88
Тодд ждал меня у дверей, лицо его было совершенно белым. Бледная Ли стояла позади него в своем старом красном халате. Что-то случилось! Что-то ужасное… Что-то с детьми! Что-то произошло с детьми, пока их мамаша шлялась как мартовская кошка.
Тодд протянул мне руку.
— Все нормально, — сказал он быстро. — Это Пити. Но все обошлось. Он попал в катастрофу. На бульваре Сансет столкнулся с другой машиной.
— Но ведь у Пити нет машины, — невпопад заметила я, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.
— Вел машину его приятель Эдди, — объяснил Тодд.
— Он сильно пострадал?
— У него сотрясение мозга, но говорят, ничего страшного.
— Где он?
— В Университетской больнице. Я был там, затем отвез Сьюэллен домой. Она захотела вернуться к Бекки. Говард все еще там.
И только тут я заметила, как он обнимает меня за плечи, как бы стараясь успокоить.
— Ты что-то скрываешь от меня?
— Они были пьяны. Пити и Эдди. И кроме того, имеются признаки того, что принимали наркотики…
— О Господи! А Сьюэллен?
Я вывернулась из его рук и бросилась назад к машине.
— Куда ты? Уже очень поздно…
— Я должна поехать к Сьюэллен!
— Я поеду с тобой.
— Не надо, — не согласилась я, взглянув на Ли, которая показалась мне совсем старенькой и очень худенькой. Она сильно переживала из-за этого происшествия. Я знала, что она очень любит и очень уважает Сьюэллен. — Останься здесь с детьми и Ли.
Сьюэллен отворила дверь. У нее было каменное лицо.
— Я так и думала, что это ты. — Сьюэллен, которая плакала, когда убили Джона Кеннеди и его брата, и Мартина Лютера Кинга, и Джона Леннона, и Натали Вуд, теперь смотрела на меня совершенно сухими глазами, теперь, когда ее родной сын лежал в больнице с сотрясением мозга. Я чувствовала, что так не должно быть. Я обняла ее. Я плакала. — Все в порядке, — успокоила она меня. — Врачи говорят, что все обойдется.
Мы прошли на кухню, чтобы выпить кофе.
— А как его приятель, Эдди? — спросила я.
— Практически не пострадал. Небольшой кровоподтек.
— Ну, слава Богу! А та, другая машина? Там кто-нибудь пострадал?
— Там был только один человек. Шестнадцатилетняя девушка — она сидела за рулем. У нее множество переломов. Возможно, ей целый год придется провести в больнице.
— Ой, бедняжка. Слава Богу, что не погибла.
— Она была в сильном наркотическом опьянении — «ангельская пыль».
— О… — «Ангельская пыль». Такое красивое название для смертоносной дряни.
— Она была в сильном наркотическом опьянении, мой сын и его приятель были не только пьяны, но и одурманены. Все трое — ни один из них не старше шестнадцати — с ядом в крови и ядом в голове, сидели за рулем машин. Питер и Эдди возвращались из Венис, где они, по всей вероятности, купили еще бутылку, поскольку им, очевидно, не хватило выпитого.
— Откуда ты это знаешь?
— Полиция выпытала у Эдди.
— А где Эдди?
— Родители увезли его домой. На нем нет ни царапины. Они, его родители, только что подарили ему эту машину на день рождения. Ну что можно сказать о людях, которые дарят машины детям, вытворяющим за рулем Бог знает что!
— Да ладно, Сьюэллен, не думай об этом. Забудь про все. Слава Богу, они живы. Сейчас это самое главное.
— Ты так думаешь? — спросила она тихо.
— Что с тобой? Что это за вопрос?
— Я всегда считала, что у меня счастливая семья. Хорошая семья. Но я ошибалась. Я думала, что если буду делать все так, как надо, то ничего плохого в моей семье не случится. Да, я, конечно, беспокоилась из-за Пити и этого его оркестра. Я подозревала, что кое-кто из его друзей могут быть панками, знаю так же и то, что множество ребят пьют и принимают наркотики, но я верила в Пити, в нас всех. Я думала, что у меня хорошая любящая семья, славный сын…
— Не надо говорить об этом в прошедшем времени, Сьюэллен. У тебя и сейчас хороший сын. Не драматизируй. Возможно он в первый раз в жизни…
— Я не драматизирую. Мне все так говорят, и это уже осточертело! У меня сын, которому только-только исполнилось шестнадцать и который напился и нанюхался какой-то дряни… и, возможно, принимал еще большую дрянь и раньше и, возможно, будет продолжать принимать эту гадость в будущем… Когда-нибудь он может просто умереть от передозировки… Уж лучше бы он умер!..
— Сьюэллен! Ты говоришь просто ужасные вещи! Господь накажет тебя!
— Он уже сделал это.
— Сьюэллен! Твой сын почти не пострадал в автомобильной катастрофе, и он остался жив в катастрофе, в которой мог погибнуть. Подумай, возможно, этот несчастный случай послужит ему уроком. Он просто испугается и больше этого не повторится.
