КНИГА ВТОРАЯ
ГЛАВА 6
Никогда в жизни Марк не чувствовал такой сильной ненависти к отцу. Раньше ему удавалось не замечать поступки отца, а теперь у него не оставалось ни капли сомнения в том, что его отец был лгун, и он решил, что ни за что не будет больше верить ему. Сидя в машине, которая с шумом неслась по автостраде, Марк бросил взгляд на Соню. Он даже не знал, что у отца есть машина. Но потом у него возникло подозрение, что, возможно, машина просто взята напрокат. А как спешно отец побросал одежду в чемоданы, даже не пытаясь аккуратно сложить ее, как это обычно делала мама! Вспомнив, как беспокойно и суетливо торопился отец покинуть вместе с детьми родной дом, Марк понял, что случилось какая-то беда. Скорее всего, мама ничего не знает об их отъезде. А может быть, ее уже нет в живых?
Теряясь в догадках, Марк непрерывно боролся с одолевавшим его желанием заплакать или возмутиться. Но он знал, что нельзя давать воли своим чувствам, потому что отец непременно высмеет его и от этого ему станет еще тягостнее. Если мама умерла… Он проклинал себя за то, что не подготовил себя к такому ужасному обороту дела. Лежа по ночам в кровати и вспоминая, как сильно он любил мать, Марк заливался горючими слезами всякий раз, когда его воображение рисовало печальную картину похорон, и до его сознания доходило, что он навсегда лишился самого близкого на свете человека. Его не должна застать врасплох эта горестная весть в случае, если это несчастье действительно произошло. А сейчас он злился на себя за то, что не смог предусмотреть, каким образом эта ужасная новость обрушится на него, и еще за то, что именно отец будет тем человеком, который сообщит ее. Ему следовало быть готовым к тому кошмарному дню, когда его, без всяких объяснений, посадив в машину, быстро помчали прочь в неизвестном направлении.
Украдкой посматривая на отражавшееся в автомобильном зеркале лицо отца, Марк почувствовал внезапно охвативший его приступ ненависти и страха.
— Куда мы направляемся, пап? — внезапно вырвалось у него.
— Марк, если ты еще раз задашь мне этот вопрос… — предупредил его Гарри. — Я тебе уже сказал: все увидишь, как только мы доберемся до места!
— А мы что, почти уже доехали, пап? — спросила Соня.
— Почти, моя принцесса.
Марк никак не мог понять, почему его сестра восприняла все произошедшее с таким завидным спокойствием. Подперев подбородок, она сидела, внимательно глядя в окно. Почувствовав на себе взгляд брата, она сказала:
— Я уже насчитала восемь белых машин!
Марк передернул плечами, подумав, что сестра, очевидно, не догадывается о том, что произошло что-то ужасное. Но ведь она никогда не плакала, если мама уходила куда-нибудь из дома. Один он, к своему горькому стыду, хныкал каждый раз при ее отлучках. Стараясь держать себя в руках, решительным тоном Марк попробовал задать еще один вопрос отцу в самый последний момент:
— А мама будет там?
Это был не столько вопрос, сколько надежда на то, что заветное желание может исполниться. Не дождавшись ответа, Марк решил, что отец, очевидно, взвешивает, как лучше сказать сыну правду. Наконец Марк спросил:
— С мамой все в порядке?
— А мама жива? — подсмеиваясь над ним, спросила Соня, прижимаясь к нему с наигранно-несчастным видом.
— Заткнись ты! — толкнул сестру Марк, стараясь хоть как-то преодолеть страх, закравшийся в уголки его сердца. — Ты же ничего не знаешь!
— Ну-ка, вы, там, на заднем сиденье, быстро успокойтесь! — прикрикнул Гарри. — Марк, прекрати замахиваться на сестру! Быстро замолчите оба!
Марку казалось, что они едут уже в течение многих часов. Мысли его, словно управляемые какими-то механическими колесиками, быстро сменялись, рисуя картины предстоящих событий, заставляя его удивляться той внезапной перемене, произошедшей в их жизни в субботу. И почему, интересно, мама, которая была так красива в тот день, когда ушла вместе с отцом на ленч, не вернулась домой? Почему?
Ко времени, когда они подъехали к дороге, вдоль которой стоял ряд одинаковых домов, было почти за полночь, и Соня спала беспробудным сном. Она не проснулась даже тогда, когда Гарри, подхватив ее с заднего сиденья машины, взял на руки.
— Куда мы приехали? — нарушив тихое безмолвие улицы, спросил Марк достаточно громко.
— Теперь это будет твой новый дом, — ответил Гарри.
Если то, что сказал отец, было правдой, он ненавидит свой новый дом так же, как и эту открывшую им дверь леди, которая с распростертыми объятиями и дружеским приветствием встретила его, как будто была хорошей знакомой. На лице ее был толстый слой макияжа, и она казалась очень нервной.
— Это, очевидно, Марк! — закричала она, стараясь обнять мальчика. Очутившись в объятиях этой женщины, Марк стоял не двигаясь.
— Ты же знаешь Глорию, не так ли? — обратился к нему с вопросом Гарри. — Ты встречался с ней в моем офисе.
— Привет, Марк! — снова поздоровалась Глория. И хотя она улыбалась, Марк все равно понимал, что она лишь притворялась такой хорошей. На самом деле она была ничем не лучше его отца.
— А это, наверное, принцесса! — ворковала она, глядя на лежавшую на руках отца Соню. — Меня можно называть королевой, учитывая, что теперь я буду ее новой мамой! — рассмеялась Глория.
— Не надо об этом! — огрызнулся Гарри. — Зачем смущать детей?
— Ну ладно, не буду. По правде говоря, я и сама смущена.
Нахмурившись, Марк подумал: неужели и вправду взрослых можно чем-нибудь смутить?
— Входите же, — широко открыла перед ними дверь Глория.
Они вошли в пропитанную запахами недавно отремонтированного дома квартиру, ярко расцвеченные полы которой были застелены новым ворсистым ковром. Стены были выкрашены белой и желтой красками.
— Дай Марку что-нибудь перекусить, а я пойду уложу в постель Соню, — обратился к Глории Гарри.
Новая хозяйка дома проводила Марка на тоже абсолютно новую кухню, на столе которой в глубокой картонной тарелке лежали нарезанные бутерброды, стояли пакет молока и несколько пластмассовых стаканчиков. Глория вручила ему один такой стаканчик.
— Хочешь молока? — спросила она Марка. — Могу предложить тебе также шоколадный сироп, если, конечно, ты любишь его.
Марк утвердительно кивнул головой в знак согласия. Он понимал: будет лучше, если он сделает вид, что симпатизирует ей. Взрослые вроде нее, говорившие с детьми так, словно они были грудными, всегда обращались с тобой лучше, если ты демонстрировал свою любовь к ним.
Он внимательно наблюдал за тем, как Глория наливала сироп, протянув затем соломинку для полученного шоколадного коктейля. Марка так сильно мучили голод и жажда, что, на минуту позабыв о своих опасениях, он стал есть. Умяв последний бутерброд, он поднял глаза и увидел на себе ее пристальный взгляд. Он в свою очередь тоже внимательно уставился на нее.
— Ты совсем не похож на своего отца, — сказала Глория.
«Многие найдут эту женщину довольно милой, — подумал Марк, — но только не я». Потому что у него была самая красивая в мире мама, а все остальные окружавшие его женщины были лишь жалким, не идущим ни в какое сравнение с ней суррогатом.
— А сейчас ты меня вспомнил? — спросила она. — Ты встречался со мной пару раз, когда приходил в офис к отцу. Я работаю вместе с твоим отцом.
— Вы его секретарша, — произнес Марк. — Но что… — Не закончив вопроса, он, смутившись, замолчал. Он просто не знал, как спросить ее о том, что она делала здесь и почему вдруг они все оказались у нее дома. Вместо этого он спросил: — Что случилось с моей мамой?
— Да ничего с ней не случилось, милый, — ответила она, протянув ему бумажную салфетку, которой он автоматически вытер губы, продолжая пристально смотреть на нее.
— Просто твоему отцу показалось, что вам будет здесь лучше, вот и все, — ответила Глория.
— Лучше? — повторил вопрос нахмурившийся Марк.
— Да, знаешь… — подтвердив сказанное кивком головы, продолжала она. — Намного уютнее.
Глаза Марка метали молнии.
— Мне никогда не будет здесь уютно! — возразил он. — Я хочу домой!
— Ты можешь обсудить этот вопрос со своим отцом, — раздраженно ответила Глория.
