ГЛАВА 17

В следующую неделю Кэйт впервые поняла значение старого слова «доверие». Закария своими поступками показал ей ценность этого понятия, но для нее важнее всего было его терпение к Миранде. Девочка несколько раз просыпалась от кошмаров и прибегала в комнату Кэйт, лишая ее, и Зака возможности побыть наедине. Работа на двух фермах отнимала все время, так что лишь ночью они могли побыть вдвоем.

Кэйт довольно легко относилась к тому, что Миранда прерывает их близость. Отчасти это давало ей передышку, но она чувствовала, что Зак смотрит на это иначе. Ее поражало, что это не выводит его из себя, и он всякий раз приветливо приглашает Миранду к ним в постель. Единственное, о чем Заку приходилось без устали напоминать девочке, это что надо стучать в дверь, прежде чем войти.

Сначала Кэйт опасалась, что его терпение — лишь притворство и что он покажет свою истинную сущность, как только все это начнет его действительно раздражать. Но дни шли за днями, и ее тревоги улеглись. Однажды, когда Миранда пролила молоко, Зак спокойно вытер тряпкой стол, хотя и сделал ей замечание строгим голосом. Когда Миранда вмешивалась в разговоры, он не шлепал ее по губам, как это делал Джозеф, но терпеливо выслушивал ее. Если девочке случалось расшалиться в доме, Зак присоединялся к ней, разделяя с ребенком веселье. Как-то ночью, придя к ним в комнату, Миранда намочила постель. Зак, сразу же поняв, как она смущена и напугана, стал уверять, что в постель натекло из-за прохудившейся крыши, хотя ночью не выпало ни капли дождя. Все это произошло далеко за полночь, но, несмотря на это, он помог Кэйт сменить белье, громко сетуя на ветхую крышу.

Счастливые слезы. Теперь Кэйт проливала их чаще, чем прежде. Зак делал вид, что не замечает их. Благодаря этому, другие слезы высыхали сами собой. В отличие от Джозефа, он никогда не говорил ей, что нет причин для слез. Зак всегда старался угодить ей.

В отличие от Джозефа… Это сравнение вспыхивало в ее уме десятки раз за день и всегда немного приближало ее к Заку. Скоро она почувствовала: уж одно то, что он живет рядом с ней, радует ее. Вечера стали для них праздником. Все трое сходились вместе, чтобы почитать вслух, повеселиться, поиграть или просто поговорить.

Даже не соглашаясь с ней, он всегда внимательно выслушивал ее и порой после этого менял свое мнение. Это тоже поражало ее. Но самым удивительным казалось ей то, что он слушал ее с удовольствием и интересом.

Однажды, когда Миранда опять пришла ночью и помешала им, ей показалось, что его терпение иссякло. Зак вскочил и ушел, не скрывая огорчения. Едва Миранда заснула, Кэйт пошла к Заку, чтобы утешить его. Она нашла его на ступеньках крылвца, но не знала, что ее ждет. Вспышка гнева, пожалуй. Возможно, даже скандал. И снова Зак удивил ее.

— Хочешь глоточек? — предложил он, когда она присела рядом с ним. Обхватив колени, Кэйт нагнулась поглядеть, что он держит в руке.

— Что это у тебя?

— Лучший кентуккский виски, — мягко ответил он. — Вот решил напиться.

— Напиться?! — Сердце Кэйт затрепетало. Джозеф всегда проклинал алкоголь, превращающий людей в скотов.

— А ты не боишься, — спросила она, бросая испуганный взгляд на бутылку, — что это помрачит твой разум?

Закинув назад темную голову, он сделал большой глоток и вытер губы рукой. Кэйт посмотрела на расстегнутый ворот его синей рубашки, на голую грудь. При каждом его движении явственно обозначалась его мускулатура, свидетельствующая о большой физической силе. Джозеф всегда ложился в постель в нижнем белье. Так что Кэйт не приходилось прежде видеть так близко мужское тело.

— Уже помрачило! Ты хотела спросить, не превращусь ли я в пьяного дурака?

Кэйт не могла понять, в каком он настроении. До нее дошел запах виски, и она удивилась тому, как он приятен. Ей всегда казалось, что эти напитки ужасно пахнут, но это было не так.

— Мужчины совершают неразумные поступки, когда они пьяны, — неуверенно сказала она.

— Думаю, что некоторые— да! — Он посмотрел на нее и криво усмехнулся. — А что до меня, так я отправлюсь в постель, и надеюсь, что не один…

Как видела Кэйт, он уже слишком много выпил.

