Глава 4

Наполовину ослепнув от слез, которые пыталась подавить, Мэгги решительно направилась совсем в другую сторону и прошла несколько метров, прежде чем поняла, что нужно вернуться. Наконец она остановилась напротив дома номер двадцать, расположенном в одном квартале от офиса мистера Маккены на противоположной стороне улицы. Несколько минут постояла перед дверью, глубоко дыша и вытирая мокрые глаза.

Офис мистера Кирка был на первом этаже. В нем повсюду были расставлены столы, звонили телефоны, стучали ключи телеграфистов и стрекотали пишущие машинки. Мэгги на миг испугалась всей этой лихорадочной активности и замешкалась за вращающейся дверью. Долго пребывать в замешательстве ей не позволили: к ней сразу же подошел клерк — молодой человек в очках и тесном целлулоидном воротничке. Он не улыбнулся, и его щеки, казалось, пылали постоянно.

— Мисс Чемберлен?

Начав приходить в себя после сцены в офисе мистера Маккены, Мэгги слабо улыбнулась и кивнула. Клерк быстро взял ее за руку и почти потащил внутрь офиса.

— Мистер Кирк побеседует с вами сейчас же, — сказал он старавшейся не отстать Мэгги. У нее даже не было возможности поправить юбки и помолиться, чтобы ее глаза не оказались опухшими и красными от слез, когда ее втолкнули в обитую плюшем комнату, походившую скорее на приемную джентльмена, чем на рабочий кабинет.

Все стены были увешаны книжными полками, за исключением той, где был встроен отделанный слоновой костью камин. Рядом с безукоризненно аккуратным столом отполированного красного дерева возвышался разноцветный глобус на резной подставке, поддерживаемый элегантной мужской рукой. Рука, как вскоре обнаружила Мэгги, принадлежала высокому, хорошо сложенному мужчине с каштановыми волосами и пристальным взглядом зеленых глаз. На нем был легкий твидовый костюм, а когда он улыбнулся, она заметила, что зубы у него белые и ровные.

— Мисс Чемберлен, — заметил он низким бархатным голосом. — Проходите, садитесь.

Американский акцент после долгого путешествия на корабле подействовал на Мэгги, как бальзам. Она почувствовала себя немного легче, хотя в этом красивом мужчине было что-то такое, что заставило ее насторожиться.

Клерк подвинул Мэгги стул, как это сделал бы официант в хорошем ресторане, и она с благодарностью села. Колени у нее дрожали, и хотя глаза были сухими, горло жгли слезы. Случай в офисе Риви Маккены оказался намного серьезнее, чем она думала.

Мэгги вздрогнула, когда двери кабинета с легким щелчком закрылись за ней, а ее будущий работодатель улыбнулся, увидев это.

— Меня зовут Дункан Кирк, — сказал он, снимая дорогой твидовый пиджак и усаживаясь в огромное кожаное кресло за широким устрашающим столом. — Полагаю, леди Косгроув объяснила вам, что мне нужна гувернантка для моих сыновей?

Мэгги кивнула. Она должна забыть, что за двадцать четыре часа все ее мечты пошли прахом, и взять себя в руки. Если она не получит это место, то ей, возможно, придется закончить посудомойкой. Или того хуже.

— Да, сэр, объяснила.

— Я вдовец, мисс Чемберлен, — продолжил мистер Кирк. — Моим сыновьям семь и десять лет, и я боюсь, что они страдают от отсутствия материнской опеки. Я, разумеется, большую часть времени чрезвычайно занят и все никак не решусь послать маленьких бездельников в школу, где за ними будут как следует надзирать и где они смогут получить первоклассное образование.

Мэгги потеплела к мистеру Кирку: ее тронула его забота о детях, судя по тому, как он говорил.

— Малышам тяжело находиться вдали от дома и семьи, — согласилась она, вспомнив как сама периодически была сиротой. — Хотя, я заметила, в Англии это уже стало традицией.

Мистер Кирк откинулся в кресле, поигрывая маленькой серебряной линеечкой, которую он вытащил из стола.

— Как вы попали сюда, в Австралию, мисс Чемберлен?

Мэгги уже устала отвечать на этот вопрос, но ей показалось, что в данном случае он вполне резонный. Она снова рассказала про цирк, гибель родителей и свою последующую жизнь в Англии.