К своему большому стыду, он почувствовал, как две крупные слезы покатились по его щекам, а вдогонку им еще целый поток слез. Ну а если на глазах появились слезы, то ему уже не удастся держать себя в руках. Кроме всего прочего, к его несчастью, как бы усугубляя его и без того скорбный вид, оттопырилась нижняя губа. Иногда, смотрясь в зеркало в такие моменты, он находил, что выглядит довольно смешно.
— Ну будет тебе, дорогой… — слегка дотронувшись до него, постаралась успокоить его Глория. — Почему бы тебе не попробовать, а? А вдруг тебе здесь понравится? И ты почувствуешь себя вполне счастливым ребенком.
Это ее абсурдное предположение еще раз подтвердило, что она и Марк разговаривали на разных языках, и это обстоятельство, подействовав на него удручающе, вызвало еще более бурные рыдания.
— Я думаю, что человек, спокойно разрывающий чек в треть миллиона долларов, слегка чокнутый, — сказала Эми. — Я сразу узнаю этих людей по безумному блеску глаз. Так вот, когда я увидела Гарри, то…
Это замечание Марчелла обошла молчанием. Одним из важных достоинств Эми было то, что она могла сама отвечать на свои же вопросы тогда, когда ее собеседница чувствовала себя настолько усталой, что уже не могла сказать ни одного слова в ответ.
Наступил понедельник; кончалась третья бессонная ночь Марчеллы. Никогда раньше она не злилась так долго. Но сейчас охватившее ее чувство ярости против Гарри и постоянное болезненное беспокойство за детей выбило ее из колеи, полностью лишив сна.
Ссутулившись, она сидела на кухне у Эми, опустившись на стул и наблюдая за тем, как ее подруга готовит кофе.
— Я сама разберусь со всеми проблемами, ладно, Марчелла? — обратилась к ней Эми, протягивая чашку. — У меня есть знакомые, а у тех тоже есть связи. Сегодня обычный рабочий день. Смотри, как это делается! — сказала она, направляясь к телефону.
«Она просто чудо», — подумала про себя Марчелла. Уже к полудню она переговорила с самыми лучшими агентами самых известных сыскных агентств и с самыми известными прокурорами, специализирующимися на расследовании дел о похищении детей, и с самыми квалифицированными полицейскими службами. Положив трубку, чтобы выпить немного воды, Эми бросила зловещий взгляд на Марчеллу.
— Итак, — тяжело вздохнула она, — как бы там ни было, кое-что мне все-таки удалось выяснить! Хочешь верь, хочешь не верь, но, оказывается, Гарри не совершил никакого преступления! Поскольку вы все еще состоите в браке, то в глазах закона вы оба имеете право на опеку ваших детей.
Марчелла непонимающе взглянула на Эми:
— Это значит, что я должна спокойно сидеть здесь, не проявляя никакой тревоги по поводу исчезнувших детей?
Когда Марчелла принялась плакать, Эми, подойдя к ней поближе, обняла подругу.
— Поплачь, дорогая! — похлопывая по плечу, приободряла ее Эми. — Тебе надо выплакать свое горе! Конечно же, тебе не следует просто сидеть здесь, бездействуя. Для начала мы наймем частного детектива. Я им всю плешь проела в полицейском департаменте, просив прислать кого-нибудь, кто сможет дать объяснения по поводу случившегося. Так вот, этот человек будет здесь через час.
Приняв душ, Марчелла изо всех сил старалась взять себя в руки. Эми настояла на том, чтобы Марчелла приняла полтаблетки валиума до прихода полиции. Набрав номер своего домашнего телефона, она предупредила мать, что теперь за ней круглосуточно будет ухаживать сиделка, которую прислала Эми, настоявшая на том, чтобы Марчелла пока пожила у нее в квартире. Ида казалась очень довольной, услышав от Марчеллы, что Гарри уехал вместе с детьми к своей бабушке в Канаду. Марчелла сделала вид, что сама прибыла в Канаду, откуда и звонит теперь Иде.
— Тебе нравится твоя сиделка? — спросила она Иду.
— О да, она просто прелесть! — ответила мать. — Она учит меня играть в карты.
Положив телефонную трубку, Марчелла сказала:
— Я чувствую себя Алисой в стране чудес. Кругом одни тайны!
Странное чувство охватило ее, когда в гостиную осторожно вошел полицейский, так сильно смахивавший на Гарри своим огромным ростом, светлыми волосами и большими ручищами.
Спокойным извиняющимся тоном он объяснил, почему Гарри не может быть арестован.
— Единственным правильным в данной ситуации шагом может стать подача заявления в суд с иском на предоставление единоличного права на опекунство собственных детей.
— И как долго продлится это судебное разбирательство?
Пожав плечами, он ответил:
— Я не могу сказать вам точно, но, скорее всего, на рассмотрение дела уйдут месяцы… — Увидев выражение ее лица, он остановился. — Послушайте, мадам, хотите я дам маленький совет? По роду своей работы мне часто приходилось сталкиваться с подобными случаями…
Нагнувшись вперед, Марчелла нетерпеливо попросила:
— Пожалуйста, говорите.
— Мы часто видим, как любые семейные споры улаживаются в течение нескольких дней, — сообщил он Марчелле. — В запальчивости отец, подхватив детей, пулей вылетает из дома, но по прошествии одного-двух дней он уже реально видит ситуацию, и… знаете, мадам, я не знаю, какие у вас дети, но есть дети, которые не очень-то легко поддаются воспитанию. Вот когда они начнут приставать к отцу со своими требованиями, тогда он сразу опомнится. Вы понимаете, о чем я? Выдавливая улыбку, Марчелла произнесла:
— Возможно, вы правы. Но… так невыносимо сидеть тут, беспомощно сложив руки, и ждать!
Согласившись, он кивнул головой:
— Но иногда это самое разумное решение. В каждом штате существуют свои законы. Поэтому при пересечении границ штатов ваш муж может сказать, что везет детей отдохнуть на каникулы. Сидите и не нервничайте; я даю вам гарантию, что он непременно свяжется с вами!
— Ободряющее начало! — стараясь как-то развеселить Марчеллу, сказала Эми после ухода полицейского. Протягивая бутерброд Марчелле, она сказала: — Ты должна что-нибудь съесть, Марчелла. Ведь ты ничего, кроме кофе, не ела. — Марчелла откусила небольшой кусок от бутерброда. — Через неделю дети вернутся к тебе, и тогда ты развернешь судебный процесс, который вынесет иск Гарри Уинтону об уплате самого большого в истории Манхэттена штрафа по алиментам!
Марчелла, продолжая слушать рассуждения Эми, закурила вторую сигарету и думала о том, каких только гадостей она не сделает Гарри, если их пути когда-нибудь пересекутся.
В понедельник вечером обессилевшую Марчеллу сморил сон. После предварительной беседы женщины наняли личного агента сыскной полиции, который должен был навести справки о местонахождении Гарри. Ее беспокоила мысль, что, подобно преступникам, ее муж и дети стали объектом преследований полиции. Невольно в ее воображении возникали картины убегающих от погони гангстеров, перевозящих в своих машинах оружие, и испуганные лица Марка и Сони. Услышав звонок стоявшего рядом с постелью телефона, Марчелла, принявшая эти звонки за продолжение кошмарных ночных видений, в течение нескольких минут оставалась неподвижной, пока наконец не осознала, что звонит телефон.
Звонил агент сыскной полиции, докладывавший об итогах первого дня расследований.
— Вам известно, что ваш муж уволился с работы две недели назад? — спросил он.
Нет, этого она не знала. Каждое утро Гарри уходил на работу, как обычно, в положенные для него часы. Марчелла повесила трубку, снова погрузившись в сон. Через двадцать минут телефон зазвонил снова.
— А вам известно, что ваш муж несколько месяцев назад получил на рынке акций огромную сумму? Согласно рассказам коллег, ваш муж получил по-настоящему крупную сумму денег.
И это она тоже не знала.
— Вы знали, что ваш муж находился в тайной связи со своей секретаршей Глорией Дефрис?
— Послушайте! — сидя в постели, взорвалась Марчелла, когда телефон зазвонил в третий раз. — По-видимому, мой муж вел тайный образ жизни, о котором я ничего не знала. Но мне на это наплевать! Для меня главное — вернуть детей!
— Миссис Уинтон, — терпеливо обратился к ней агент. — Именно благодаря этим деталям мы сможем напасть на след ваших детей. Вполне возможно, что ваш муж намеревался в будущем сойтись со своей секретаршей.
— Нет! — возразила Марчелла, переходя на крик. — Нет! Нет!
