Наконец все было позади. Сюзанна стала миссис Хайни Мюллер — одета она была поистине экстравагантно. На ней было подвенечное платье в стиле Дикого Запада, украшенное жемчугом и старинной тесьмой. Жених был облачен в смокинг ковбойского покроя и огромный белый стетсон. На торжестве присутствовало тысяча четыреста пятьдесят гостей, многие из которых прилетели поздравить Хайни из различных столиц мира на самолетах его собственной авиакомпании. Каскадеры падали с крыш декоративных салунов, а гости сидели у переносных столов на скамейках и ели чили от «Чейзена» и пирог с экзотическими фруктами из «Ма Maison» — термоядерное меню.

Когда все закончилось, я с облегчением подумала, что теперь мы можем отправляться в Сан-Франциско. А может, наплюем на Сан-Франциско, и просто вернемся домой. У меня было такое чувство, что мы уже целый год в Калифорнии — мне не терпелось увидеть детей.

— Когда отправляемся в Сан-Франциско? — спросила я Тодда. Рабочие уже начали убирать место проведения торжества от всякого кинобарахла.

Разве я тебе не говорил? Поскольку Хайни приобрел студию и спешит начать ее реконструкцию, он отменил свой средиземноморский медовый месяц. Вместо этого он перевозит нас на несколько дней в Вегас на своем собственном самолете.

— Когда? — испуганно спросила я. Мне не верилось, что Тодд мог быть в восторге от этой затеи.

— Сегодня. Нам остается только заехать в отель за вещами.

Интересно, Тодд и вправду забыл мне об этом сказать, или это было специально спланировано? Я тут же упрекнула себя за свой скептицизм.

Из Лас-Вегаса самолет Хайни Мюллера доставил нас в Палм Спрингс. Там жили его очень известные в общественных, финансовых и политических кругах друзья, Вальбургеры. По тем или иным причинам они были вынуждены пропустить церемонию бракосочетания, и теперь устраивали прием в честь счастливой четы. Список приглашенных был настолько впечатляющим, что я не смогла упрекать Тодда в излишней чувствительности. Думаю, на любого произвел бы впечатление прием, на котором присутствуют Эгню, Хоупы, Фрэнк Синатра и Бетти с мужем — президентом Фордом. Правда, я не поняла, был ли президент другом Хайни или он просто приехал поиграть в гольф к своему другу Вальбургеру и задержался на вечеринке. Но вот Сюзанна предпочитала думать, что Джеральд и Бетти прибыли специально, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение, а все эти ребята из спецслужб обеспечивали ее безопасность.

Наконец мы действительно стали собираться домой. Я упаковала последний чемодан с подарками.

— Надеюсь. Ли понравится красный халат, который я купила в «Джорджио».

— Как только она узнает, где ты его купила, ее восторгам не будет конца, — заметил Тодд.

— Да, возможно она даже начнет хрюкать от восторга. Мне все-таки жаль, что мы не доехали до Кармела. Говорят, там такой красивый торговый ряд…

— Ты же знаешь, поговорку: «Посмотри на один торговый ряд и считай, что ты увидел их все».

Посыльный поблагодарил мистера Кинга за чаевые и стал спускать наш багаж в вестибюль, а Тодд занялся счетами.

— Благодарим вас за посещение нашего отеля, мистер Кинг. Будем с нетерпением ждать вас снова.

Мы вышли на улицу и стали дожидаться, когда подадут наш лимузин.

— Подожди-ка, — вдруг произнес Тодд. Я должен кое-что проверить. — И нырнул в вестибюль.

Когда он, улыбаясь, вернулся, я спросила.

— В чем дело?

— Я поинтересовался, нет ли чего-нибудь для нас у стойки. Я подумал: вдруг они узнали, что мы были на одной вечеринке с Джеральдом Фордом, и решили наградить нас одним из тех халатов… Вроде как посмертно.

— И что, нам снова не повезло? Так что же ты тогда улыбаешься?

— Сколько времени прошло с момента, как мы вышли из отеля?

— Ну, может, минут пять.

— Ты помнишь, как они все раскланивались перед нами? Посыльный. Дежурный администратор.

— Конечно помню.

— Так вот, не прошло и пяти минут, а они уже забыли, кто я такой. Это невероятно, но ни один человек не узнал меня. А дежурный у стойки даже принял меня за бродягу. Знаешь, что он сказал? «Как тебя зовут, приятель»?

— Приятель! Это неправда! Я не верю тебе!

— Да, мэм. Правда!

Я села в лимузин. Прежде чем сесть рядом, Тодд повернулся к швейцару и погрозил ему кулаком. Затем поверженный герой объявил:

— Я еще вернусь!

Я искренне надеялась, что он шутит.

По возвращении домой я первым делом помчалась к Сьюэллен и накачала ее свежайшими новостями и сплетнями; описала ей свадебную церемонию и все вечеринки; рассказала обо всех блюдах, которые нам довелось попробовать.

Мы сидели у нее в кухне, и она угощала меня картофельными оладьями, «ламками», как называл их Говард.

— Х-м-м… недурно! Скажи мне, Ли хоть раз приводила к тебе детей на ужин!

— А разве Ли тебе не говорила?

— Конечно нет. Ли никогда ничего не говорит.

— Она приходила. Собственно говоря, она с детьми ужинала здесь три раза.

— Ты шутишь? Три раза? Это невероятно. Как тебе это удалось?

— Как? Я позвонила ей и сказала: «Ли, это Сьюэллен Роузен. Почему бы вам с детьми не заехать сегодня вечером ко мне на ужин? У нас котлеты из ягненка и черничный пирог мистер Роузен заедет за вами!» Все очень просто.

Я была в восторге.

— О, Сьюэллен! Ты неподражаема! — Я набросилась на нее с поцелуями, несмотря на то, что мой рот был набит оладьями.

Щеки Сьюэллен залились краской.

— Я неподражаема? Почему?

— О, да просто потому, что ты моя сестра, — ответила я, — единственная сестра. — Я взяла еще одну оладью. — Очень вкусно! Напишешь мне рецепт?

— Можно подумать, ты когда-нибудь будешь их готовить, — выразила она свои сомнения.

— Скорее всего, не буду, — призналась я. — Но может быть, Ли будет.

Ну, тогда ты должна натереть сырой картофель и отжать весь сок. Это нужно для того, чтобы оладьи получились сухими. Добавляешь немного муки, по одному яйцу на каждую чашку натертого картофеля, немного растительного масла, перца и соли. Некоторые вместе с картофелем натирают сырой лук, но…

— Да-да?..

— Мой секрет в том, что я лук сначала слегка поджариваю!

Я была поражена.

— Вот видишь? Именно за это я тебя и люблю. В Голливуде никто не скажет тебе, что лук сначала нужно поджарить.

— А почему нет?

На какое-то мгновение я задумалась.

— Потому что там стремятся все самое лучшее приберечь для себя. Никто не хочет, чтобы у тебя было что-то еще лучше.

— Ну, а Кэсси? Она бы ведь сказала?

— Да, она бы сказала. Если бы сама знала. Но она не знает.

— А Клео? Клео бы сказала, правда?

— Да, она сказала бы, но только если Лео ей позволил бы. А Лео ей ни за что не позволил бы.

— О…

О Сюзанне Сьюэллен и не думала спрашивать, — видимо, она наверняка знала, как та поступила бы в этой ситуации. Но она ошибалась. Сюзанна как раз была тем человеком, который мог знать и сказать. Но после этого она бы уволокла у вас всю кулинарную книгу.