ГЛАВА 34

Поздно вечером герцог и герцогиня вернулись в Клейборо. Слуги были очень удивлены, когда из кареты Серлей вышел герцог, и еще больше, когда он вынес оттуда спящую жену. Николь спала глубоким сном, и он понес ее спящую на руках, стараясь не разбудить.

Николь пошевелилась.

Хэдриан поднялся на крыльцо, вошел в вестибюль, и здесь его встретили Вудворд, миссис Вейг и слуга Рейнард. Никто и глазом не моргнул при виде герцога и его жены, завернутой в длинную шубу, с голыми ногами, спящей у него на руках. На ходу он бросил миссис Вейг:

— Когда ее светлость проснется, ей понадобятся горячая ванна и еда.

На лестнице Николь вздохнула и обняла его. Хэдриан нежно смотрел на ее лицо, губы, ресницы. Он бережно положил ее на постель. Сонные глаза приоткрылись.

— Мы дома. Спи, уже очень поздно.

Николь улыбнулась ему. Это была безыскусная, сонная, прекрасная улыбка, и сердце Хэдриана заныло. Она тотчас же опять закрыла глаза, но ему очень хотелось, чтобы она чаще улыбалась ему этой улыбкой, только ему.

Хэдриан накрыл жену одеялом, подошел к камину и начал растапливать его.

Ее последние слова до сих пор звучали у него в ушах: «Я не ненавижу тебя. Я люблю тебя, Хэдриан». Неужели она серьезно сказала это?

Он боялся надеяться. Он был бы самым счастливым человеком на свете, если бы это было правдой.

Дрова разгорелись. Еще раз взглянув на жену, герцог вышел из комнаты. Он направился в свои покои, где его ждал Рейнард. Хэдриан отдал ему свой плащ.

— Мне тоже хотелось бы принять горячую ванну и что-нибудь поесть.

— Я уже приготовил вам ванну, ваша светлость, а Вудворд принесет вам еду.

Хэдриан погладил бросившегося к нему Борзого, но он думал о Николь, и все движения его были машинальны. Ему было что-то не по себе, как-то беспокойно. В это время Вудворд вкатил в комнату столик, накрытый очень красивой салфеткой.

— Вы сначала примете ванну, ваша светлость?

— Конечно, — сказал герцог. Он не мог припомнить случая, чтобы ему приходилось быть таким грязным.

— Прежде чем вы пойдете в ванну, позвольте вам сказать, что к вам прибыл посетитель.

Хэдриан расстегивал рубаху.

— Какой посетитель?

— Он неожиданно приехал вчера, сразу же после вашего отъезда. У него не было визитной карточки, и я хотел его сначала отправить в гостиницу Боржед, но так как он очень долго добирался из Америки, я решил поселить его в гостевой комнате на четвертом этаже.

— Это мой курьер из Бостона? — требовательным тоном спросил Хэдриан, и сердце екнуло в надежде.

— Нет, ваша светлость. Его фамилия Стоун, но он не сказал, что ему нужно. В настоящее время господин Стоун в библиотеке на четвертом этаже угощается коньяком. Я скажу ему, чтобы он подождал, пока вы отобедаете, или что вы встретитесь завтра.

Кровь отхлынула от лица, и Хэдриан впервые в жизни почувствовал, что теряет сознание.

— Ваше сиятельство, вы больны?

Герцог очнулся и бросился вон из комнаты. Вверх по лестнице он взлетел через две ступени, оставив Вудворда в полном недоумении.

Отец здесь! В это было трудно поверить. Не может быть! Он и не поверит, пока своими глазами не увидит его.

Хэдриан Стоун нервничал, беспокойно осматривал тома книг в библиотеке, которая была не единственной в доме его сына. Чувство страшной неловкости охватило его: ему не нужно было приезжать, теперь он это видит и сам. Волнение, испытанное им во время: долгого пути из Америки в Европу, не шло ни в какое сравнение с тем, что он переживал сейчас. Он знал, что его сын — герцог, но он не был подготовлен увидеть такое богатство, какое обнаружил в поместье Клейборо.

Он ожидал, что увидит что-то необыкновенное, но дом его просто поразил: в таких домах могли жить только короли, и то лет сто назад. И на него сразу же нахлынули сомнения. Он простой человек. Его отец был сапожником, мать — портнихой. Сам он — больше морской капитан, нежели корабельный магнат. В прекрасно сшитом костюме Стоун чувствовал себя мошенником, он предпочел бы сейчас свитер моряка и штормовку. Даже эта, сравнительно небольшая библиотека произвела на него огромное впечатление.

Что за человек его сын? Хэдриан Стоун боялся увидеть в сыне высокомерного человека, который решит, что отец недостоин его.

Но вот он услыхал какой-то шум у открытой двери и, отложив просматриваемую им книгу, обернулся. Высокий, сильный человек стоял в дверях, затем прошел в комнату.

