ГЛАВА 24

Одно из самых быстроходных океанских судов «Морской дракон», сиявшее белоснежными парусами и стройными мачтами, обычно пассажиров на борт не брало. Но Изабель, отправляясь в деловую поездку в Америку, устроилась именно на это судно, заплатив большие деньги.

Изабель увидела его на пристани. Она стояла со своей служанкой. У нее был небольшой багаж: всего один дорожный сундук. Солнце слепило глаза, но она сумела разглядеть, что он невероятно высок, в бриджах и сапогах, в свободной полотняной рубахе. Она слышала, как он мужественным голосом подавал команды. Что с ней случилось? Пульс участился, ее стало трясти.

Он медленно повернулся в ее сторону и оцепенел. Она это хорошо видела. У него были длинные до плеч каштановые волосы, волевое, властное и очень красивое лицо.

Изабель не смогла отвести взгляд. Он пристально, казалось, целую вечность смотрел на нее — этого взгляда она ждала всю жизнь — и улыбался. Улыбка была открытая и откровенная. Она предназначалась только ей, ей одной. Изабель вспыхнула.

— Пойди, — приказала она своей служанке, — найди кого-нибудь, чтобы отнести мой сундук на судно.

Ей стало легче, когда она переключила внимание на что-то другое, но она была уверена, что он продолжает смотреть на нее. Но с еще большей очевидностью каждым своим нервом она ощущала, что ей ни в коем случае не следует подниматься на борт этого судна, так как оно принадлежит ему, и что, ступив на палубу его корабля, она уже никогда не вернется, не сможет вернуться назад.

— Кто вы?

— Изабель.

Солнце садилось. Они уже плыли целый день. Это были первые слова, с которыми он к ней обратился. Изабель не испугалась, хоть он подошел к ней сзади совсем неслышно. Она стояла у борта, держась за поручни, надеялась и ждала его.

— Изабель.

Она повернулась к нему так, чтобы смотреть прямо в лицо. От него исходила все та же сила, которую она увидела в нем вчера на пристани. Она с трудом дышала и плохо соображала.

— Меня зовут Хэдриан, — сказал он тихо, разглядывая и запоминая ее лицо. — Хэдриан Стоун.

— Я знаю, я справлялась.

Они стояли и смотрели друг на друга. Сердце Изабель колотилось так, словно она чего-то испугалась. Но это не был испуг. Она осознавала, что это было желание. Желание, которое она не испытывала за всю свою жизнь даже в самой малой степени.

Он был действительно красив: мужественное лицо, сильные челюсти, нос несколько длинноват, глаза цвета янтаря с оттенком золота. Волосы не причесаны и слишком длинны. Огромный и мощный, он возвышался над ней на целых полфута! Она подумала, что если он к ней прикоснется, то она сразу же лишится чувств.

Он глубоко вздохнул.

— Черт меня подери, но более красивой женщины я не видел! Я целый день сегодня твердил себе, что вы мне приснились, что в реальной жизни таких никогда не бывает. Но вы живая, не так ли?

— Я живая, — тихо прошептала Изабель, и ей страстно захотелось к нему прикоснуться.

Он поднял руку — и Изабель замерла, ожидая. Пальцы его руки коснулись ее щеки, и она закрыла глаза, желая, чтобы он обнял ее. Ей было безразлично, увидят их или нет.

Неожиданно он выругался. Она тут же открыла глаза и увидела, что он злится, но не могла понять почему. Он резко развернулся и быстро зашагал от нее прочь, не сказав ни слова. Изабель немного подождала и пошла за ним.

— Остановитесь, — услышала она его голос в коридоре на нижней палубе.

Она безошибочно определила, что за его спиной — вход в его каюту. Она облизала губы, нервничая так, будто ей шестнадцать лет.

— Я не могу, — прошептала она.

Лицо его посуровело.

— Вы леди и, судя по кольцу, замужем.

— Да, я замужем, — сказала она с грустью.

— Неужели вы так легко… можете? Вы все время этим занимаетесь?

Она была в ужасе от того, что он о ней подумал.