— Боже мой, что происходит? — вбежала в комнату Эми как раз в тот момент, когда Марчелла только что повесила трубку.
Закурив сигарету, Марчелла рассказала Эми о только что состоявшемся разговоре.
Окинув Марчеллу понимающим взглядом, Эми произнесла:
— С секретаршей? Какой избитый сюжет! Так что не только ты вела тайную жизнь.
— На самом деле, Эми, я не верила тому, что он работал где-то вне своего офиса дважды в неделю, — призналась Марчелла. — Но я была так поглощена работой над окончанием книги, что мне было абсолютно все равно, что делает мой муж. О, Эми! Это просто уму непостижимо! Я что, тоже не могла, схватив детей, сбежать от него? Я же старалась деликатно обходить острые углы и, не попирая его прав, постараться урегулировать любое возникшее недоразумение. Это просто ужасно поступать так с детьми, которые даже не понимают, что на самом деле произошло! Мне бы только оказаться рядом и заверить их в том, что все в конце концов образуется.
— Марчелла?
Услышав знакомый голос Гарри, звучавший прямо над ухом, Марчелла вскочила с кровати. Прошло пять дней с того момента, как он скрылся, и теперь она вернулась в свою квартиру.
— Где ты находишься, мерзавец? — закричала она. — Где мои дети?
— Я ничего не мог поделать с твоим сыном, — пожаловался Гарри. — Это невозможный ребенок! Он, не переставая, плакал о мамочке с того момента, как мы…
— Дай ему трубку! — приказала она.
Марк, заикаясь, стал говорить в телефонную трубку.
— Милый, это ты? — спросила Марчелла, чувствуя, как слезы текут по ее щекам. — С тобой все в порядке? Все это время, каждую минуту я думала о тебе и Соне. Мы скоро опять будем вместе, я обещаю тебе это, Марк. С Соней все в порядке?
Марчелла услышала его глубокий, прерывистый вздох.
— С ней все в порядке, — ответил Марк. — Ей здесь очень нравится, я же хочу домой.
— Я так скучаю по тебе, дорогой, — сказала она, обращаясь к Марку. — Я хочу попросить твоего папу, чтобы он отослал вас обоих ко мне. Скажи своей сестре, что я люблю ее, и помни о том, что ты для меня все на свете!
— Что? — переспросил Марк.
— Ты свет моей жизни, милый. Ты должен вести себя так, чтобы твой отец и сестра считали тебя храбрым мальчиком.
Когда Гарри снова взял телефонную трубку, Марчелла вытерла рукой набежавшие слезы.
— Ты хотя бы даешь себе отчет в том, какой урон нанес нашим семейным отношениям? — спросила Марчелла мужа. — Теперь уже вряд ли что можно поправить!
— Мне не хотелось, чтобы ты воспитывала моих детей! — прозвучал ответ.
— Ах, так? — Ярость колючим клубком подкатила к ее горлу. — Наверное, твоя сучка-секретарша будет лучше заботиться о моих детях? — спросила она. — Я подаю в суд и буду бороться до конца, даже если мне придется потратить все свои сбережения. Это мои дети, Гарри, и я хочу, чтобы ты привез их мне обратно. Прямо сейчас!
В ответ воцарилась продолжительная пауза.
— Соня изъявила желание остаться с нами, — ответил Гарри. — С сыном же я справиться не могу. Ты испортила мальчика, Марчелла. Мне все не хватало времени взглянуть на то, кого ты из него вырастила. Мужчины из него уже не получится. Это я знаю наверняка.
— Что бы из него ни выросло, он все равно будет лучше, чем ты, — ответила ему Марчелла. — Потому что он будет считаться с чувствами других людей…
— Я хочу заключить с тобой сделку, Марч, — прервал ее Гарри.
— Слишком уж у тебя незавидное положение, чтобы идти со мною на сделку! — закричала в ответ Марчелла. — Ты же все равно будешь слоняться из одного штата в другой! Привези мне детей, пока еще не надломил их хрупкие жизни!
— Нет… — послышалось в ответ. Она подождала, когда он продолжит. — Можешь забирать своего сына, а дочь останется жить со мной. Вот так-то будет справедливо, Марчелла.
— Ты в своем уме? — завопила Марчелла. — Мне нужны оба ребенка! Они должны жить со мной, в своем родном доме!
— Ты уверена в том, что суд решит дело в твою пользу? — засмеялся Гарри. — Особенно когда судья познакомится с теми мерзкими книжками, которые ты пишешь? У меня достаточно денег, чтобы нанять себе самого лучшего адвоката!
— Они же брат и сестра, — взмолилась Марчелла. — Ты не можешь разлучить их. Соня еще мала.
— Она хочет остаться со мной, — твердым голосом заявил Гарри. — У тебя нет сейчас права выбора. Марк будет находиться в полшестого у справочного стола станции «Пенн» сегодня. Вот и все.
— Я все равно не соглашусь на твои условия, Гарри, я…
Но в этот момент в трубке раздался щелчок, возвестивший о конце разговора.
В этот день на станции «Пенн», как только первая волна возвращающихся домой пассажиров заполнила пространство вокзала, Марчелла заметила стоявшего у справочного стола Марка. Она вытянула ему навстречу руки, и он, увидев это, кинулся к матери. Со всей силы он прыгнул ей на руки. Он, наверное, простоял бы, вцепившись в нее, еще очень долго, но Эми наконец расцепила эту парочку.
Эми пригласила их домой на чай. Сидя на кушетке в квартире Эми, вся компания слушала, затаив дыхание, рассказ Марка о последних пяти днях, проведенных в новом доме отца, о том, как после объявленной им голодовки отец становился все более и более раздражительным по отношению к сыну.
— Однажды я даже хотел сбежать посреди ночи, но у меня с собой было маловато денег, и еще мне очень не хотелось оставлять Соню. Но как я ни старался, Соня все равно осталась с ним… — печально закончил свой рассказ Марк.
Марчелла так и сидела с Марком в обнимку, а Эми подкармливала их печеньем с молоком.
— Неужели Соня действительно хотела остаться с отцом? — наконец спросила Марчелла.
С серьезным видом Марк утвердительно покачал головой:
— Ей понравилась Глория. А я просто терпеть не мог эту женщину.
Эми взглянула на Марчеллу.
— Да Соня просто не ведала, что говорила, — быстро заметила она. — Интерес к новой маме не сможет сохраниться больше, чем на несколько дней. Я уверена, что совсем скоро она захочет домой.
— Неужели ребенок может быть столь жестоким? — вслух удивилась Марчелла. — Моя собственная дочь?
Ей было горько, и она снова стала пересматривать свое отношение к Соне. Она, конечно же, любила свою дочь, но ее неуемная любовь к Марку была очередным и явным доказательством того, что мать по-настоящему любит только своего первенца. Пока Марчелла сидела, погрузившись в свои мысли, Эми показала Марку свои апартаменты. Так же как и Марчелла, Марк любил роскошь и яркие сочетания красок. Ему очень понравилась та жизнерадостная атмосфера, которую создала Эми в своей квартире.
Оказавшись под крышей родного дома, Марк стал умолять Марчеллу разрешить ей спать с ней в одной кровати. После всех этих тягостных злоключений Марчелла не видела большого вреда в том, чтобы позволить Марку сделать это. Завтра Марк поговорит с агентом сыскной полиции, для того чтобы объяснить ему местонахождение нового дома Гарри, хотя он имел весьма смутное представление об этой местности, да и отец, похоже, не собирался задерживаться там надолго. В эту ночь, чувствуя огромное облегчение и радуясь освобождению сына, она спала, прижав к груди Марка, без конца целуя его в затылок, стараясь предугадать, будут ли оба ребенка снова жить с нею вместе.
Следующая неделя ознаменовалась непрерывным потоком новостей, вестниками которых явились агенты сыскной полиции и рядовые полицейские, которых Марчелла никогда раньше не встречала.
— Мне казалось, что полиция никогда не занималась такими случаями, как мой, — сказала Марчелла, провожая представителей полицейской службы в комнату.
— Мадам? — вопросительно глядя на Марчеллу и хмурясь, начал лысеющий и очень полный полицейский.
— По какому делу вы заявляли в полицию? — обратился к Марчелле его коллега.
— Конечно же, по вопросу поиска моей дочери… — нерешительно ответила Марчелла. — На прошлой неделе мой муж похитил детей, и я собираюсь подать на него в суд… — Немного поколебавшись, она замолчала, догадавшись по недоуменным лицам визитеров, что они понятия не имеют о случившемся семейном инциденте. — Надеюсь, вы пришли сюда в связи с делом моего мужа, не так ли? — спросила Марчелла.
