Глава 2

Время, что было отведено сэру Годдарду для сбора его вещей, подходило к концу.

Алана внимательно следила за рыцарем. Движения его были резкими, что свидетельствовало о мрачном настроении.

— Хорошо, что эта мразь убирается отсюда, — услышал Пэкстон голос возле своего уха. Это был Мэдок.

— Именно, — поддакнула Алана, с некоторым опозданием задумавшись над тем, что она слишком уж откровенна.

Конечно, она хотела, чтобы Годдард покинул замок, и, тем не менее чувства ее были неоднозначны. Ведь, если рано или поздно правда всплывет, ей придется ох как не сладко.

С одной стороны, она испытывала радостное облегчение при одной только мысли о том, что ненавистный для нее человек вскоре уберется из замка. И в то же время Алана опасалась, что Пэкстон окажется для нее еще более неудобен, чем сэр Годдард.

Встретимся через некоторое время… Готов держать пари, что вы уже не будете так же рады мне, как сейчас…

Слова Пэкстона де Бомона не давали ей покоя. Алана сомневалась, что он будет столь же коварен в отношениях с ее людьми, как и сэр Годдард, но она не знала, как сложатся отношения у Пэкстона с ее соплеменниками уэльсцами.

Решительный и безжалостный. Так он понимает справедливость?

Пэкстон пообещал, что при нем не будет никаких варварских наказаний. Видимо, он имел в виду жестокие избиения и отсечение конечностей в наказание за провинности. Однако он ясно дал понять, что судить провинившихся он намерен строго. Не оказалось бы, что вместо пыток он будет сразу уничтожать подозреваемого в совершении преступления!

Она перевела взгляд на человека, занимавшего сейчас все ее мысли, и была поражена тем, что предстало ее взору.

В лучах яркого солнца казалось, что вокруг головы Пэкстона застыло иссиня-черное сияние. Его длинная кольчуга на солнце переливалась и сверкала, делаясь похожей на большой серебряный кокон, вобравший тело Пэкстона от плеч до колен.

Неземное создание, — первое, что пришло ей в голову. Однако в следующую же секунду, когда Алана вспомнила, что он нормандец, она спохватилась и решила, что если уж он на кого сейчас и похож, так именно на одного из демонов ада.

Алана внимательно пригляделась к Пэкстону. Находившийся сейчас в какой-нибудь полудюжине ярдов от нее, рыцарь казался свободным и раскованным, как если бы ничто в этой жизни по-настоящему не огорчало его.

Но лишь глупец мог подумать, что этот человек столь беззаботен и неосторожен, каким казался в данную минуту. Пзкстон ни на мгновение не расслаблялся и готов был в любой момент ответить на всякое враждебное действие. Он был сильным мужчиной и опытным воином. О, как бы Алана хотела, чтобы сострадание и понимание были ему столь же свойственны, как сила воли и разум.

Почувствовав, должно быть, ее пристальный взгляд, Пэкстон обернулся. Их глаза встретились… Между мужчиной и женщиной пространство вдруг наполнилось мощной энергией, и это свидетельствовало о приближении бури.

А всякая буря приносит не только живительную свежесть, но и опасность, — это Алана хорошо знала, ведь в краю, где она жила, сильные ливневые дожди не были редкостью.

Эта мысль не на шутку испугала ее. Алана поспешила отвести взгляд, но сделала это недостаточно проворно. Она и вовсе смутилась, увидев, что Пэкстон уверенно направился в ее сторону. Остановился он, лишь, когда их разделяли какие-нибудь полторы ширины ладони.

— Насколько я могу судить, вы ждете, не дождетесь, когда этот сэр Годдард уберется отсюда, — произнес он.

Алана не смела взглянуть на него. Странное волнение, которое она испытала, все еще не улеглось. Она чувствовала себя чрезвычайно незащищенной. Достаточно поднять голову, встретиться взглядом с этим человеком — и от всей ее самоуверенности не останется и следа.

