Глава 28
— Выходи, — сказала Мосес, указывая на дверь. Она только что помыла посуду. Он начинал действовать ей на нервы. Солнце скрылось. Урагана не было. Короче говоря, был прекрасный день для прогулки.
— Не сегодня, Мосес, — ответил Т.Г., встав из-за стола и двигая стул ближе к очагу. Несколько недель Т.Г. не мог позволить себе роскоши посидеть у огня. Мосес знала, что, если он не приложит максимума усилий, чтобы выздороветь, он никогда не вернет себе былую силу.
— Иди на прогулку, дыши свежим воздухом.
Вот уже несколько дней она пыталась уговорить Т.Г. выйти на воздух, но он всякий раз отказывался. Сегодня она не стала его слушать.
Прежде чем Горди понял, что происходит, на него было надето пальто, а сам он был вытолкнут за дверь.
Выглянувшее из-за облаков солнце, отражаясь от выпавшего снега, ослепляло его. Прикрывая глаза ладонью, Горди озирался по сторонам, жадно вдыхая свежий воздух, которого лишен был уже несколько недель.
На мили вокруг него простирался прекрасный штат Колорадо. Огромные сугробы были великолепны. Небо приобрело восхитительный оттенок.
Олень со своей подругой жевали кору американской сосны. Огромный орел парил высоко в небе, высматривая свою жертву. Свежие следы кролика вели за хижину.
Посмотрев через плечо, Горди увидел Мосес, стоящую в дверях.
— Двигайся! — прокричала Мосес, голосом, не терпящем возражений.
— Иду! — прокричал в ответ Т.Г. Он успел устать от постоянной опеки Мосес.
Неохотно, но он начал двигаться. Сначала его шаг был неуверенным, потом все тверже и тверже. Он двигался не зная куда.
От свежего холодного воздуха его легкие заболели. Он пробирался через сугробы к холму.
Вдалеке он увидел Проклятую Дыру. Воспоминания нахлынули на него. Вспоминая о Мэгги.
Капли пота выступили на лбу, и он поспешил обратно. Он почувствовал опустошенность, увидев жилище Мэгги, опустошенность, с которой был не в силах бороться.
Он ненавидел Мосес за то, что она заставила его выйти из хижины.
Через два дня он неожиданно для себя уже шел к холму. Был серый холодный день. Шел снег.
Стоя на вершине холма, он смотрел в сторону шахты. Вокруг землянки лежали глубокие сугробы, закрывающие дверь. В его голове возникли странные мысли, которые он безуспешно пытался отогнать.
Вдруг картина начала меняться, и Горди неожиданно обнаружил, что на дворе была снова осень. Вдалеке отливали золотом листья деревьев.
Из трубы землянки валил дым. Сэлмор был привязан у двери, а Джелибин ловил пролетающую мимо бабочку.
Мэгги показалась в дверях, звонко смеясь.
Остановившись, она помахала Т.Г. Ее глаза блестели. Легкий ветерок трепал ее волосы. Горди почувствовал запах полевых цветов.
Она снова помахала, зовя его по имени.
Он помахал ей в ответ, улыбаясь.
Послав ему воздушный поцелуй, она принялась развешивать белье, мурлыкая мелодию «Шатенка Дженни», ту самую, которую она напевала во время танцев. Как давно это было? Может быть, это было миллион лет назад или только вчера?
Он простоял на холме целый час, не замечая холодного ветра. Периодически появлялась Мосес, наблюдая, не упал ли Гордон. Каждый раз она видела Горди, который стоял неподвижно и глядел в сторону шахты.
Когда Горди вышел в третий раз, он прихватил с собой лопату.
Мосес стояла у дверей, недоумевая, зачем же сумасшедшему понадобилась лопата?
В этот раз Горди не остановился на холме, а спустился к шахте.
До шахты была миля. Сегодня Гордон надел лыжи, так что его путь не был таким уж сложным, но, когда он достиг землянки, силы его были на исходе.
Присев на бревно, Т.Г. попытался вызвать образ Мэгги, но на этот раз это ему не удалось.
Когда Горди отдохнул, он начал откапывать вход в землянку.
— Побереги силы, Бадди Бой.
Закрыв глаза, Горди вспомнил о Батте.
— Подумай об этом, Бадди Бой.
