ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Тони Валентино развалился на широком и мягком заднем сиденье роскошного лимузина. Он с удовольствием выпил глоток ликера и закрыл глаза. События сегодняшнего вечера полностью оглушили его, закружили, завертели. Он понимал умом, что его выступление в бродвейском театре стало триумфом, который превзошел все ожидания. Это было не только его мнение, это он прочел в глазах бешено аплодирующей ему публики. Они хлопали так неистово, что было даже немного страшно за их ладони, пока занавес поднимался и опускался…

Даже в гримерной его приветствовали коллеги, хотя уже давно начинали завидовать его растущему таланту… Теперь Тони Валентино стал знаменитостью, и от этого факта ему было не скрыться, его просто невозможно было игнорировать. Педагоги в театральной школе Джуллиарда готовили своих учеников к любым неожиданностям, провалу например. Но никто из них не знал что делать в случае такого ошеломляющего успеха. И винить их за это было трудно — просто они еще ни разу не сталкивались с таким мощным и самобытным талантом. Они даже представить себе не могли, что первая же роль их выпускника сделает его знаменитым на весь Нью-Йорк, Тони задумался, вспоминая, что где-то слышал интересную мысль о том, что для многих людей лучшей наградой за их труд был результат. И только подлинные гении никогда не могли удовлетвориться достигнутым, все время стремились достичь еще большего совершенствования. Неужели и он такой, подумал Тони, покачиваясь на сидении лимузина. Неожиданно ему в голову пришла и другая мысль. Он вспомнил, что и Гойя, и Ван Гог в конце концов сошли с ума. Большинство американских лауреатов Нобелевской премии, как показали статистические исследования, горько запили…

Мысли подобного рода вертелись у него в мозгу, постепенно выстраиваясь в не слишком утешительный для него вывод. Он тоже не был удовлетворен своим выступлением, считая, что показал только небольшую толику своих возможностей, что мог бы сделать все гораздо лучше… Ему стало немного не по себе. Неужели и он кончит свои дни горьким пьяницей или сумасшедшим? Тони протер рукой стекло и посмотрел на яркие огни вечернего города, быстро проносящегося мимо. Он еще не пришел ни к какому решению относительно самого себя, но успел впасть в раздраженное состояние. Ему перестал нравиться этот вечер. Он мог обманывать десятки людей, но ему не удалось убедить самого себя, что он выложился весь до конца, и теперь предстояло выслушивать незаслуженные, — с его точки зрения, похвалы и комплименты…

Рядом с ним, прижавшись плечом к его плечу, развалилась божественная Мелисса Вэйн. Ее тонкие, двусмысленные одежды не скрывали точеных линий фигуры, заставили его вспомнить плотно сбитую коренастую фигуру Эммы Гиннес и Пэт Паркер, девушку, с которой они устроили настоящий праздник любви на необитаемом острове посреди океана. Девушка, которая не задумываясь предала его, как только речь пошла о ее карьере. Тони всмотрелся в лицо Дика Латхама, сидевшего впереди, и ему показалось, что он попал в компанию крыс, роющихся в отбросах, старающихся вырвать друг у друга кусочек грязи пожирнее и повонючей. Его передернуло, Мелисса истолковала это по-своему.

— Сейчас мы приедем в «Канал-Бар», и ты сам сможешь согреться и снять напряжение, — проворковала она ему в ухо, прижимаясь бедром.

Ее бедра были горячими, и он ощущал этот жар, пробивавшийся через тонкую ткань. Соблазнительный топ от Рифата Узбека не мог скрыть всех прелестей ее полных грудей. Он, казалось, грозил лопнуть под их решительным натиском. По крайней мере, острия сосков уже гордо выпрямились. Казалось, что ничто не могло сломить их волю вырваться на свободу. Мелисса Вэйн никогда не принадлежала к пассивным натурам, ожидавшим прихода сказочного принца. Она привыкла брать все сама. Вот и сейчас она вознамерилась сделать это, положив свою руку на мужскую гордость Тони. Она сделала это молча, но с таким видом, словно это сокровище всегда принадлежало только ей. Она не просто положила свою руку. Мелисса Вэйн еще была и виртуозной пианисткой. Она стала брать аккорды, пробегать гаммы…

Но Тони никак не реагировал на ее техническую сноровку. Он только взглянул на актрису. Ты хочешь меня, подумал он. Ладно, он устроит этой похотливой шлюхе какой-нибудь праздник, не сейчас, когда-нибудь. И он возьмет ее грубо, абсолютно холодно… А сейчас в нем говорило его раздражение, его плохое настроение, с каждой минутой все сгущавшееся под стать той темноте, которая опустилась на вечерний город.

