Глава 12

Милдред наткнулась на него в злополучной комнате, куда ходила кормить пленника последние несколько дней. Высокие свечи уже прогорели, но он нашел еще свечу и вставил ее в металлический подсвечник. Его люди рыскали по крепости, забирая все, что попадалось под руку. Она не понимала, что он собирается найти здесь, ведь одного взгляда достаточно, чтобы понять, что в этой комнате нет ничего, кроме кровати. Она не решалась заговорить.

Он просто стоял, глядя на эту кровать. Он снял свой железный шлем, но подшлемник все еще скрывал его волосы. Он был очень высок. И эти широкие плечи ей напоминали…

— Что тебе надо?

Она вздрогнула. Ей казалось, что он не заметил ее в дверях, так как стоял отвернувшись, а она не издала ни звука. И сейчас, задавая вопрос, он не обернулся в ее сторону. Вместо этого он наклонился и вытащил длинную цепь из-под кровати, и она наблюдала, сбитая с толку, как он обмотал себе эту цепь вокруг шеи, как шарф, оставил болтаться свободно свисавшие до его пояса концы. Ее проняла дрожь. Для чего он берет эту цепь, не иначе как собирается использовать для кого-нибудь.

— Отвечай!

Она дернулась и залепетала:

— Они… они сказали, что вы лорд Фулкхест.

— Да.

— Пожалуйста, скажите, что с моей леди. Она не вернулась…

— И не вернется — никогда.

Он повернулся к ней при этих последних словах, и Милдред отпрянула назад.

— Милостивый Господь, только не вы?!

Угол его рта прогнулся в угрожающей усмешке.

— Почему же не я?

Милдред подумала о бегстве. Она подумала о мольбе. Она подумала о ее милой Ровене в руках этого человека, и ей хотелось закричать.

— О, Господи, пощадите ее! — вскричала она в ужасе. — У нее не было выбора…

— Замолчи! — заглушил ее его окрик. — Ты думаешь, сможешь оправдать в моих глазах то, что она сделала со мной? Меня не интересуют ее резоны. Но я дал клятву, что никто из тех, кто причинил мне вред, не избежит моей мести, пока не получит стократ за нанесенную обиду.

— Но она леди!

— То, что она женщина, только спасло ее жизнь! Но это не изменит ее участи. И ты не спасешь ее. Или будешь подвергнута той же участи сама.

Пока Уоррик вел ее к дверям комнаты напротив, Милдред молчала. Он вошел в комнату. Милдред немного отстала. Уоррик не оглядывался, но понял, что она остановилась, чтобы взять себя в руки, унять слезы, которые лились непрерывными потоками из ее карих глаз. Он обязан ей, но если она еще будет просить за эту русоволосую шлюху, то он действительно посадит ее в ту же темницу. Он никого не предупреждает дважды.

Большая комната, в которую они вошли, была украшена и обставлена так, что было сразу видно — она предназначалась для кого-то из знатных людей. В ней, правда, не чувствовалось личных примет того, кто здесь обитал. Но Уоррик догадывался, чья это комната. Он откинул крышку сундука, и обилие богатых вещей и украшений подтвердило его догадку.

Он только спросил:

— Ее?

Голос не слушался Милдред, но каким-то образом она сумела ответить:

— Да.

— Моим дочерям это подойдет.

Он сказал это с таким равнодушием, которое возмутило Милдред, и гнев пришел на место страха, однако она была не настолько глупа, чтобы показывать ему свои чувства.

— Это все, что у нее осталось.

Он оглянулся на нее, его серые глаза не выражали никаких эмоций, ничего не выражал и его голос, когда он произнес:

— Нет, все, что у нее осталось, это собственная шкура, да и то только потому, что я подарил ей ее.

Равнодушие? — подумала она. Нет, просто другой вид мести. Эти одежды, похоже, малая толика того, что он замышляет. Насколько она понимает, у нее нет никаких шансов помочь Ровене; пока он даже не желает слышать ничего о том, что леди сама также являлась жертвой, а не только он.

Очень похоже, что причины, двигавшие Ровеной, его просто не занимают. Да, он не виллан, а высокорожденный лорд, по отношению к которому нельзя делать то, что они сделали, а потом попытаться оправдаться.

Ее опять охватил страх, очень сильный страх, но не за себя.

— Вы собираетесь убить ее?