— А как вы попали сюда, мистер Кирк? — выпалила она, закончив рассказ.

Будучи пойманным врасплох, мистер Кирк какое-то время смотрел на Мэгги, а потом громко засмеялся.

— Вы освежающе прямолинейны, мисс Чемберлен. Я приехал в Австралию в шестидесятых вместе с отцом. Он был, ну, разочарован что ли, войной между штатами. Он купил шахту, рассчитывая наткнуться на золото, а вместо этого нашел одно из самых больших в мире месторождений опалов.

— Ваша история куда как более захватывающая, чем моя, — простодушно заметила Мэгги.

И снова мистер Кирк засмеялся.

— Интересно, — загадочно сказал он, когда приступ смеха закончился. И их разговор, как шарик ртути, резко изменил направление. — У вас есть какие-нибудь рекомендации, мисс Чемберлен?

Надежды Мэгги найти себе место начали угасать.

— Нет, сэр. Только то, что необходимо для эмиграции в эту страну. Я… я никогда раньше не работала гувернанткой…

Вид у мистера Кирка был тревожно-строгий; линейка уперлась в его квадратный, чисто выбритый подбородок.

— Понимаю. Если вы не были гувернанткой, мисс Чемберлен, то кем же?

Мэгги знала о том, с каким предубеждением относятся некоторые к артистам.

— Я была актрисой, нечто вроде.

Наступило долгое молчание, во время которого Мэгги не удалось прочитать абсолютно ничего на лице мистера Кирка. Потом он спросил:

— Вы собираетесь вернуться к этой профессии?

— Нет, — солгала Мэгги. Ей не хотелось обманывать мистера Кирка, но все дело было в том, что от этого зависела ее судьба. — Я получила хорошее образование, сэр, я умею читать, писать и считаю не хуже других…

— Перестаньте называть меня сэр, — перебил ее мистер Кирк, как-то грубо. — Я не выношу этого.

Мэгги покраснела и опустила глаза. Кажется, сегодня утром она не получит ничего.

Вдруг мистер Кирк встал с кресла и прошел по комнате к одному из книжных шкафов. Он взял книгу из ряда изящных, в кожаном переплете изданий, принес Мэгги и сунув ей в руки.

— Прочитайте вслух один абзац, — повелительно сказал он, поворачиваясь к ней спиной и сцепив пальцы, как школьный учитель, готовый слушать ученика.

Мэгги улыбнулась, увидев знакомое название «Республика» Платона. Она без единой запинки прочла целый абзац и, хлопнув, закрыла книгу. Пока она читала, в ней росло чувство победы: течение беседы обернулось в ее пользу, и она это знала.

— Если вам нужно место, оно ваше, — сказал мистер Кирк, сидевший на краю стола и пристально смотревший на Мэгги, как будто та была загадкой, которую он никак не мог разгадать.

— Благодарю вас, мистер Кирк. Мне бы очень хотелось получить это место.

— Превосходно. Несомненно, леди Косгроув привезет вас в одном из своих экипажей.

Мэгги кивнула и неловко поднялась со стула: мистер Кирк сидел так близко, что она боялась задеть его. Но Мэгги удалось протиснуться так, чтобы избежать неловкой и неуместной близости. Улыбка, дрогнувшая на губах ее нового работодателя, озадачила смутила ее, и Мэгги поспешила уйти.

Кучер леди Косгроув, прождавший слишком долго из-за неофициального визита к мистеру Маккене, был очень сердит.

— Что-то вы долго, — проворчал он.

Мэгги сладко улыбнулась ему и сама открыла дверцу экипажа, так как кучер не побеспокоился слезть с козел и сделать это для нее. Почувствовав себя в безопасности внутри роскошного экипажа, она подумала о бесхребетном Филипе Бригзе и столь же невозможном мистере Риви Маккене и решила, что ненавидит обоих.

Риви был не в настроении — Лоретта заметила это даже на расстоянии. Она отошла от окна гостиной, из которого открывался прекрасный вид на залив, и обратила все внимание на маленькую Элизабет, которая сидела на холодных кирпичах камина, как всегда поглощенная рисованием.