Именно в это мгновение Алане пришло в голову, что такой человек, как Пэкстон, вполне способен добраться и до ее самого страшного секрета. Он казался ей необыкновенно проницательным, она чувствовала, что мужчина с таким взглядом, если уж захочет вызнать — вытянет из нее всю правду о случившемся. Положение Аланы было весьма непростым, ибо за одной лишь ошибкой может последовать подлинная катастрофа.

— Как бы я желала, чтобы уже через мгновение его тут больше не было, — глядя прямо перед собой, произнесла Алана.

— Насчет «мгновения» не знаю, но смею вас уверить, что весьма и весьма скоро он уберется отсюда.

В это время несколько спутников сэра Годдарда уже оседлали коней. Примеру их вскоре последовали и остальные.

— Никто здесь скучать без него не будет, — сказала Алана, наблюдая за тем, как Годдард напоследок проверяет крепление седла. — Он вел себя здесь как животное.

— Что ж, может быть. Только не получилось бы так, что, когда сэр Годдард покинет замок, вы об этом пожалеете.

— Вот этого то уж точно не будет.

— Точно? — переспросил он. — Это сейчас вы так думаете, но как только узнаете меня получше, то, возможно, очень захотите, чтобы он вернулся.

Напрочь позабыв о своем решении не встречаться взглядом с Пэкстоном, Алана повернулась в его сторону. Неужели же ее опасения были не напрасны? Может ли такое быть, что этот человек доставит ей еще больше неприятностей, чем сэр Годдард? И хотя в голосе Пэкстона прозвучала явная угроза, лицо его оставалось по-прежнему спокойным.

С той минуты, как Пэкстон покинул залу, настроение его явно улучшилось. Алана заметила, что губы его чуть тронула улыбка и на загорелых щеках показались ямочки.

— Я нарочно сказал это, чтобы вы посмотрели на меня.

Она растерянно заморгала.

— Чтобы посмотрела?

— Ну да. Когда мы с вами разговариваем, вы почему-то стараетесь не смотреть мне в глаза. Хотел бы я знать почему.

Ответ же был прост. Пэкстон очаровывал и вместе с тем пугал Алану. И хотя она ни за что на свете не призналась бы ему в этом, она испытывала именно такие чувства.

Вот опять — она взглянула на него и смутилась: его глаза были прозрачны и чисты, как ясное утреннее небо. И в следующее же мгновение она услышала крик, мощный, как раскат грома.

Звук отозвался звоном в ушах, а земля под ее ногами, казалось, дрогнула.

— Миледи! — что есть сил закричал Мэдок.

Она успела увидеть огромного боевого коня, который стремительно несся на нее, и во все стороны от него летели комья земли.

И в тот самый момент, когда Алана поняла, что ей суждено быть заживо раздавленной, Пэкстон отважно ринулся между нею и конем сэра Годдарда. Хотя в последний момент всадник попытался сдержать коня, было уже слишком поздно. Конь сильно ударил Пэкстона в грудь. Пэкстон, однако, сумел ухватиться за уздечку, что позволило ему самому удержаться на ногах и одновременно остановить взвинченную лошадь.

Ни слова не произнес сэр Годдард в качестве извинения за тот переполох, виновником которого он оказался. Как ни в чем не бывало сэр Годдард заявил:

— Ну вот, мы готовы отправляться в путь.

— Давно пора, — пробурчал Пэкстон, отпуская узду. — Не позднее завтрашнего вечера ты должен уже быть на месте.

— Мы прибудем в замок Честер намного раньше. Уж это я вам могу обещать. — Сэр Годдард посмотрел на Алану, затем вновь перевел взгляд на Пэкстона. — И вот что еще. Мой вам совет: когда ложитесь спать, меч свой кладите рядом. Иначе как бы ваш сон не сделался бессрочным. — И ловко развернув коня, пустил его легким галопом в сторону надвратной башни.

Алана облегченно вздохнула, лишь когда сэр Годдард и его спутники выехали наконец за ворота замка и створки ворот оказались плотно закрыты. Она решила, что непременно отблагодарит Пэкстона за то, что он встал между ней и конем, который наверняка затоптал бы ее. Но, подумав, решила все-таки промолчать.