Хэдриан Стоун сразу же признал в нем своего сына.

Лицом он очень походил на Изабель. Едва дыша от волнения, не в состоянии шевельнуться, он смотрел на этого взрослого человека, который был его сыном.

Герцог тоже пристально рассматривал Хэдриана Стоуна.

Стоун сразу же отметил про себя, что хоть его поразительно красивая внешность унаследована от матери, но квадратная и сильная челюсть — его, и именно благодаря ей он выглядит достаточно мужественно.

А глаза? Глаза у него такие же янтарные, как и у него самого, и та же мощная фигура, тот же высокий рост.

Затем Стоун перевел взгляд на одежду. Он увидел влажную шелковую рубаху и грязные, коричневого цвета бриджи. Сапоги тоже грязные и мокрые. Ничего щегольского в одежде и в лице у этого человека, не было. Его сын был мужчиной в полном смысле этого слова, у которого, судя по внешнему виду, позади остался невероятно длинный и трудный день. Отец вздохнул с облегчением.

А герцог был поглощен своими наблюдениями. Он не мог оторвать глаз от отца. Вот здесь стоит его отец. Его отец! Прошли долгие минуты. Хэдриан-младший стряхнул наконец с себя оцепенение.

— Я не ожидал, что моя просьба будет выполнена так быстро.

Стоун замешкался. Интонация и тон голоса выдавали в Хэдриане-младшем высокообразованного человека, принадлежащего к высшему классу. Стоун почувствовал, что не только разные страны разделяли их, но и принадлежность к разным классам. Он опять стал нервничать.

— Как же я мог не приехать сразу?

Хэдриан закрыл дверь и вошел в комнату.

— Я должен извиниться, что не встретил вас. Меня не было дома, когда вы приехали.

Стоун махнул рукой:

— Очевидно, меня не ждали.

Наступила неловкая пауза. Хэдриан нарушил ее, пройдя к столику, и предложил отцу коньяк.

— Вы выпьете еще коньяку?

— Да, пожалуй, — невнятно произнес Стоун.

Хэдриан осторожно налил отцу коньяк.

— Вы уже видели Изабель?

Вопрос был задан между прочим, так как он отчаянно искал тему для разговора, чтобы сломать напряжение, возникшее между ними.

— Нет.

Хэдриан удивился, заметив, как потемнело лицо у отца при упоминании имени матери. Он имел чувство меры и знал, когда надо остановиться. В данном случае это была тема матери. Однако такая реакция отца несколько озадачила его. Все-таки прошло немало лет, можно бы было ожидать просто безразличие, но не такую явную злость. Двое мужчин стояли друг против друга. Оба высокие, одного роста, и смотрели друг другу прямо в глаза.

— Черт! — выругался Хэдриан-младший. — Ужасно неловкая ситуация. Как же все-таки встречаются не видавшие никогда друг друга отец и сын?

Стоун неожиданно рассмеялся.

— Черт — это хорошо! — воскликнул он. — Слава Богу, что вы можете ругаться!

Неожиданно для себя Хэдриан тоже стал улыбаться, его нервы тоже были напряжены.

— Вы хотели, чтобы я ругался?

— Нет, Дело не в этом, чего бы я хотел. Хорошо, что вы умеете ругаться, — сказал Стоун серьезно. — Мне просто было интересно, будем ли мы продолжать нашу беседу так официально.

— Мы, англичане, придерживаемся формальностей.

— Да, но вы наполовину американец.

Хэдриан перестал улыбаться, лицо его стало мягче, и он серьезно сказал:

— Мне очень хотелось увидеть вас. Спасибо, что приехали.

— Какой отец удержался бы и не приехал в такой ситуации?

— Думаю, что многие.

Похоже, что Стоун задел сына за живое.

— Мне всегда очень хотелось иметь сына. У меня нет детей. Никого. Пожалуй, — он улыбнулся, — не было до сих пор.

Эта улыбка сказала все. От Изабель Хэдриан уже знал, что этот человек совсем не был похож на Френсиса, но он опасался, что для человека, который его только зачал, отцовство будет мало значить. Оказалось совсем иначе. Отец был счастлив, что у него есть сын, более чем счастлив. Доказательство тому — такой скорый приезд в Англию.

— А мне всегда хотелось иметь настоящего отца, как у других мальчиков.

Стоун посмотрел на него и сказал:

— У вас был отец.

Лицо Хэдриана стало почти суровым.

— Не было у меня отца. Френсис знал, что я незаконнорожденный. Я не знал всей правды и не мог понять, за что он меня так ненавидел. Я испытал огромную радость, когда узнал правду.

Стоун проговорил:

— Ей следовало давно сказать вам и мне…

Хэдриан услышал в тоне Стоуна осуждение и резко возразил:

— У нее на это были свои причины.