Дик Латхам обернулся и заметил, что делала Мелисса. Он попросил ее налить и ему рюмочку коньяка из небольшого по размерам, но богатого по ассортименту автомобильного бара. Он, конечно, успел заметить, какую любовную игру она вела. Естественно он не мог остаться равнодунным к тому, что сейчас творилось у него за спиной. Всю жизнь он славился тем, что покорял женщин, разбивал их хрупкие сердечки и бросал. Женщины это знали и все же тянулись к этому роковому мужчине. Сейчас на его глазах его роль исполнял другой человек. Даже при всем восхищении Тони Дику явно было нелегко совладать с собой. К тому же на сегодняшний вечер у него были определенные планы, и Мелисса занимала в них очень важное место…

В это время Тони немного отвлекся, и многоопытная Мелисса мгновенно одержала над ним верх. Ничто не могло остановить ее, и Тони выбросил… Тут, правда, мнения разошлись. С точки зрения Тони, это был белый флаг, Мелисса же считала, что Тони оправдал мнение о себе как о молодом и крепком мужчине… Спасло ситуацию лишь то, что длинный черный лимузин уже подъезжал к ресторану.

— Дик, вы заказали для нас весь ресторан? — игриво вопросила Мелисса Вэйн.

— И да, и нет, — последовал уклончивый ответ. — Я попросил Брайана не отказывать его постоянной и самой лучшей клиентуре, чтобы не создавать сложностей ему и нам, — просто объяснил все Латхам.

— А мне почему-то кажется, что у нас будет предостаточно сложностей! — не согласилась Мелисса, рукой обхватив то сооружение, которое она мысленно тотчас же окрестила запущенной атомной бомбой с часовым ме ханизмом. Она так и не отрывалась от бедного Тони…

— Вы все, наверное, помните Пэт Паркер, так ведь Мелисса? Фотограф, которая первая открыла Тони Валентино, сделав его бесподобные снимки, — сказал Дик.

— А она что, лесбиянка? — неожиданно спросила актриса.

Дик судорожно глотнул коньяк, боясь захлебнуться или подавиться от смеха. Он в изумлении уставился на Мелиссу и, собравшись, выдохнул:

— Нет, ни в коем случае. Почему ты об этом заговорила?

— Ну, я не знаю. Мне так показалось, судя по всей ее манере поведения. И она так агрессивно набросилась на меня тогда, на яхте, когда мы впервые встретились. Я едва отбилась от ее нападения.

— Пэт не набросилась на вас, Мелисса. Это вы были настроены против нее, — неожиданно вступил в разговор Тони Валентино.

При этих резких словах Тони Мелисса неожиданно довольно улыбнулась. Она все-таки растопила эту льдину. Тони злобно посмотрел на актрису, которая безмятежно улыбнулась ему в ответ…

— Ох, я прошу прощения! Я приношу самые глубочайшие извинения за мою бестактность. Я никогда больше не буду проявлять ни враждебности, ни… э, ну придумайте сами что… к бедняжке Пэт. И потом, на меня это так не похоже! Наверное, я была в затмении. Как любезно с вашей стороны указать мне на эти промахи! Я вам так благодарна, — щебетала Мелисса. — И как прекрасно, что вы вступились за честь дамы, словно рыцарь из легенд, — смеялась актриса, дразня Тони, вовсе не испугавшись его грозного вида и мрачного тона. Она легко и безбоязненно прощупала ситуацию и старалась уяснить себе взаимоотношения Тони и Пэт.

Тони заерзал, Мелисса была горяча, словно раскаленная печка. Он буквально ощущал сесексуальные флюиды, извергавшиеся из ее глаз, из ее уст, из всего ее тела…

Он посмотрел на заботливо выставленные груди, ставшие орудием главного калибра. Он отверг Пэт только из-за своих моральных принципов, но не как женщину, и поэтому Тони старался соблюсти хотя бы какую-то верность ей. Но он был в то же время и живым человеком. А устоять под такой массированной и направленной атакой Мелиссы было крайне сложно.

— В принципе Пэт и Тони не очень-то ладят, — услышал он вдруг голос Латхама.

— Она нарушила слово, которое мне дала, — раздраженно бросил Тони. Он вовсе не намеревался обсуждать публично свои личные дела.

Спасло ситуацию, то, что лимузин плавно остановился перед входом в ресторан. Парадный подъезд был ярко освещен, и около него уже толпились фото-и кинорепортеры. Мелисса под руку с Тони подошла к двери. Отовсюду засверкали блицы вспышек, застрекотали камеры. Мелисса стала вертеться, выполняя просьбы фотокорреспондентов, принимая то одну, то другую эффектные позы. Когда она захотела сняться вместе с Тони, то оказалось, что он исчез… Мелисса оглянулась на лимузин, но и там его не было. Что же, надо идти вперед, и она пошла с гордо поднятой головой в глубь зала, где знаменитый Брайан, владелец ресторана, уже указывал ей столик. Музыка приятно звучала из спрятанных динамиков.

Ресторан представлял собой полукруг, разделенный на несколько секторов колоннами и перегородками. С трех сторон он был ограничен стенами, а с четвертой образовывал длинный коридор, переходящий в знаменитый «Канал-Бар».