На этот раз тон Батте был другим. Из его голоса исчезла былая надменность. Вскоре он материализовался на бревне.
— Скучал по тебе, Бадди Бой.
Т.Г. не обращал на него никакого внимания.
— Ты чуть не погиб, в следующий раз будь осторожнее.
— Допустим, я дурак. Раз уж ты не прикончил меня тогда, я решил дать шанс Эйбу.
— Ну, Бадди Бой, я же не прикончил тебя, я просто хотел напугать тебя.
Горди продолжал работать лопатой, не замечая Батте.
— Злишься на меня?
— Батте, мне на тебя плевать.
— Да, злишься, я был слишком жесток с Мэгги.
Т.Г. мог не отвечать, так как Батте читал его мысли. А они были ох как враждебны!
— Ты знаешь, у меня у самого проблема с женщинами, — сказал Батте, усаживаясь на бревно и одновременно наблюдая за работой Горди.
— Давай, давай, сынок. Я злой, бессердечный старик… Я спас тебе жизнь.
Горди поднял глаза.
— Поскольку я ограничен, я не мог вмешаться в вашу драку, но я сделал так, что Мосес тебя нашла.
Т.Г. вспомнил рассказ Мосес о том, как у нее возникло предчувствие, заставившее ее идти в город.
— Так это был ты?
Батте кивнул:
— Точно. Зря ты опрокинул клозет с Эйбом.
— Я делаю много глупостей, — сказал Горди, продолжая работать.
— Снова ты злишься на себя. Ты шел на встречу с Мэгги?
— Да, пока меня не задержали.
— Тогда в чем проблема? Ты ведь не украл шахту. Ты сделал все, что обещал, по крайней мере сделал бы, если бы не натворил глупостей. Сынок, не шути с людьми, которые сильнее тебя. Разве тебе этого не говорили?
Горди взглянул на шахту:
— Она думает, что я ее обокрал.
— Нет, она так не считает.
— Откуда ты знаешь. Я не пришел к реке. Она, наверное, долго ждала, а я так и не появился.
— Она не считает тебя вором, — напротив, она волнуется о тебе, думает, что с тобой что-то приключилось.
Гордон взглянул вверх. Его лицо еще не зажило. Под глазом красовался огромный синяк, отливая зеленовато-желтым, через щеку тянулась глубокая рана, да и на подбородке остались следы.
— Не слабо он отделал меня?
— Да.
— Жаль, что Мэгги ничего не знает.
— Ты прав, — сказал Батте. Он не мог предупредить Мэгги о случившемся. Это могла сделать только Сисси, но к тому времени ее дух переместился к свету. Батте хотел сделать то же самое, но золото не пустило его.
Т.Г. продолжил копать.
— С Мэгги все в порядке? — спросил он спокойным голосом через некоторое время.
— Она в порядке. Эта старая ведьма, ее тетя, использует ее вовсю. Она скучает по тебе, но все в порядке.
— А Вильсон?
— Он все ненавидит, но это из-за возраста.
— Батте, я люблю ее, — сказал Т.Г. тихим голосом.
— Я знаю, Бадди Бой, — сказал Батте. — Порой любовь бывает ох как нелегка!
— Я влюбился. Тысячу раз я предостерегал себя, но это не помогло, — зло сказал Горди, принимаясь за очередной сугроб.
— Да, — задумчиво проговорил Батте. Он не услышал ничего, о чем бы не знал. — Еще не все потеряно. Она возможно, в Англии. Ты должен поехать к ней.
— Зачем ты это делаешь? — спросил Батте, видя что Т.Г. все еще продолжает копать.
— Не знаю. От этого я чувствую себя ближе к ней, как будто бы она здесь и я помогаю ей.
— Ты только зря тратишь свои силы. Побереги их. Раз уж ты встал на ноги, тебе лучше поехать в Англию за Мэгги и привезти ее сюда.
— Моих денег не хватит, чтобы доехать до Худи-Ду, не говоря уж об Англии.
— Ну, сейчас что-нибудь придумаем. Ты слыхал о том, что собираются отменить закон Шермана? — спросил Батте.
— Я не читал газет уже несколько недель.
— Гм… — задумчиво произнес Батте. — Если они это сделают, то «серебряный» бум пройдет, а золото сильно подскочит в цене.