Этот красивый ребенок с почти черными волосами и такими же, как у дяди, сине-зелеными глазами был загадкой для Лоретты. В свои четыре года Элизабет Маккена обладала сверхъестественной способностью передавать на бумаге несколькими линиями и тенями реальную жизнь, но говорила очень редко, да и то только одно слово — «папа».

Риви возил ребенка от одного врача к другому, пытаясь вылечить свою племянницу с таким же упрямством, с каким искал брата Джеми, сосланного в колонию целых двадцать лет назад. Ни в том, ни в другом случае он не добился успеха: врачи говорили, что, с медицинской точки зрения, Элизабет совершенно здорова, что, возможно, она пережила какое-то потрясение, когда мать бросила ее. Что же касается Джеми Маккены, то лучшие детективы Австралии не могли отыскать его следов — за исключением его брошенного ребенка, разумеется, — хотя никогда не забывали требовать неимоверного вознаграждения.

Что же касается Лоретты, то оба предприятия были, по ее мнению, пустой тратой времени и денег. Если Элизабет нравится быть трудным ребенком, то пусть будет. Маленькой бездельнице не о чем было беспокоиться. Ну а Джеми, тот, скорее всего, никогда не преуспевал — если он вообще был жив. Он даже не смог позаботиться о собственной дочери. Элизабет нашли в приюте.

Входная дверь открылась, и лицо Элизабет мгновенно просияло. Она отшвырнула в сторону свои вечные альбом и карандаши, поднялась на ноги и бросилась в прихожую с радостным воплем. Несколько минут спустя в комнату вошел Риви, неся Элизабет, и улыбаясь дурацкой улыбкой, как это было всегда, когда дело касалось этого ребенка. Но, встретив взгляд Лоретты, он сжал зубы, и улыбки сбежала с его лица. Он ласково попросил Элизабет пойти посмотреть, готовит ли кухарка пирог к обеду, как обещала, и опустил ребенка на пол. К скрытому неудовольствию Лоретты, девочка побежала выполнять его просьбу. Лоретта решила, что лучшей защитой будет наступление, и сладким голосом спросила:

— Должна ли я думать, что твое свидание с той американкой зачахло в бутоне, не успев расцвести?

Риви внезапно побледнел, а глаза его злобно загорелись, обжигая Лоретту там, где ее касался их взгляд. Она отвернулась, чтобы налить ему и себе бренди, внутренне подбодряя себя, видя его бешенство.

— Я не собирался сажать Мэгги в золоченую карету и заниматься с ней любовью, Лоретта. Просто я хотел быть уверен, что за ней присмотрят.

Холодное спокойствие в голосе Риви заставило Лоретту содрогнуться. Тем не менее, когда она обернулась, на лице ее сияла улыбка, в руках она держала по рюмке бренди.

— Значит, теперь уже просто Мэгги? — Ока протянула рюмку Риви, но он выбил ее из руки Лоретты, и рюмка вдребезги разбилась о камин. Лоретта отступила на шаг, сделав глоток бренди, чтобы успокоиться, а потом невозмутимо продолжала: — Филип успел вовремя, чтобы все испортить? Как ужасно, если успел.

— Значит, это ты его послала. — Слова были холодными, как лед, и в то же время обжигающими.

— Любая ревнивая любовница сделала бы то же самое. Неужели ты меня в самом деле обвиняешь за то, что я пытаюсь защитить свои интересы?

Какой-то миг у Риви был такой вид, словно он собирался ударить ее, чего он никогда, даже в припадке ярости, не делал. Он занес руку, но потом провел ею по волосам и отвернулся.

— Только что я разговаривал с леди Косгроув, — после долгой паузы сказал он ровным голосом. — Лоретта, ты знаешь, где Мэгги?

Лоретта сделала еще один глоток бренди и пожала плечами.

— Откуда мне знать, дорогой? — сказала она. Лоретта вовсе не была холодной и сдержанной женщиной, как могло показаться, — она играла роль.

— Ее приняли на работу в доме Дункана Кирка, — сообщил ей Риви, скрестив на груди руки и прислонившись широкой спиной к камину. — Она гувернантка.