— Едва ли я отправлюсь туда с тобой!

— Если бы я приглашал тебя для этого, то пошел бы с тобой в сарай на доброе мягкое сено… — сказал он серьезно и наклонился вперед, опершись локтями на колени и сжав бутылку в руках. — Мэнди заснула?

— Да.

— Надо как следует поработать с девочкой, чтобы искоренить некоторые привычки. Я не так уж часто целовал тебя на этой неделе. Она не дает мне этого делать.

Она одернула подол ночной сорочки, радуясь ласковому вечернему ветерку.

— Я и пришла сюда объяснить тебе, как это меня огорчает! У нее раньше не было таких кошмаров!

Он задумчиво посмотрел в ночную тьму.

— Это все пройдет. Думаю, она просто еще чувствует себя неспокойно. Ведь не каждый день ее мама выходит замуж.

— Но она сама хотела этого! Больше, чем кто-либо другой!

— Реальность и мечты— разные вещи. — Он потер щеки костяшками пальцев. Кэйт давно уже заметила у него эту привычку. И добавил:

— Когда она присматривалась ко мне как к будущему папе, она, вероятно, считала, что мы будем спать втроем. Мне кажется, она ревнует тебя. Со временем она поймет, что я ничем ей не угрожаю.

В этих словах промелькнула горечь. Кэйт зажала, руки между коленями.

— Возможно, мне все же надо поговорить с ней. Если это будет продолжаться, ты можешь сорваться и потерять терпение.

— Бог не позволит! — сказал он с усмешкой. Кэйт облизнула губы.

— Не шути так!

— По поводу чего? Миранды или моего характера?

Кэйт предпочла не отвечать на этот вопрос.

— Она послушная девочка. Если я попрошу ее не приходить в нашу комнату, она не будет. Не надо ждать, когда твое терпение лопнет.

Он опять приложился к бутылке. От большого глотка его передернуло. Он скривил губы, вытирая их.

— Солнышко! Мое терпение уже лопнуло. Около тридцати минут назад. — Он показал ей бутылку. — Вот почему я и решил напиться до чертиков. В отличие от Джозефа, я падаю в пропасть сам, когда веревка начинает рваться, а не бросаю туда ребенка.

Она вздрогнула и отвернулась.

— Почему ты пришла сюда? Боялась того, что случится, если я сорвусь?

Ей было нечего возразить, и она молча кивнула.

Он вздохнул и откинулся назад, опираясь локтями о ступеньку за своей спиной. Бутылка стукнулась о дерево.

— Позволь мне кое-что объяснить, — сказал он. — Если я потеряю самообладание, выйду из себя и утрачу все, чем гордился до сей поры, я завизжу, как все дьяволы ада, подниму дым столбом, переверну дом вверх дном. Но вы с Мирандой останетесь невредимы. С вас не упадет ни один волосок! Никогда моя рука не причинит вам зло. Торжественно клянусь в этом.

Кэйт подняла плечи.

— Хотелось бы мне верить в это…

Она пожалела, что эти слова сорвались у нее с языка. Она почувствовала на себе его тяжелый взгляд, и его молчание томило ее. Не в силах выносить это, она обернулась и посмотрела на него. Лунный свет падал на его лицо. К своему удивлению, она увидела нежность в его глазах.

Подняв руку, он погладил ее щеку. От этой ласки у нее перехватило дыхание.

— Я тоже хочу, чтобы ты смогла, Кэти, — шепотом сказал он. — Если бы мне предложили загадать только одно желание, я пожелал бы убрать все тени из твоих глаз.

— Тени?

Он погладил ее подбородок, провел по лицу.

— Да. Тени! Твои глаза должны сиять как солнце! Его любовь и восхищение смутили ее. Ей вдруг захотелось спустить его на землю.

— Тени! Солнечное сияние! Боже, как поэтично! Мне кажется, что вы несколько опьянели, мистер Мак-Говерн.

— А тебя это беспокоит? Да? — Он поставил бутылку на ступеньку рядом с собой. — Пойло для грешников, гак? Наверняка оно пробуждает в человеке то, что в нем есть. Я часто недоумевал, что в Писании высказана не такая мысль. Но на этот раз, Кэти, ты можешь не напрягаться. Ночь зовет к отдыху. А выпивка не мешает мне рассуждать здраво.

— Никогда?