Пэкстон же помрачнел: ранее испытанные к Алане сентиментальные чувства улетучились. Лицо его посуровело: глаза стали холодными, губы сжались; мускулы его сильного тела напряглись. Уж наверняка предупреждение сэра Годдарда имело под собой некоторое основание. Посмотрев на Пэкстона, Алана поняла, что не время сейчас благодарить его. Ответ Пэкстона, возможно, будет не менее суровым, чем слова, сказанные ей в зале.

— К вашему приезду было выставлено угощение, которое наверняка уже давно остыло. И все-таки, не согласитесь ли перекусить? — предложила она, чувствуя себя спокойнее и увереннее.

— А моих людей это тоже касается? — официальным тоном задал он вопрос.

— Конечно же, и они уже поели. Все, кроме священника. Я так и не сумела пока с ним повидаться. Думаю, что он все еще в часовне.

— Тогда пусть убирают со столов. А священник поест позднее.

— Но вы, должно быть, проголодались. И уж почти наверняка ваше горло пересохло.

— Я перекушу, когда будет ужин. А сейчас у меня есть более неотложные дела.

Резко развернувшись, он зашагал по двору. Алане лишь оставалось проводить его взглядом.

— Ну, как он вам показался? — спросил ее Мэдок, едва только Пэкстон скрылся за дверью помещения, где квартировал гарнизон.

— Трудно пока сказать. — Алана испытывала тревожное чувство, причем тревога ее постоянно нарастала. — Надеюсь, Мэдок, что его поспешность объясняется лишь желанием поскорее познакомиться с гарнизоном и тем, что его интересует, как обстоят дела по хозяйству. Молю Бога, чтобы эта его торопливость не оказалась связанной с Гилбертом. С причиной его гибели.

— И вы, что же, не видели и не слышали ничего подозрительного ни до трагедии, ни после, когда сэра Гилберта вытащили из воды? — спросил Пэкстон.

Мужчина покачал головой.

— Нет, сэр. Леди Алана прямо-таки обезумела от горя… Как и все остальные, она так горевала, так горевала, когда узнала о случившемся.

— Ее слезы были неподдельны?

— Насколько я могу судить — да. Я бы так и сказал: она горевала искренне. — Человек перевел дыхание. — Скажу еще, что она хоть и очень переживала, но настояла на том, чтобы ей было позволено самой обмыть и обрядить покойного. Думаю, лишь из чувства глубокой любви она пошла на этот шаг.

Разочарованный, Пэкстон поскреб в затылке.

— Что ж… Может, оно и так. — Поднявшись с небольшого, изрядно поцарапанного столика, который служил ему сиденьем, Пэкстон сказал: — Спасибо за помощь. Можешь быть свободен.

Посмотрев вслед уходящему молодому солдату, Пэкстон подумал о том, что за столько времени не сумел выяснить ничего существенного. Он расспросил почти всех солдат гарнизона о том, что каждый из них думает о смерти Гилберта. И все они рассказывали приблизительно одно и то же. И только что опрошенный молодой солдат тоже не сказал ничего нового.

Дверь закрылась за последним, двадцатым солдатом; два десятка охранников сумел отобрать из всего гарнизона Пэкстон, чтобы те продолжали служить в крепости. К явному огорчению Пэкстона, после всех расспросов он так и не получил доказательств того, что смерть Гилберта была лишь несчастным случаем, как об этом сообщила Генриху Алана.

И это настораживало Пэкстона.

Несмотря на пристрастие сэра Годдарда к вину, этот человек не был глуп. Что-то наверняка давало ему основание опасаться за свою жизнь, как и за жизнь остальных воинов Генриха. Что-то ведь натолкнуло Годдарда на мысль о том, что гибель Гилберта не случайность…

Пэкстон уже успел пожалеть, что столь поспешно отослал рыцаря в Честер, где находился молодой эрл Хью, под чьим началом служил сэр Годдард, Конечно, следовало не спешить с его отправкой и как следует, в подробностях расспросить рыцаря о том, что именно тот думает о смерти Гилберта. Теперь приходилось выспрашивать, собирать сведения по крупицам, не имея возможности надеяться хоть на чью-нибудь помощь. Что ж, ему самому придется все выяснить, и начнет он с расспросов Аланы из Лланголлена.