Больше Лоретта не могла сохранять бесстрастный вид: теперь почва у нее под ногами начала ускользать, потому что Риви никого так не ненавидел, как Дункана Кирка. То, что Дункан Кирк так небрежно одержал победу, заполучив женщину, которой хотел обладать Риви, еще более усилило обиду Лоретты. Она уронила слезинку.

— Господи, Риви, если тебе так не терпится получить эту девку, ступай к Дункану и забирай ее! Заводи с ней affair d'amour (Любовная интрижка — фр.). Ты же знаешь, мне не останется ничего, кроме как простить тебя!

Риви внезапно приблизился к Лоретте, взял ее за подбородок и заставил смотреть себе в глаза.

— Тебе известно, что за человек Дункан Кирк, — сказал он с не сулившим ничего хорошего шипением. — И что он с ней сделает! Черт возьми, женщина, у тебя есть душа?

— Если он совратит ее, — огрызнулась Лоретта, — не он наверняка будет первым! Вспомни, что твоя драгоценная Мэгги уже принадлежала Филипу Бригзу до того, как ты узнал ее!

Риви так отпустил Лоретту, что она почти потеряла равновесие. Он налил себе в стакан двойную порцию рома и между двумя глотками усмехнулся. Звук его голоса напугал Лоретту, и она отошла подальше. Наконец он повернулся к ней, и синева его глаз без слов говорила о его ярости.

— Довольно, Лоретта, хватит.

— Почему? — огрызнулась она, удивившись собственной смелости. — Потому что тебе невыносимо думать, как милашка Филип лапал ее своими мягкими ручками?

Риви допил остатки рома и язвительно ответил:

— Когда речь идет о женщинах, все гораздо серьезнее, чем мягкие ручки Филипа, и ты это знаешь так же хорошо, как и я.

При этих словах она поняла, что ее хрупкая надежда на то, что Риви мог говорить вовсе не о личном недостатке Филипа, потерпела крах. Она тяжело вздохнула и принялась перебирать в памяти слова, которые снова заставят Риви любить ее. Только ее.

— Я люблю тебя, — сказала она.

— На здоровье, — последовал едкий ответ.

Голос Лоретты дрожал, и на этот раз ее слезы были неподдельными; она плакала всерьез.

— Чего ты хочешь от меня, Риви?

— Я хочу, чтобы ты ушла.

Стакан Лоретты со стуком упал на ковер.

— Что?

— Я сказал, что хочу, чтобы ты ушла. Я позабочусь о тебе, разумеется. Можешь забирать театры. Мой адвокат составит договор о твоей финансовой поддержке, но я хочу, чтобы ты убралась из этого дома, Лоретта. Сейчас. Этим вечером.

— Риви! — Лоретта стояла напротив, вцепившись в его мускулистые руки. — Во имя всего святого, не делай этого! Если ты хочешь эту… эту женщину, забирай ее! Я подожду, пока она тебе надоест, клянусь!

На лице Риви отразилось нечто похожее на отвращение, отрезвившее Лоретту и вернувшее ей чувство собственного достоинства.

— Это не касается Мэгги, Лоретта. Дело в тебе и во мне. — Риви помолчал. — Все кончено.

— Нет!

Риви осторожно освободился из ее рук и отошел, повернувшись к ней спиной.

По развороту его плеч Лоретта поняла, что он ждет, что она может сказать. Но что сказать? Она пыталась умолять, и это не сработало. Она пробовала и слезы, и сарказм — с тем же успехом. Господи, что Риви хочет от нее? Все, что могла предложить Лоретта, — это язвительность презирающей женщины.

— Ты еще будешь стоять на коленях, Риви Маккена. И эта самоуверенная милая Мэгги тоже будет страдать. Даю тебе слово!

Риви тяжело вздохнул.

— Не надо угроз, Лоретта. Запомни, я ведь тоже не беспомощен.

Хотя ночь была теплая, Лоретта поежилась. Краем глаза она увидела съежившуюся в дверях Элизабет, наблюдавшую за этой сценой своими сине-зелеными глазами.

— Ты, конечно же, будешь присматривать за ребенком, — натянуто сказала Лоретта, и Риви повернулся к ней с презрительным выражением.

— По этому поводу никогда не возникало вопросов, — ответил он.

