Часть вторая

Несмотря на спешку, Тереза едва не опоздала на поезд, идущий в Сидней, потому что дилижанс из Кленси, на котором она добиралась до железной дороги, задержался в пути на целый час. Израсходовав все свои деньги на билет в третий класс, девушка вихрем промчалась по перрону и вскочила в вагон. Она ездила на поезде только раз — одиннадцать лет назад вместе с родителями и Тиной — и плохо запомнила путешествие. Казалось, тогда все было иначе, теперь же первые впечатления удручали.

Вагон оказался обшарпанным, грязным, и ехала в нем плохо одетая, бедная, кое-где довольно подозрительная публика — девушка была далеко не в восторге от такого соседства.

Терезе удалось занять место возле окна, но это не спасало от жары и духоты; вдобавок в приоткрытую раму летели копоть и пыль. Очень скоро одежда и волосы оказались покрытыми тонким слоем сажи. Девушка задыхалась в туго затянутом корсете, который надела в дорогу, чтобы «выглядеть красивой», ей хотелось пить, а еще сильнее — немедленно искупаться, чтобы смыть с тела противную липкую смесь пота и дорожной грязи. Все вокруг казалось нечистым — сиденья, оконные рамы, давно не мытые, серые, с мутными потеками стекла… Тереза прилагала все усилия, чтобы случайно не дотронуться до кого-нибудь из соседей. Она не могла даже помыслить о том, что эти люди в какой-то степени ей ровня, — ей, девушке с достоинством, не оборванке, чистюле. Многие попутчики, как ни странно, чувствовали себя в своей тарелке: говорили, смеялись, переругивались, спорили. Доставали припасы и принимались закусывать. При запахе еды, смешанном с другими, несовместимо-мерзкими, Тереза невольно сморщила нос — ее слегка затошнило. Отвернувшись, девушка стала смотреть в окно. Мимо проплывала красновато-желтая земля, настоящая пустыня с потрескавшейся, твердой, как сухая хлебная корка, поверхностью, с болезненно-чахлыми кустиками бледной зелени, живущей в несбыточных мечтах о капле воды. Терезе, выросшей на берегу океана, в краю зеленых холмов и высоких скал, среди густой плодоносной растительности, на земле, где всего вдоволь, было дико видеть все это. Ветер, словно вырвавшийся из какого-то раскаленного жерла, бил в окна горячей волной, готовый опалить все вокруг. Полегче стало только часов через пять — солнце начало понемногу опускаться к горизонту, темно-красное, окруженное розовато-желтым свечением. Казалось, будто кто-то лил сверху жидкие краски на бледную палитру небес, и они — одни медленно, другие быстрее — сползали вниз, образуя непередаваемые сочетания радужных тонов, которые яркими отсветами ложились на темную землю.

Это было красивое зрелище, но усталой, раздраженной Терезе розоватые небеса казались похожими на гигантский распухший нарыв, а багровое солнце — на воспаленную кровоточащую рану.

Ей хотелось спокойствия и прохлады, а еще сильнее она желала вернуться домой. Девушка все время гнала прочь мысли о доме, а они не уходили, и совесть подтачивала душу — даже когда Терезе удалось заснуть, прислонившись к стенке, девушка тяжело вздыхала и вздрагивала, точно пронзаемая невидимыми уколами. Ей снилось что-то запутанное, какие-то темные клочки перемешанных с явью кошмаров проносились в сознании, пугающие, неуловимые, похожие на быстрых нетопырей.

Она не отдохнула, а устала от сна: болели шея, спина; Тереза едва сумела без крика распрямить затекшие руки и ноги. Солнце слепило глаза — опять начиналась жара, хотя не было еще и восьми утра. Поезд с грохотом проносился по мосту над какой-то бурлящей рекой с мутноватыми желто-зелеными водами. Тереза не была сильна в географии и не могла определить, что это за река, но кто-то из пассажиров произнес название — Дарлинг. Дарлинг! Почти как имя ее матери… Тереза вздохнула и беспокойно завозилась в своем углу.

Между тем местность за окном становилась все более живописной, попадались знакомые с детства растения, виднелись низкие домики. Постепенно равнина сменилась возвышенностью — впереди вырастали очертания Большого Водораздельного Хребта. А потом перед глазами исстрадавшейся девушки возникло долгожданное невиданное чудо — огромный и счастливый город Сидней.