Гулкий булькающий звук нарушил тишину комнаты, — это напомнил о себе голодный желудок.

— Сколько времени? — осведомился Пэкстон у сэра Грэхама.

Рыцарь вышел из угла комнаты, где стоял все это время, не проронив ни слова.

— Уже совсем стемнело. Полагаю, что ужин давно уже ждет нас. Думаю, самое время пройти в залу, иначе, когда мы придем, останутся одни только крошки да пустые блюда.

— Верно рассуждаешь, — согласился Пэкстон. Подгоняемые голодом, они вышли из комнаты на улицу. Проходя по двору замка, они услышали шум голосов, доносившихся из залы, а как только Пэкстон и Грэхам вошли, в нос им ударил приятный аромат жареного мяса. Желудок Пэкстона издал громкий вопль, и вопль этот походил на львиное рычание. Найдя за столом два свободных места, приятели уселись.

Пока Пэкстон ел, мозг его не переставал работать: виновна Алана или нет? Его волновало это не только потому, что Пэкстон хотел отомстить за покойного друга, — он боялся упустить возможность, которую предоставил ему Генрих.

Ведь третья причина, вынудившая Пэкстона отправиться в это путешествие, заключалась в том — и это больше всего привлекало удачливого воина, — что король пообещал своему вассалу сделать Пэкстона и возможных его наследников на веки вечные повелителями этой крепости, всех земель в округе, а также всех жителей, обосновавшихся на много миль вокруг замка. У короля было одно-единственное непременное условие: Пэкстон обязан добиться от уэльсцев, над которыми будет поставлен, чтобы те присягнули на верность королю Генриху.

Услуги Пэкстона Генрих оплачивал особо, и поскольку у Пэкстона не было и быть не могло ни малейшей надежды на получение какого-либо наследства, то перспектива сделаться верховным правителем обширнейших земель весьма и весьма ему улыбалась. Дело осложнялось лишь тем, что предложенные земли находились именно здесь, в Уэльсе. Ну, а сами жители Уэльса решительно не намерены были позволить кому бы то ни было приручить себя. И менее всего они готовы были к приручению со стороны нормандца.

Пэкстон вспомнил сейчас свою беседу с Генрихом две недели назад, — именно тогда ему было сделано это заманчивое и лестное предложение. И тогда, и теперь его волновал только один вопрос: примут ли жители Уэльса его в качестве правителя, а Генриха — в качестве своего верховного владыки?

Его волновало, сумеет ли он выполнить требование короля. Должно быть, Пэкстон каким-то образом показал свою неуверенность, потому что она не укрылась от Генриха. Недобро прищурившись, король усмехнулся и, глядя Пэкстону прямо в глаза, осведомился: неужели у такого рыцаря недостанет ума и силы воли, чтобы подчинить этих глупцов уэльсцев?..

— Вы отлично знаете, что я вовсе не дурак, да и силы воли мне не занимать, — явно обидевшись на подпущенную Генрихом шпильку, сказал Пэкстон.

— В таком случае послушай, что я тебе скажу, — заявил Генрих. — Ты отлично служил мне, и потому я хотел бы вознаградить тебя за верность. Мы с тобой хорошо знаем, что уэльсцы — народ совершенно непредсказуемый, а стало быть, понимаем, что выполнить мои требования тебе будет нелегко. Знаю, что тебе по душе моя награда, и я хочу облегчить тебе задачу.

При этих словах он сделал жест рукой, адресуя его облаченному в церковное одеяние священнику, который тут же окунул в чернильницу перо и застыл, ожидая, когда будут произнесены слова, которые нужно записывать.

