С тех пор как она последний раз видела Бо, прошло два месяца. Ей сказали, что примерно столько времени и займет его лечение, и сегодня она собиралась навестить его и, может быть, забрать домой. Она несколько раз разговаривала с врачом — тем самым Перси — и он наплел ей множество всякой врачебной чепухи, употребляя термины, которые она не понимала. Но определенные вещи все-таки дошли до нее. Бо сидел на диете, он потерял восемнадцать фунтов, ежедневно занимался физкультурой, совершенно отвык от наркотиков и принимал лишь то, что прописал ему врач. И еще одно она очень хорошо поняла. Если она не заберет Бо сегодня, значит надо будет обязательно забрать его на следующей неделе. Тодд Кинг и «Белая Лилия» не собираются ждать вечно. Если она за несколько дней не поставит Бо на ноги, они переснимут его сцены с каким-нибудь другим актером. Они вылетят в трубу, если будут продолжать снимать другие сцены, без него.

Ничего из того, что она задумала, переехав в Голливуд, так и не было доведено до конца. Прошло два месяца, а дом все еще не оборудовали так, как она хотела. Такая отделка требует много времени. Музыкальную студию еще не начинали. Спортивный зал, в котором будет тренироваться Бо, тоже существовал пока только в чертежах. Но бассейн уже был готов, и теперь Бо сможет в свободное время загорать на солнышке и каждый день плавать. Спальню тоже успели сделать: теперь там стояла кровать с розовым атласным покрывалом, такого же цвета кушетки, три стены были затянуты драпировками, а четвертая сияла зеркалами. Эта спальня должна понравиться Бо.

Уже были разосланы заявления о вступлении в местные клубы. Клео считала, что хотя бы два клуба благосклонно отнесутся к их просьбе. И до того, как всем станет известно об этом. Бо вступит в лучшие клубы. Она уже получила огромное количество приглашений на разные достаточно важные мероприятия. Ей даже пришлось взять себе в помощь личного секретаря. И теперь, когда Бо выздоравливал, у нее уже не было необходимости самой постоянно присутствовать на съемках, чтобы быть в курсе всех дел. Теперь она могла уделять больше внимания другим проблемам.

И сейчас она на полной скорости неслась в Палм Спрингс. Наверное, Бо умрет от восторга, когда увидит ее за рулем новенького желтого спортивного «мерседеса». Она знала, что такси удобно брать только в тех случаях, когда отправляешься на какое-нибудь официальное мероприятие, когда не хочется ломать голову о том, где поставить машину, когда обстоятельства складываются так, что приличнее прибыть на казенной машине, которую ведет парень в водительской фуражке. Но по личным делам в Южной Калифорнии принято ездить в собственном автомобиле и самому сидеть за рулем. И теперь, когда ей не нужно будет постоянно возиться со всякими болванами, когда Бо уже не потребуется особый уход…

О Боже! Может быть, уже сегодня она заберет Бо домой, и ночью… Ночью они займутся любовью на розовом атласном покрывале и все начнется сначала, как будто они только что поженились.

Доктор Перси настоятельно просил ее переговорить с ним прежде, чем она увидит Бо. Ей не хотелось терять время, однако, так и быть: сначала она встретится с доктором. Он, конечно, начнет морочить ей голову всякой чепухой. Естественно, им не хочется расставаться со своими пациентами, которые платят такие деньги. Она уверена, что если бы Бен не проявил решительность и не забрал Сюзанну домой, ее так бы тут и держали.

Хэнк Перси показался ей таким же, как в тот день, когда она привезла к нему Бо: напыщенным и высокомерным. Он ей не нравился. Другие врачи, к которым ей приходилось обращаться, вели себя значительно дружелюбнее. И цены у них были ниже. Она наблюдала, как он поправляет очки. Почему-то он нервничал, хотя для этого вроде не было никакого повода.

— Миссис Бофор! Когда мы согласились принять вашего мужа, мы, по-моему, плохо себе представляли… Оказались недостаточно компетентными в вопросе о том, насколько серьезно его состояние. — «Компетентный?» Что это значит? — Честно говоря, если бы мы знали… Миссис Бофор, если бы у нас было соответствующее оборудование… Мы обычно не принимаем пациентов с такими проблемами… или… не знаю, какое слово подобрать…

— Что вы хотите сказать? Конечно, у него были проблемы. Потому он и оказался у вас. А для чего же еще, по-вашему, существует это заведение?