— Нет! Никогда я не была неверна мужу за все семь лет нашей совместной жизни. До сегодняшнего дня.

Он схватил ее руку и притянул ее к себе:

— Вы говорите мне правду?

Правду говорили ее глаза.

— Да.

Он крепко обнял ее, так крепко, что ей стало больно. Изабель терпела.

— Неужели вы не видите, что нужны мне не на одну ночь? Если так, то лучше совсем не надо.

Это было слишком. Изабель зарыдала. Она вцепилась в его мягкую белую рубаху и уперлась руками в его твердый как камень живот.

— Хэдриан, я тоже не хочу, чтобы только на одну ночь!

Он положил ее на свою твердую, спартанскую кровать. Изабель все еще рыдала от страстного желания.

Он это понял и снял все ее юбки, отшвырнув их в сторону, потом он разорвал корсет и дотронулся до ее гладкого тела. Она громко вскрикнула, впервые ощутив наивысшее наслаждение, накатившее на нее невыразимо сладостной волной. Она испытала оргазм в объятиях не успевшего раздеться Хэдриана.

— Господи, Изабель!

Слезы радости блестели у нее на глазах.

— Со мной это первый раз в жизни, — шептала она и плакала.

Он ничего не понял, но почувствовал в ней перемену. Он обнял ее и крепко прижал к себе, давая ей возможность выплакаться. Она плакала о тех обидах, которые перенесла от Френсиса, о потерянных годах и утраченных иллюзиях, о том, что встретила Хэдриана слишком поздно. Впервые в жизни ей было легко и удобно, в его крепких объятиях она наконец-то узнала, что такое рай.

— Наверное, ты считаешь меня сумасшедшей? — спросила она, успокоившись. Он все еще держал ее полуголую, в разорванном платье, крепко прижавшуюся к его груди.

— Никогда я не встречал женщину с таким горем на сердце, — сказал он ласково. Он гладил ее волосы, распускал их, вытаскивая заколки. — Ты не хочешь раскрыть мне свое сердце?

Изабель улыбнулась. В ней смешались радость и печаль.

— Нет, не сейчас. Может быть, никогда. Горе ушло. Ты прогнал его.

Он улыбнулся, нежно поцеловав ее в лоб:

— Я рад.

Если бы она только знала, как ошибается! Горе не ушло, оно только начиналось.

Потом она наблюдала, как он раздевается. Ее грудь взволнованно поднималась от его ласк. Она лежала поверх своей разорванной одежды на одеяле, которым он укрывался. Опять знакомый жар стал разгораться у нее в паху. Она смотрела на его широкую голую грудь и облизывала губы от волнения.

— Я горд, что ты так смотришь на меня, — сказал он.

— Ты прекрасен, — ответила Изабель.

Снимая бриджи, он засмеялся грубым и неуверенным смехом. Изабель застонала при виде крепких, длинных ног. Потом она увидела его огромный, напряженный член.

— Я могу испытать наслаждение, всего-навсего глядя на тебя, — шепнула она ему.

Он произнес что-то невнятное и опустился на нее. Их губы сомкнулись. Резким движением он вошел в нее. Оба вскрикнули.

— Бог мой! — произнес он. — Изабель! Изабель, неужели это возможно? Я уже влюблен в вас.

— Я так на это надеюсь и так этого хочу!

Она никогда не говорила с ним о Френсисе. Он иногда спрашивал ее о муже, но каждый раз она отвечала ему, что для них Френсис не имеет никакого значения, и Хэдриан умолкал, уважая ее мнение. Изабель знала, что он любит ее так же сильно, как и она его, поэтому она не хотела, чтобы даже упоминание о Френсисе омрачало их счастье. И еще ей совсем не хотелось думать о будущем.

На горизонте уже угадывался Американский континент, и он не хотел больше откладывать разговор.

— Когда же ты мне скажешь, что ты герцогиня Клейборо?

Они лежали в постели в его маленькой каюте. У нее перехватило дыхание.

— Так ты знал? Ты все это время знал и молчал?