Привычно откашлявшись, Генрих объявил следующее:

— Королевским декретом ты назначен в мужья Аланы из Лланголлена. Все, что ранее принадлежало ее покойному супругу, Гилберту Фитц Уильяму, равно как и все то, что она получила в наследство от умершего его величества Родри-ап-Дэффида — тем более что полученные ею земли находятся на месте, где ранее стояла старинная нормандская крепость, — так вот, все это переходит во владение сэра Пэкстона в день свадьбы последнего… А как только эта женщина сделается твоей женой, тебе будет не трудно заручиться поддержкой и ее народа.

Пэкстону вовсе не было по душе то, что ему обязательно нужно было жениться на той, которая, быть может, убила Гилберта. Кроме того, Пэкстон сомневался, согласится ли Алана из Лланголлена на это, ведь она — женщина Уэльса.

Сомнения Пэкстона очень рассердили Генриха.

— В тот самый день, когда Алана вышла замуж за Гилберта, она сделалась моей подданной, — рявкнул король. — И она будет подчиняться моим приказам, в противном случае ей придется пенять на себя. Что касается гибели Гилберта, мы до сих пор не знаем, происходило ли все так, как говорит она, и действительно ли он утонул, или же это было злодейское убийство. А потому, если она понравится и подойдет тебе, я советовал бы тебе взять ее в жены. Но если даже она тебе не подойдет, все равно женись на ней.

Ты можешь лечь с ней в постель, лишь когда захочешь, чтобы она зачала законного наследника. Если тебя не будут устраивать ее ласки, найдешь себе любовницу. Ну, а если позже тебе удастся выяснить, что не без участия Аланы из Лланголлена ее муж был отправлен на тот свет, — передашь ее мне, а уж я сумею отплатить ей за предательство.

Если не захочешь жениться на ней, что ж, твое дело. Я лишь подумал, что некоторая помощь с моей стороны не помешает. Потому и продиктовал сей декрет. Но учти, все, что я сказал, остается в силе: если она окажется виновной в гибели Гилберта, то судить ее буду я сам. Такое преступление не должно оставаться безнаказанным. Все ли тебе ясно?

Пэкстон ответил утвердительно.

Сделанное королем предложение было весьма заманчивым, тем более что это была мечта Пэкстона — сделаться правителем и хозяином собственной земли. Его смущало лишь главное условие: уэльсцы должны присягнуть Генриху на верность как своему королю. Если Алана из Лланголлена не будет ему помогать, то задача неизбежно станет невыполнимой.

Конечно, можно было избрать и другой путь. Он вполне смог бы силой оружия поставить уэльсцев на колени и держать их в повиновении. Беда лишь в том, что при таком положении дел награда, о которой Пэкстон мечтал, не будет столь привлекательной, ведь его жизнь тогда будет подобна битве.

Но, тем не менее в кожаном мешочке, прицепленном к поясу Пэкстона, лежал и дожидался своего часа вдвое сложенный пергамент с королевским указом.

Конечно же, Алана была очень красивой женщиной и, теперь он понял, желанной. Однако их брачный союз едва ли окажется удачным. Они ведь такие разные. И главным препятствием было недоверие.

Пэкстону необходимо удостовериться в ее непричастности к смерти друга.

Он оглядел залу, отыскивая женщину, занимавшую все его мысли, и наконец увидел ее, но не за столом, а возле стены.

Пэкстон неотрывно следил за ней: на него произвело впечатление, что женщина предпочла находиться среди своих соплеменников, не желая выделяться. Она прислуживала гостям: наполняла вином чаши, подкладывала желающим еду. Она старалась все время быть среди уэльсцев, которые, как считал Пэкстон, были недостойны даже находиться рядом с ней. Также он обратил внимание, что Алана старалась держаться подальше от места, где сидел он.

Вспомнив, что Алана во время их первой беседы во дворе замка не желала смотреть ему в глаза, Пэкстон задумался о том, что побуждает ее быть такой осторожной. Неужели один его вид заставляет ее нервничать?

Он не представлял, какие его слова или поступки могли вызвать у нее подобную реакцию. Если, конечно, она не…

— Ты все еще думаешь, что смерть Гилберта была спланированным убийством? — спросил сэр Грэхам, допив вино. — Из всего того, что мы услышали, ничто не указывает на убийство.