Мелисса подошла и увидела, что за столиком уже сидят другие гости.

— Разве мы не будем одни? Кто еще приглашен сюда? — поинтересовалась Эмма Гиннес. Она была в серебристом просторном платье, эффектно переливающемся в свете разноцветных ламп. Дик хотел ответить, но его опередил Томми Хаверс.

— А вот и мы! — произнес он и повернулся к своей спутнице Элисон.

— Привет! — просто сказала Элисон Вандербильт и в свою очередь представила нового члена компании. Ее друга и спутника на сегодняшний вечер:

— Знакомьтесь, лорд Ливенворт.

Джэймс Ливенворт попытался протянуть руку в приветствии, но сильно пошатнулся. После некоторых судорожных попыток удержать равновесие, он махнул рукой и плюхнулся на стул. Он был пьян.

Мелисса Вэйн проигнорировала юного лорда. Дик Латхам едва заметно ему кивнул, он знал его отца еще по Англии. Граф Суанли был членом его клуба.

— Привет, Дик, — раздался еще один голос. Это была Пэт Паркер. Латхам глубоко вздохнул. Такой красивой он ее еще не видел.

За столом все замолчали, оглядывая девушку. Пэт вела себя просто, но все следили завороженными глазами за ней. Ее светлые волосы струились по плечам, взбитые на макушке на манер «вы видите перед собой сердце джунглей». Тонкий обтягивающий черный брючный костюм и короткая кожаная куртка, сшитая точно по фигуре. В принципе ничего необычного, но никто не мог отвести от нее глаз. Похоже, что она всех просто загипнотизировала. Она стояла гордо выпрямившись и расправив плечи, высокая на кубинских пятисантиметровых каблуках. Дик стряхнул с себя наваждение и потянулся к Пэт, чтобы поцеловать ей руку.

— А где же Тони? — прервал идиллию капризный голос Мелиссы Вэйн.

— Он будет с нами за столом? — нервно спросила Эмма Гиннес.

Пэт Паркер мгновенно оглядела все вокруг в поисках одного-единственного нужного ей человека.

— Мне кажется, что я его где-то здесь видел, — произнес Томми Хаверс.

— Какой еще Тони? — заплетающимся языком вставил свое слово в общую беседу пьяный аристократ.

— Ага. Теперь я снова вижу тебя, Тони! Ты, наверное, еле отбился от назойливых фотографов и назавтра будешь во всех газетах! — весело воскликнул Хаверс.

— Привет, Тони, — поздоровалась с ним Пэт.

— Привет, — буднично, без эмоций поздоровался он в ответ.

— Ты сегодня просто потрясающе играл! — сказала Пэт, улыбаясь ему. А ее сердце колотилось в страшном волнении.

Он пожал плечами в ответ на комплимент.. Его глаза ушли в сторону, не приняв вызова Пэт, вообще он больше никак на нее не прореагировал.

— Привет, Элисон! — сказал Тони и наклонился к подошедшей девушке, чтобы ее поцеловать.

— Эй, ты, как тебя там! Полегче! — вдруг подал голос пьяный аристократ, отставляя в сторону рюмку с водкой «Абсолют». Его тон прозвучал так, словно кто-то посмел покуситься на его фамильное сокровище.

Тони едва взглянул на него.

— Как дела, Элисон? У тебя все в порядке? — задал он традиционный вопрос.

— Да, у меня все в порядке! — делано засмеялась Элисон, давая ему понять, что на самом деле все не так, но она справится. — Мне понравилась твоя игра. Ты нас всех заразил своей манерой, особенно во втором акте. Наверное, это было трудно. Но ты справился!

Элисон была девушка, которую он когда-то взял… С тех пор прошло много времени, и они, похоже, могли бы стать друзьями. Перед ней он не стыдился признаться в своих чувствах, рассказать о своих слабостях, поскольку она была еще и благодарным слушателем.

— По-моему, сегодня Тони Валентино играл несравненно лучше, чем на выпускном вечере в Джуллиарде, — раздался спокойный голос Эммы Гиннес.

Тони во второй раз в жизни увидел эту странную даму, она смотрела в упор на него. На лице у Эммы последовательно менялись все выражения, чередуясь в лихорадочном калейдоскопе. Эмма смотрела на него, и по-разному можно было истолковать выражение ее лица и глаз. Например, «мы могли бы все, что случилось, считать недоразумением» или «полюби меня, и я все забуду», но это было и предупреждение: «если не сложишь оружие — я уничтожу тебя перед всеми этими людьми»…

— Мне больше нравится, серебристый саван, чем балетная пачка, — язвительно произнес Тони.

Дик Латхам вновь вовремя вмешался и погасил готовую возобновиться было войну.

— Не выпить ли нам немного вина?

— Здорово! — икнул Ливенворт.