Стоуну понравилось, что сын верен матери, и ретировался. Если он станет обвинять Изабель, то отпугнет этим сына, с которым ему очень хотелось быть в дружбе.

— Прошлое пусть останется в прошлом. Я благодарен Богу, что он дал мне дожить до того дня, когда я увидел своего сына собственной персоной.

Хэдриан улыбнулся:

— Я тоже ждал этого дня. Изабель только один раз рассказала мне о вас, и я понял, что вы совсем не похожи на Френсиса.

— Он был такой плохой? — озабоченно спросил Стоун.

— Он был пьяница, гомосексуалист, ненавидевший не только меня, но и свою жену. Он был трус и хулиган. Он плохо обращался с нами обоими, пока однажды — мне уже было четырнадцать лет — я не сбил его ударом с ног.

Стоун поразился. Он представил себе, как стройную, гордую, удивительно красивую Изабель, в юбку которой вцепился маленький мальчик, избивает какой-то бесхарактерный мужчина, ее муж. Он не хотел допускать слабость, думая об Изабель, поэтому стал думать о сыне.

— Возможно, когда-нибудь ты мне расскажешь всю свою жизнь.

— Возможно. — Хэдриан отвернулся.

Стоун понял, что слишком далеко зашел, пытаясь форсировать развитие событий. Он был простой человек и этим отличался от сына, хотя тот, несмотря на сложное детство, вырос сильным и благородным мужчиной. Нет нужды долго беседовать с герцогом Клейборо, чтобы определить, что это человек высокого достоинства и чести.

Хэдриан опять обратился к отцу:

— Вы не хотите, чтобы я послал за ней?

— Нет!

Хэдриана поразила резкость, с которой Стоун отказался от встречи с Изабель. Хоть смутно, но Хэдриан стал что-то понимать.

— Вы говорите, что у вас нет детей? Вы были женаты?

— Нет… — Выражение его лица стало злым. — Как я уже сказал, прошлое осталось в прошлом. У меня нет желания его тревожить, надеюсь, у твоей матери тоже.

Как раз с этим Хэдриан и не был согласен. Он почувствовал, что здесь отношения очень интимны и сложны — не ему их распутывать, — но в силу своего строптивого характера твердо решил проигнорировать желание отца.

— Возможно, вы правы. Как долго вы пробудете здесь?

Стоун улыбнулся. Он почувствовал, что ему больше не страшно и совсем не тревожно. Напротив, его сердце готово было разорваться от любви к своему единственному ребенку. Это чувство переполняло его, стало трудно дышать. Ему и в голову не приходило, что можно испытать такое.

— Столько, сколько я буду здесь желанным гостем.

— Вы здесь всегда будете желанным.

Сердце Стоуна заныло. Он посмотрел на сына и увидел легкий румянец на его щеках. Он инстинктивно понял, что Хэдриану нелегко далась его откровенность, слишком быстро все произошло.

— Спасибо.

— Не нужно благодарить меня, вы мой отец. Вам всегда здесь будут рады, — повторил он твердо.

Стоун вспомнил о своих опасениях.

— Мое родство с вами не повредит вашему положению?

Похоже, Хэдриана позабавила его встревоженность. Он удивленно поднял бровь и ответил:

— А-а, понимаю. Мое положение как герцога? Нет, не повредит.

— Но как это возможно?

— Изабель стала законной наследницей Клейборо в браке с Френсисом. Да, у меня действительно много двоюродных братьев, которые хотели бы лишить меня наследства и которые с удовольствием оспорили бы завещание Джонатана Брекстон-Лоувела. Но до этого никогда не дойдет. Не потому, что я жажду власти и положения, я этого не хочу. Не потому, что я люблю Клейборо и не захочу с ним расстаться, чего я действительно не хочу, а потому, что репутация моей матери должна во всех случаях оставаться незапятнанной, как бы важно для меня ни было найти отца. Правда о наших взаимоотношениях не может быть раскрыта. И если кто-либо захочет что-нибудь раскрыть, я буду все отрицать, чтобы защитить мать. А если так сделаю я, то никто не посмеет возбудить дело.

— Понятно.

Стоун не был огорчен, хотя ему очень хотелось бы заявить, что Хэдриан Брекстон-Лоувел — его сын.

Его чуть не до слез растрогала непоколебимая верность сына матери и чувство чести.

Однако Стоун уловил предупреждающие нотки в голосе сына.

— Я восхищаюсь тобой, Хэдриан, — спокойно сказал отец. — Я горжусь тобой. Я приехал сюда не за тем, чтобы публично объявить тебя своим сыном или испортить тебе жизнь. Не беспокойся на этот счет.

— Я знаю, — сказал Хэдриан также серьезно. — Я это знаю даже без вашего заверения. Вы не мстительны, и вы не ловец счастья, не мелочны. Знать это — для меня очень много.

Неожиданно для себя он пошутил:

— Хоть вы и американец, но человек чести.

Стоун расхохотался.