Тереза спрыгнула с подножки вагона и огляделась. Перед нею был вокзал и многолюдная суетливая толпа. Все здесь было чужим, пугающим, насквозь пропитанным духом независимости и равнодушия. Тереза невольно вздрогнула: если в Кленси ее достоинству угрожали Фей и Дорис, то здесь — пусть чисто символически — в этой роли готовился выступить целый город. Кто знает, может, приезд сюда станет не поиском счастья, а серьезным испытанием на прочность, которое она не выдержала прежде, сбежав из Кленси. Она не подозревала, что в Сиднее ее ждет нечто несравненно более сложное!

Слегка пошатываясь, девушка пошла по перрону. Ей казалось, все деловито спешат куда-то, одна лишь она не знает своей цели. Стояла жара, и воздух был далеко не таким чистым и свежим, как в Кленси, несмотря на то, что пахло морем. Какое здесь море? Тина сказала бы, Тина умнее, хотя бы потому, что не поехала куда глаза глядят, в неведомые края.

Из небольшого фонтанчика на привокзальной площади била слабая струйка воды. Опасливо оглянувшись — не воспрепятствует ли кто, — Тереза умылась, вымыла руки, вытерла их носовым платком, стряхнула пыль с платья и уложенных в сетку волос и только тогда почувствовала, как сильно хочет есть. Вынула захваченные из дома лепешки, с наслаждением сгрызла их, запивая водой из того же фонтанчика, потом немного посидела и решила отправиться дальше: былое воодушевление и решимость, казалось, безвозвратно потерянные во время дороги, вернулись к ней. В конце концов, она приехала в самый большой и красивый город Австралии — это что-нибудь да значило! Правда, она никого здесь не знала, не имела ни работы, ни денег, ни крова и — что хуже всего — ни малейшего понятия о том, как все это получить. И все же опьянение видом новой жизни, ее масштабами и суетой сыграло свою роль — Тереза особо не переживала, полагаясь на волю счастливого случая. Ничего, ей обязательно повезет! Миновав здание вокзала, она свернула на первую попавшуюся улицу. Здесь все было по-другому, чем в Кленси: оживленно, шумно… Куда-то торопились люди, катились повозки и экипажи, дома были красивые и высокие, процветала торговля. Девушка с любопытством смотрела на то, как одеты мужчины и дамы, — куда наряднее! Похоже, красавицы Кленси безнадежно отстали от моды! Держались люди тоже иначе: казалось, на каждом лице лежит печать особой уверенности и достоинства — своеобразная визитная карточка жителя столицы. Здесь можно было легко затеряться в толпе. Именно этого хотела Тереза, но она желала и прямо противоположного — выделиться, что теперь представлялось задачей куда более сложной, чем раньше! Кто она такая? Забитая серая провинциалка, без способностей, знаний и средств, вооруженная лишь странным сочетанием самомнения и неуверенности в себе. Иногда побеждало одно, иногда — другое, в зависимости от внешних обстоятельств. Сейчас Тереза чувствовала, как подступает страх… Что значила здесь ее уверенность? Жители Сиднея казались ей одни — крикливо-нахальными, другие — чопорно-замкнутыми, но все они, похоже, втянулись в эту полную контрастов жизнь и знали свой путь. А она — нет! Девушка вышла на набережную, и перед взором открылась естественная морская гавань, вдающаяся в глубь материка на несколько миль. Кругом были отлогие пляжи, а узкий вход в залив образовывали скалистые обрывистые берега из розовых триасовых песчаников, разделенных глубокими каньонами. Голубая вода у самых берегов казалась маслянистой, грязной от множества стоявших на якоре кораблей: фрегатов, корветов, баркасов, шхун… Крупнейший порт Австралии принимал суда со всех концов света: вокруг стояли шум, грохот, звон… Тереза увидела множество моряков — молодых и не очень, темнокожих и белых, с обветренными, загорелыми, у некоторых — красными лицами; здесь же работали полуголые туземцы, то и дело слышались непонятная речь, крики, ругань…

Устав и слегка оглохнув от шума, Тереза повернула назад. Незаметно пришел полдень. Приметив еще один фонтанчик, девушка напилась, но есть было нечего — оставался лишь пакетик сахара, но его следовало приберечь. Тереза голодными глазами смотрела на горы яблок, апельсинов… Из кафе на берегу тянуло аппетитным запахом жареного…

Спустившись напоследок к воде, девушка вытерла мокрыми ладонями грязные ступни. Следовало причесаться, но ей было неловко делать это здесь.