— Послушай, Джеймс, может тебе уже достаточно? Не пей больше, — попросила его Элисон Вандербильт.

— Что?.. Не смей указывать, что мне пить! Слышишь? Это не твое собачье дело! Иди к чертям!

— Повтори, что ты сейчас сказал! — медленно произнес Тони в наступившей тишине.

— Не надо, Тони, прошу тебя, не надо, — тщетно умоляла Элисон, пытаясь предотвратить неминуемую ссору.

— Тони! — равдался голос и Пэт.

— Господа, господа! — прогремел Дик Латхам, однако он не особенно стремился сделать что-либо конкретное для предотвращения скандала.

— Он послал ее к чертям, — подлила масла в огонь Эмма Гиннес.

— Да, я именно так сказал, — самодовольно улыбаясь изрек Ливенворт и повалился в кресло.

Тони возвышался над ним, точно гора. Он наклонился почти к самым ушам пьяного аристократа и раздельно произнес:

— Извинись!

— Тони, он же в отключке, — попыталась вмешаться Пэт.

— Ну так что же дальше? — подала голос Мелисса Вэйн.

— Отвалите от меня, вы все тут засранцы… — икая, проговорил пятнадцатый виконт Ливенворт.

Тони ударил его. Это был умелый удар. Рука его со всего размаха пошла под углом к скулам виконта. Прошлась по ней, не останавливаясь, двинулась дальше. Нос, конечно, мог считаться некоторым препятствием для его кулака, но явно несущественным. Он просто худа-то исчез, спрятался, убрался, оторвался… Нижняя губа вдруг стала вдвое толще и почему-то разделилась надвое. Виконт закашлялся и выплюнул пару желтых от никотина, выбитых передних зубов. Кровь хлынула у него из носа, заливая его дорогой шерстяной костюм, скатерть стола, его руки, которыми он тщетно пытался остановить ее. Виконт Ливенворт побледнел как полотно и сполз на пол.

— О, Боже! — протянул Дик Латхам. — Слава Богу, что высшие слои общества в Англии не очень жалуют своих отпрысков. Иначе мне бы пришлось поиметь малоприятные минуты с его отцом…

— Прямой справа. Я видела такой же удар во время недавнего фильма Ричарда Занука… Но это было давно и не так эффектно, как сегодня, — в восхищении, глядя на Тони, тараторила Мелисса Вэйн.

— Предпочитаете выбитые зубы на закуску, перед супом? — раздался вкрадчивый голос владельца ресторана Брайана, который материализовался рядом со столом. Лорд Ливенворт истекал кровью на полу.

— Все в порядке, Брайан. Я сейчас позабочусь, чтобы его доставили в целости и сохранности в Ленокс-Хилл, — успокоил его Латхам.

— Я поеду с ним и провожу. Он ведь все-таки мой троюродный брат, — раздался решитеньный голос Элисон Вандербильт. Она вытирала платком кровь с лица виконта и пыталась хоть немного выправить то, что прежде называлось носом.

— Извини, Элисон, — вздохнул Тони, потирая ушибленную руку.

— Ладно, все в порядке, — глухо ответила Элисон. Появились два дюжих молодца и потащили пятнадцатого виконта Ливенворта к выходу.

— Ему следует использовать это новое пластическое средство, которое применяют в косметологии, — сказала Мелисса, нисколько не жалея виконта.

— Да, ему следует обратиться в клинику Хоффлина. Он самый лучший хирург из тех, кто занимается пластической хирургией, — добавила Мелисса.

— Интересно, он подаст в суд? Скажем, иск о нанесении тяжких телесных повреждений, а? — неожиданно стала размышлять вслух Эмма Гиннес. Избитый виконт у ее ног мог стать неоценимым подарком судьбы. Ведь его обидчиком был и ее обидчик — все тот же Тони Валентино!

— Английский аристократ не опустится до этого! Но если он все же подаст иск, то придется, конечно, Тони исключить из ряда престижных закрытых клубов, — явно издеваясь, захохотал Дик Латхам. Тони Валентино был пока еще никому не ведомым новичком. Где, в каких клубах он мог состоять?!

Пока гости обменивались мнениями, красивая эфиопка быстро вытерла кровь, убрала запачканную скатерть, постелила новую, поправила столовые приборы, и вновь везде все сверкало и блестело, как будто и не было ничего. А если посмотреть на реакцию остальных гостей ресторана, то и вправду можно было подумать, что все это лишь почудилось. Не хватало только Хаверса и Элисон, которые ушли сопровождать пострадавшего.

— Тебе не следовало этого делать, Тони, — раздался резкий голос Пэт.

— Ты хочешь сказать, что это дело не принесет мне денег? — насмешливо ответил Тони.

Пэт покраснела, побледнела, занервничала… Но все же продолжила:

— Он был абсолютно пьян. Он не отвечал за то, что говорил. И он не мог постоять за себя в таком состоянии:

Пэт тщетно старалась говорить спокойно, но гнев душил ее. Намек на ее корысть прозвучал совершенно несправедливо! Что он хотел этим подчеркнуть? Что он честный, прямой, открытый, а она хитрая и расчетливая дрянь?