— Какая мне разница. У меня нет ни золота, ни серебра.
— Да… — задумчиво протянул Батте. — Но ведь ты хочешь поехать к ней, правда?
— Забудь об этом, Батте, ей лучше без меня.
— Опять злишься на себя?
Может быть, он злился на себя. Он был жестоко избит и, кроме того, потерял любимую женщину. Кому, как не ему, досадовать на себя?
— У тебя есть повод, но лучше не злиться. Ты все же доктор.
— Я уже много лет не практикую.
— Ты сможешь начать практику. Разве ты забыл, чему тебя учили? — спросил Батте. — Нет. Ты знаешь столько же, сколько тогда, когда практиковал. Телеграфируй своему отцу и поезжай в Феникс. Потом бери эту девчонку с братом и начинай новую жизнь. У тебя это получится.
Нельзя сказать, что эта мысль не приходила в голову Т.Г., но он не хотел, чтобы Мэгги стала женой врача.
— Батте, быть женой врача не так уж и хорошо.
Т.Г. вспомнил свое детство. Тогда их семья жила на заработки отца. В их доме постоянно были свежие яйца и овощи с огородов благодарных пациентов. Каждую осень им приносили тушу свиньи. Все лето на их столе были куры.
Время от времени в их деревне вспыхивали эпидемии холеры, тогда отец не появлялся дома по несколько дней. А когда он приходил, то, съев то, что оставалось от обеда, несколько часов беспробудно спал. Больные приходили в любое время дня и ночи. Случалось так, что и во время праздников ему приходилось работать.
Ему постоянно приходилось принимать роды, ухаживать за безнадежно больными и прочее, так что времени на семью не хватало.
По этой причине Горди бросил занятия медициной и стал старателем. Он желал лучшей участи для себя, чем повторить путь отца. Он хотел иметь полноценную еду на столе, покупать новые ботинки своим детям каждую зиму, построить большой дом, иметь автомобиль, чтобы каждое воскресенье катать своих близких.
— Ты в любой момент опять можешь стать врачом, — сказал Батте.
— Нет уж, спасибо. Я уже попробовал, что это такое.
— Хочешь быть с Мэгги, да?
— Я много чего хочу.
Закинув лопату на плечо, Горди пошел прочь.
— Эй! — крикнул Батте, садясь на бревно. — Ты вернешься? — Ему опротивело проводить все дни в одиночестве.
Горди даже не оглянулся. Батте наблюдал, как тот медленно пробирался через сугробы и в конце концов исчез за холмом.
Глядя на унылый зимний пейзаж. Батте вздохнул. Ему вдруг стало одиноко.
Навострив уши, Батте посмотрел перед собой.
— Что?.. Вижу, что он расстроен, — пробормотал Батте.
Даже полный идиот мог понять, что Горди втюрился в девицу Флетчер.
— Почему я? Я же ничего не сделал для него, — бормотал Батте.
— Да, я знаю, что такое любовь… Да и Бог с ней. Я хочу получить свою награду, — произнес он.
Батте продолжал завороженно смотреть на свет, возникший перед ним. Свет манил его. Если он войдет в этот свет, то придется расстаться со всем земным.
— Ты думаешь о будущем своей племянницы и племянника? У них есть крыша над головой, и они не умирают с голоду. Да… Я знаю. Но Меннинг любит ее. Он сможет позаботиться о ней… Ты не можешь меня винить в этом. Он врач, он сможет обеспечить их будущее… Не такое, конечно, какое им дало бы мое золото, конечно, не такое. Будь у них мое золото, они бы были сказочно богаты.
— Хватит придираться, — произнес Батте, нахмурившись. Больше всего на свете он не любил придирчивых женщин.
— Ну, я не хочу оставаться здесь навсегда, я тебе говорил об этом.
Там, где он находился, ему нравилось, но не навсегда же оставаться в таком состоянии? Каждый день он видел, как люди воссоединялись со светом. Он помнил выражения их лиц, полных радости.
Он взглянул в сторону шахты. Она приносила больше огорчений, чем радости. Сисси уговаривала его последовать за ней, да и восхитительный свет манил его… Останься он здесь, появится новый старатель, с которым придется снова воевать. Ему уже начинало надоедать такое положение вещей.
Черт возьми, смерть оказалась не менее сложной, чем жизнь!