— Да, знал. Неужели ты думаешь, что я не справился о тебе, как только увидел на пристани?

Изабель рассердилась, но в то же время почувствовала облегчение.

— Ты мог бы мне сказать раньше, что тебе все известно обо мне.

— Но ведь и ты могла бы мне сказать, кто ты такая.

Они помолчали какое-то время, глядя друг на друга.

— Не сейчас, — сказала она и погладила его волосы, — не сейчас, Хэдриан.

Он сел, взял ее за руку и настойчиво произнес:

— Нет, сейчас. Я знаю, что ты его не любишь. Я знаю, что ты любишь меня.

— Да, я всегда буду любить тебя, — проговорила Изабель серьезно.

Ему было приятно, он улыбнулся и, испытывая неловкость, сказал:

— Изабель, мне раньше, до тебя, никогда не хотелось жениться. А тебя я хочу видеть в постели только в качестве жены. Я хочу подарить тебе детишек — дочек и сыновей.

— Может быть, ты уже подарил мне, по крайней мере, одного ребенка. — Отчаяние охватило ее.

— Ты не вернешься к нему. — Это было и не утверждение, и не вопрос.

— Как мне от него отделаться! — запричитала она.

Это его удивило.

— Ты любишь меня. Тот негодяй — я не знаю, что он с тобой делает, — но он разбил твое сердце. Тебе нельзя к нему возвращаться.

— Убежать? — Это была мысль, которую она старательно избегала.

— Так что, все это — игра? — возмутился он.

— Нет! Это не было игрой! Я люблю тебя. Но, Хэдриан, ведь я — де Варенн.

— Ты хочешь сказать, что проклятый титул герцогини значит для тебя больше, чем я, так?

— Нет, это значит, что де Варенн выполняют свой долг, каким бы тяжким он ни был.

Де Варенн не уходят от мужей, от своей жизни. И она не сможет уйти.

— О Бог мой! — воскликнул Хэдриан, когда понял, что она самым искренним образом верит в то, о чем только что говорила.

— Так ты серьезно? Серьезно?!

Изабель закрыла глаза. Она была одной из де Варенн. Она всегда была ею. А сейчас она еще и Клейборо. Она верила в такие понятия, как верность, честь, долг. И не будь в ней этой веры, она, конечно, не была бы Изабель де Варенн Брекстон-Лоувел, она стала бы никем.

Он выскочил из каюты. Теперь он знал, что никогда не получит ее, что у них никогда не будет детей.

Изабель провела в Вирджинии вместе с Хэдрианом Стоуном три месяца. Это была горькая радость. Они оба заставляли себя не думать о расставании, отчаянно старались жить только сегодняшним днем.

Ко времени отплытия Изабель из Америки он и она сроднились так, как это бывает только у очень любящих друг друга людей. Он больше не просил ее уйти от Френсиса, он знал, как ей трудно. Хэдриан проводил ее на пристань.

Изабель решила ни в коем случае не плакать, иначе она не сдержала бы проявления своих бурных эмоций. Было бы так легко остаться с ним, отвернуться от того, кто и что она. Любой ценой Изабель была обязана не думать ни о каком выборе, у нее не может быть никакого выбора.

Он обнял ее за плечи. Сзади покачивалось на волнах судно, которое должно было ее унести. Это было жалкое подобие «Морского дракона». Над ними распростерлось голубое, без единого облачка, небо. В природе была весна, но… не в их сердцах.

— Я люблю тебя и очень уважаю, — произнес он наконец, глядя ей прямо в глаза. — Поэтому я даю тебе возможность принять самое главное в твоей жизни решение. Если ты делаешь то, что должна делать, то я поддерживаю тебя.

Больше у нее не осталось сил сдерживаться, и слезы полились рекой.

— Я всегда буду любить тебя, — сказал он хрипло, — и я всегда здесь. Если ты передумаешь на будущий год, через два года, десять лет — я всегда здесь и всегда буду ждать тебя. Больше у меня никогда и никого не будет, Изабель.

— Я не хочу, чтобы ты ждал меня, — пыталась она как-то возразить, но они знали, что это ложь.