— До сих пор я не терял здравого смысла! — Он улыбнулся ей. — И обещаю, что не потеряю и впредь. Так почему бы тебе не отправиться в постель и не предоставить мне закончить то, что я начал?

— Насчет Миранды…

— Оставим Миранду там, где она сейчас, — сказал он. — Ей страшно, когда она просыпается ночью. Жестоко запрещать ей приходить к нам. А уж если она повадится приходить, что ж, всегда можно найти бутылочку там же, где я нашел эту…

— А где ты ее нашел?

— В сарае. — Он весело сверкнул глазами. — Предполагая, что мне когда-то придется сделать глоток-другой, я спрятал их там. Это лучше, чем играть всю ночь в «пятипалый гвоздь».

Кэйт нахмурилась.

— Что еще за пятипалый гвоздь? Он лукаво взглянул на нее.

— Это игра в одну руку. Пасьянс. Ты когда-нибудь раскладывала пасьянс, Кэти?

— Джозеф был против всех карточных игр. Его зубы блеснули.

— Его потеря— мой доход. Я как-нибудь научу тебя играть в покер и очищу до последнего пенни твои копилки.

— Это недолго.

— Точно! — весело сказал он.

Она вспомнила, как играла в детстве. Она была так мала и неумела, что подруги постоянно смеялись над ней.

— Чему ты смеешься? Скажи, и мы посмеемся вместе.

Его улыбка расплылась.

— Но я уже поделился. Кэйт откинулась назад.

— Тогда объясни мне, в чем дело. Я, должно быть, потеряла чувство юмора.

— Я тебя обидел? Я не хотел…

— Мне не нравится, когда надо мной смеются.

— Я не смеюсь, Кэти, девочка моя! Я улыбаюсь. Мой папа часто говорил: «За что я люблю твою ма, так это за ее невинность». Поскольку я был четвертым из семерых сыновей, я все не мог понять, что он имеет в виду. Теперь до меня дошло.

Кэйт возразила:

— Ты все время сравниваешь меня с юной девушкой, Зак. Уверяю тебя, это не так. Я очень далека от невинности!

— Это как посмотреть! Ты немножко не от мира сего, Кэти. Но это не значит, что я хотел бы изменить хоть один волосок на твоей голове.

Она снова вернулась к его словам. Если в них и заключалась какая-то шутка, смысл ее от нее ускользнул. Махнув на это рукой, она сказала:

— Ну, пожалуй, мне лучше уйти и предоставить тебе заканчивать свое дело.

— Выпив виски, я не войду в дом, так что можешь не беспокоиться. Миранда не увидит меня пьяным.

— Если ты пьешь, то чем раньше начнет она привыкать к этому, тем лучше будет для нас. Не стоит прятать виски, Зак. Храни бутылки дома. Если тебе захочется выпить, для тебя это будет гораздо удобнее.

— Я пью лишь в редких случаях. Но, даже если бы так оно и было, я не стал бы пить дома, чтобы не тревожить тебя. А моя цель, — он повел своим широким плечом, — моя цель совсем иная: дать тебе покой и счастье, если только я смогу…

Кейт вернулась в дом и несколько дней вспоминала эти слова. Счастье? С тех пор, как она вышла замуж за Джозефа, она и не помышляла об этом. Видеть улыбку Миранды? Да! А кроме этого? Она даже не думала о том, ради чего она, собственно, живет. Счастье ее ребенка было ее счастьем. И если она уверена в этом, большего ей не нужно.

Зак, похоже, понимал это. Когда он ухаживал за ней, она принимала это как должное, но то, как он относился к Миранде, изумляло Кэйт.

Стоя в сторонке, всегда настороже, Кэйт видела, как ее дочка превращается в радостную, веселую девочку с сияющими как звезды глазами. Давняя поговорка оказалась правдой: путь к сердцу матери лежит через ее ребенка.

Кэйт казалось, что Зак непредсказуем: то ли он наделен актерским даром, то ли в душе его живет неистребимая потребность в юморе. Много работая, вечно занятый, Зак всегда выкраивал минутку, чтобы поиграть и повеселиться. Однажды утром, придя в кухню, Кэйт увидела, как он состязается с Мирандой, кто выше подкинет блинчик и поймает на сковородку. Дощатый пол перед плитой был перепачкан маслом: они слишком часто промахивались. Довольный Ноузи, облизываясь, крутил хвостом. Впервые за долгое время он удовлетворил свой аппетит.