Она чувствовала себя до ужаса одинокой. Что же делать? Как люди находят работу в больших городах? Нужны ли тут кому-нибудь рабочие руки? Да и что она, собственно, может делать? Она была слишком стеснительна, чтобы подойти и спросить совета у незнакомых людей. Работой были заняты, в основном, мужчины, женщины же с озабоченным видом спешили по хозяйственным делам.

Тереза в растерянности остановилась, и в этот момент кто-то взял ее за локоть. Вздрогнув, девушка резко повернулась: перед нею стояла скромно одетая почтенного вида немолодая женщина. Она не улыбалась, но смотрела весьма приветливо.

— Мисс кого-нибудь ищет? — серьезно спросила она.

— Нет…

— Вы, должно быть, приезжая?

— Да, — робко отвечала Тереза.

— Из провинции?

Девушка кивнула, досадуя, что женщина сразу распознала в ней провинциалку, и одновременно обрадованная тем, что кто-то проявляет к ней участие.

Незнакомка осуждающе покачала головой.

— Наверное, и знакомых нет? Нельзя приезжать наобум в чужой город, да еще бродить по улицам совершенно одной! Сидней — опасное место, девушку могут легко обидеть, обмануть, обокрасть. Куда ж вы пойдете?

Тереза с виноватым видом пожала плечами.

— А здесь нельзя найти какую-нибудь работу?

— Можно, конечно… Но опять-таки, чтоб у надежных людей! А жилье? Девушке нужна хорошая комната в приличном квартале, а такая недешево стоит! И заплатить придется вперед.

На Терезу напало уныние. У нее не осталось ни пенни, она не имела ни единой вещи, которую можно было бы продать. Отчаявшаяся путешественница с надеждой смотрела на случайную собеседницу — может, она поможет? И та, словно прочитав ее мысли, сказала:

— Я бы помогла вам устроиться. Жаль, такая хорошая девушка! Я знаю одно место, где есть работа. Неплохая зарплата и тут же жилье.

Тереза воспрянула духом. Мир не без добрых людей! Надо же, в первый день и такое везение! Все краски вокруг обрели привычную яркость, и способность радоваться жизни вернулась к ней с новой силой. Она получит в этом городе работу! Начнет с малого — ну и пусть! Все равно она будет счастлива!

— Спасибо! — с благодарностью во взгляде загоревшихся карих глаз промолвила девушка. — А где это?

— Я отведу. Хозяйка этого заведения — моя знакомая.

— А что за работа? — спросила Тереза. — Я справлюсь?

Женщина усмехнулась.

— Справишься! С этим все справляются. Читать и писать умеешь?

— Конечно! — немного обиженно отвечала Тереза. — Я закончила школу.

— Хорошо. Подпишешь две бумаги и все. Работа нетрудная, по обслуживанию гостей. Будешь нарядно одета, сыта, получишь отдельную комнату. Самой ни о чем заботиться не придется, только ухаживать за собой, чтобы хорошо выглядеть, — это главное.

Тереза подумала, что речь, вероятно, идет о работе в каком-нибудь дорогом кафе. Ничего, и это сойдет на первое время!

Девушка не связывала никаких надежд с возможностью брака — даже мыслей таких не возникало. Выйти замуж за первого встречного или жить в открытой любовной связи — оба варианта казались совершенно неприемлемыми. А о том, что на ней захочет жениться человек, чем-то похожий на созданный воображением идеал, Тереза даже не мечтала. Тина хоть красивая, а она? Непривлекательная и бедная. Еще год назад Тереза очень сильно переживала по поводу своей некрасивости (мысль о которой была наполовину внушена школьными недругами), но теперь свыклась. Ничего, она возьмет другим! И все же, когда ей снился кто-то похожий на единственного настоящего, достойного внимания мужчину, которого она знала — ее отца, высокого, светловолосого, с вечной улыбкой на лице сероглазого Барри Хиггинса, девушка просыпалась в слезах. Даже если и есть на свете подобные мужчины, разве какой-нибудь из них посмотрит на нее? Он влюбится в такую, как ее мать или Тина… А она, Тереза Хиггинс? Она проживет и так.

Женщина привела ее узкими пыльными улочками в неизвестный район. Тереза, доверившись незнакомке, даже не пыталась запомнить дорогу.

— Сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

— Родные есть?

— Да, в Кленси — мама и сестра.

— В Кленси? — переспросила женщина и опять покачала головой. — Каких только мест нет на земле! Но всех почему-то тянет в Сидней!

Тереза вздохнула: в голосе женщины вновь зазвучали осуждающие нотки.

— Я могу потом заплатить вам за то, что вы мне помогли, — предложила она.