Сохранив достоинство, насколько это было возможно, Лоретта вышла из комнаты и, собрав большую часть одежды и все украшения, покинула дом Риви. Она уже была далеко, в экипаже, который вызвал для нее Риви, когда поняла, что было бы мудрее поцеловать Элизабет и пролить на прощание несколько слезинок. Только когда было уже слишком поздно, Лоретта поняла, что главной слабостью Риви была не какая-нибудь Мэгги, а Элизабет.

Дом мистера Кирка был намного больше особняка Общества помощи девушкам-иммигранткам и значительно более внушительным. Лужайка выглядела такой ухоженной, словно ее постригали ножничками для вышивания, там были и клумбы, и фонтаны, и благоухающие розовые кусты, подстриженные на манер деревьев.

— Ух ты! — сказала Тэнси, которая нашла себе место в доме на соседней улице и болталась тут только затем, чтобы убедиться, что ее подруга хорошо устроилась. — Подумать только, какие вечеринки, должно быть, закатывает этот господин!

Мэгги перевела дыхание и потянулась к сверкающей медной кнопке звонка. В этот вечер она меньше всего думала о вечеринках; она думала о том, какие странные коленца выкидывает иногда судьба, и именно в тот момент, когда этого меньше всего ожидаешь. Стоя на пороге, она была еще актрисой, но как только переступила через него, стала гувернанткой. Дверь мгновенно распахнулась, и за ней показалась одетая практически в такое же бумазейное платье, что у Мэгги, полная женщина. Ее маленькие и очень живые глаза в один миг оценили каждую деталь внешности новой гувернантки.

Мэгги глубоко вдохнула.

— Я Мэгги… Маргарет Чемберлен, — сказала она, чтобы нарушить молчание.

— А я миссис Лэвендэр, домоправительница, — ответила женщина без малейшего намека на дружелюбие и перевела подозрительный взгляд на Тэнси. — А тебе, милочка, что здесь нужно? — сурово спросила она.

Тэнси вздернула подбородок, а ее глаза, не отрываясь, смотрели на бледное мясистое лицо миссис Лэвендэр.

— Я здесь просто затем, чтобы попрощаться с подругой, если вам угодно, мэм.

Миссис Лэвендэр удалилась, прозвучали короткие слова прощания, и когда Мэгги впервые вошла в дом мистера Кирка, Тэнси уходила по тропинке.

На лестнице, подперев подбородки шершавыми ладонями, Мэгги ждали двое пареньков в коротких штанишках.

— Вот ваша новая гувернантка, — резко сказала миссис Лэвендэр, всем своим видом давая понять, что у нее есть дела поважнее, чем стоять тут, знакомя мальчишек с их наставницей. — Ее зовут мисс Чемберлен.

Две пары зеленых глаз оценивающе уставились на Мэгги, не выражая ни интереса, ни злобы, только терпимость.

— Тот, что слева, — Джереми, — сказала миссис Лэвендэр, как ученик, бубнящий скучный урок, — а другой Тэд. Они проводят вас в вашу комнату, а у меня много работы на кухне.

На этом Мэгги осталась одна в компании очень красивых рыжеволосых мальчиков. Она положила свою сумку и поднесла пальцы к вискам, зажмурив глаза и делая вид, что получила послание из мира духов. Когда она снова открыла глаза, то с удовольствием заметила, что оба мальчугана восхищенно наблюдают за ней.

— Тебе, — сказала она загадочно, указывая на Джереми, — семь лет. — Ее палец показал на Тэда. — А тебе десять.

— Откуда вы знаете? — спросил Джереми, вскакивая и одной рукой вцепившись в перила.

Тэд тоже встал, правда, с меньшим проворством изобразив на лице скептическую мину.

— Дурак, папа сказал ей.

Мэгги застыла, наклонившись, чтобы поднять сумку, и нахмурилась.

— Тэд Кирк, ты никогда не должен называть брата дураком. Это грубо и, более того, указывает на явное отсутствие воображения.

— Вы тоже дура, — выпалил в ответ мальчишка, прежде чем убежать, оставив Мэгги стоять с открытым ртом.

Джереми, джентльмен до мозга костей, взял Мэгги за руку и дернул, не дав ей возможности поднять сумку.

— Не обращайте на него внимания, мисс. Иногда Тэд просто несносен, но в общем он ничего. Пойдемте, я покажу вашу комнату.