Пришедшие утвердительно закивали головами.
— Фирма, где работал ваш муж, начала расследование с того самого дня, когда в результате состоявшихся биржевых торгов нескольким служащим фирмы вдруг так дико повезло, — объяснил старший по званию полицейский. — Я говорю «повезло», потому что существует очень малая вероятность того, что это было действительно везение. Скорее всего, они просто воспользовались информационным банком, получив выгодные для себя данные. Ваш муж не единственный, кто уволился из этой фирмы в тот день. Кроме него еще его секретарша Глория Дефрис и еще два служащих. Все они находятся под следствием. Вашего мужа мы не берем в расчет, поскольку он сейчас опекает свою дочь.
— Это очень серьезно? — опустившись на стул, спросила Марчелла.
Пожав плечами, полицейский ответил:
— От огромного штрафа до нескольких лет тюрьмы.
— Прекрасно! — воскликнула Марчелла. — Моя дочь находится в компании приговоренного к тюремному заключению папочки.
Проводив полицейских, она попросила держать ее в курсе всех событий. Марчелла была очень довольна тем обстоятельством, что Ида в такой напряженный момент находилась под присмотром сиделки. Но несмотря на это, у нее совершенно не оставалось времени, чтобы в меру насладиться компанией Марка. Как только редакция «Вольюмза» сообщила о рекордной сумме аванса за новую книгу неизвестного автора, новость просочилась на страницы газет, которые охарактеризовали книгу Марчеллы как «захватывающий романтический женский роман».
Организаторы телевизионного «круглого стола» дали согласие запланировать выступление Марчеллы, посвященное публикации романа. Это давало возможность Марчелле сделать девятимесячную передышку. По нескольку раз в день ей звонил Скотт, просивший прийти на встречу с работниками редакции «Вольюмза» и издательства для того, чтобы обсудить вопросы, связанные с книгой.
Эми настаивала на том, чтобы Марчелла выбрала на свой вкус подходящую квартиру в том же доме, где жила она сама. В случае переезда на новую квартиру Марчелле пришлось бы переводить Марка в местную школу, в которой сын мог продолжать свои занятия музыкой. Расположенная в восточном районе средняя школа при Джасинфской музыкальной академии предлагала интенсивную факультативную программу обучения музыке и была самым удачным местом для Марка. Нужно только, чтобы администрация школы дала согласие принять в свои стены нового ученика спустя две недели после начала учебного года.
Собрав остатки сил, Марчелла наконец предприняла некоторые шаги. Она подала заявление на покупку квартиры в доме, где жила Эми, только четырьмя этажами ниже, с отдельной комнатой, в которой в дневное время могли находиться сиделка и Ида. В банке, на счету которого находились их общие с Гарри деньги, Марчелла встретилась с управляющим и составила докладную, ссылаясь на редакцию «Вольюмза».
Квартира была дорогой, и ее новый бухгалтер сообщил ей, что закладная будет облагаться налогом, учитывая то обстоятельство, что одна из комнат может считаться рабочим кабинетом. А когда Марчелла предоставит напечатанный экземпляр романа, она сможет получить еще одну треть миллиона долларов, способных обеспечить ей весьма сытое существование.
Как только музыкальная академия зачислила в свои ряды Марка, Марчелла сразу же начала готовиться к переезду на новую квартиру. Ида вместе со своей сиделкой прибыли на принадлежавшем Эми «роллс-ройсе», а Марчелла приехала на такси, сиденья которого были завалены чемоданами и сумками. Позже Эми погнала Марчеллу в «Блумингдейл», где заставила приобрести мебель, хрусталь, льняные скатерти, фарфор, которые, по ее мнению, понадобятся для организации всевозможных вечеров, что время от времени приходится устраивать любому писателю.
Оказавшись в новой квартире, Марчелла встретилась с весьма смущенной Идой, которая, крепко держась за руку своей новой сиделки, метала беспокойные взгляды по квартире, явно ощущая себя здесь не в своей тарелке.
В этот вечер, когда все коробки с вещами были распакованы, Марк и Марчелла по очереди выглядывали в окно, чтобы насладиться пейзажем Центрального парка. Было почти невозможно поверить в то, что за окном находится такая красота.
В тот же вечер Марчелла, остановившись в дверях спальни, нерешительно обратилась к Марку:
— Ты должен привыкать к своей новой комнате, Марк. Ты уже большой мальчик и должен спать отдельно от своей мамы.
— Ну, пожалуйста, мама! — стал упрашивать Марк с мольбой в глазах. — Мне по ночам все время снятся страшные сны!
«Неужели Гарри мог так запугать ребенка?» — обвив рукой талию Марка, лежа ночью в постели, спрашивала себя Марчелла. Удобно устроившись возле матери, он беспокойно спал, вздрагивая каждый раз, когда во сне его мучил очередной кошмар, заставляя прижиматься к матери так крепко, даже во сне боясь того, что их могут снова разлучить.
Агент сыскной полиции сообщил, что следы Гарри привели в город Питтсбург, в мотеле которого остановился беглец. Девочка, которая полностью соответствовала описанию Сони, но которую теперь звали Соня Астер, ходила в школу штата Массачусетс, куда была зачислена на временную учебу. Несколько раз полиция нападала на ложный след. Каждый раз, когда распоряжение о постановлении городского суда доводилось до сведения властей нужного штата, пара успевала ускользнуть из виду.
Гарри наловчился умело заметать свои следы, но Марчелла поклялась, что если понадобится, она и без распоряжения суда сама будет продолжать преследование беглеца. Тоскуя по своей дочери, Марчелла думала, что Соня, никогда не проявлявшая рвения к учебе, еще больше отстанет от школьной программы.
Благодаря тщательной перепроверке денежных счетов, государственным должностным лицам удалось выявить еще кое-какие интересные подробности финансовой деятельности Гарри. Глорию Дефрис удалось обнаружить в штате Нью-Джерси, откуда ее вызвали на допрос. Полицейский, который раньше приходил к Марчелле, позвонил ей, предупредив, что Глория согласилась выступить в суде в роли свидетеля при условии, что ее больше не будут преследовать.
— С какой стати нужно отменять преследование, коль эта женщина жила с моим мужем? — спросила Марчелла.
— Похоже, что в тот самый день, когда ваш сын вернулся к вам, у этой дамы с Гарри произошла драка, — объяснил ситуацию полицейский. — Она сказала, что ваш муж сначала поругался с ней, а потом, усадив дочь в машину, умчался в неизвестном направлении.
Теперь Марчелла вздрагивала при каждом телефонном звонке: ведь ее дочь моталась по стране в компании озлобленного, агрессивного мужчины.
Марчеллу так быстро захлестнула новая жизнь, что ей иногда казалось, что та, прежняя жизнь в Маленькой Италии принадлежала кому-то другому. Ей нравилось просыпаться и ощущать себя жителем манхэттенской южной части района Центрального парка, с выстроившейся в ряд возле отеля «Плаза» вереницей упряжек, от которых веяло едва уловимым запахом лошадей. Марчелла обзвонила всех своих старых друзей, пригласив их прийти к ней в гости на новую квартиру, сообщив новый номер телефона. Но ее собеседники своим тоном давали ей понять, какая пропасть теперь лежала между ними и ею, поднявшейся на более высокую ступень своего положения в обществе. Некоторые из ее друзей, узнав из газет о гонораре в миллион долларов, разговаривали с ней с благоговейным трепетом в голосе. Лишь Нэнси Уорнер, казалось, искреннее порадовалась за Марчеллу и сразу же примчалась посмотреть на новую квартиру, произнося восторженные фразы по поводу необыкновенно красивого вида за окном.
— В этой квартире действительно можно писать книги! — сказала она.
Музыкальная академия была поражена способностями Марка, который очень быстро адаптировался в стенах новой школы. Иногда Марчелла провожала Марка до школы, заглядывая на обратном пути во французскую булочную, где, взяв кофе с молоком и горячую сдобу, относила их Эми, которая, нежась в постели до десяти часов утра, выглядела неправдоподобно хрупкой в шелковой ночной рубашке. Иногда, войдя в квартиру Эми, Марчелла заставала там быстро убегающего мужчину.
— Где вы находите их? — спросила она Эми как-то утром, присаживаясь на краешек кровати и протягивая своей старшей подруге чашку кофе. Шла пятая неделя пребывания Марчеллы в новом доме. — И все такие красавцы!
Эми с чувством тонкого знатока втягивала носом аромат кофе с корицей.
— Пойдем со мной как-нибудь вечером в клуб «Партнеры», и тебе все станет ясно! — засмеялась в ответ Эми.