— Ишь какая щедрая! — удивилась женщина и махнула рукой. — Не надо! С девушек я денег не беру, мне хозяйка платит. Как тебя зовут?

— Тереза Хиггинс.

— Вот что, Тереза, если у тебя еще не было кавалеров, то за первое свидание можешь взять побольше денег.

Девушка замедлила шаг: до нее начало кое-что доходить.

— Свидание?

Женщина оставалась невозмутимой.

— Ну да! Хозяйка—женщина справедливая, она не обманет.

— Вы что, предлагаете мне стать…— Тереза не договорила: такие слова ей еще не случалось произносить вслух. Густо покраснев, она закончила: — Эта работа не для меня!

Женщина с жалостью смотрела на нее.

— Что ты еще сможешь найти? Очень тебе советую, соглашайся! Все равно рано или поздно попадешься, а так хоть будешь под защитой хозяйки! Дом у нее приличный, для солидных гостей, не то, что у других — для матросов и всякой черни. Тебе повезло, что встретила меня, а то в такое место могла бы угодить… Будешь жить спокойно, наши гости девушек редко обижают, не бьют, подарки хорошие дарят. Со временем тебя могут взять на содержание — разбогатеешь, станешь как мисс Элеонора, сама себе хозяйка!

— Кто такая мисс Элеонора?

— Одна богатая дама. Приехала сюда совсем нищей, еще хуже тебя, а сейчас — наряды как у королевы, состоятельные поклонники, экипаж, собственный роскошный дом…

— Нет, — сказала Тереза, — я не могу. Женщина не настаивала, она только пожала плечами и ответила:

— Что ж, иди. Таких как ты хватает, есть и покрасивее. (Тереза вспыхнула.) Если передумаешь, приходи. Это здесь, недалеко, — найти сумеешь…

И, бросив на Терезу холодный взгляд, оставила ее посреди незнакомой улицы.

Девушка пошла в противоположную сторону, и все существо ее пылало от возмущения. Подумать только! Такая с виду приличная женщина… Неужели она, Тереза Хиггинс, похожа на какую-нибудь…

Это происшествие подействовало на девушку удручающим образом. Она шарахалась от каждого встречного, особенно от мужчин. Один окликнул ее, то ли обознавшись, то ли из интереса, и Тереза, ослепленная страхом, бежала в панике до тех пор, пока сердце не начало выскакивать из груди.

Она находилась в очень бедном квартале, состоявшем из множества кривых улочек. Дома здесь были неказистые, давно небеленые, низкие, с маленькими окошками почти у земли, а жители — грубые, оборванные и грязные, так во всяком случае казалось Терезе. Впрочем, и ее платье из светлого сделалось серым, замшевые туфли запылились, в волосы набился песок. Тереза шла и шла — улица все не кончалась. Тесные туфли натерли ноги, и девушка прихрамывала. Постепенно каждый шаг стал равносилен жестокой пытке. Тереза нагнулась, сняла туфли и увидела кровь на ногах. Она пошла босиком, но мелкие камешки кололи ступни, попадались даже осколки стекла, и идти без обуви было немногим легче.

Она шла все медленнее. От голода и усталости начала кружиться голова. Тереза вынула сахар и положила в рот пару кусочков, стараясь заглушить голод, но это мало помогало, и вскоре головная боль стала невыносимой.

Тереза остановилась и присела у какой-то стены. Это была задняя часть довольно большого одноэтажного здания — виднелись окошки подсобных помещений и занавешенный вход. Напротив возвышалась точно такая же выбеленная стена, увенчанная красной черепичной крышей. Этот узкий участок земли был чисто выметен. Вокруг не было ни души.

Тереза сидела на корточках, опустив голову: ей казалось, что она никогда уже не сможет подняться.

Через некоторое время из дверей выглянула немолодая женщина. Закатанные рукава ее кофты обнажали полные белые руки, спереди юбку прикрывал широкий передник.

— Что уселась! — грубовато прикрикнула она на Терезу. — Иди отсюда!

Девушка не шевельнулась, и женщина, подождав с минуту, исчезла.

Тереза чувствовала, как на сложенные на коленях руки капают горячие слезы, но не могла сдвинуться с места и все происходящее воспринимала словно во сне.

Спустя полчаса женщина вышла еще раз.

— Смотри-ка! — удивилась она. — Все еще тут! Она подошла к девушке и бесцеремонно приподняла ее голову за подбородок.

— Плачешь?

Тереза ответила беспомощным взглядом.

— Нездешняя что ли? — продолжала расспрашивать женщина.

— Что там, Джилли? — спросила вторая, помоложе, выглянув следом.