— А кому какое дело, что он был пьян? Кого заботит, что он не мог защитить себя? Он напрашивался сам. Я люблю настоящих мужчин, которые так себя не ведут, — ввязалась в драку Мелисса Вэйн, но на стороне Тони. Ее глаза просто испепеляли эту противную Пэт.

— Да, все знают, что ты любишь мужчин, — отбила атаку Пэт.

— Ага! А ты — нет! Вот видите, я была права тогда, а вы мне не верили! — радостно воскликнула Мелисса.

— Ничего, я переживу, — Тони сейчас не хотелось дальше спорить, а Пэт почувствовала себя очень неуютно. Что, черт возьми, имела в виду эта шлюха, когда говорила, что Пэт не любит мужчин. И потом, это означает, что они уже обсуждали что-то за ее спиной.

— По-моему, причина всего этого в том, что ты не достаточно культурен, Тони.

— С точки зрения животного — может быть.

— Я, по крайней мере, не веду себя как животное.

— Нет, ты ведешь себя как таракан, лезешь всюду, куда тебя не зовут.

— Как, например, в твои штаны?

— Боже! Самый восхитительный стриптиз, который я видела за обеденным столом! — засмеялась Эмма.

— Заткнись! — рявкнул в полном гневе Тони.

— Посмотрите на него! Как я испугалась! — заметила Эмма.

— Не лезь в мою жизнь, — отчеканил Тони, обращаясь прямо к Пэт, игнорируя всех, сидевших за столом.

— Ну, полно, полно. Не ссорьтесь. Тони, Пэт, успокойтесь. Все не так уж и плохо. Постарайтесь вспомнить, зачем мы приехали сюда и сели за праздничный стол! Правильно! Мы хотим отпраздновать первый номер журнала «Нью селебрити», который стал возможен благодаря мастерству Тони и высокому профессионализму Пэт. Давайте сейчас приступим к еде, а заодно и поучимся любить и уважать друг друга. О`кей? — В голосе Латхама чувствовалась сталь. Он любил иногда пощекотать нервы. Но всегда знал ту грань, которую переступать нельзя. А сейчас все были уже на самой этой черте. Ссора не могла принести ничего хорошего ни одной из участвующих сторон. И единственный результат, который уже был явно виден — завсегдатаи ресторана получили бесплатное представление и теперь потихоньку подбирались поближе, заинтригованные развитием дальнейших событий.

Вернулся Хаверс и сообщил, что все находится под контролем, что он отослал Элисон и телохронителей виконта в своем лимузине в госпиталь и нашел всех нужных врачей. Они должны быстро поставить на ноги молодого аристократа и по возможности сгладить нанесенные ему увечья. Но все же нашел время связаться с адвокатами и переговорить на предмет сложившейся ситуации…

Тони выслушал все это с каменным лицом.

— Я не просил никого вмешиваться в это дело и покрывать меня! Я сам во всем разберусь и смогу ответить за свои действия.

— Не лезь на рожон, Тони, расслабься. Это сущие пустяки. Такое часто бывает. Не бери в голову.

Латхам осмотрелся вокруг и решил, что пора продолжить прерванный ужин. Он решил перетасовать места своих гостей.

— Ты, Пэт, подвинь свой стул поближе ко мне. А ты, Тони, сядь так, чтобы Мелисса не томилась в одиночестве, всеми позабытая. Томи, садись рядом с Эммой. Она такая сплетница, что все тебе расскажет. Потом доложишь мне обо всем. — Бормоча таким образом, Латхам пытался скрыть свои искренние намерения. Но все гости отлично понимали, что союзы, которые он создал, проживут не дольше зажженной спички.

Особенно горько было Эмме Гиннес. Ей в партнеры достался Хаверс. Он был крайне неинтересным человеком в общении. Он даже не считался мужчиной, его все воспринимали как принадлежность компании Латхама. Он был ее сердцем, главным двигателем, но не шел ни в какое сравнение с капитаном на мостике. Напротив нее за столом сидел мужчина, которого она хотела. Конечно, она метила высоко, но иначе она не играла. Она была достаточно умна и прекрасно могла проявить себя в любимой сфере Латхама — бизнесе. Все это давало ей преимущество перед длинноногими, большегрудыми и еще черт зкает какими красавицами, более сексуальными, чем Эмма. Эмма Гиннес уже считалась признанной в деловом мире специалистом по рекламе, и все предрекали успех новому изданию «Нью селебрити» с ней во главе. Эмма начала свою карьеру с укрепления своих сексуальных отношений с боссом. Преуспев в этом, она начала строить планы на будущее. Она уже представила их прогулки под луной, затем семейную жизнь, кучу резвых детишек. Да, все это было ей необходимо. Но не само по себе, а для достижения другой цели. Эмма иногда даже боялась признаться себе, как далеко заходят ее планы. Выйти замуж за Латхама для Эммы Гиннес было всего лишь половиной дела. Другая, более важная часть, заключалась в разводе. И не просто в разводе, а в разделе имущества Дика Латхама в пропорции пятьдесят на пятьдесят. Тогда Эмма смогла бы стать самой богатой женщиной в мире, оставив позади даже королеву Великобритании. И тогда — Бог свидетель! — она покажет всем этим ублюдкам, кто хоть когда-нибудь посмел даже косо взглянуть на нее, не говоря уже о том сопливом актеришке, который осмелился нанести ей неслыханное оскорбление!