— Нет, спасибо, — ответила Марчелла, отпивая кофе маленькими глотками. — Чудно! Когда-то я сочла бы эту затею столь заманчивой, Эми. А сейчас голова моя забита какими угодно мыслями, но только не сексом!
— Ты до сих пор не отошла от напряжения, — успокоила ее Эми. — У тебя впереди много времени, чтобы все поставить на свои места. Однако ты должна позволить Скотту представить тебя важным персонам редакции «Вольюмза». Он ждет свидания с тобой в десять часов в понедельник. Он знает, что Гарри увез Соню, и очень сочувствует твоей беде, но ты должна не забывать и то, что компания вложила в твою книгу миллион баксов. Тебе осталось лишь хорошенько намарафетиться и поразить их своим блеском!
Изменившись в лице, Марчелла со вздохом ответила:
— Но в последнее время я не очень-то могу похвастаться силой своих чар.
— Это тоже часть писательской жизни, — пояснила Эми, отпивая кофе. — Любой человек может написать книгу, Марчелла. И именно то, что ты предпримешь после написания книги, определит разницу между девушкой и зрелой женщиной. Ты думаешь, что Джуди Кранц или Дэниэл Стил просто сидели сложа руки и ждали, когда раскупят их книги? Ты должна везде и повсюду проталкивать их! Устрой скандал по поводу не понравившейся тебе обложки книги. Выпрашивай как можно больше денег на рекламу. Мозоль глаза редакторам даже малоизвестных радиопередач. Раздавай автографы.
Марчелла тяжело вздохнула.
— Нужно появляться в передачах Джонни Карсона, — продолжала Эми, — Фила Донахью, Опраха! Отвечать, придерживаясь темы, которой соответствует название твоей книги, какой бы вопрос тебе ни задавали. «Алигаторы? Странно, что вы вспомнили про них, Джонни, потому что в моей книге «Во имя любви» — и ля-ля-ля-ля… Поняла? — Остановившись, чтобы перевести дух, Эми, вопросительно подняв брови, взглянула на Марчеллу. — Ты должна уметь увязать суть вопроса с содержанием своей книги, невзирая на их речи. Это настоящее искусство, Марчелла, и ты должна ему научиться.
— Вы и вправду думаете, что я смогу появляться в передачах Джонни Карсона? — поинтересовалась она у Эми.
— Почему бы и нет? — пожала плечами Эми. — Все зависит от стечения обстоятельств и везения. И обязательно должно случиться так, что на одной и той же неделе твоя книга станет хитом абсолютно во всех книжных магазинах и читатели не смогут купить ее. Вот тогда ты действительно победила.
В понедельник утром Марчелла, надев специально для Эми темно-синий итальянский костюм, стояла в ожидании водителя, которого прислала Эми для того, чтобы поддержать боевой дух начинающего таланта.
— Ты выглядишь на миллион! — воскликнула Эми, поворачивая Марчеллу и рассматривая ее со всех сторон.
— Да, это почти та самая сумма, которую я заплатила за него, — пошутила Марчелла.
— Да ты только посмотри, что с тобою сделал жакет, — отметила Эми. В зеркале виднелось отражение более высокой, стройной Марчеллы. В этот момент зазвонил телефон, и Эми быстро схватила трубку.
— Она сейчас же спустится вниз, — сообщила Эми водителю, — сейчас же! — Нажав кнопку вызова лифта, Эми, стоя за спиной Марчеллы, причесывала ей волосы. — Войдя к ним в комнату, держи голову прямо. Если уж они заплатили тебе миллион баксов, больше, чем любому начинающему писателю, то, наверное, они по достоинству оценили твою работу.
Сидя в «роллс-ройсе» по дороге в редакцию «Вольюмз» и приглаживая на бедрах свою новую юбку, она смотрела вниз на свои стройные ноги, обутые в туфли стоимостью триста долларов. «Только бы нашлась Соня, и все было бы замечательно, — думала Марчелла. — Почему, интересно, жизнь не дарит сразу все?»
На тридцатом этаже ее ждал Скотт. Он встретил Марчеллу, поцеловав ее в обе щеки по манхэттенскому обычаю, перенятому у французов. Марчеллу всегда удивляло то, как легко с ним было решать деловые вопросы.
— У меня теперь есть новый офис… — сказал Скотт, провожая ее к дверям.
«Очень хорошо», — подумала про себя она. Ее не прельщала перспектива опять увидеть то место, где они шесть лет назад так страстно занимались любовью. Он проводил ее в уголок комнаты, в котором красовалось несколько искусных цветочных композиций. Сзади стола на полках, как бы вызывая Марчеллу посостязаться силой своего таланта, блестели обложками последние бестселлеры.
— Есть какие-нибудь новости о дочери? — вежливо поинтересовался Скотт.
И хотя Марчелла понимала, что с его стороны это всего лишь проявление вежливости, ей все равно было приятно его деликатное участие.
— Да нет, ничего нового… — ответила она, поворачиваясь к нему лицом.
— Очень сожалею о случившемся, — сказал Скотт, протягивая ей сигарету. — Должно быть, это чертовски больно. — Закуривая, он начал: — Я знаю, что, возможно, ты не расположена сейчас слушать это, но я все-таки должен сказать, что твоя книга вызвала огромнейший интерес у многих! Каждый хочет с тобой встретиться. Большинство из них уже знакомы с рукописью твоей книги, но мне бы хотелось поговорить с тобой о планах издательской деятельности и содействия широкому распространению книги. Между прочим, Марчелла, выглядишь ты великолепно!
— Спасибо, Скотт, — пробормотала в ответ Марчелла.
Как ни странно, но Марчелла сейчас вовсе не испытывала к нему каких-либо чувств. Интересно, вернется ли к ней когда-нибудь прежнее непреодолимое и возбуждающее влечение к сексу? А может быть, это было всего лишь временное бешенство, явившееся следствием неудачного замужества?
— Сначала мы должны встретиться с издателем Сиднеем Бурроузом, — начал Скотт. — Затем нам нужно появиться у начальников всевозможных отделов прав, рекламы, оформления и сбыта. Уже имеются эскизы обложек твоей книги.
— Уже? — спросила Марчелла. — Мне не терпится увидеть их!
— Очень редко, когда автору нравятся эскизы книжных обложек. Название твоей книги слишком уж длинное. Как ты смотришь на то, чтобы изменить его? «Во имя любви» займет на книжной обложке много места. Ты могла бы озаглавить книгу, например, «Имя любви».
— Это не одно и то же, — решительным тоном сказала Марчелла.
— «Имя любви»? — поднимая голову, переспросил Скотт. — Это название как-то живее звучит. Подумай хорошенько.
Отрицательно покачав головой, Марчелла возразила:
— Мне нравится мое название.
— Ну а как насчет твоей фамилии, Марчелла? — начал было Скотт.
— А здесь что вам не нравится? — спросила она, выдыхая сигаретный дым.
— Тебе обязательно нужно использовать двойную фамилию? Может быть, оставим просто Марчелла Уинтон?
— Скотт! — воскликнула Марчелла, потянувшись к пепельнице, чтобы затушить окурок. — Я обещала отцу, что его фамилия обязательно прозвучит. И это единственная возможность выполнить свое обещание!
— Хорошо, хорошо, — согласился Скотт, вскакивая со стула и дотрагиваясь до ее руки. — Я подумал о том, чтобы дать задание отделу оформления. У них отлично получается крупный шрифт.
Они обошли многочисленные этажи и отделы редакции, где Скотт представлял Марчеллу бесчисленному множеству редакторов мужского и женского пола и их молодым и талантливым помощникам. Каждый награждал Марчеллу комплиментом, желал успеха новой книге и, казалось, искренне радовался за нее. Вскоре Марчелла затерялась в лабиринте переполненных народом коридоров и небольших кабинетов, в стесненном пространстве которых редакторы проводили свои совещания. Стеллажи с книгами, имевшими в прошлом шумный успех, планы перспективных работ и полки с писательскими рукописями демонстрировали тот огромный объем работ, который предстояло выполнять редакции «Вольюмз». Как только ее представляли этим улыбающимся профессиональной улыбкой редакторам, имена их тут же вылетали из головы Марчеллы. Теперь она твердо знала, что в следующий раз непременно вооружится записной книжкой.
Сидней Бурроуз, импозантный мужчина с седой головой, встретил их в дверях огромного офиса. Он взял руку Марчеллы, чтобы поцеловать ее.
— Вы наша светлая надежда на предстоящий восемьдесят пятый год! — поздравил он Марчеллу. — Мы приятно поражены вашей книгой, и я вижу, что Скотт был прав: вы действительно прелестны!
