Я была на третьем месяце беременности, когда позвонила Сюзанна, чтобы сообщить ужасное известие. Умер Поли!

О нет, только не дорогой славный Поли!

Несчастный случай, сказала Сюзанна. Роковой несчастный случай. Он принял лекарство вместе с алкоголем…

Я первая поняла, что нужно поехать поддержать Сюзанну.

— Она просит нас сейчас же отправиться в Нью-Йорк, — сказала я Тодду. — Она говорит, что ей нужна наша помощь, чтобы пережить несколько следующих дней.

Поначалу Тодд воспротивился.

— Ей нужна наша помощь? Никто ей не нужен. Ведь это Сюзанна! У нее есть она сама. Вот все, что ей нужно. Это Поли нуждался в чьей-нибудь помощи, черт возьми, но сейчас уже слишком поздно.

Он сел, закрыл лицо руками и разрыдался.

— Но Тодд, у нее был такой убитый голос. Совсем не ее голос. Мне кажется, сейчас мы действительно нужны ей.

— А ты? Не хочу, чтобы ты расстраивалась, ты все-таки беременна…

— Я в порядке. Правда. Все будет нормально.

Той же ночью мы улетели. Я даже не подозревала, что все остальное время теперь уже Тодд будет меня уговаривать пожалеть Сюзанну, а не наоборот.

— Полиция проводит расследование, — раздраженно говорила Сюзанна. — Они полагают, что это самоубийство. Какая, в конце концов, разница, как это назвать: случайным совпадением лекарств и алкоголя или самоубийством? Ведь речь не идет об убийстве. На самоубийство тоже не похоже. Говорят, что в таких случаях оставляют записку. А записки не было. Никакой записки!

Сюзанна великолепно выглядела в черном. И на черном фоне роскошная нитка жемчуга.

Со времени нашей последней встречи она немного похудела, если это вообще возможно в ее случае, лицо было бледным и уставшим, а желтые кошачьи глаза округлились еще больше. Да, она выглядела великолепно, и это действовало мне на нервы. Как смеет она блистать своей красотой, когда Поли лежит в холодном морге!

— Он стал совершенно неуправляемым! — кричала Сюзанна, пытаясь пробудить в нас сочувствие к НЕЙ. — Абсолютно неуправляемым. Я предупреждала его. Вы знаете, что я предупреждала его! — Она начала всхлипывать. — Я говорила ему каждый день, что лекарства в сочетании с алкоголем могут привести к смерти. Я повторяла ему, что он играет с динамитом, отравляет себя. Так оно и получилось. Если бы он так не глумился над собой, он был бы сейчас с нами, правда? — жалобно спросила она. У нее потекла тушь, и мне даже стало приятно, что она проявила слабость. Нехорошо выглядеть такой неотразимой, когда Поли лежит мертвый… — Я благодарю Бога, что он не совершил самоубийства, что там не было никакой записки. Просто случайная передозировка… сочетание… — она запнулась на середине фразы. — И все-таки моя репутация пошатнулась. Все подумают, что мы были любовниками и…

Это заявление доконало меня.

— Что значит: подумают, что вы были любовниками? Ничего более нелепого я не слышала. А что, по-твоему, могут подумать люди? Вы с Поли жили вместе уже несколько лет. Надеешься, люди считают, что вы лишь держались за руки? Он с самого начала пожертвовал своей карьерой ради твоей. Бог свидетель, он пожертвовал всей своей жизнью ради тебя. Не забывай об этом.

Моя атака в буквальном смысле сбила ее с ног, и она упала на тахту.

— Баффи, как ты можешь так говорить? Ты! Ты же знаешь, как мне был дорог Поли!.. Ты должна понять, что я сейчас чувствую…

Чтобы успокоить меня, Тодд положил руку мне на плечо, в его глазах появилась тревога оттого, что я так вспылила. Потом он с сочувствием посмотрел на Сюзанну, убежденный в том, что она искренне горюет.

На этот раз Сюзанна обратилась к Тодду.

— Я знаю: Баффи не верит, но это правда. Мы не были настоящими любовниками. Мне приходилось спать с Поли, только когда он меня принуждал. Когда был пьян и заставлял меня… когда я не могла отказать ему, опасаясь, что он что-нибудь выкинет… Никогда я не спала с ним по собственному желанию, рассказывала она Тодду даже с некоторой гордостью в голосе.

Во мне снова закипела ярость. Чем, черт возьми, она так гордится! Что Поли мертв и что ни разу при его жизни она, ее величество, не отдалась ему не то чтобы даже по любви, а просто из-за хорошего отношения к нему!

Мне стало дурно. Тодд был прав. Нам не следовало приезжать. Она не заслуживала никакого участия. Я поднялась. Подождала, пока поднимется Тодд. Он последовал моему примеру, однако не без колебаний. Он оглянулся на Сюзанну, и его лицо ясно говорило: прежде чем уйти, мы должны быть уверены в том, что поступаем правильно.

