Французский акцент. Интересно, откуда у сына английского лорда французский акцент? Пусть и небольшой. Помнится, Ливия что-то говорила ей о визитерах, но она, как всегда, пропустила ее слова мимо ушей.

Ориел вновь прислушалась к звукам голосов, приглушенно доносившихся из гостиной. Девушка тихо прокралась по галерее — длинному коридору с зарешеченными окнами и развешанными вдоль стен картинами — и остановилась у дверей большой гостиной-комнаты, где обычно принимали важных гостей.

Ориел расслышала голос Ливии.

— Может быть, вы хотите отдохнуть с дороги? Я послала за своей племянницей, однако ваш комфорт для меня важнее всего, милорд.

— Спасибо.

— Мы не можем долго задерживаться у вас, — ответил молодой человек. — Меня ждет корабль, отправляющийся во Францию.

— Жаль, — ответила Ливия. — Хотя я, конечно, понимаю: ваши французские владения нуждаются в присмотре. Насколько я знаю, ваша дорогая мама была француженкой и от нее вы получили свой титул?

— Да, миледи. Меня зовут сир де Расин. Но для близких я просто Блэйд.

Ориел заглянула в открытую дверь и увидела свою тетку, стоящую у камина. Большая гостиная оправдывала свое название — это была самая просторная комната в замке. Высокий потолок, обшитый резным полированным деревом, роскошный камин, облицованный итальянским мрамором, на полу — великолепные турецкие ковры с причудливыми узорами — предмет гордости Ливии и Джорджа. На одном из этих ковров, рядом с Ливией, стоял пожилой грузный мужчина высокого роста. На его лице застыло выражение крайнего раздражения. Именно с этим выражением он взирал на мужчину, стоявшего к ним спиной и смотревшего в окно. Ориел смогла разглядеть лишь высокую фигуру в темном плаще, серебряный эфес шпаги и туфли, забрызганные дорожной грязью.

Молодой человек вновь заговорил, повернувшись теперь лицом к собеседникам. Ориел увидела серые глаза, настолько яркие и блестящие, что они отливали серебром. Прямые брови, темные пряди ниспадающих из-под головного убора волос придавали его лицу еще большую выразительность. Теперь, когда лицо незнакомца, освещенное потоками света, струившегося из окон, было обращено к Ориел, она смогла разглядеть линию его плотно сжатого рта с несколько пухлой нижней губой. Его рука покоилась на рукоятке шпаги, а средний палец украшал тяжелый золотой перстень.

Молодой человек сделал несколько шагов по направлению к стоявшим у камина. Одна из его бровей изогнулась, а все лицо выражало смесь нетерпения, скептицизма и едва скрываемой издевки. Однако все это смягчалось учтивостью манер, явно приобретенных при французском дворе. Небрежно откинув плащ, он поставил ногу на мраморное основание камина. Ориел следила за ним, очарованная грациозностью его движений. Незнакомец двигался так, словно танцевал. Она перевела взгляд на его длинные ноги, мускулистые бедра, и в этот момент он внезапно повернул голову и заметил ее. Его глаза удивленно расширились, он смотрел на нее, не говоря ни слова.

Завороженная этим немигающим, магнетическим взглядом, Ориел вышла из своего укрытия. Она не слышала, как ее о чем-то увещевала тетка. Она не бросила даже мимолетного взгляда на старого лорда .Фитцстивена. Все ее внимание било сосредоточено на этом изящном молодом человеке с чарующим голосом и пламенными глазами. Они молча стояли друг против друга, и Ориел поймала себя на мысли, что хочет сохранить в памяти каждую черточку облика сира де Расина. Он же смотрел на нее с некоторым недоумением-никто никогда так не пожирал его глазами, как эта девушка. Наконец он решил прервать затянувшуюся паузу.

— Леди, — обратился он к ней.

Звук его голоса не только не вывел ее из оцепенения, но лишь еще больше загипнотизировал. От такого жениха она не станет прятаться. Не получив ответа, он вопросительно взглянул на Ливию.

— Ориел!