Они уселись в уголке комнаты, заставленной диванами и столами на манер комнаты для отдыха в гостиной. Поскольку Бурроуз был издателем, его посадили рядом с четырьмя цветочными композициями.
— Надеюсь, вам уже известно, что многих там удивляет огромная сумма предложенного нами гонорара, — сказал Бурроуз, рукой указывая на расположенные за окном небоскребы. — Они боятся, что теперь каждый автор будет ждать миллиона за свою книгу, — засмеялся он. — Но мы получили вещи гораздо более ценные, чем миллион долларов, — это хорошее расположение солидных фирм и рекламных агентов. Наша дочерняя британская фирма уже заплатила четверть миллиона долларов за право распространения книги на территории Англии. Сотни домохозяек прислали нам свои романы, повествующие о своих сокровенных тайнах.
— Ну уж нет! — тяжело вздохнул Скотт. — Нам интересно привлечь к книге внимание как можно большего количества читателей…
Кивнув головой, Бурроуз рассуждал:
— Но ведь мы в течение целого года будем получать интереснейшие романы от самых популярных агентов, которые все тоже будут надеяться на миллионный гонорар для своих авторов!
В кабинет вошла секретарша с кофе.
— Конечно же, мы не собираемся платить миллион долларов за каждый роман, Марчелла, — заверил ее Бурроуз, как только кофейные чашки оказались на столе. — Потому что не каждый писатель наделен таким великолепным даром рассказчика, способным с такой силой увлечь читателя. Вы являетесь тем писателем, в популяризации произведений которого будут заинтересованы очень многие деловые люди. Скотт, она будет принимать участие в расширенных дискуссионных телепередачах за «круглым столом»?
Скотт утвердительно кивнул головой:
— Скромная, никому не известная домохозяйка, которая получила миллион долларов за свой первый роман. Каждая жительница страны захочет походить на нее. Им сразу захочется узнать, почему книга завоевала рекордную сумму гонорара. Может быть, в ней открываются некоторые тайны сексуальной жизни? А может быть, это просто непристойная книга? Может быть, книга заставит вас обливаться слезами? Мы проведем с Марчеллой подготовительную беседу относительно того, как правильно отвечать на различные вопросы. Начало ее карьеры обнадеживающее, ведь ее агентом является сама Эми Джаггер.
— Нельзя желать более лучшего мастера, — согласился Бурроуз. — Или будет точнее назвать ее учительницей, учитывая ее содействие молодому таланту.
— Портрет Марчеллы мы поместим на обороте обложки, — сообщил Скотт. — Эффектно и ненавязчиво. Нужно, чтобы Марчелла была доступна своему читателю.
Бурроуз заулыбался, глядя на Марчеллу. Отодвинув в сторону чашку, он заметил:
— Похоже, что скоро вы станете новым известным писателем, милочка.
Сказав это, он поднялся, чтобы показать им, что разговор окончен.
— Рады приветствовать вас на борту нашего корабля. После Бурроуза Марчелла встретилась с директором по авторскому праву, очаровательным брюнетом по имени Джаки Нельсон, заверившим Марчеллу в том, что с книгой «Во имя любви» захотят познакомиться читатели многих европейских и других читающих стран.
Затем Скотт повел Марчеллу в отдел рекламы, два сотрудника которого долго ворковали и суетились вокруг нее. После чего весь отдел оформления встретил Марчеллу в студии, где лежали готовые эскизы обложек ее будущей книги. На одной обложке красовался профиль женщины, уткнувшейся носом в букет цветов, который держала мужская рука. Вверху страницы ярко-фиолетовыми витыми буквами растянулось название книги «Во имя любви». В нижнем правом углу страницы размещался укороченный вариант фамилии автора — Марчелла Уинтон.
— Хочу представить вам нашего автора! — объявил Скотт. — Это Джекки Сьюзан, Джуди Кранц и Даниэл Стил в одном лице!
Марчелла скромно улыбнулась, она начала привыкать к его слишком уж смелым заявлениям относительно своей персоны. Она поймала на себе несколько любопытных оценивающих мужских взглядов, а также несколько внимательных пар женских глаз. Все они снова посмотрели на иллюстрированную обложку книги.
— Моя фамилия, Скотт, — подсказала Марчелла.
— Да, конечно, — согласился ее компаньон. — Боюсь, что вам, ребята, придется втиснуть сюда еще одну фамилию, — сообщил Скотт собравшимся оформителям. В ответ послышался тяжелый вздох. — А ты что скажешь, Марчелла? — обратился к ней Скотт.
В этот момент все обратили на нее свои взоры, и она понимала, что от нее сейчас требуется особая тактичность. Краешком глаза она ухватила другой, более сексуальный вариант обложки, показывающий слитые воедино, сияющие бронзовым загаром тела.
— Вот это интересно, — небрежно заметила Марчелла. — Совершенно по-другому смотрится. Думаю, вам нужно немного доработать… ну, не знаю… сделать иллюстрацию более сексуально откровенной.
Взглянув на нее, главный художественный редактор сказал:
— В следующем сезоне появится очень много книг с весьма откровенными в сексуальном плане обложками. А мы хотели оформить обложку вашей книги более романтичным сюжетом. Поэтому мы пока не удовлетворены результатом, и здесь требуется еще целый ряд всевозможных доработок.
Затем они двинулись к одному из юрисконсультов «Вольюмза», яркой блондинке Джаней Бриджвоте. Она поинтересовалась, нет ли какого-либо клеветнического вымысла в романе.
— Только я одна, — бросив взгляд на Скотта, засмеялась Марчелла. — Но я обещаю не возбуждать никакого уголовного дела за клевету.
После нескольких коротких бесед с представителями отдела реализации, которые, сгорбившись, сидели в своем торговом центре возле экранов компьютеров, Марчелла вместе с компаньоном направилась в кабинет Скотта, где она просто рухнула от усталости на диван.
— Сначала тебе следовало дать мне список всех, с кем мне предстояло встретиться, — сказала она Скотту. — Я просто не в состоянии сразу запомнить все имена.
— Неплохие люди, да? — спросил ее Скотт. Он нагнулся, чтобы поднести ей зажигалку. — А сейчас давай поговорим о подготовке романа к печати. У нас еще очень много работы.
— Какой еще работы? — спросила его Марчелла.
— Так, — начал он, снова усаживаясь за рабочий стол. — Сначала мне бы хотелось, чтобы ты поработала над этим! — заявил он.
Марчелле показалось, что Скотт что-то прячет на своих коленях, и ей было интересно узнать, что именно.
— Что это? — спросила она, устремив глаза через стол.
— Подойди поближе, узнаешь, — манил ее Скотт. Нахмурившись, она поднялась с дивана и направилась к его столу. Скотт, расстегнув «молнию» своих брюк, неподвижно сидел, с удовольствием предвкушая любовные игры. Глаза Марчеллы расширились от удивления.
— Почему ты не снимешь свои трусики и не сядешь на мои коленки? — хриплым голосом спросил Скотт. — Я запер дверь, никто не сможет побеспокоить нас!
— Я просто глазам своим не верю! — воскликнула Марчелла. Она, подобно маленькой, наивной девочке, стояла, чувствуя огромное потрясение от увиденной картины. Может быть, она чувствовала себя так потому, что ее голова была занята совершенно другими, не имеющими ничего общего с сексом проблемами. Вернувшись на прежнее место, она села на диван, прямо напротив него. — Мне трудно поверить в то, что ты такой грубый, Скотт, — сказала Марчелла.
— Странно, но ты так не думала в нашу первую встречу, — подчеркнул он. — Хорошее было время.
— Сейчас я совсем другой человек! — ответила она.
— И что же явилось причиной того, что ты стала совершенно другим человеком? — спросил он. — Может быть, то, что у тебя теперь появились деньги?
— Нет, — резко прервала его Марчелла, — не деньги, а то, что меня лишили собственных детей!
— Но тебе ведь вернули сына, — возразил Скотт. — И кроме того, ты, Марчелла, самая сексуальная писательница, рассказы которой когда-либо мне приходилось готовить к изданию.
— Не нужно быть таким чертовски снисходительным, Скотт, — сказала Марчелла, загасив окурок в пепельнице. — Мы вместе работаем над моей книгой, поэтому, пожалуйста, давай будем заниматься делом. У меня сейчас очень затруднительное положение, и в настоящий момент я меньше всего хочу, чтобы ты разложил меня на своем рабочем столе.
— Ну ладно! Хорошо! — сказал Скотт, застегивая «молнию».