В глазах Сюзанны появилась паника, когда она поняла, что мы собираемся оставить ее. Она быстро встала и подошла ко мне с протянутыми руками, с мольбой на лице. Вдруг она оступилась и упала.

— Баффи! — заплакала она, стоя на коленях и цепляясь за мое платье. — Ты не можешь бросить меня сейчас. У меня больше никого нет. Даже Уэс предал меня. Ублюдок! Он так боится, что его поганое имя будет стоять рядом с моим! Никто здесь не знал настоящего Поли, каким он был на самом деле… Как мы с ним жили в старые добрые времена, до того, как Поли… Поэтому мне очень нужно, чтобы вы оба были сейчас со мной. Вы оба помните…

Сейчас я уже ни в чем не была уверена. Я взглянула на Тодда. Он ободряюще кивнул мне, обнял и помог Сюзанне подняться на ноги.

— Для меня сейчас больнее всего то, что Поли таки не осуществил своей мечты, — сказала она с улыбкой и жалобно посмотрела на меня в поисках сочувствия. — Он так и не попал в Голливуд… — Она прямо-таки готова была рвать на себе волосы. — Он так любил кино, — продолжала она, с мольбой глядя на Тодда. — Ты же помнишь, правда? Как он говорил о кино и кумирах прошлых лет. Ему так хотелось стать частью этого мира! Ему хотелось войти в этот мир, писать о нем, рассказать всем свету о чудесах кино. — Мы все снова сели. — Как жаль, что я поехал в Нью-Йорк, а не туда, — произнесла она уже более спокойным голосом. — Может быть, тогда все было бы по-другому…

Каким образом? Ты что, любила бы его больше? Или меньше использовала бы его? Разве лучше было бы Поли умереть не в Нью-Йорке, а в Голливуде от лекарств и алкоголя?

Тодд принялся утешать ее и отослал в спальню за свежим носовым платком. Когда она вышла, он тихо сказал:

— Мы приехали поддержать Сюзанну, и мы это сделаем, несмотря ни на что. Даже если она предала Поли, мы не предадим ее. Ведь речь уже идет не о Сюзанне, не правда ли? Речь о том, кто мы на самом деле.

Рассуждения Тодда всегда вызывали во мне уважение. Казалось, он умеет отметать все ненужное и доходит до самой сути. Что мы за люди? Никто не давал нам права судить, мы можем только помогать. Я мысленно поблагодарила Бога за то, что Он ниспослал мне Тодда.

Когда Сюзанна вернулась, Тодд заметил:

— Если бы он оставил записку, было бы глупо с твоей стороны сохранить ее. И действительно, совершенно не нужно. Но записки не было?..

— Я же говорила, — сказала Сюзанна, расширив глаза, — не было никакой записки.

— Правильно. И я об этом. Но если бы она была…

Как только следователь вынес заключение, что смерть наступила в результате случайной передозировки, состоялись похороны. Похоже, родных у него не было. Самым близким человеком, присутствовавшим на церемонии, оказалась Сюзанна. Я уже решила, что худшее позади. Однако Сюзанну, встречавшую гостей, ожидал новый удар.

— Джеффри Дюрель не пришел на похороны, — разрыдалась она, размазывая краску по лицу. — Его так и не было.

Сюзанна уже не переживала по поводу предательства своего женатого политика. Сейчас ее волновал только Джеффри Дюрель.

— Может, он заболел. Или уехал из города по делам, — говорила я, пытаясь утешить ее.

— Нет. Просто это скандал. Неважно, самоубийство или нет, — это скандал, пятно на моем имени. А он собирался возобновить мой контракт. Причем на более выгодных условиях. Они будут рекламировать новый шампунь, мой шампунь. Они хотели назвать его «Златовласка»! — причитала она. — Отсутствие Джеффри означает, что он передумал. Он не желает, чтобы его компания была связана со мной. Проклятый Поли!

И тут она запнулась, потрясенная собственными словами и посмотрела сначала на меня, а потом на застывшее лицо Тодда.

— Я не это хотела сказать. Я только хотела сказать, как мне его не хватает! Если б он был жив. Он был так ласков со мной, когда я провалилась в этой дурацкой пьесе. Так ласков… — Она обратилась к Тодду. — Тодд, ты такой умный, скажи, что делать. Мне необходим новый контракт. Эта неудача на Бродвее очень повредила мне. Ты же знаешь, каковы люди. Стоит тебе слегка оступиться — и они уже отвернулись от тебя. Они думают, будто твоя неудача может запятнать их.