Незамеченная ими, Кэйт стояла в дверях. Слезы наполняли ее глаза всякий раз, когда она слышала радостный смех Миранды.

Однажды за ужином Закария вдруг стукнул ложкой по миске с зеленым горошком, стоявшей посередине стола. Не успела Кэйт опомниться, как ее втянули в состязание, и горошек разлетелся по всей кухне. Тогда Зак встал на четвереньки и начал подбирать горошины, приговаривая, что никому не позволит устранять последствия учиненного им беспорядка.

Джозефу и в голову не приходило помогать ей в домашней работе.

В другой раз, принеся вечером каталог Монтгомери Уорд, Зак сам занялся стряпней, предложив Кэйт полистать каталог и выбрать одежду для себя и Миранды. Она не могла понять, почему его так беспокоит ее выбор. Он отверг все, что ей понравилось, и посоветовал ей такие фасоны и расцветки, от которых Джозеф перевернулся бы в гробу. «Ничего коричневого, cepoго и черного», — заявил Зак. Он хотел видеть жену и дочку в платьях пастельных и ярких тонов. Притом требовал, чтобы одно платье не носили по две недели.

Кэйт нравились яркие и праздничные цвета одежды так же, как и веселые выходки Зака, которые особенно ее трогали. Хотя у него не было времени смотреть за ребенком, каждый раз после обеда он брал Миранду на; свою ферму, где она играла с внучкой Чинг Ли и другими детишками ее возраста. По вечерам, когда Зак и Миранда возвращались домой, он посылал ее вперед, чтобы она встречала его на пороге. Так исполнялась ее мечта: папа, с которым она здоровалась, подхватывал ее на руки и высоко подбрасывал в воздух, а потом терся бакенбардами об ее щечки. Кэйт поражало, чтоЗак говорил с Мирандой даже об ее снах, уверяя девочку, что хорошие сны сбываются.

Зак уже казался Кэйт неотразимым. Кэйт все еще немного дичилась его, но он осуществлял свой главный план — привязать к себе ребенка. Этим он привязывал и мать. Когда Миранда улыбалась, Кэйт невольно расплывалась в улыбке.

Странно, что Кэйт сдалась именно тогда, когда Зак однажды вышел из себя и впал в ярость. Это случилось не потому, что Миранда каждую ночь приходила в их спальню, чего больше всего боялась Кэйт. Девочка насмерть перепугала его, чуть не покалечившись.

Кэйт не знала, что одна из балок ее сеновала порядком прогнила и могла вот-вот рухнуть. Обнаружив это, Зак строго-настрого запретил Миранде играть там, пока он не починит навес. Между тем Миранда любила прятаться на сеновале, когда кто-то приходил к ним. Однажды утром приехал торговец льда со своим фургоном. Миранда быстро вскарабкалась по лестнице наверх, чтобы спрятаться. Когда она пробиралась на свое обычное место, балка рухнула, и девочка упала с высоты двенадцати футов. Она не сломала шею лишь потому, что Зак этим утром перекладывал сено, и в этом месте его было довольно много. Но, не закончив работу, он вышел к торговцу льдом. В сене остались торчать вилы. То, что Миранда не напоролась на них, было настоящим чудом.

Услышав даже не крик, а дикий рев Зака, донесшийся из сарая, Кэйт поняла: случилось что-то ужасное. Примчавшись туда, она увидела мужа с Мирандой на руках, Ноузи и торговца льдом. Все так суетились и кричали, что она не могла ничего понять. Зак, прижимая Миранду к себе, то и дело тряс ее. Кэйт перепугалась, увидев его бледное лицо и побелевшие губы.

— Тебе нужна хорошая порка, девочка! — восклицал торговец льда в перерывах между воплями. — Так напугать своего папу! Чуть шею себе не свернула!

К счастью, Зак не последовал его совету. Он старался успокоить Миранду, примостившуюся на его трясущихся руках. Ноузи не спускал с него глаз, крутясь у всех под ногами. Кэйт заметила, что Зак постепенно приходит в себя.

— Еще бы чуть, и— прямо на вилы! — объяснял Кэйт торговец льдом. Показав пальцами расстояние не более дюйма, этот худенький человечек возбужденно тряс лысой головой. — Совсем рядом были вилы! Можно сказать, что это Господь Бог подхватил ее на руки и отвратил ее гибель!

Увидев зубья вил, торчащие их охапки сена, Кэйт похолодела. Колени ее подогнулись, когда она поняла, что могло произойти.