Она вздрогнула. Металлический голос Ливии вернул ее к реальности. Что же она наделала?! Вошла без приглашения, подкралась к молодому мужчине, словно охотник, преследующий оленя. Ориел мысленно обругала себя за подобную бестактность. Ей нужно что-то сказать в свое оправдание.

— Я, я… — Он снова взглянул на нее. Какая у него гладкая кожа, волевой подбородок и эти потрясающие глаза! — Как вас зовут?

Его лицо выразило недоумение.

— Леди, неужели вы не помните имена своих гостей?

— Ориел! — Ливия подскочила к ней и схватила за руку. — Меня поражает твоя невоспитанность. Посмотри на себя. Твое платье ни на что не похоже. А что с твоим лицом? С волосами? Тебя разве не учили, как пользоваться булавками, или ты не знаешь, что такое головной убор? О пресвятая Мария! Идем со мной.

Ливия кивнула обоим мужчинам.

— Я распоряжусь, чтобы принесли вина и хлеба, милорды. Отдохните немного.

Закрыв за собой двери гостиной, Ливия напустилась на Ориел.

— Никчемная девчонка, твоя голова забита всякой ученой чепухой, а толку мало. Я иду на кухню. Отправляйся в свою комнату и приведи себя в порядок.

Ливия поспешила вниз по лестнице, а Ориел бросилась в свою комнату, крича, чтобы Нелл помогла ей поскорее сменить платье.

Раньше она никогда бы не поверила, что тетки могут пригласить в дом молодого человека, которого она захочет видеть своим женихом. Однако тот, кого она сегодня встретила, звучание его голоса, стройная фигура заставили поверить в невозможное. Это был мужчина, которого она могла представить прикасающимся к ней — вещь немыслимая, когда речь шла о других многочисленных кандидатах в женихи, приглашаемых тетками в Ричмонд-Холл.

Пока Нелл шнуровала корсет и застегивала пуговицы, Ориел в нетерпении переминалась с ноги на ногу, боясь, что молодой человек исчезнет, а она так и не узнает его имени.

Как он себя назвал? Кажется, Блэйд? Да, точно-Блэйд. Наконец Нелл закончила, и Ориел поспешила обратно в большую гостиную. Одна из дверных створок была наполовину открыта, и Ориел не смогла отказаться от соблазна заглянуть внутрь-чтобы еще раз увидеть молодого лорда.

Они как раз приступили к трапезе. Старый лорд сидел за столом, на котором стояли графин с вином, два бокала и поднос с хлебом. Лорд Фитцстивен по-прежнему был чем-то недоволен, его лицо раскраснелось. Он налил себе вина, выпил и шумно вздохнул. Его сын расхаживал по комнате, полы его плаща раскачивались в такт его шагам. Неожиданно он остановился у камина и обернулся к отцу. Старый лорд отломил кусок от каравая хлеба и принялся есть.

— Черт бы тебя побрал! — сказал Блэйд. Ориел собиралась было распахнуть дверь, но, услышав голос молодого человека, замерла в нерешительности. Отец ничего не ответил сыну, его рот был полон, и он продолжал жевать.

— Это уже четвертая девушка, которую ты мне прочишь в невесты. И самая худшая. Может, хватит?

— Ее надо лишь одеть и причесать, и она будет не хуже других. Видел, какие у нее роскошные волосы? Темные, с красным отливом. Это наверняка говорит о горячем темпераменте.

— Меня это не волнует. Не хочешь ли ты подкупить меня и заставить вернуться к тебе, принеся мне в жертву девственницу?

— Твой долг остаться со мной и произвести на свет наследников.

Блэйд скрестил на груди руки.

— Мой долг не убивать тебя. Вот почему ты еще жив, дорогой отец.

Лорд Фитцстивен отставил свой бокал таким резким движением, что вино выплеснулось на скатерть, и, встав, бросил гневный взгляд на сына.

— Я не поднимал руки на тебя с тех пор, как ты связался с этим разбойником с большой дороги — Джеком Миднайтом.

— Нет, отец, ошибаешься. Ты был вынужден оставить меня в покое, когда мне исполнилось шестнадцать лет и я уже мог дать тебе отпор. Я не забыл, как ты избивал меня до полусмерти и как однажды после очередной порки запер в темном чулане. Тогда мне было всего четырнадцать.