— У меня больше никого не будет, Изабель, — сказал он. — Я люблю тебя.

Изабель взошла на корабль, не видя от слез трапа. Она оставляла в Америке свое сердце, которое теперь будет принадлежать Хэдриану Стоуну. В Англию возвращалась женщина, которая уже никогда не будет прежней Изабель.

Он был уверен, что плохо ее расслышал.

— Прости, мама.

Изабель была бледнее привидения.

— Хэдриан, я давно должна была тебе рассказать. Твой отец не Френсис.

Герцог Клейборо смотрел и ждал. Они только что закончили ужин и удалились в одну из самых уютных маленьких гостиных, где вдовствующая герцогиня могла бы — вопреки бытующему мнению, что леди не пьет ничего крепче шерри, — выпить рюмочку портвейна. Изабель попросила сына присесть. Когда он подчинился, она повторила слова своего признания.

— Это не совсем удачная шутка! — Сердце в его груди колотилось так, что он не услышал собственного голоса.

— Нет, это не шутка. Френсис, — она судорожно глотнула воздух, — не твой отец.

Хэдриан сидел как каменное изваяние. Пульс, и без того бешеный, участился. Слова матери громом отозвались в голове.

«Френсис не твой отец». Невероятно трудно поверить. Осуществилось самое сокровенное неосознанное желание человека, который вообще никогда не мечтал.

— С тобой все в порядке? — испросила Изабель с тревогой. — Вот, глотни этого. — Она наклонилась над ним, предлагая рюмку портвейна. Руки у нее тряслись.

Хэдриан, не думая, что делает матери больно, с силой сжал ее руку.

— Он не мой отец?

— Нет.

Хэдриан встал, продолжая держать мать за руку.

— А кто же?

— Мне больно, — с трудом произнесла Изабель.

Он увидел ее бледное лицо и слезы в глазах и немедленно отпустил ее руку.

— Боже, мама! Прости, я не соображаю, что делаю.

— Нечего мне прощать, сын, — сказала она печально.

— Кто мой отец? — повторил он вопрос, все еще с трудом справляясь со своими чувствами.

— Его зовут Хэдриан Стоун. Американец из Бостона. Капитан судна.

Герцог удивленно смотрел на мать. Он подошел к камину и уставился на танцующее пламя. Немало времени прошло, прежде чем он смог усвоить услышанное. Френсис не его отец — слава Богу! Его отец — американец по имени Хэдриан Стоун, морской капитан. Все было так странно. Он не мог поверить, что это не сон.

— С тобой все в порядке? — еще раз спросила Изабель.

Он медленно повернулся и посмотрел на нее:

— Мне хотелось бы услышать всю историю, мама.

Она кивнула, ломая руки.

Хэдриан стоял у камина не шелохнувшись, пока мать рассказывала ему историю его рождения.

«Не может быть. В это трудно поверить», — думал он.

Изабель кончила свой рассказ. Хэдриан внешне выглядел очень спокойным.

— Этим все объясняется, — сказал он в тяжело нависшей тишине.

Изабель все еще была бледна как смерть. Она сидела на краю дивана и смотрела на сына в ожидании приговора, нервно теребя складки платья на коленях. Изабель пыталась по выражению его лица определить, что он думает. Но он, казалось, ничего не видел и ничего не замечал.

— Не удивительно, что он ненавидел меня и тебя…

Изабель прикусила губу.

— Он ненавидел меня еще задолго до того, как мы встретились с твоим отцом. Он ненавидел меня, когда я взяла всю ответственность за наши владения на себя, а это было его делом. Его ненависть росла после каждого случая, когда я спасала его от долгов.

— Да, я знаю все это. — Сначала Хэдриан стоял, а теперь стал ходить по комнате. — Господи, ты должна была мне про это рассказать давным-давно! — Он все еще злился.

— Я знаю, ты злишься на меня, — тихо сказала она.

— Я пытаюсь не злиться. Я пытаюсь понять, как ты хотела сохранить свою любовь в тайне, даже от меня. Но, Боже правый, разве нельзя было мне раньше знать, что этот негодяй не мой отец?