В этот момент Марчелла явно почувствовала, как сильно было уязвлено его мужское самолюбие. Схватив со стола рукопись, Скотт произнес:
— Давай рассмотрим теперь недочеты в твоем романе.
— Какие недочеты? — спросила Марчелла. Прищурившись, Скотт наблюдал за ней через облако сигаретного дыма.
— Нам предстоит прояснить очень много вопросов, касающихся поведения Мануэллы. Понять, почему она в течение такого длительного времени терпела оскорбительное отношение к себе со стороны мужа.
— Она просто боялась его, — перебила его Марчелла. — Она привязана к своим детям и…
— Слишком уж медленная завязка, — продолжал Скотт. — Давай укоротим рассказ о ее детстве и сразу же приступим к истории. Давай создадим образ адвоката, посмотрим на него в отрыве от места работы, здания суда и постараемся получше узнать его. Следует внести ясность относительно некоторых правовых аспектов судебного разбирательства, Марчелла. Нужно объяснить, как это женщине, совершившей убийство собственного мужа, удалось избежать наказания только благодаря блестящему выступлению адвоката…
— Постой, Скотт! — остановила его Марчелла. — Не кажется ли тебе, что ты слегка перегибаешь палку? Ты только что представил меня служащим многочисленных офисов, где более пятидесяти человек, включая издателя, в один голос заявили, что им очень понравился мой роман!
— Они же надеются на то, что роман будет издан, — ответил он.
— Это и есть та предварительная работа по изданию моей книги? — спросила она. — Или ты просто хочешь отыграться на моей книге за свое уязвленное мужское самолюбие?
Скотт отрицательно покачал головой:
— Я бы все равно сказал тебе те же слова, Марчелла, даже если мы сейчас отдыхали с тобой, обливаясь потом от усталости после счастливых часов любви, проведенных вместе.
— В твоих устах рекомендации звучат таким образом, что они кажутся равносильными тому, что ты попросту просишь меня переписать всю книгу, — вздохнула Марчелла. — Я даже не совсем уверена в том, что смогу когда-нибудь вернуться к тому настроению, которое сопутствовало написанию книги. Я жила этой книгой долгие годы, и сейчас выше моих сил исправить в ней что-либо.
Улыбнувшись едва заметной холодной улыбкой, Скотт произнес:
— Я думаю, что за миллион долларов можно снова вернуться к своей книге.
Щеки Марчеллы запылали ярким румянцем.
— Что касается миллиона долларов, то это было твое предложение, к которому я не имела никакого отношения, — тихо заметила Марчелла. — Я бы была не менее счастлива, если бы мне заплатили лишь десятую часть обещанной суммы.
Глаза Скотта расширились от изумления, после чего он прыснул от смеха:
— Ты весьма оригинальная женщина, Марчелла. Пусть будет по-твоему! Только смотри, чтобы Сидней Бурроуз никогда не услышал твоих речей. Или Эми!
Подъехав к дому на принадлежащем Эми «роллс-ройсе», Марчелла чувствовала себя выжатым лимоном. Скотт пообещал, а может, просто пугал ее, что тщательно просмотрит каждую страницу романа, отмечая те места, которые, по его мнению, требовалось сократить, и делая замечания относительно некоторых особенностей характеров персонажей. Характеров ее персонажей! Разгневанная, она решила немедленно поговорить с Эми.
— Откуда ему знать, что думают и делают персонажи моей книги? — возмущалась Марчелла.
— Да потому, что он редактор, — с выражением сочувствия на лице ответила Эми, опуская бутылку шампанского в ведро со льдом. — Послушай, дорогая моя, никто никогда не заплатит тебе миллион баксов просто так. Прежде чем ты получишь свои деньги, с тебя семь потов сойдет. Я уверена, что им очень понравилась твоя книга, но они надеются, что ты сможешь сделать ее еще лучше. Поэтому тебе придется чуть-чуть отшлифовать кое-какие места.
Марчелла, ссутулившись, уселась на софу, подперев подбородок руками.
— Но тогда пропадут вся новизна и свежесть этого романа! — пожаловалась она.
Выстрелила пробка открытой Эми бутылки шампанского.
— Именно переписывание делает нас профессионалами, Марчелла. Если тебе вдруг покажется твой роман лишенным первозданной красоты, вернись к самому первому черновику этой книги, тому, который, как тебе показалось, отражал новизну и свежесть рассказа, вырежи из него ножницами понравившиеся тебе предложения и приклей их к тем строчкам, которые нужно переписать. Так делают все «литературные поденщики». Давай выпьем!
Чокнувшись бокалами, они выпили немного шампанского.
— Книга обязательно будет иметь успех, ты даже не волнуйся на этот счет, — ободряющим тоном сказала Эми. — Не беспокойся! Она обязана иметь успех! А как себя вел Скотт?
Глядя на Эми печальными глазами, Марчелла ответила:
— О, сделал такой грубый выпад, прямо как герой одного вашего романа.
— О Боже мой!.. — взволнованно воскликнула Эми. — Какой он все-таки эгоист! И как же ты вышла из положения?
— Я, конечно, оскорбилась, — сказала ей Марчелла. — У меня не было ни малейшего желания заниматься любовью в тот момент.
— Да, плохо дело, — вздохнула Эми, снова отпивая шампанское. — Из вас могла бы получиться отличная пара, воплощающая деловое содружество редактора с автором книги.
После того как к Марчелле возвратилась рукопись романа, в которой чуть ли не каждая страница была испещрена каракулями с критическими заметками Скотта, Марчелла так увлеклась переписыванием, что в течение нескольких часов ежедневно ей удавалось совершенно не думать о своей пропавшей дочери.
Гарри до сих пор останавливался в тех местах, где закон не воспрещал ему это делать в течение длительного времени, и он нанял адвокатов, которые могли помешать Марчелле выдвинуть встречный иск. Чтобы отвоевать Соню у Гарри и вернуть ее матери, требовалось много времени, несмотря на то, что нанятый Эми адвокат уже приступил к работе и предоставил генеральному прокурору Нью-Йорка предписание о направлении арестованного в суд. Марчелла старалась смириться с мыслью, что она останется безучастной к воспитанию дочери в тот самый важный возрастной период, когда из ребенка вырастает девушка — именно тот период, когда дочь больше всего нуждается в матери. Марчелла надеялась, что именно в это время они более, чем когда-либо, сблизятся с Соней. Поэтому Марчелла горько сожалела о том, что Гарри украл у нее дочь.
Марк по-прежнему продолжал спать в постели у матери, ссылаясь на то, что это единственное место, где он может спать спокойно. Марчелла понимала, что надо кончать с этой его дурной привычкой, но всякий раз, гладя по ночам его мягкие волосы и ощущая его теплое тело, она отвлекалась от грустных мыслей, связанных с Соней.
Днем, когда Марк приходил домой из школы, Марчелла, отложив в сторону работу над книгой, проводила время, занимаясь сыном и Идой. Сиделка уходила домой в семь вечера, и тогда Марчелла или Марк подавали легкий ужин прямо в постель Иде. Ида ни разу не спросила о Соне или Гарри. Новая обстановка, связанная с переездом на новую квартиру, повлияла на Иду так, что она стала очень рассеянной и забывчивой. «Да, — с сожалением думала Марчелла, — вот оно — начало старости».
Самым лучшим времяпрепровождением для Марчеллы было слушать, как Марк музицирует на новом рояле, купленном ею для сына. Раскинувшись на софе и наблюдая в окно великолепный, укрытый зелеными листьями ландшафт Центрального парка, Марчелла с упоением слушала музыку Дебюсси и Шопена в исполнении Марка. Она представляла, как повзрослевшая Соня будет играть с новыми друзьями где-нибудь на открытом воздухе. Марчелле было очень любопытно, сможет ли Соня узнать их новый адрес и номер телефона и удивить их неожиданным звонком.
Редакция «Вольюмз» продолжала улучшать обложку романа «Во имя любви». Женщина на ней по-прежнему стояла, уткнувшись носом в букет цветов, который держала мужская рука, с той лишь разницей, что волосы ее стали более гладкими, а макияж более ярким. На манжетах рукавов мужчины появились дорогие золотые запонки, а у женщины в ушах едва заметные бриллиантовые сережки и заколка на горловине воротника с таким же камнем. Марчелла нашла, что эти иллюстрации не имеют ничего общего как с пылкой героиней ее рассказа Мануэллой, так и с мужественным адвокатом. Но отдел реализации считал, что этот вариант наилучшим образом отражает суть произведения. Эми с замиранием сердца смотрела на обложку романа, заявляя, что это будет самая популярная книга следующего сезона.