— Это ведь так давно построено, будь оно неладно! Настил совсем прогнил! — говорил Зак дрожащим голосом. — Я сто раз ей повторял, чтобы она не лезла туда. Я уже велел Маркусу заказать свежий тес два дня назад. На следующей неделе собирался все перестроить…

Глядя на него, Кэйт догадывалась, что творится в его душе. Миранда, спрятав лицо у него на груди, тихо подвывала от пережитого страха. Кэйт преодолела желание забрать девочку у Зака и взять ее на руки. Она не сделала этого, опасаясь, что за словами «Будь оно неладно»! последуют более крепкие выражения. Ведь Зака буквально трясло от страха.

«Клянусь тебе, что не произнесу ни одного дурного слова в присутствии Миранды!» Поскольку речь его всегда была пересыпана крепкими словечками, Кэйт почти забыла о его обещании. Но, вспомнив, поняла, что ему стоит большого труда выполнять его. Кэйт решила не отнимать у него Миранду. Нужно дать ему возможность доказать ей, что он человек слова.

Доверие! Как мало значило прежде для Кэйт это слово! Торговец был прав: Миранда чудом избежала гибели. Чтобы уберечь ее от опасности в будущем, следовало наказать девочку. Интересно, как справится с этим Зак. Кэйт решила не вмешиваться. Зак сунул в карман трясущуюся руку, вытащил скомканные деньги и, не считая, отдал их торговцу.

— Если дал лишние, считайте это кредитом! — буркнул он, и, повернувшись, пошел к дому. Кэйт хотела последовать за ним, но тут же остановилась, понимая, что должна принять сейчас одно из самых трудных решений. Торговец фыркнул:

— Ваша маленькая мисс надолго запомнит трепку, которая ей предстоит.

Кэйт почувствовала, как во рту у нее пересохло.

— Мы с Тимми как-то на прошлой неделе отправились побродить, — продолжал тот. — Я взял с собой ружьишко, а он схватил его без спросу и чуть ногу себе не прострелил. Я ему за это такую трепку задал, что он света не взвидел!

Кэйт молча наблюдала, как он забрался в фургон и отправился в путь. Чувствуя слабость, она прислонилась к двери сарая и закрыла глаза. Мысль о том, что происходит сейчас с ее дочкой, не давала ей покоя, но она не двигалась. Фургон торговца льдом выехал со двора. Она слышала стук копыт, шуршание колес по песку. За всем этим она старалась уловить жалобный крик Миранды, но в доме было тихо, а во дворе только листья шелестели от легкого ветерка. И вдруг душа ее обрела покой. Кэйт убедилась: у Зака нет ничего общего с Джозефом. Нельзя жить, оставаясь в плену воспоминаний. Миранде больше ничто не грозит. Ей не нужна ее постоянная защита.

С чувством глубокого облегчения она вошла в сарай, чтобы убрать сено. Взяв вилы, Кэйт принялась за дело.

Минут через пять она увидела тень в светлом проеме двери. Кэйт обернулась: у входа стоял Зак.

— Это еще что? — спросил он.

— Заканчиваю твою работу.

Подняв вилами охапку сена, она молчала, надеясь, что Зак ответит на ее невысказанный вопрос. Силы вдруг покинули ее, и она опустила вилы.

— Мне не нравится, что ты делаешь мою работу, — сказал он, помедлив.

— Я долгое время сама занималась этим.

— Положи вилы и подойди ко мне.

Кэйт повиновалась. Он смотрел на нее, подняв брови.

— Разве ты не хочешь узнать, как я ее наказал?

На мгновение ужас охватил ее, но она твердо ответила:

— Нет. Уверена, ты сделал то, что надо…

Зак взял ее лицо в свои руки и прижался губами к ее щеке.

— Спасибо! — выдохнул он.

Ему не пришлось ничего объяснять Кэйт. Едва он заключил ее в объятия, все в ней устремилось навстречу ему. Она испытывала неземное блаженство. Когда-то она мечтала раствориться в этом мужчине, забыв о себе, теперь же ей хотелось лелеять это чудесное ощущение жизни. Жить! Слышать сильное биение его сердца, чувствовать его тепло. Силу его рук, нежность и ласку его прикосновений.

— О Зак! — прошептала она дрожащим голосом.

— Она в порядке! — заверил он ее. — Я усадил ее в угол и велел ей целую неделю и близко не подходить к этому месту. За неделю она вполне придет в себя и научится выполнять то, что ей сказано.