— Ах, Баффи, ты просто дурочка! Шестнадцатилетние мальчишки ничему не учатся в таких происшествиях, если с ними не происходит ничего страшного. Единственное, что Питер понял, это то, что он бросил вызов системе и вышел сухим из воды. Он будет думать, будто всегда сможет выйти сухим из воды. А вот я кое-что поняла. В этом «райском уголке» не может быть такой вещи, как счастливая семья. Это гнилое место. Ребята помладше балуются «ангельской пылью» и марихуаной, ребята постарше нюхают кокаин, мы все принимаем таблетки, все здесь прогнило, все врут друг другу. Мы все в опасности. А ты здесь сидишь и изрекаешь свои банальности… Мы живем не в сказочном мире! И ты прекрасно знаешь, что здесь все прогнило. Здесь все провоняло, и от нас тоже несет этой гнилью. И не думай, что я не знаю, что между тобой и Тоддом что-то происходит. Именно здесь что-то произошло с вашим браком — с браком, который, как я считала, был заключен на небесах. А дети? Почему ты так уверена, что Меган — такая хорошая девочка? Как можно быть в этом уверенной, зная, что происходит вокруг тебя?
— Не надо, Сьюэллен, — умоляюще произнесла я. — Это больно слышать и ты просто расстроена и вымещаешь на мне… — Я накрыла ее руку свой.
Но она отдернула ее.
— Ты в этом уверена, Баффи? А Меган? Говорят, что половина школьников в Лос-Анджелесе курят травку и пьют, я уж не говорю об остальном. Почему ты считаешь, что твоя дочь лучше других? Может быть, когда ты считаешь, будто Меган у какой-нибудь подруги или на уроке танцев, она трахается с каким-нибудь типом до посинения?
— Ты не права, Сьюэллен. Ты пережила потрясение, ты — в шоке. Но все будет хорошо. Вот увидишь. Ты решишь все свои проблемы. Вместе с Говардом. Ты направишь Пити на истинный путь. Вы оба умные и сильные и…
Она покачала головой:
— Этого недостаточно… Ой, Баффи! Ну зачем мы уехали из Огайо?
Только не спрашивай меня об этом, Сьюэллен! Я задавала себе этот вопрос тысячу раз!
Но сейчас я не могла сказать этого Сьюэллен — именно сейчас, когда она вся окаменела от горя.
Я улыбнулась ей, намереваясь продолжать игру в волшебную сказку.
— Мы уехали из Огайо в поисках хорошей жизни, лучшей жизни. Ты увидишь: все будет хорошо.
— Ну конечно, — произнесла она так, как будто рот ее наполнился желчью. — Прекрасная жизнь. Землетрясения и оползни, лесные пожары и ядовитые туманы, забитые машинами улицы и отсутствие стоянок. С одной стороны засуха, а с другой — скользкие, как каток, улицы, когда наконец-то пройдет дождь. И высокие цены. И дети, которые сворачивают на дурную дорожку, и изменяющие тебе мужья.
Я печально улыбнулась, выслушав эту тираду.
— Только не твой муж, Сьюэллен. По крайней мере от этого ты не страдаешь. Тебе повезло. Посмотри на все это с другой стороны: чтобы жить в Калифорнии, необходимо быть смелой. — Это — земля сильных и мужественных.
— Это не мой мир. Я потеряла всю свою мужественность. Я хочу, чтобы ты сейчас поехала домой. Я хочу, чтобы ты была дома с семьей, в полной безопасности. Я не хочу волноваться из-за тебя, пока ты будешь ехать по ночным улицам, полным этих пьяных подонков и обкурившихся подростков. Поезжай домой и позвони мне, когда доедешь. Хочу убедиться, что с тобой все в порядке, если это вообще возможно.
Когда я приехала, Тодд еще не спал. Я слышала, как из его комнаты раздавались звуки телевизора. Наверняка он слышал, как я подъехала. Интересно, он сидел и ждал, чтобы я вошла к нему и сказала, что благополучно добралась домой? Я поднялась по лестнице. Тодд должен был бы знать, так же, как знаем и мы со Сьюэллен, что такой вещи, как благополучие не существует на свете.
Через несколько дней Пити уже выписывался из больницы. Сьюэллен позвонила мне и сказала, что сразу же везет его в реабилитационный центр в Остине, в Техасе.
— Почему в Техас, Сьюэллен? Тебе тогда придется забрать его из школы. Почему бы не найти ему какое-нибудь место здесь? После того, как он закончит учебу?
— Нет. Как я сказала Говарду, его необходимо забрать из прежнего окружения, чтобы он пришел в себя.
— И что на это сказал Говард?
— Сейчас он ничего не говорит. По крайней мере мне. Мы не разговариваем. Говард сказал, что если я так сделаю, то он мне никогда этого не простит.
Я охнула.
— И ты все равно пойдешь на это?
Голос ее прозвучал спокойно и решительно.
— Я должна. Это необходимо.
Нет, Сьюэллен, нет. Только не за счет своего брака.
— Сьюэллен, тебе необходимо изменить свое решение!
Не позволяй своему браку стать еще одним разбившимся кораблем, выброшенным на пески тихоокеанского побережья. Только не твой брак, Сьюэллен… Умоляю тебя!
— Мне необходимо сделать то, что надо.
Я знала, что мне не удастся отговорить Сьюэллен. Я знала только одного человека, которому это бы удалось — волшебник с устами из золота. Но я не могла его ни о чем просить, даже ради Сьюэллен и Говарда.