Эмма Гиннес думала обо всем этом, сидя за праздничным столом напротив Дика Латхама. Но похоже, что она слишком увлеклась своими грезами. Суровая действительность добавила изрядную порцию соли в, сладкий сироп ее розовых грез о будущем. Дик Латхам увлеченно что-то втолковывал Пэт Паркер, склонившись к ней. Он пустил в ход весь свой арсенал обходительности, шарма. Он сопровождал свои слова выразительными жестами, смешными гримасами… Пэт слушала его с широко раскрытыми глазами, смеялась остротам, морщила лоб, когда он объяснял ей что-то серьезное. Эмма мгновенно уловила все признаки неожиданно надвинувшегося несчастья. Он наконец проявил себя! Он хотел покорить эту девчонку-фотографа. Он предпочел ее ей, Эмме. И она, его потенциальная жена, мать его будущих детей и потенциальная самая богатая дама мира, сидела сейчас в одном шаге от своего счастья и не могла ничего поделать, чтобы развеять этот кошмарный сон. Звериная ненависть к этой Пэт Паркер поднялась с самых глубин ее души. Эта красотка посмела увести парня, которого она, Эмма, полюбила. Эта Пэт Паркер обошла ее и через Латхама все-таки всучила Эмме фотографии ненавистного актера, который оскорбил ее! И теперь эта самая Пэт Паркер покусилась на последнее, оставшееся в жизни Эммы Гиннес — на ее надежду стать женой Дика Латхама! Она явно играла с огнем, перебегая дорогу Эмме. Что ж, она их всех проучит…

— А что вы думаете о новой киностудии «Космос», — раздался голос Томми Хаверса в самый разгар ее сладких планов мести, прерывая их, возвращая Эмму на грешную землю. Хаверс правильно все рассчитал. Именно это могло отвлечь Эмму и привлечь ее внимание. Она резко обернулась к второму человеку в империи Дика Латхама:

— Если вы меня спрашиваете об этом, то и я попрошу вас рассказать мне немного для начала.

— Что Именно вас интересует?

— Подробности технического плана, штатное расписание, кто будет возглавлять киностудию.

— На последний вопрос могу ответить прямо сейчас: решение пока не принято. У вас есть предложения?

Эмма притворилась, что обдумывает, как ей лучше донести свою мысль. На самом деле ответ уже вертелся у нее на языке. Возглавлять киностудию «Космос» должна только она. Да, Эмма не была американкой по рождению, но она сумела понять суть американской мечты. Америка бредила фильмами. Так было в прошлом, так есть, и так будет. Америка сама себя баюкала, сказками на кинопленке, сама умилялась им. Фактически вся американская культура была построена на этом хрупком материале, незатейливой связи химических молекул, давшей миру возможность наслаждаться талантами Голливуда. Кинопленка давала шанс для жителя самого отдаленного американского штата познакомиться с последней столичной модой, понять и оценить, как велика и могуча его страна. Кинопленка стала причиной создания еще одного чисто американского феномена. Она породила кинозвезд, которыми восхищались все американцы от мала до велика. Они поклонялись и подражали своим кумирам. Примерно две сти талантливых актеров стали американским национальным достоянием и гордостью Голливуда. Более того, по мере того как все более преклонялась публика перед кинозвездами, росла и легенда о их практически безграничных возможностях и могущественному влияним на жизнь общества. Они создали образ Америки и убедили ее самое в него поверить. Пропагандистская машина Голливуда была запущена на полный ход. В наиболее демократическом обществе появилась возможность свободно влиять на умы почти всей страны. И киностудия «Космос» была составной и одной из наиболее известных и престижных частей этой грандиозной пропагандистской машины. По сравнению с «Космосом» журнал «Нью селебрйти» был игрой в детские куличики.

— А что вы думаете о моей кандидатуре? — наконец напрямую сказала Эмма.

— Вы? — изумленно переспросил Хаверс и рассмеялся. — Вы, наверное, шутите!

— А может и не шучу вовсе! — так же со смехом ответила Эмма. Она хотела точно знать свои шансы и продолжила:

— Я могу сделать все тоже, что и любой другой директор, но гораздо больше и лучше и на другом уровне, чем обычная киностудия со всеми ее агентами, адвокатами, специалистами по рекламе. И могу также неплохо определять мнение масс и формировать то, что нам выгодно…

— Но у вас нет никакого опыта!