Эта фраза отвлекла Пэкстона от его раздумий. Сэр Грэхам, как и он сам, ужинал в молчании, склонив светлые волосы над тарелкой. Было очевидно, что Грэхам всецело поглощен событиями последних часов, а именно — беседой с двадцатью солдатами гарнизона.

Пэкстон подождал, пока приятелю вновь не наполнили кубок, но когда горлышко большой плоской бутыли с вином нависло над его собственным кубком, он жестом остановил человека, разливавшего гостям напитки. Дождавшись, когда слуга отошел на некоторое расстояние, Пэкстон сказал:

— Действительно, ничто не указывает на убийство. Однако ведь известно, что если кто-то очень захочет скрыть правду, это вполне может получиться.

Зеленые глаза Грэхама расширились.

— Это как?

— Давно известно, что слезы способны смягчить сердце мужчины, даже если эти слезы и показные.

— Значит, ты полагаешь, что Алана разыгрывает из себя безутешную вдову… и что она и есть преступница?!

— Я подозреваю именно ее.

— Подозрения — это еще не доказательства.

— Может, и так, — сказал Пэкстон и взглянул на Алану. — Можешь назвать это звериным чутьем, если угодно, но я уверен, что она что-то важное недоговаривает. Если она не убивала Гилберта, то уж ей наверняка известен убийца. Но, так или иначе, она имеет к этому какое-то отношение. И это я намерен со временем доказать.

— Я должна предупредить дядю; — шепнула Алана Мэдоку несколько часов спустя.

Они находились в дверях главной залы. Обитатели замка спали прямо на полу возле центрального камина.

— Будет лучше, если вы отправите одного из ваших слуг сделать это, — настойчиво сказал Мэдок, стараясь, чтобы его шепот был слышен одной только Алане. — Затея весьма рискованная. Я заметил, что, в отличие от своего предшественника, этот едва пригубил вино. Не исключено, что и сейчас он не спит. А уж если вас поймают в момент, когда вы будете выходить из калитки, то у Пэкстона могут возникнуть подозрения.

Алана взглянула на помещение, в котором расположились Пэкстон де Бомон и его люди. Из окон здания не пробивался ни единый луч света.

— Меня не поймают. Я не просто собираюсь рассказать Рису о том, что здесь происходит, но и намерена обсудить с ним некоторые другие дела.

— Тогда позвольте мне пойти вместе с вами, — не унимался Мэдок. — Ночной лес — это вовсе не то место, где молодой женщине можно находиться в одиночестве.

Она решительно покачала головой.

— Нет, Мэдок, я пойду одна.

— Тогда, если доберетесь до своего дяди, оставайтесь у него и даже не думайте возвращаться сюда. Не в пример сэру Годдарду, этот человек куда проницательнее. Если только он выведает правду…

Алана приложила палец к губам слуги.

— Я непременно должна буду вернуться сюда. Что бы там ни заявлял Генрих, эта земля — мое наследство. Она принадлежит мне, тебе, всем жителям Уэльса, кто обосновался в этих краях. И я вовсе не намерена уступать то, что принадлежит мне по праву. Не намерена я также и оставлять своих друзей один на один с этими псами. — Она еще раз оглядела весь двор, желая убедиться в том, что поблизости нет ни единой души. — Я вернусь еще до рассвета.

И прежде чем Мэдок успел привести какой-либо новый довод против ее намерения, Алана уже уверенно направилась к боковой калитке. Небо было затянуто облаками, и потому свет луны был очень тусклым. «Что ж, это только к лучшему», — подумала Алана, отлично зная, что ее натренированные глаза в такой вот полутьме смогут различить все, что нужно, не в пример этим нормандцам. Воздух был насыщен влагой, и она молила небеса, чтобы дождь не начался прежде, чем она переправится через реку и вернется в замок.