— Да вот, приблудилась какая-то, села и не уходит, плачет…

— Может, что-нибудь случилось? — Вторая подошла ближе. — Тебя кто-то обидел? Тебе плохо? Не похожа на нищенку…

Вдвоем они заставили девушку встать и повели внутрь дома. Там было темновато, и Тереза сразу не разглядела, где находится. Запах жареной пищи ударил в нос, и она закашлялась, прикрыв рот рукой.

— Ну-ка, садись! — распорядился звонкий молодой голос, и чьи-то руки подтолкнули ее к столу.

Тереза села, едва удерживая тяжелую голову. Перед девушкой оказалась чашка с дымящимся крепким кофе и несколько ломтиков поджаренного хлеба.

— Ешь!

Тереза сделала несколько глотков и почувствовала, как боль постепенно отпускает виски и в глазах начинает проясняться.

Она увидела склонившееся над нею молодое лицо.

— Ну как, лучше? — спросила незнакомая девушка.

— Да, спасибо…

Тереза съела хлеб, выпила кофе и поняла, что начинает оживать. Она рассмотрела помещение. Это была большая комната с расставленными по углам столами, множеством полок с посудой, разделочными досками, ножами, стоящими на полу и на скамьях корзинами с овощами, устрицами, рыбой, бутылками с вином… Было жарко — половину стены занимала огромная плита, заставленная гигантскими кастрюлями и сковородками. От кастрюль шел пар, там что-то варилось, на одной сковородке жарились свиные шкварки, на другой — аппетитного вида морская рыба. Одна из женщин (всего их было шесть) вынимала из печи лепешки, другая с громким стуком нарезала зелень, третья ловко вскрывала ножом раковины устриц. В углу стоял котел с водой, тут же висели грязные полотенца: маленькая, худенькая, но очень проворная женщина быстро споласкивала посуду, вытирала и ставила в ряд. Она одна никак не отреагировала на появление Терезы, даже не повернулась.

Отворилась дверь, и из соседнего помещения вышла седьмая женщина, молодая, более опрятного вида — в накрахмаленном переднике и с наколкой на голове; вместе с нею в комнату ворвался гул множества голосов.

— Еще две порции устриц и бутылку вина! — быстро проговорила она. Одна из женщин, бросив нож, схватила посуду, наложила еды, наскоро украсила зеленью и подала полный поднос. Девушка в наколке удалилась, прихватив бутылку вина и стаканы. Она чуть не поскользнулась—Тереза заметила на полу лужи воды, картофельные очистки, шелуху… Стены были темные, в потеках, а потолок почернел от копоти.

— Откуда ты? — спросила женщина, которая увидела ее первой.

— Из Кленси.

— Где это — Кленси?

Тереза вряд ли могла вразумительно ответить на такой вопрос, но женщины ее поняли.

— За счастьем приехала? — спросила одна и махнула рукой. — Ясно! Только счастье тут не живет — сбежало! Ты к нему, а оно от тебя!

Девушка, что подала Терезе кофе, стояла молча. Она была моложе и красивее всех — так сразу решила Тереза. Светло-рыжие волосы, густоты которых не скрывала даже прикрывавшая их косынка, тонкое нежное лицо, голубые глаза, перламутрово-розовые нежные губы. Девушка была из тех, на ком хорошо сидит любая одежда, даже вылинявшее серое бумажное платье. Терезу поразило изящество ее тонких, обнаженных до локтей загорелых рук.

— Что же ты думаешь делать? — спросили женщины, выслушав рассказ Терезы.

Она глухо проговорила:

— Не знаю…

Рыжеволосая женщина обвела глазами работниц, которые слушали разговор.

— Может, оставим здесь? — спросила она. Одна из женщин всплеснула руками:

— Где — здесь?! Много их тут таких шляется! А если миссис Гулд узнает? Да что ты, Айрин!

— Но она же станет работать! — не сдавалась Айрин. — Жалко — девушка-то честная, подумаешь, ошиблась немножко, что ж ей теперь — пропадать? Пусть моет полы, чистит ножи, помогает… Еды для нее хватит, а ночевать можно в кладовке. А потом подыщет себе что-нибудь… Как тебя зовут? — обратилась она к Терезе. Та ответила. — Останешься? Я сама поговорю с миссис Гулд. Может, она примет тебя на работу — тогда и деньги станешь получать. Ну как?

Тереза, бессильная долго размышлять, кивнула. Ей предлагали ночлег и еду и не грозили бесчестьем — этого было достаточно.