— Не боги горшки обжигают! Послушайте, я именно тот человек, который подходит для руководства киностудией. Что сейчас самое главное? Снимать фильмы, которые бы нравились публике. Что мы имеем сейчас? Людей, которые так до конца и не поняли, что от них требуется в киноделе. Кто у нас сейчас может предсказать зрительский спрос? Какое направление в кинематографе надо культивировать? Кто сможет увести зрителя от его кошмарных бытовых неурядиц, от желчного и вредного шефа, от квитанций уплаты за квартиру, телефон, от сорного ведра, наконец. Кто сможет завлечь его краевой и сладкой сказкой о том, что он хотел бы получить в жизни?

— Вы полагаете, что это под силу главному редактору пусть и известного, но журнала?

— А как вы догадались? — немного саркастически усмехнулась Эмма и положила свою руку на руку Томми Хаверса. — И потом, я не открываю вновь Америку. Тот самый знаменитый Уолт Дисней до того, как стать известным кинорежиссером и продюсером, работал в журналах «Эсквайер», «Премьер» и «Нью-Йорк»! И работал там даже на более низких должностях, чем я.

— Не торопите нас. Мы сами найдем вас, если журнал «Нью селебрити» станет известным, — со смехом завершил эту беседу Хаверс.

— Ну, это не заставит себя долго ждать! — пообещала Эмма Гиннес.

Она снова подняла взор на человека, сидевшего за одним столом с ней, на ее надежду на лучшее будущее и в то же время ставшего совсем недосягаемым для нее.

А Дик Латхам позволил себе увлечься. Он откровенно наслаждался ароматом духов Пэт, приводившим его в восхищение. В ее глазах он легко читал хрупкость и ранимость, нежность и ожидание любви. Но он не испытывал никаких иллюзий в отношении ее. Он отлично понимал, что девушка любит не его, но сейчас это его овсе не волновало. У него были и куда менее обнадеживающие ситуации в жизни. Пэт временами отводила свой взор в сторону, и, хотя Дик не смотрел в ту же сторону, что и Пэт, он знал, кого она ищет. Она тайком высматривала, что делал Тони и эта актриса Мелисса Вэйн. Вот такой странный получился парадокс. Пэт и Тони вместе не могли провести и минуты без ссоры, но только Тони принадлежало сердце Пэт. Латхам собаку съел на всех этих страшных и таких волнующих войнах между влюбленными… Гремучая смесь любви и ненависти между Тони и Пэт могла кончиться только одним, давно уже известным миру способом. Надо было постараться пробудить в объекте своих воздыханий чувство ревности. И Латхам и Мелисса были просто необходимы в этой игре. По правилам, Дик должен был делать все как бы на полном серьезе, но наполовину. Пэт должна была позволить Дику Латхаму ухаживать за ней больше, чем ей самой этого хотелось. Ну а он должен был со своей стороны проявить пылкую активность влюбленного в Пэт мужчины.

— Итак, есть какие-нибудь новые мысли по поводу того, что будет в следующем номере журнала? Я просто сгораю от нетерпения узнать, что там будет за сюрприз, — медленно проговорил Латхам, пристально глядя ей в глаза. И Пэт вдруг поняла, что он отлично понял ее игру в ревность. Он не против и готов ее поддержать.

— Нет, пока ничего в загашнике нет. Но я не отчаиваюсь. Это обычно происходит внезапно. Надо только быть готовым и не упустить удачу, — ответила Пэт, но глаза ее говорили другое. Теперь уже она дала понять Дику, что разгадала его игру, но совсем не против в нее поиграть. А если получится какой-то неожиданный поворот событий, она могла бы также адекватно отреагировать на действия Дика…

Пэт все это быстро обдумала и сама пришла в страшное волнение. Она вся взъерошилась, словно кошка, платье вдруг стало тесным и неудобным, одежда кусалась, щеки загорелись. Она вдруг осознала, что все еще очень любит этого противного Тони, заставившего ее пойти на всяческие ухищрения.

А прямо напротив нее за одним столом Мелисса вампиром впилась в Тони. Даже не слыша их тихий разговор, Пэт отлично знала, что на уме у этой шлюхи. Она вела себя так, как вели многие женщины в аналогичных ситуациях. Она эффектно выставляла свои груди, тайком гладила рукой его бедра, прижималась ногой под столом… И этот кретин, этот идиот Тони сидел и улыбался ей. Он что, не понимает, каким дураком выглядит? — хотелось закричать Пэт. Она вновь взглянула на Дика и поразилась перемене, случившейся с ним. Сейчас, он был актером средней руки, игравшим роль Господа всемогущего! Он был вальяжным, властным, всезнающим, всевидящим и все понимающим старцем, полным сознания своей силы… Он запустил пальцы в седую шевелюру и почесывал макушку с выражением полного счастья бытия на этой грешной земле. Да, именно с таким видом. Но Пэт знала, что почти все так и было на самом деле. Дик был силен, уверен в своих силах и опытен. Рядом с ним она испытывала чувство защищенности от жизненных бурь. И еще одна вещь поражала ее. Пожалуй, даже больше, чем все остальные мужские достоинства миллиардера. Ей было с ним очень легко, она не старалась играть каких-либо героинь, что-то выдумывать. Она с ним оставалась собой. И у них не возникало никаких проблем.