Кулак старого лорда обрушился на стол с такой силой, что графин с бокалами едва не полетели на пол.

— Мой наследник должен жить в Англии, а не во Франции. Ты по-прежнему боишься меня, иначе не рвался бы отсюда.

— Не фантазируй, — отрезал Блэйд. — Я уже говорил тебе, что вернусь назад только тогда, когда тебя не станет. Нет ничего, что могло бы удержать меня здесь, особенно после того, как ты вогнал в гроб мать.

— Твоя мать была слабым человеком, а ты — жалкий трус, коль не можешь жениться на такой девушке, как Ориел.

— Боже милостивый! — Блэйд двинулся было в сторону отца, но остановился и, сжимая рукоятку шпаги, выругался. — Жениться на этой?! Ее глаза, словно сушеные горошины, а остренькое личико, как рыльце куницы. Она даже не помнит, как меня зовут!

Ей пришлось призвать на помощь все мужество, чтобы остаться на месте. Его презрительные слова прозвучали для нее так неожиданно, что до нее не сразу дошел их смысл. Но потом она поняла, что, когда несколько минут назад восхищалась им, ему было тягостно ее присутствие/В памяти Ориел пронеслись картины ее прошлой жизни, когда молодые люди не замечали ее, — балы, где она подпирала стены, глядя, как танцуют другие; дни одиночества, проведенные среди книг или отданные охотничьим забавам, в то время как другие девушки находили себе более приятные развлечения.

До сегодняшнего дня она и не стремилась добиться симпатии со стороны мужчин, ибо это могло обернуться для нее моральной травмой. Но, увидев этого темноволосого молодого человека с глазами небесного цвета, она забыла о своих страхах и потеряла голову. И вот теперь расплачивалась за это.

При ее появлении мужчины замерли. Затем Блэйд двинулся к ней, но Ориел сделала знак рукой, чтобы он остановился. Он застыл в нерешительности

— Если вы не против, милорд, пусть между нами не будет недомолвок — Ориел чувствовала, как дрожит ее голос. — Я вижу, что не нравлюсь вам и что у вас нет желания узнать, какова я в действительности Я также не считаю нужным продолжать знакомство со столь невоспитанным человеком, будь он при этом самой приятной наружности и обладай громким титулом.

— Леди, моя грубость и несдержанность объясняется тем, что я нахожусь рядом со своим отцом

— Как бы то ни было, у меня нет более желания общаться с вами. Всего хорошего, милорд.

Ориел повернулась к Блэйду спиной и, едва сдерживая слезы, медленно пошла по галерее к лестнице. Она была почти у лестницы, когда Блэйд окликнул ее. Мужской силуэт неожиданно возник в полосе света, бьющего из окна галереи. Она ощутила запах кожи, исходящий от его одежды. Он положил руку ей на плечо, но она резким движением сбросила ее.

— Леди, послушайте…

— Меня ждут дела, милорд. — Она должна добежать до своей комнаты, прежде чем из ее глаз хлынут слезы.

— Клянусь, мои необдуманные слова объясняются лишь гневом на отца. Когда я долго нахожусь с ним, то становлюсь сам не свой: думая уязвить его, я обидел вас. Клянусь Богом, ни одно из моих грубых слов не соответствует истине.

— Когда мы даем волю своим словам и эмоциям, милорд, то подчас выдаем свои сокровенные мысли.

Ориел стала подниматься по лестнице, стараясь по возможности казаться невозмутимой.

Блэйд стоял внизу, подняв на нее глаза.

— Леди, я скоро отправляюсь во Францию, но я не уеду, пока не услышу от вас слова прощения.

Ориел бросила сверху взгляд на Блэйда. Даже оттуда, с высоты лестницы, было видно, как он статен и красив. Всего за какой-то миг она была очарована и отвергнута им. Она чувствовала, что если повременит еще секунду, то бросится на пол и разрыдается, оплакивая свою так неожиданно вспыхнувшую и тут же растоптанную любовь.

— Как христианка я не могу отказать вам в прощении. Считайте, что вы его получили. Кажется, это единственное, что вас задерживает в Ричмонд-Холле. Еще раз всего хорошего, милорд.