Мэгги подавила улыбку. Прекрасно иметь защитника, как бы мал он ни был.

— Благодарю вас, добрый человек, — сказала она официально.

Тэнси говорила, что в большинстве особняков комнаты прислуги находятся на третьем этаже, поэтому Мэгги была весьма удивлена, когда они поднялись не выше второго. Она удивилась еще больше, когда ее провели в просторную комнату с маленьким мраморным камином, обтянутыми вощеным ситцем стульями, шкафом и бюро красного дерева и гигантской кроватью, застеленной блестящим покрывалом из голубого атласа.

— Должно быть, здесь какая-то ошибка, Джереми, — запротестовала Мэгги, почти боясь входить в великолепную комнату.

— Никакой ошибки, — твердо сказал Джереми, таща ее через порог. — Папа велел миссис Лэвендэр приготовить эту комнату, и она приготовила, хотя и ворчала при этом. Сказала, вам надо жить наверху вместе с прислугой.

— И что же ответил твой отец, могу я узнать?

Джереми пожал плечами.

— Не знаю, мисс. Они разговаривали по телефону, так что я слышал только то, что говорила миссис Лэвендэр. Она побагровела, как свекла, но говорила с папой очень вежливо. — Малыш сморщил свою конопатую мордашку. — Миссис Лэвендэр заставила нас с Тэдом вымыть уши, а они были совсем чистые.

— Странный поворот событий, должен заметить, — раздался из коридора мужской голос.

Вздрогнув, Мэгги освободилась от руки Джереми и повернулась к мистеру Кирку. Он уже вошел в эту роскошную комнату, пытаясь застегнуть запонку. На нем были элегантные вечерние брюки и кружевная гофрированная рубашка.

Мэгги пришла в себя.

— Я просто говорила Джереми, что тут, должно быть, что-то не так: такая комната наверняка предназначалась не мне.

— Нет, мисс Чемберлен, именно вам, — ласково заверил Мэгги мистер Кирк, осматривая ее слегка помятое бумазейное платье своими изумрудными глазами. — Гувернантки не являются прислугой.

— О, — произнесла Мэгги, не зная, что сказать.

И снова взгляд хозяина с явным неодобрением скользнул по ее платью.

— Что-то нужно сделать с вашей одеждой. В этом платье вы похожи на ворону.

Мэгги не знала, обижаться ей или радоваться, что больше не придется носить это отвратительное платье.

— Ворону, сэр?

Дункан Кирк изогнул каштановую бровь.

— Разве я не говорил вам, чтобы вы не называли меня «сэр»? Вполне сойдет мистер Кирк, благодарю вас.

— Тэд назвал мисс Чемберлен дурой, — вмешался Джереми. Совершив джентльменский поступок, он теперь искал справедливости.

— Неужели? — серьезно отозвался мистер Кирк, и Мэгги нашла, что ей нравится веселый блеск его глаз. — Клянусь всем святым, я пропишу ему по первое число.

Приговор, вынесенный брату, вполне удовлетворил Джереми, и он убежал передать Тэду слова отца.

Мистер Кирк закончил возиться с запонкой и теперь занимался воротником безупречно белой вечерней рубашки.

— Я накажу мальчишек, мисс Чемберлен, — сказал он. — Тэд помнит мать и старается обидеть женщин, которые кажутся ему какой-то заменой ей.

Мэгги хотелось остаться одной, отдохнуть, освежиться и попытаться составить для мальчиков что-то вроде расписания занятий.

— Пожалуйста, мистер Кирк, не будьте из-за меня слишком суровы с Тэдом. Ему нужно время, чтобы привыкнуть ко мне.

— Думаю, да. — Он вздохнул и слегка кивнул, поклонившись. — Всего хорошего, мисс Чемберлен. Устраивайтесь и, пожалуйста, не планируйте уроков на завтра. Вы отправитесь покупать себе новую одежду. За мой счет, разумеется.

Отправиться за покупками. Когда дверь за мистером Кирком закрылась, Мэгги опустилась на стул. За покупками? Во всем этом было что-то не то: роскошная комната, одежда, которую мистер Кирк собирается купить для нее. День был таким длинным и тяжелым, что у Мэгги совсем не было настроения думать, что же за всем этим кроется.