— Это санаторий, миссис Бофор. Мы принимаем сюда людей с определенными видами заболеваний… и ни с какими другими. Мы — дискреционное заведение.

Дискреционное? Она не знала, что означает это слово.

— Слушайте, кончайте свою фигню! Говорите яснее.

Он поморщился и сказал:

— Мы пришли к выводу, что вам лучше положить мужа в другой институт… который, в отличие от нас, располагает всем необходимым, чтобы лечить такого рода болезни.

Она не могла поверить своим ушам. Они хотят, чтобы она перевезла Бо в другой санаторий!

— О какой болезни вы говорите? Я думала, что ваши врачи вылечили его! Вы же сами сказала мне об этом по телефону.

— Вылечили? Извините меня. Это слово мы вообще никогда не произносим. И тем более оно никак не применимо к вашему мужу. Мистер Бофор не наш пациент. Видите ли, мы не тюрьма. У нас нет высоких заборов, мы не запираем ворота и не приставляем охранников к нашим больным. Мы вообще не держим пациентов взаперти. Они могут свободно приходить и уходить, словом, поступать, как им захочется. Это люди, которые сами выразили желание остаться тут. Мы никого не держим силой.

Она все еще никак не могла понять, что он имеет в виду.

— Что вы хотите сказать? — визгливо произнесла она. — Не темните, выкладывайте!

— Дело в том, миссис Бофор, что ваш муж приставал к нескольким пациентам… — Она открыла рот от изумления. А он продолжил: — Такое произошло у нас впервые.

Он заметил, как ее глаза злобно засверкали.

— Все когда-нибудь происходит впервые, док. Значит, вот о какой проблеме вы хотели мне сказать? Но вообще-то Бо не на гулянку сюда приехал.

У него задергались губы.

— И кроме того, — добавил он, — мистер Бофор несколько раз убегал отсюда в город, чтобы достать выпивку и наркотики… — У нее внутри словно что-то оборвалось. — И несколько раз нашим работникам приходилось ловить его, — он замялся, подыскивая слово, — и вытаскивать из разных непотребных мест.

«О Боже, Боже!»

— Да? Ведь как? Если б он был Ребеккой Саннибрук Фарм, он бы, наверное, не попал сюда. И вообще, такое впечатление, что вы просто довели его. К тому же вы мне наврали. Вы сказали по телефону, что Бо чувствует себя прекрасно, похудел, каждый день занимается физкультурой и пьет только те лекарства, которые вы ему прописали. Так что означала вся эта ваша трепотня?

В ее голосе слышалась угроза. Ему показалось, что ей бы тоже не мешало подлечиться. Но только не в Институте Перси! Ни в коем случае!

— Все, что я вам сказал, правда, миссис Босфор, и ваш муж, пытаясь перехитрить нас, проявил большую изобретательность, как свойственно людям в его состоянии. И мы сочли необходимым прибегнуть к принудительным мерам…

— То есть?

Он холодно улыбнулся.

— Нам пришлось воспользоваться смирительной рубашкой.

О Боже! Бо!

— И? — спросила она хриплым голосом.

— Каждый раз, когда мы надевали ее. — Перси умышленно сделал паузу, — у него наблюдалось… семяизвержение!

Поппи изумленно уставилась на него.

— Вы хотите сказать, что он кончал?

— Именно. И как вы понимаете, мы не хотим иметь дело с такими явлениями. Не в нашем институте. Излишне говорить, что мы не могли применять к нему физическое насилие в течение долгого времени. Нам вообще никогда раньше не приходилось прибегать к подобным мерам. Признаюсь, миссис Бофор, мои сотрудники пришли к выводу, что вашего мужа необходимо срочно перевезти в другое место. Но, вопреки их желанию и своему собственному, я решил еще некоторое время подержать его у нас, чтобы вернуть вам в более или менее вменяемом состоянии. Или, если вам так больше нравится, в здоровом состоянии. Уверяю вас, вы заметите, что он стал более послушным, похудел, у него нормальный тонус, как я и говорил вам по телефону…

— Погодите! Вы сказали, что перестали надевать на него эту вашу смирительную рубашку, но вы же не могли справиться с ним без нее…

Его голос снова стал тихим, ужасающе тихим.

