Мари все рассчитала правильно. Когда Поль Манар услышал в телефонной трубке ее голос, он был глубоко тронут. Он настоял, чтобы она пришла к нему вместе с дочерьми, и созвал своих детей, чтобы те приехали познакомиться со своими кузинами из Нового Орлеана.

Мари изложила свою историю как впечатляющую трагедию всем Манарам — дяде, тете, кузенам, и кузинам, и их супругам.

К тому времени, когда она закончила, не осталось никого, кто бы не был тронут ее рассказом и не преисполнен к ней любовью. Поль Манар был вынужден снова вспомнить о молодом человеке, который влюбился в женщину не своего круга, и о цене, которую он заплатил за это, — разрыв семейных уз и лишение наследства. Он был настолько взволнован этой несправедливостью, от которой сам пострадал, и визитом своей несчастной племянницы, что даже не слишком ощутил сочувствие к своей больной парализованной сестре, которая осталась с одним сыном.

Он сразу решил, что заменит отца бедной девочке, которая так жестоко обижена судьбой и так наказана за то, что влюбилась и вышла замуж за негодяя, так оскорблена бесчестной сестрой и эгоистичным братом. Слишком много несчастий, слишком много! И, Господи, как же ошеломляюще она хороша! Старый человек, он, однако, еще не оставался безучастным к женской красоте.

Прежде чем Мари нанесла этот визит, она сделала то, чего не делала все эти годы, что была замужем за Рори Девлином. Ее волосы, всегда такие бледные, теперь отливали серебристо-платиновым блеском, популярным после Джин Харлоу. Длинные светлые ресницы она подкрасила тушью, отчего ее глаза стали, по мнению одного кузена, зеленые, как океан, а по мнению другого — синие, как небо. Она надела узкое черное платье, купленное в Нью-Йорке, которое, несмотря на свою длину, хорошо подчеркивало ее стройные ноги. Немного нарочитый очаровательный новоорлеанский акцент, никогда раньше не заметный в ее речи, усилил общее прелестное впечатление. Она обворожила всю семью, чего и добивалась. Все ее кузены и кузины — Поль-младший, Гектор, Кэтрин, Хелена и Бетси — были очарованы Мари, как и их отец. Тетя Гертруда немедленно подвела итог общей семейной реакции на участь их несчастной родственницы:

— Мы сразу должны найти ей мужа, и, думаю, это не составит большого труда. Претенденты обобьют нам все пороги.

Все кузины были в восторге от предстоящей охоты па будущего мужа.

— Это будет так весело!

— Мы сразу начнем тебя представлять нашим знакомым!

— А с этими двумя очаровашками проблем не будет вовсе!

И все посмотрели на Кики и Анджелу, которые сидели как две французские куколки в чопорных аккуратных вельветовых платьицах, с разноцветными ленточками в длинных волосах. Они сидели очень пристойно — руки на коленях, точно так, как сказала мама.

— Очаровательные! — воскликнула Бетси.

— Прелестные, — сказала Хелена.

— Да, обворожительные! — подтвердила Кэтрин.

Дядя Поль и тетушка Гертруда настояли, чтобы Мари и девочки немедленно переехали в их дом на Пятой авеню, и кузины с восторгом повторяли уже от себя идею переезда.

— Вам не следует останавливаться в отеле с двумя маленькими девочками, даже если он вполне респектабелен, — сказала Хелена.

— И это просто глупо — снимать и меблировать квартиру. Мы думаем, что вам не следует там долго оставаться, — заметила Кэтрин.

— Вы не успеете опомниться, как появится свой собственный дом, — произнесла Хелена.

— Еще соседями станем! — воскликнула Бетси, жившая со своим богатым, толстым мужем Гарольдом на Парк-авеню.

— Нет, я думаю, лучше купить дом на Бикман-плейс, — сказала Кэтрин, которая со своим респектабельным, лысым, но богатым Дональдом жила на Бикман-плейс.

— Я думаю, Мари понравится Грэмерси-парк, — вскричала Хелена, сама ненавидевшая этот район, но ее красивый, властный муж Стивен настоял, чтобы они жили именно там.

— Я думаю, сначала надо решить, за кого она выйдет замуж, а уже потом — где она поселится, — так заявила маленькая, энергичная жена Гектора, чье настоящее имя было Нэнси, но она с двух лет предпочитала откликаться на имя Нана.

Уже на следующий день кузины помогли Мари и ее детям перебраться в дом Манаров. Когда три сестры увидели, как мало одежды Мари привезла с собой, они в восторге воскликнули:

— Завтра первым делом мы отправляемся по магазинам. С самого утра!

Мари потупила взор и просто сказала:

— Я не знаю, сколько покупок могу сделать. Я уехала из дома почти без денег.

— Не волнуйся об этом, дорогая, — сказала Кэтрин. — Мама и папа будут счастливы обеспечить тебя гардеробом. В конце концов, ты не можешь отправиться на охоту без снаряжения.

Сестры горячо поддержали ее.

— Но я не знаю, могу ли я обратиться к ним с такой просьбой. — Мари неуверенно предложила: — Может быть, вы поможете мне продать эти вещи, тогда я сама получу какие-то деньги. — Она раскрыла один из своих чемоданов.

Когда сестры увидели фамильное серебро, они застонали от восторга.

— Мы не можем позволить, чтобы ты продала эти семейные вещи!

— Ты должна все это сохранить. Я знаю, что папа и мама оплатят счета за одежду. Но ты могла бы дать папе какую-нибудь небольшую вещицу как подарок. Он будет просто счастлив иметь какой-нибудь маленький предмет на память из своего прошлого, небольшую вещь из коллекции фамильного серебра Манаров, — благоговейным тоном произнесла Кэтрин.

— Ты так думаешь? Я с радостью подарю ему что-нибудь по-настоящему ценное. Дорогому дяде Полю! Вы такие добрые, девочки. Выберите себе тоже что-нибудь! Я настаиваю! В конце концов, это ведь часть и вашего наследства!

Все они восторженно тискали и обнимали Мари, а потом, едва скрывая жадность, накинулись на серебро.