Кэйт молча кивнула.

— Ты могла вместе со мной вернуться домой. Зачем тебе было стоять здесь и терзаться!

Она покачала головой и с трудом проговорила:

— Я считала, что это не нужно.

Зак прикрыл глаза. «Не нужно». Это не были случайные слова. В них сосредоточился сейчас для него целый мир. Он знал, чего стоило ей остаться в сарае. Наконец — то он обрел ее доверие. За одно это он готов был отдать жизнь. И отдал бы с радостью.

— Я люблю тебя, Кэти!

— Теперь я верю, что это действительно так! — чуть слышно отозвалась она.

Пятью минутами позже, когда Кэйт вошла в кухню, Миранда, сидевшая на трехногом Табурете, повернулась и окинула ее мрачным взглядом. Кэйт ответила ей улыбкой.

— В чем дело? — спросила Кэйт. — Хорошенькая девочка сидит на подставке для молочного ведра, да еще; с таким вытянутым лицом! Почему ты уткнулась носом в угол?

— Я размышляю, — ответила Миранда, шмыгая; носом.

— А-а, понятно! И о чем же ты размышляешь? Миранда снова шмыгнула носом.

— О том, что мне сказал папа…

Кэйт подошла к плите и сняла с нее давно уже сварившиеся и успевшие остыть яйца.

— Это очень разумно с твоей стороны.

— Я только не могу понять, — заговорила Миранда, слезая с табурета и подходя к ней, — папа Зак запретил мне играть наверху. Но ведь он не запрещал мне прятаться там…

Кэйт покачала головой, очищая яйца.

— Э, да ты начинаешь хитрить, Миранда Элизабет Блейкли! Ты отлично понимаешь, что он имел в виду. И какая беда могла приключиться!

— Мак-Говерн! — поправила ее дочь. — Меня уже не звать Блейкли.

— Не звать, а зовут. Если ты хочешь носить это имя, тебе придется слушаться и исполнять то, что велит тебе Зак. А что он тебе велел? Сидеть, уткнувшись носом в угол? Вот и выполняй это, пока он не скажет тебе «довольно».

Миранда тяжко вздохнула и послушно вернулась на место.

— Вот уж не думала я, что он меня для этого удочерил…

Кэйт усмехнулась, положив в миску очищенное яйцо.

— Тебе повезло, что не я оказалась на его месте! Я бы тебя отшлепала так, что у тебя попа горела бы.

— Но я хорошо поняла все, что он мне говорил! — сказала Миранда, потирая кончик носа. — Можно мне слезть? Я уже все обдумала…

— Это надо не у меня спрашивать.

— Ты обещала мне, что мы всегда будем вместе, обещала, что не отдашь меня другому папе и не позволишь ему мучить меня…

— Да, это было. Но ты мечтала о новом папе и получила то, что хотела. А если подумать о том, как он к тебе относится, ты получила больше, чем заслуживаешь. — Кэйт взяла еще одно яйцо. — Тебе стоило бы поблагодарить за это свою счастливую звезду.

— Мой нос не такой счастливый…

Кэйт не могла удержаться от смеха, когда та повернулась к ней.

— О Боже! Он красный, как морковка! Едва ли Зак велел тебе прижимать его к стенке с такой силой.

Миранда проговорила:

— Зак сказал, что глина ему на пользу, и велел держать его прижатым, пока он не вернется.

— Ну, тогда так и делай!

— Он не спешится, а мой нос уже сжался.

Кэйт пошла в чулан и набрала в кастрюлю картофеля. Когда она вернулась, Миранда сидела, уткнувшись носом в угол.

Вскоре вернулся Зак.

Незадолго до сумерек Кэйт, услышала конский топот. Думая, что вернулся Зак, она продолжала стряпать. Вдруг тяжелый мужской кулак обрушился на дверь, наполнив дом грохотом. Вытерев руки о передник, она поспешила к двери. На пороге стоял Райан Блейкли.

Как обычно, при виде Райана сердце у Кэйт оборвалось, но она справилась с собой. Теперь не было причины бояться его. Что бы ни делал Райан, он уже не мог протянуть лапы к Миранде. Эта мысль сразу принесла ей облегчение.

— Привет, Райан.

— Это правда? — угрожающе спросил он. Кэйт поняла, о чем он спрашивает.

— Странно, что ты узнал об этом только теперь. Мы уже две недели как женаты.