— Да. Мне пришлось воспользоваться специальными лекарствами. Мы стали давать мистеру Бофору седативные средства, без которых иногда нельзя обойтись. Это совершенно обычная вещь в подобных случаях… Таким образом, нам удалось за три недели добиться желаемого эффекта. Однако, поскольку мы не занимаемся болезнями такого рода, я подготовил для вас список институтов, в которые, на мой взгляд, вам следует обратиться… Они лучше знают, как лечить людей в таком психическом и физическом состоянии, как он.

— Физическом? — переспросила она упавшим голосом.

— Да. Обследование показало, что у него пошаливают сердце, почки…

Ну нет! Это ему так не пройдет!

— Вы мерзкий врун! Я таскала Бо по врачам в течение многих лет. И никто из них ничего не говорил ни о сердце, ни о почках.

Доктор Перси еле заметно улыбнулся.

— Возможно, все эти врачи не решались сказать вам то, что вы не желали слышать.

— Отведите меня к мужу! Я всем вам тут головы поотрываю!

Но ее тон уже не звучал угрожающе, в нем чувствовалось отчаяние поверженного противника.

Перси взглянул на свои наручные часы и сверился с графиком на рабочем столе.

— Сейчас мистер Бофор принимает солнечные ванны. Два раза в день, всего двадцать минут, — сообщил он. — Тогда пойдемте на террасу.

Бо лежал на кушетке, а рядом на стуле сидел медбрат. Бо был в плавках, выставив напоказ свое загорелое натренированное тело. Невидящий взгляд его широко раскрытых глаз, невинных, как у ребенка, был устремлен в сторону горных хребтов, возвышавшихся к востоку от Института Перси.

Его напичкали транквилизаторами до потери сознания!

Они ехали домой… Одной рукой она вела машину, а другой гладила его неподвижную ногу, слезы бежали у нее по щекам, она лихорадочно соображала, что делать дальше. Сегодня среда. К понедельнику она должна привести его в нормальное состояние, чтобы он мог пойти на съемки, иначе они возьмут на его роль кого-нибудь другого. Оставалось только одно средство.

— Все хорошо, Бо. — Она всхлипывала, судорожно вцепившись в его бедро. — Поппи привезет тебя домой и будет ухаживать за тобой. Подожди немножко, скоро ты увидишь нашу замечательную розовую спальню. Она тебе очень понравится!

Ей не удалось привести его в норму за три дня. У нее ушло на это шесть дней, и благодаря ее усилиям он снова появился в студии, смеясь как ни в чем не бывало и напевая песенки, весело и добродушно всех приветствуя, озираясь по сторонам и не глядя на того, с кем он здоровался. Через пару часов Поппи увела его в гримерную, и он повалился на кровать. Его трясло, и она приготовилась сделать ему инъекцию. А он с улыбкой посмотрел ей в глаза и произнес:

— Сладкая моя! Впрысни мне сладкого зелья, героинчика!

В тот день я не пошла в студию поприветствовать Бо. И когда вечером, мрачный как туча, вернулся Тодд, я спросила его о Бо.

— Выглядит он здоровым. Загорел и похудел на двадцать фунтов. Он выглядит даже слишком хорошо для своей роли. По сценарию его герой должен быть измученным и бледным.

— А как он играет? — спросила я нарочито безразличным тоном.

— Сегодня он сыграл отлично. Просто отлично.

— В таком случае пусть тебя не волнует его внешний вид. Через пару недель он сойдет с лица и как следует вымотается.

Тодд зажег сигарету. Он совсем недавно начал курить, я оставила его пускать клубы дыма в одиночестве, а сама пошла за своим дневником. Под записью о возвращении Бо я сделала сноску. «Тодд перестал умолять меня, чтобы я позволила ему прекратить съемки. Я готова бороться до конца».