Она просто обязана добраться до Риса, чтобы предупредить и его и своих кузенов о том, что сэр Годдард покинул крепость. Он был человеком расхлебанным, главным образом оттого, что не расставался с кубком вина. Однако же преемник Годдарда был воином что надо, обладал всеми качествами, которых столь недоставало его предшественнику. Пэкстон де Бомон со своими людьми, поддерживаемый двадцатью солдатами гарнизона, которым дозволено было остаться в замке, вполне способны одолеть ее соплеменников-уэльсцев.

И дело вовсе не в намерении Риса организовать штурм, — просто она обязана была предупредить его, чтобы он оставался на противоположном берегу реки, подальше от крепости, которая возвышалась над долиной и девственным лесом. Больше им не придется запросто встречаться, как они встречались прежде и как рассчитывали встретиться сегодня, ибо риск был слишком уж велик.

Неслышной поступью Алана стремительно перебегала, останавливаясь в спасительной темноте лунных теней, которые отбрасывали постройки замка. Вскоре она уже вполне могла различить главные ворота замка. Присмотревшись и никого не увидев поблизости, Алана пустилась бегом. Но вдруг чья-то сильная рука, схватив за локоть, остановила ее. Испугавшись, она чуть было не закричала в полный голос, — хотела закричать, но лишь сдавленно вскрикнула и уставилась на схватившего ее за руку мужчину.

То был Пэкстон де Бомон.

— Что вам нужно?! — спросила она, одновременно пытаясь высвободиться.

— По-моему, это я могу задать подобный вопрос. — Он посмотрел на ворота, затем перевел взгляд на женщину. — Интересно, куда это вам так не терпится убежать в столь поздний час?! Или, может, ваш любовник ожидает сейчас в лесной глуши?

Сверкнув глазами в сторону мощно сложенного рыцаря, Алана сжала губы. Ну уж нет... Она скорее согласится умереть, чем ляжет в постель с новым мужчиной! Это было первое, что пришло ей в голову, но Алана тотчас же усомнилась, припомнив, что испытала она, увидев Пэкстона впервые.

— Я направлялась на могилу Гилберта! — отчаянно заявила она, выбрасывая из головы все прочие глупости.

— Куда-куда?!

— На могилу, — возмущенно ответила она. — За воротами, тут неподалеку, я приказала расчистить место в лесу. Сэр Годдард не позволял мне покидать замок. И потому мне приходилось дожидаться, когда он в очередной раз свалится пьяным, и под покровом ночи пробираться туда, чтобы на могиле помолиться об успокоении души моего супруга. Пэкстон молчал, причем молчание его настолько затянулось, что Алана восприняла тишину как выражение недоверия к своему объяснению. Но ее страхи рассеились, едва только Пэкстон сказал:

— Я вовсе не такой, как сэр Годдард. Вам бы хорошо запомнить это. Как только утром встанет солнце, мы вместе, вы и я, отправимся на его могилу и помолимся за него. А покуда отправляйтесь к себе. И чтобы вы не вздумали опять куда-нибудь улизнуть, я, пожалуй, провожу вас.

Шагая обратно, Алана думала о дяде. Она обязана найти возможность предупредить его.

Мэдок, вспомнила она. Только на него теперь и можно надеяться, ведь сама она теперь постоянно будет находиться под неусыпным наблюдением.

Впрочем, и Мэдок здесь не поможет, подумала чуть погодя Алана, сообразив, что Пэкстон де Бомон слишком умен и потому без труда раскусит подобный замысел. Кто-то другой должен передать весточку дяде. Тот, на кого не может пасть и малейшего подозрения.

Может быть, Олдвин…

Впрочем, едва ли… Он и так уже изрядно претерпел. И было бы слишком безжалостно подвергать опасности его жизнь. Но как бы там ни было, а Рис должен быть предупрежден.

Они подошли к двери, которая вела в залу. Алана ждала, что Пэкстон отпустит ее руку, но он как будто и не намерен был делать это.

— Вы еще чего-нибудь хотите? — после затянувшейся паузы осведомилась она.

— Хочу получить правдивый ответ. Алана вскинула голову.

— Ответ?! На какой же, интересно, вопрос?

— Действительно ли Гилберт сам утонул. Или все-таки это вы его убили?