Он заломил на затылок шляпу и передернул плечами, поправляя съехавший пиджак.

— Ты — сука!

Кэйт взялась за ручку двери.

— Не намерена выслушивать это, Райан. Если пришел что-то сказать, выкладывай, а если обзываться — убирайся.

— Это правда, что ты позволила ему удочерить Миранду? Правда это?

Кэйт напрягла все свои силы.

— Да. Правда.

Внезапно он схватил ее за волосы и с силой ударил о притолоку.

— Я убью тебя, и Бог мне поможет! Я задавлю тебя, вырву последнее дыхание из твоей груди! Дочка моего брата! Как посмела ты дать ей другое имя?

Голова Кэйт разрывалась. Она вцепилась в его руку, пытаясь оторвать его пальцы от своих волос.

— Отпусти, Райан! Ты совсем спятил! Он злобно оскалился ей в лицо.

— Это ты спятила, если решила, что я оставлю все как есть. Я уж не лягу на спину, задрав лапки! Вы за это заплатите! Клянусь Богом, заплатите! Я потащу вас в суд и посажу тебя в тюрьму: я буду последним идиотом, если не сделаю этого. А тогда ты ее уже не увидишь! Никогда!

Кэйт собиралась ответить ему, когда услышала грозный голос:

— Убери свои грязные руки от моей жены, Блейкли! Райан окаменел и обернулся:

— Ты-ы!!!

Он с силой оттолкнул Кэйт. Она ударилась о стену, ободрав локти.

Опираясь о деревянную обшивку, она смотрела, как Зак спрыгнул с коня. Ангел мщения в синей холщовой рубашке с горящими светло-карими глазами. Никогда еще ничье появление не радовало ее так сильно.

— Здесь я хозяин, — сказал он спокойно и шагнул к крыльцу. — Чего ты хочешь? Ждешь, чтобы я освободил тебе дорогу? Ты вообще, способен думать, подонок с дерьмом вместо сердца? Если ты ищешь беды, так ты найдешь ее, обещаю!

— Руки коротки! Сил не хватит! Зак сделал шаг к нему.

— Я посильнее женщины, которая вдвое меньше тебя! Что ж, попробуй! Попытайся лягнуть меня, осел поганый, но прежде упакуй получше свои потроха!

Сбросив шляпу, Райан согнул ноги в коленях и выставил кулаки.

— На этот раз я не подставлю тебе голову! Зак медленно двигался к нему.

— Надеюсь, что нет.

Райан приседал и притопывал как боксер на ринге. Зак опустил руки и застыл, выжидая.

— Черт возьми, — сказал он, присвистнув, — какие изящные движения. Лучшего вальса я, пожалуй, не видывал.

— Ты исполнишь вальс в грязи, в которую я тебя загоню! Я заставлю тебя дважды подумать, прежде чем бросать мне вызов. — Райан сделал ложный выпад рукой. — Мне приходилось драться на настоящем ринге, где выступают профессионалы, умелые боксеры! И такой деревенщина, как ты, угрожает мне! Да ты не можешь даже шлепнуть по жопе настоящего мужчину. Ну, давай, иди, увалень! Или из тебя дерьмо уже полезло?

Зак усмехнулся и передал шляпу Кэйт.

— Умелые боксеры, настоящий ринг. Я ничего такого не знаю. Отец никогда не учил меня смешивать драку с танцами.

Покосившись на противника, он добавил:

— Иди в дом, Кэти, девочка. Я не хочу, чтобы ты это видела.

Кэйт почувствовала, что не может шевельнуться. Райан громко заржал:

— Боишься, что эта потаскушка увидит, как ты ползаешь, глотая грязь?

Усмешка Зака погасла. Опасный блеск появился в его глазах.

— Блейкли! Пришло время поучить тебя хорошим манерам.

Стремительно, так что Кэйт даже не заметила, когда это произошло, Зак бросился на Райана и с такой силой ударил его в челюсть, что тот отлетел к перилам крыльца. Гнилое дерево заскрипело под его тяжестью. Райан, вытянув руки, пытался устоять на ногах, но не смог, он рухнул как камень, подняв тучи пыли.

Зак неспеша пошел к нему. Потрогав сломанные перила, он нагнулся и одним сильным движением поставил Райана на ноги.

— Я еще не рассчитался за то, что ты оскорбил мою жену, назвав ее потаскухой. — Едва Блейкли выпрямился, Зак дал ему такого пинка, что тот, откинув голову, отлетел на несколько шагов. Его шатало, как пьяного. Зак, подойдя к нему, нанес ему сильный удар в солнечное сплетение, отчего Райан согнулся вдвое.