Марчелла закончила переписывать книгу уже через два месяца, и в июле она должна была быть отдана в печать.
Марчелле выплатили вторую часть гонорара. Но, несмотря на это, деньги улетучивались с неимоверной быстротой — очень дорого обходились Марчелле сиделка Иды и плата за обучение Марка. Выплатив некоторую сумму за закладную, Марчелла в компании Эми отправилась к специалистам в области причесок и макияжа, которые полностью изменили ее внешний облик, после чего Марчелла стала походить на изысканную даму. Беспокойство по поводу Сони не могло не сказаться на снизившемся аппетите Марчеллы, которая полностью отказалась от макаронных блюд. Вследствие потери веса лицо стало более миловидным, с очаровательными ямочками на щеках.
По сравнению с удачно изменившейся внешностью личная жизнь Марчеллы оставляла желать лучшего. Переписывание книги и беспокойство за судьбу Сони уносило много сил, поэтому Марчелла чувствовала постоянную усталость. Для нее стало привычным делом, оставшись дома, поджидать на обед приглашенную Нэнси Уорнер или смотреть какой-нибудь фильм по телевизору вместе с Марком. Вопреки предположениям Эми, Марчеллу вовсе не прельщали какие бы то ни были литературные чтения. Она с ужасом думала о назначенных на полдень небольших обедах, на которые обычно приглашала ее Эми. Марчелла не чувствовала себя настолько уверенно, чтобы получать удовольствие от бесед с такими корифеями, как Норман Мэйлер, Том Вульф, или какими-либо другими известными писателями, которые постоянно собирались за прекрасно сервированным столом Эми.
Эми, представляя своим гостям Марчеллу, неизменно добавляла одни и те же фразы: «Это писательница, которая за свою первую книгу заработала целый миллион», или: «Писательница, гонорар которой должен обеспечить мне безбедное существование, когда я закончу свою карьеру». Обычно после этого следовал вопрос: «Ну и как вы себя при этом чувствуете?», на который Марчелла, бурча, отвечала: «Превосходно!»
С этого момента собравшиеся обычно затихали, испытывая перед ней благоговейный трепет. Эми развлекала гостей скандальными рассказами, каждую минуту подливая шампанское в бокалы и потчуя гостей деликатесными блюдами, ни одно из которых она не приготовила сама. Она с видом знатока украшала готовые блюда мелко нарезанным кориандром и небольшими розетками сметаны с икрой. Эми была щедрой, остроумной, блестящей хозяйкой, постоянно призывающей блеснуть своими кулинарными способностями Марчеллу, не испытывающую ни малейшего желания посостязаться со своей старшей подругой. Прекрасный хрусталь и фарфоровый сервиз, купленные Марчеллой под нажимом Эми, до сих пор стояли нераспакованными.
В те дни, когда Эми не устраивала у себя дома очередной прием гостей, она обычно выходила в свет.
— Клуб «Партнеры» до сих пор является самым посещаемым и интересным местом, — сообщила она Марчелле. — У тебя еще сохранилась твоя членская карточка, не так ли? Когда же ты осчастливишь нас своим появлением там?
Марчелла сотни раз проходила мимо этого заведения, ни разу не испытывая ни малейшего желания войти туда.
— Я бы без этого клуба просто жить не смогла, — призналась Эми, — Присоединяйся ко мне, когда я пойду туда в следующий раз, Марчелла. И ты увидишь, как изменится твоя жизнь.
— Вы до сих пор посещаете кинотеатр? — спросила Марчелла. — Ну, тот, где зрители так отвратительно себя ведут?
В ответ Эми засмеялась:
— Я наконец рассталась с этими занятиями. Но зато один из моих приятелей попался на удочку. И это было превосходно, секс без каких-либо ограничений. Очень соблазнительно, Марчелла.
Когда корректура книги была отдана в печать, Марчелла вдруг почувствовала себя свободной от всех дел. Она тянула время, выжидая момент выхода романа. И только отсутствие каких-либо дел привело к тому, что однажды холодным мартовским вечером она согласилась посетить клуб «Партнеры».
Газеты окрестили клуб «Партнеры» местом, отвечающим духу восьмидесятых, «вторгшимся в сознание современной эпохи». На находившийся до этого в подполье секс стали смотреть как на нормальное занятие здоровых людей. Ясным отражением этой тенденции являлось снижение посещаемости ночных клубов и повышенное внимание к клубам типа «Партнеры». Гимнастический зал, бассейн, сауна и теннисный корт были заказаны на несколько недель вперед. Кроме всего прочего, здесь можно было хорошо натренировать свои мышцы и принять сеанс массажа. Ресторан, бар и ночной клуб, рассчитанные на огромное количество посетителей, гостеприимно открывали свои двери гостям, глаза которых начинали светиться радостным блеском после одного бокала «Перье».
В десять Марчелла с Эми подкатили сюда. Занимавший целое здание клуб расположился на Девятой авеню, рядом с Пятьдесят седьмой улицей. Когда-то это здание было огромным кинотеатром, и талантливые архитекторы сумели сохранить прекрасный интерьер. Любое рекламное сообщение ярко освещалось неоновой подсветкой необычных оттенков: кремового, бледно-фисташкового, лилового. На здании отсутствовали какие-либо надписи, а матовый черный цвет, в который оно было выкрашено, придавал ему еще большую таинственность.
Этот клуб так и был задуман, чтобы членство в нем было исключительным и анонимным. Поэтому обладателям лазерной членской карточки достаточно было опустить ее в щель, как дверь клуба гостеприимно открывалась перед гостями. Ночные странники, желавшие присоединиться к кому-нибудь из членов клуба и попасть в его пределы, толпились за воротами клуба, наблюдая за прибывающими гостями, не оставляя надежд вместе с кем-нибудь проникнуть сюда. Внутри помещения царил приглушенный свет, а двери были украшены еле заметным орнаментом; сделанные по последнему слову техники, подъемники и эскалаторы передвигались с помощью многочисленных спрятанных среди греческих колонн, героев античной истории и чучел животных устройств. Потолок блестел, как зеркало, и черные, скользкие полы выглядели так, как будто их высекли из мрамора.
Они заглянули в темный бар, увешанный копиями картин старых мастеров. На диванчиках, обитых полосатой льняной материей, сидели многочисленные посетители, а сидевшая в углу арфистка, пощипывая струны, наигрывала попурри популярных песен. Эми пропустила Марчеллу в кабину лифта, который быстро унес их вниз.
— Я хочу, чтобы ты заглянула в зал, где показывают фильмы, — подморгнула ей Эми. — Так, на всякий случай.
Покинув лифт, они очутились у смешного кондитерского прилавка, где им дали три коробки воздушной кукурузы. Жуткой тишиной встретил Марчеллу зеркальный коридор, который вел прямо в зрительный зал.
— Необременительный, анонимный и чистый секс, — прошептала ей на ухо Эми. — Это самый восхитительный секс в мире.
На входе в миниатюрный зал висел подробный список фильмов на неделю, озаглавленный «Показ фильмов Альфреда Хичкока». Из глубины зала до них доносились приглушенные звуки музыки. Неожиданно сердце Марчеллы замерло от ощущения какого-то смешанного чувства томительного ожидания и страха. Она все пыталась представить себе, как мультимиллионерша Эми, великолепная, преуспевающая женщина, войдя в зал, быстро займет кресло и с раздвинутыми ногами будет ожидать, чтобы какой-нибудь сидящий в зале незнакомец начал ее лапать. Марчелла с отвращением поморщилась от одной только мысли о таком распутстве.
— Если меня станет ощупывать какой-нибудь незнакомец, я просто закричу, — пробормотала Марчелла, уводя за руку Эми к лифту.
Загадочно улыбнувшись, Эми произнесла:
— Это напоминает вкус икры. То, к чему надо привыкнуть!
Глядя на свое отражение в зеркале лифта, устремившегося к расположенному на самом верхнем этаже ресторану, Марчелла думала о том, что у Эми были какие-то извращенческие наклонности, если она могла получать удовольствие от такого странного секса. Хуже было то, что она могла обнаружить те же наклонности и у себя. Эта мысль сильно врезалась в ее сознание.
Весь вечер, пока они закусывали, пили, наблюдая за танцорами, Марчелла, не переставая, вспоминала об этом тихом, темном, расположенном в полуподвале кинотеатре, представляя, что могло там в этот момент происходить. «Однажды я тоже спущусь в этот подвал, — пообещала сама себе Марчелла. — Но это случится только при условии, что я наберусь храбрости или решусь на этот шаг от отчаяния…»