— Это удовольствие было бы слишком коротким, — холодно ответил он. — Нет, я не убью ее. Она моя пленница. Ей никогда не удастся выкупиться, и она никогда не покинет замок Фулкхест. Она будет довольствоваться моим милосердием вплоть до самой смерти.

— И у вас есть это милосердие?

— Для тех, кто причинил мне вред? Нет, сударыня, у меня его нет. — Он оглядел еще раз комнату и спросил:

— У Лионса есть наследник?

У Милдред было слишком тяжело на сердце, чтобы удивляться этому вопросу.

— Да, брат.

— Ну, ему здесь не останется ничего, кроме обугленных стен, — сказал он. — Однако и ее брату здесь тоже ничего не останется.

Ее глаза расширились.

— Вы собираетесь сжечь крепость?

— Разве это место того не заслужило?

Милдред не понимала такой необузданной мести. Однако все то, к чему вынудил Гилберт Ровену, было тоже связано с Киркбургом. В конце концов, это даже можно понять. Она не будет жалеть, что крепость сожгут, и ясно, что Ровена тоже не будет жалеть, что планам Гилберта не суждено сбыться.

— А что же будет со слугами, которых вы лишите крова?

Он пожал плечами как будто ему не было до этого дела, но все же ответил:

— Я не сожгу город — кроме гостиницы. Люди отсюда могут уйти в город, или я поселю их на своих землях. — Затем он оглядел ее более внимательно, увидел прекрасно сшитую шерстяную накидку и заключил:

— Ты ведь живешь не здесь?

— Я приехала только три дня назад, когда сюда привезли мою леди.

— Тогда ты свободна и можешь отправляться домой. Обратно в крепость Гилберта, которую Фулкхест осадит в ближайшее время? Или обратно в Турес, который он уже захватил и который Гилберт хочет вернуть себе? Чудесные перспективы! В обоих случаях она окажется в самой гуще войн и разрушений. Но Милдред не собирается сообщать ему все это. Если он до сих пор не знает, кто такая Ровена и что ее сводный брат является его главным врагом, то уж она-то не собирается ему о том рассказывать и разжигать еще больше его мстительность.

— У меня нет дома, — сказала она наконец. Он нахмурился, и она почувствовала, как холодок пробежал по ее спине, потому что сейчас он казался еще более жестоким, чем обычно.

— Как я отплачиваю тем, кто причинил мне зло, так же я отплачиваю тем, кто в чем-то помог мне. Ты можешь обосноваться в замке Фулкхест, если захочешь.

Там, куда он сослал Ровену? Милдред не ожидала этого и не могла поверить такому счастливому повороту судьбы среди всех окруживших ее несчастий.

Но он, заметив ее радость, понял, чем она вызвана, и поспешил разубедить ее.

— Пойми меня правильно, — медленно добавил он. — Ты поедешь в замок, будешь прислуживать мне и моим дочерям, но не ей. Никогда ты не будешь ее служанкой. Если ты не можешь обещать мне свою верность…

— Я могу, — быстро сказала Мидред. — Я буду счастлива.

— В самом деле? — Он бросил на нее скептический взгляд, сомнение ясно скользило в его серебристых глазах. — Ну, это мы увидим. Может быть, ты скажешь мне имя ее брата?

Все возможные варианты пронеслись в мозгу Милдред. Гилберту вряд ли грозит со стороны Фулкхеста большая ненависть, чем та, которую он уже испытывает к нему за его прошлые дела. Значит, опасность грозит только Ровене. Он может даже передумать и убить ее, чтобы спокойно владеть ее землями. Но не сможет ли он узнать здесь от кого-нибудь еще родовое имя Гилберта? Нет, вряд ли, слуги его знали только как лорда Гилберта. И она очень сомневалась, что Фулкхест будет расспрашивать кого-нибудь в городе.

— Почему ты молчишь? — спросил он. — Ясно, что ты знаешь его имя.

— Да, но я не скажу вам. Хотя леди Ровена и ненавидит его, он сейчас единственный, на чью помощь она может надеяться, чтобы избавиться от вашего милосердия. Я не буду помогать ей, но не собираюсь помогать и вам против нее. Если вы этого хотите от меня, я должна отказаться от вашего предложения.

Он посмотрел на нее пристально, затем спросил:

— Почему ты не боишься меня?