— Не прикасайся к ней и не смей называть ее грязными именами! Тебе это ясно теперь, ничтожество, мешок с дерьмом?

Райан, держась за живот, стонал.

Зак схватил его за волосы.

— Приятно, когда тебя таскают за волосы?

— Я пришибу вас с помощью законов.

— Ох, хор-рошая мысль! Если шериф не будет охранять тебя, когда ты придешь сюда еще раз, я просто убью тебя.

Зак щелкнул его по носу, а затем» с отвращением оттолкнул от себя.

— Держись подальше от моей жены и ребенка! Если ты еще подойдешь к нашему дому хоть на милю, пеняй на себя!

Отойдя на безопасное расстояние, Райан обернулся и погрозил кулаком.

— Я не отдам вам дочь моего брата! Скорее увижу ее мертвой, чем допущу это.

— Ребенок мой, — твердо возразил Зак. — По закону. Если ты попытаешься к ней приблизиться, я покажу тебе, что такое ад на земле. А теперь убирайся, пока я не прикончил тебя.

Бешеный взгляд Райана остановился на Кэйт.

— Я вернусь! Я не дам тебе жить спокойно. Убила моего брата и хочешь выкрутиться? Не выйдет!

Эти слова еще кружились в воспаленном мозгу Кэйт, когда он, вскочив на коня, умчался прочь.

Когда Зак подошел к крыльцу, она с тревогой посмотрела на него.

— Он прав. Никогда я не обрету душевного покоя. Пока он дышит—никогда.

Он подобрал шляпу Райана и бросил ее через ограду.

— Он умеет только орать и браниться. — Положив ей руки на плечи, оглядел ее. — Не повредил он тебе?

Она покачала головой.

— Нет. — С болезненной усмешкой Кэйт коснулась своих волос. — Просто попытался снять с меня скальп. А как ты? Он так сильно махал кулаками. Он не ушиб тебя?

Он улыбнулся.

— Ну что ты, Кэйт! Ты шутишь?

— Прости, это было очень неплохо для деревенщины, мистер Мак-Говерн, совсем неплохо!

Он приблизил лицо к ее ласково улыбающимся губам.

— Я отделал этого сукина сына как надо, хоть я и сосунок перед ним. Видишь ли, отец никогда не учил меня драться по правилам. Но он научил меня побеждать. Первое правило: не ввязываться в драку. Если ее нельзя избежать, то нанеси удар первым. Хороший удар лишает противника куража и надежды на легкую победу.

Кэйт подавила смешок.

— Кажется, ты не слишком любезно обошелся с ним, Зак.

В его глазах появились озорные искорки.

— Я не слишком благовоспитан по натуре, Кэти, девочка… Ты наверняка уже догадалась об этом.

Кэйт сразу вспомнила их первую брачную ночь, и краска залила ее лицо. Ее улыбка погасла, и странное чувство охватило ее. Вспомнив восхитительные ощущения от его прикосновений и ласк, она прошептала:

— Это, конечно, ясно… Но теперь я иначе отношусь к благовоспитанности…

— В самом деле? — весело спросил он.

Поняв, на что он намекает, Кэйт смутилась. Не желая развивать эту тему, она распрямила плечи и глубоко вздохнула, постепенно успокаиваясь.

— Как ты догадался, что пора вернуться домой? Я никому никогда так не радовалась за всю жизнь.

— Я поручил одному парню следить за дорогой. Жаль, что не поспел раньше: был на склонах, это довольно далеко.

— Я так рада, что ты приехал!

Он придвинулся ближе и взял ее руки в свои.

— Я всегда буду поблизости, когда понадоблюсь тебе, Кэти. Можешь на это твердо рассчитывать.

Кэйт хотелось задержаться в его объятиях, но ее тревожила мысль о Миранде. В тот момент, когда она обернулась, девочка появилась в открытой двери. В ее глазах было восторженное удивление, когда она посмотрела на Зака.

— Ты здорово проучил его! Правда, папа Зак? Кэйт не заметила в ее взгляде даже признаков страха и испытала облегчение. Тревога, сжимавшая, как обруч, ее сердце, исчезла. Давний затаенный страх, который никогда не покидал ее, исчез.

Ее малышка не сомневалась, что все хорошо. Значит, так оно и будет.