— Пэт, вы знаете, я никогда не встречал людей, похожих на вас… — признался Дик.

— Я тоже, — улыбнулась ему в ответ Пэт И это был уже не просто комплимент. Дик сразу это понял.

— Пэт, а что вы хотите в жизни добиться?

— А вы дадите это мне, если я вас попрошу? — лукаво увильнула от прямого-ответа Пэт.

— Я попробую.

Пэт бросила мимолетный взгляд на Тони. На секунду их горящие взоры встретились. Но ничего от нежных любовных взглядов в них не было. Была только ненависть и желание ранить побольнее. Никто из них не хотел уступить ни пяди. Не было даже и речи о возможном милосердии, нет, речь шла только о сокрушительном реванше. Тони вновь обернулся к Мелиссе, призывно раскрывшей полные красные губы в ожидании поцелуя. Он склонился к ней, а ее рука скользнула под стол к нему… Пэт почувствовала приступ тошноты. Теперь она думала и действовала решительно и быстро. Это была, смертельная игра на взаимное истребление. Да, она будет в нее играть, но сначала обеспечит себе возможность победить, а заодно и обсудить правила игры.

— Вы помните, что было в Малибу… ну, несколько недель назад? — начала наступление Пэт. А Дик Латхам продолжил ее мысль:

— Да, тогда я говорил вам о своих планах насчет киностудии, — Латхам довольно улыбнулся, заметил взметнувшиеся в знак полного изумления брови девушки.

Он как всегда оказался прав. Он уже давно предвидел этот вопрос.

— Ну да, киностудия «Космос» и все такое… Тогда вы сказали, что я могла бы снимать фильмы, — продолжила Пэт.

— Так вы этого хотите?

Пэт глубоко вздохнула и, решившись, кивнула.

— А вы точно рассчитываете свои силы? Вы сможете, как вы сами считаете?

— Я считаю, что смогу…

— И я того же мнения, — кивнул ей Дик Латхам. Какое-то время он сидел молча, боясь спугнуть удачу.

Самое. главное удалось сделать, и довольно легко. Пэт Паркер вот-вот сдастся!

— Я хотела бы объяснить вам причину, побудившую меня попросить об этом, — покраснев, сказала Пэт. — Для меня это просто миг удачи. Это возможность бросить вызов судьбе. Это возможность развивать свой талант, продвигаться дальше, глубже, выше, не знаю куда… Об этом мечтает каждый настоящий фотограф. Большинство из них так и не дожидается своего звездного часа, те же немногие, кому он выпадает, обычно теряются и приходят в неописуемый ужас… И в то же время они всю жизнь мечтают об этой возможности, лежа бессонными ночами в своих постелях, — выдохнула Пэт.

— Так вот о чем вы думаете, лежа в своей постели! — протянул Дик Латхам, позволив в своем голосе прозвучать едва заметной нотке сарказма.

Пэт ничего ему не ответила. Она снова взглянула на Тони и отвернулась. Сейчас она была готова отомстить ему и вдобавок получить кое-что и для себя. Странное чувство охватило ее, когда она попыталась осмыслить свои действия и чувства. Она мысленно осмотрела себя, свое молодое тело. Было ли оно готово к тому, что должно произойти? Была ли готова сама Пэт к этому? Поступала ли она осознанно или в состоянии аффекта? И как называется то, что она сейчас делает? Не проституцией ли? И можно ли при этом еще и получить удовольствие?

Латхам цинично усмехнулся, глядя на эмоциональное лицо девушки. Он без труда разобрался в ее мыслях и переживаниях.

— Так мой портрет все еще висит в изголовье твоей постели? — неожиданно спросил он.

— Да, висит. Ведь я это вам обещала за то, что вы дали деньги «Сьерра-Клубу».

Латхам кивнул ее словам. Они оба принадлежали к той уже редкой породе людей, которые всегда держали данное ими слово, чего бы это ни стоило. Похоже, что это их уже объединяло перед началом их любовных отношений.

— Что ж, стать режиссером — это не проблема. Ты уже им стала, — и Латхам рубанул воздух рукой. Затем он пристально взглянул на девушку и жестким, требовательным голосом произнес: — У меня появилось чрезвычайно сильное желание, с которым я не могу бороться. Оно очень простое — взглянуть на мой портрет. Сегодня ночью…