— Я боюсь. Он усмехнулся.

— Ты на редкость удачно это скрываешь.

Он не пришел в ярость, просто прореагировал с юмором, как обычно делают мужчины, когда им приходится мириться с обстоятельствами, которые им совсем не нравятся. Она вдруг поймала себя на том, что улыбается ему. Интересно, может, он и не такой жестокий, как выглядит.

Уоррик не обратил внимания на ее улыбку. У него больше не было к ней вопросов, поэтому он отпустил ее собирать вещи ч приказал одному из своих слуг забрать сундук с одеждой. Беатрис и Мелисант смогут носить это, когда платья перешьют. Обе девушки определенно выше, чем эта русоволосая девка, и он испытает удовольствие, глядя, как она реагирует на то, что ее вещи теперь носят другие. Женщины придают большое значение платьям. Да, это повеселит его, это и еще многое другое.

Ему теперь нужно придумать, как наградить Роберта Фитцджона за его сообразительность. Сэр Роберт был оставлен командовать людьми Уоррика, которых он взял, чтобы они сопровождали Изабеллу в Фулкхест. Шестьдесят других его рыцарей были в этом эскорте, некоторые старше Роберта, но все же Уоррик выбрал молодого капитана гвардии, отличившегося в ряде боевых операций.

Удачно все получилось. Когда Уоррик не встретился со своими людьми, как предполагалось, Роберт послал нескольких человек назад в Киркбург разузнать, что произошло. Хозяин гостиницы клялся, что Уоррик уехал ранним утром, как только открылись городские ворота, ложь, за которую он поплатится сегодня, еще до захода солнца. Но у Роберта не было причин сомневаться в словах хозяина гостиницы. Поверив, что Уоррика нет в городе, он начал прочесывать все окрестности. Леса здесь к югу довольно густые, и тридцать человек, посланные на поиски, не могли охватить всю местность, а оставшаяся половина эскорта должна была встретить Изабеллу.

Тогда Роберт решил послать за подмогой в ближайшие владения Фулкхеста. Это была крепость Моинс, принадлежавшая его вассалу, сэру Феликсу Курбейлу, всего лишь в лиге с небольшим к западу от Киркбурга. Тем временем приехала Изабелла и, страшно расстроенная тем, что Уоррик ее не встречает, что было, увы, правдой, тут же вернулась обратно.

Случилось так, что другой его вассал гостил у сэра Феликса, когда прибыл посланец от Роберта. У сэра Бриана были с собой две сотни человек. Поэтому, когда Уоррика нашли сегодня утром, ему сказали, что сэр Феликс и сэр Бриан прибудут в ближайшие часы со своими отрядами.

Уоррик не мог не удивиться и не обрадоваться. Он думал, что потеряет несколько дней, пока придет подмога из Фулкхеста, поскольку Феликс уже сражался вместе с ним в этом году сорок ней при осаде двух крепостей этого нового врага, лорда д'Эмбрея. Поэтому он не собирался беспокоить Феликса, несмотря на свое нетерпение, хотя понимал, что Феликс не откажет. Что касается сэра Бриана — тот просто любит воевать и всегда имеет под рукой небольшую армию наемников. На самом деле, Уоррику только в прошлом месяце удалось отослать Бриана домой «заняться своими делами», потому что юный лорд уже полгода сражался в войсках Уоррика, и не было заметно, что он испытывает желание вернуться домой.

Единственное, что сложилось неудачно, — Изабелла не стала ею ждать. Это совсем не понравилось ему. Они разбили лагерь, переночевали и на следующее же утро уехали. Ему было непонятно, в чем причина такой спешки. И она не оставила ему никакого сообщения, только сказала Роберту: «Я уезжаю». Конечно, он не мог ожидать послушания от нее, поскольку они даже не обручены, но не потерпел бы такой глупости от жены. Ведь он оставил Роберта командовать. Она должна была положиться на него.

Но даже отъезд невесты не мог омрачить его триумфа, потому что увидеть Ровену Лионе, одиноко стоящую посреди двора… Эта картина доставила ему подлинное наслаждение. Он имеет се. Как он и поклялся, он имеет ее теперь в полной своей власти, и она очень пожалеет, что это так.

Уоррик покинул Киркбург, предварительно послав еще двадцать человек, чтобы сопровождать пленницу в Фулкхест.