Он в сильном волнении забегал по комнате, потом резко остановился и подошел к ней. Он был слишком взволнован, чтобы заметить, что мать вот-вот расплачется.

— Что случилось после твоего возвращения из Америки? Ты что-нибудь слышала о нем?

Бешено стучавшее сердце Изабель стало давать сбои ритма.

— О чем ты думаешь?

— Если он еще жив, то я должен его найти. Это несомненно. Он жив? — требовательно спросил он.

— Сначала я получала от него известия, но вот уже двадцать лет, как я о нем ничего не знаю.

— Объясни, пожалуйста.

— Вернувшись в Англию, я получила письмо, короткое, безличное. В нем некто интересовался моим здоровьем. Несколько лет он присылал мне такие письма-записки, а по почтовой марке я всегда могла определить, где он находится. Его постоянный адрес был в Бостоне, во всяком случае на момент нашего знакомства.

— А потом, что случилось потом?

Изабель еле выдерживала этот разговор. Воспоминания больно били по сердцу, а еще больше ранили резкие, беспощадные вопросы сына. Было видно, что он невероятно сердит на нее. Что последует за этим? Его презрение? Она говорила мягко, стараясь сдержать волнение в голосе:

— Я знаю, что вначале он хотел, чтобы я постоянно знала, где он находится, таким образом он напоминал мне, что он рядом, что ждет меня в том случае, если я передумаю и уйду от мужа. Потом письма приходить перестали…

Тут голос ее дрогнул, и слезы потекли из глаз.

— Может быть, он женился, может, умер, я не знаю.

Вдруг Хэдриана осенило, он удивленно посмотрел на мать:

— Так ты его все еще любишь?

Изабель поискала носовой платок и вытерла глаза, отчаянно пытаясь взять себя в руки. Хэдриан подошел к ней и положил руку ей на плечо.

— Я знаю, тебе трудно говорить мне об этом, мама, но для меня это чрезвычайно важно. Мне нужен этот адрес в Бостоне.

— Да, разумеется, — сказала она, и в ее голосе послышалась слабая надежда.

Хэдриан отвернулся. Не обращаясь ни к кому, он сказал:

— Я напишу ему письмо, немедленно. Я найму частных сыщиков и отправлю одного из них в Бостон. Если он жив, я найду его.

Изабель опять стало плохо: горло перехватил спазм. Она приготовилась нанести сыну еще один, последний удар.

— Хэдриан, он ничего не знает о тебе. Я никогда ничего ему о тебе не сообщала. Он даже не имеет представления, что у него есть сын.

Это откровение действительно было сокрушающим. В этот вечер после ухода матери Хэдриан сидел в библиотеке один с собакой у камина и думал. Он с трудом привыкал к тому, что услышал сегодня от матери.

Он был очень зол на мать, очень. И как он ни старался ее понять, не мог подавить в себе злобу. Она не только ему ничего не говорила, хотя обязана была это сделать давным-давно, но она и отцу ничего не сказала о нем.

Он не переставая думал о таинственном американце, который был его настоящим отцом. Хэдриан Стоун. Его самого мать назвала в честь своего любовника. Каков из себя этот американец? Он морской капитан. Просто трудно представить себе мать с морским капитаном. Морской капитан в его представлении должен быть коренастым, седым человеком, волосы ежиком, в полосатой рубахе и темно-синих штанах. Он просил ее рассказать подробности об отце, но она отказалась. Он понимал, что расстраивает ее, но ничего не мог с собой поделать. Разве у него нет права хоть что-нибудь знать об отце?

Наконец она призналась, что он совсем не был похож на Френсиса, и с этими словами решительно покинула его дом. Хэдриану стало стыдно за свое поведение. Однако снова появилась мысль найти отца.

Хэдриан громко расхохотался. Теперь он может ругать Френсиса сколько ему захочется. Но самое главное, он теперь знает, почему Френсис презирал его. Именно этот вопрос преследовал Хэдриана всю жизнь, а теперь он знает на него ответ.