Тодд на секунду задумался и предложил объявить неделю Сюзанны в Галерее Кинга, чтобы во всех центрах устроили продажу ее фирменных товаров и особое внимание уделили рекламе нового шампуня. Можно провести дополнительные рекламные шоу, в которых периодически будет появляться сама Сюзанна на фоне танцующих «златовласок». Это лишний раз укрепит позиции компании «Дюрель». В Галерею Кинга постоянно обращались различные компании с просьбой организовать рекламную продажу их товаров, но торговым залам было просто не под силу удовлетворить пожелания такого количества заказчиков.

Сюзанна радостно обняла Тодда.

— Какой ты молодец, Тодд! Это будет очень много для меня значить. Но удастся ли таким образом полностью изменить?..

Тодд облизнул губы, как будто они у него пересохли.

— Ты можешь сделать еще одну вещь. Даже странно, что ты сама до этого не додумалась. Очень старый прием.

— Какой? — с нетерпением спросила Сюзанна.

— Ты спала когда-нибудь с Дюрелем?

Сюзанна покраснела.

— Я…

Она взглянула на меня. Она призналась мне в этом, когда мы в последний раз были в Нью-Йорке. И сказать сейчас «нет», она не могла.

— Иногда… Крайне редко.

— Тогда поторопись сделать это снова, — брякнул Тодд. — А потом скажи ему, что беременна. Многие мужчины в таких случаях не могут отвертеться. И предупреди, что собираешься доносить ребенка.

Я не могла поверить своим ушам. Он что — шутит? Да нет, не похоже.

Сюзанна вспыхнула, смущенно улыбнулась и опустила глаза.

— Тогда ему придется развестись с женой.

Мы собирались улететь в Акрон ранним утром. Сейчас мы мрачно глядели в воды фонтана у «Плазы». Сегодня ни ему, ни мне не хотелось туда нырять, тем более что весь день меня мучила тянущая боль в области матки.

— Если ей удастся увести Дюреля от жены, в этом будем виноваты мы, и наши руки в крови, — с горечью произнесла я.

— Знаю, — вздохнул он. — Не могу себе простить. Но я не думал, я понятия не имел, что Дюрель женат. А ты?

— Я тоже… Не припомню, чтобы она когда-нибудь… — И тут я почувствовала резкую боль. Потом еще. И тогда я поняла, что это за боль. Выкидыш! Боже, помоги нам! Тодд! Не руки у нас в крови: она течет по моим ногам! Я повернулась к мужу. — Кажется, у меня сейчас будет выкидыш… — И разрыдалась. — Но я же не виновата. Я не позволяла себе ничего такого, что мне нельзя…

Сюзанна приехала ко мне в больницу.

— Ах, Баффи! Я чувствую себя такой виноватой, — причитала она. — Если бы я не переехала в Нью-Йорк…

— Никто ни в чем не виноват, Сюзанна, — устало ответила я, не чувствуя особого желания разубедить ее. — Говорят, что выкидыш — вещь естественная: таким образом природа исправляет свои ошибки. Значит, тому ребенку не суждено было появиться на свет. Так мне кажется.

Правда, сама-то я не очень верила в это. Может, я отдала своего ребенка взамен того, которого Сюзанна собиралась зачать от Джеффри Дюреля? Или просто природа решила отомстить нам за то, что Тодд научил Сюзанну, как продлить контракт? В любом случае это была дьявольская сделка.

— Сколько еще тебе тут лежать?

— Завтра улетаю домой.

— Как бы я хотела, чтобы вы жили в Нью-Йорке и мы виделись каждый день! — Я не ответила. — Я действительно очень одинока, Баффи. У меня сейчас никого нет. Я ужасно тоскую по милому Поли. Даже не ожидала, что буду так тосковать по нему. Знаешь как мне его не хватает! — Я снова не ответила, и она присела на кровать. Я заметила, что сегодня она выглядит хуже, чем обычно. — Наверное, всегда тоскуешь по тому, кто так тебя любил. — Сюзанна легла рядом со мной, и я немного отодвинулась, чтобы она могла положить голову на подушку. — Уже никто никогда не будет меня так любить.

Сюзанна была права. Никто никогда не будет любить ее так, как Поли, и теперь, когда она это поняла, — увы, слишком поздно и для себя, и для Поли, — ее потеря казалась еще более ужасной.

И разве имеет значение, кто кого больше любил? Любовь, которую дарят, или любовь, которую принимают? Все равно это любовь!

У меня есть Тодд и Меган, и в следующем году у меня появится еще один ребенок. А потеря Сюзанны невосполнима. Я вытащила руку из-под одеяла и дотронулась до ее руки.

И все-таки двадцатое августа 1972 года навсегда останется в моей памяти.

Для моей сестры Сьюэллен существовало две таких роковых даты — 1963 год, когда погиб Джек Кеннеди, и 1968 год, когда погиб Боб. Для меня 1972 год останется годом, когда я потеряла ребенка и когда умер Поли.