Книга: Каролина и разбойник
Назад: Каролина и разбойник
На главную: Предисловие

ПРОЛОГ
Линкольн, штат Небраска, декабрь 1865 года

Раздался пронзительный свисток поезда. Каролина почувствовала, как вздрогнула сидящая рядом с ней на жестком сиденье шестилетняя сестренка Лили, и обняла плечи малышки.
Из-под нечесаных прядей светлых волос на Каролину внимательно смотрели карие глаза Лили. Семилетняя Эмма, сидевшая у окна, наблюдала, как мимо проплывал запорошенный снегом городок, расположившийся посреди прерии. При тусклом свете зимнего дня волосы Эммы отливали медью. Они, так же как и волосы Лили, нуждались в расческе.
Неопрятный вид сестренок приводил Каролину в отчаянье. Не было ни щеток для волос, ни смены одежды: все, чем они располагали, - поношенные пальто, туфли и невзрачные платьица - было подарено им сестрами милосердия в чикагском приюте Святой Марии.
В узком проходе между рядами сидений появилась грязная фигура кондуктора, во всем облике которого не было ни малейших признаков сострадания.
- Линкольн, Небраска! - прорычал он. - Местопребывание фермеров, лавочников, кузнецов. - Кондуктор сделал паузу и поглядел бусинками глаз поверх Каролины, Лили и Эммы. - Полагаю, местные жители предпочтут мальчишек, - изрек он наконец.
Каролина чуть теснее прижала к себе Лили и спокойно взглянула на кондуктора: на его лице выделялся большой, как картофелина, испещренный бордовыми прожилками нос.
- Девочки ничуть не хуже мальчиков, - произнесла она с твердостью в голосе, которую ей удалось выработать за восемь лет жизни, - они доставляют гораздо меньше хлопот.
- Выходите и стойте на платформе вместе с другими! - скомандовал им толстый кондуктор, в то время как дюжина мальчишек, толкая друг друга, уже пробиралась к выходу из вагона. Это были беспризорные ребятишки, круглые сироты; к их одежде были приколоты клочки бумаги с номерами: они надеялись, что будут приняты в какую-либо из семей, представители которых ожидали их на остановках.
Поезд со скрежетом затормозил; клубы пара пронеслись мимо окон вагона.
- Все будет хорошо, - тихо сказала Каролина, переводя взгляд с темноокой, встревоженной Лили на голубоглазую, спокойную Эмму. Она сама не верила своим словам, но у нее не было выбора: она была самой старшей из сестер, забота о Лили и Эмме была ее долгом.
Крупные снежинки, падая с неба, застревали в спутанных волосах Лили и Эммы. Девочки жались к старшей сестре, и Каролина, стремясь ободрить малышек, обнимала их хрупкие плечи. С тех пор как в Чикаго плачущая мать посадила их в поезд для сирот, Каролина молила Бога, чтобы Он не разлучал ее с сестрами. Но в глубине души она знала, что Он не отзовется на ее мольбу.
Каролина подумала, что Бог еще ни разу не внял ее молитвам. Зачем она вообще досаждает Ему своими просьбами?!
На платформу вышел крупный чернобородый мужчина в грязном шерстяном пальто. Прищурившись, он стал рассматривать сирот.
Каролина облегченно вздохнула, когда незнакомец выбрал двух мальчиков и удалился. Возможно, разлука наступит не сегодня. Она пошевелила озябшими пальцами, не переставая держать Лили за плечи.
Полная женщина в полинявшем коленкоровом платье и старом шерстяном плаще поднялась по ступенькам на платформу. У нее были пухлые румяные щеки и тусклый взгляд. Она стряхнула снег с ботинок и указала пальцем на Каролину:
- Я возьму тебя!
Каролина судорожно сглотнула слюну.
"Господи! - взмолилась она про себя. - Я не могу оставить Лили и Эмму, они такие крошки и так нуждаются в моей опеке".
Вспомнив, чему учила ее бабушка за год до своей смерти, Каролина сделала реверанс:
- Если вам угодно, мадам, - выпалила она, - то вот мои сестры Эмма и Лили, Обе они хорошие, здоровые девочки, достаточно взрослые, чтобы делать уборку и стряпать...
Женщина отрицательно покачала головой.
- Я беру только тебя, - повторила она настойчиво.
Каролина больше не могла сдерживать слез, и они текли по ее замерзшим, разрумянившимся на ветру щекам. Она так надеялась, что будет выбрана последней и сможет запомнить, на каких станциях остались ее младшие сестры.
Но Господь отказал ей даже в этом.
- Запомни все, о чем я тебе говорила, - прошептала Каролина, с отчаянием обняв Лили. Она наклонилась и взяла в свои руки маленькие, потрескавшиеся от холода ладошки сестренки. - А когда почувствуешь себя одинокой, просто пой песни, которые мы выучили у бабушки. Так мы станем ближе друг к другу.
Она замолчала, целуя Лили в обе щеки.
- Я обязательно найду вас, - добавила Каролина, - обещаю вам это!
Она выпрямилась и повернулась к Эмме.
- Будь сильней, - с трудом проговорила она. - И запоминай все, пожалуйста, запоминай.
Эмма понимающе кивнула, и слезы потекли по ее раскрасневшимся щекам. Она беззвучно прошептала "Прощай", не в силах произнести это слово вслух. Но Каролина поняла ее.
Кондуктор загнал оставшихся на платформе детей в вагон - больше не было желающих выбирать сирйт. Каролина последовала за своей приемной матерью вниз по скользким ступенькам платформы, не смея оглянуться назад.
- С моей точки зрения, - бормотала незнакомка, пробираясь по глубокому снегу и раскачивая широкими бедрами, - мисс Фоуб и Этель искушают судьбу, беря в дом такую девчонку со стороны только лишь потому, что им нужна собеседница.
Каролина почти не обращала внимания на это бормотание, слишком глубоко было ее горе. Только когда железнодорожный состав, трогаясь, громыхнул и стал удаляться от станции, она обернулась, чтобы посмотреть ему вслед: грохочущая громадина увозила с собой два существа, которых она любила больше всего на свете. Незнакомая женщина грубо схватила Каролину за руку и потащила за собой.
- У меня нет лишнего времени на такие пустяки, - продолжала ворчать она. - Осмелюсь сказать, мисс Фоуб должна была бы заняться этим сама, вместо того чтобы посылать меня.
Глубокий снег был перемешан с грязью и навозом. Каролина не без труда поспевала за женщиной. Ее не занимала болтовня спутницы, в мыслях она следовала за пыхтящим паровозом, увозившим на запад ее Дорогих сестер.
- Однако как тебя зовут? - требовательно спросила женщина, когда они прошли мимо городского рынка и направились к кирпичному зданию, отеля.
- Каролина Чалмерс, - ответила церемонно Каролина, поправляя приютское пальто и откидывая назад длинные темные волосы, мокрые от снега. - А как ваше имя?
- Мисс Ателиус Филлипс, - ответила женщина, удостоив наконец Каролину взгляда и продолжая тащить ее по скользкому тротуару мимо магазина и отеля. - Силы небесные! Теперь, когда я рассмотрела тебя как следует, вижу, что ты - маленький заморыш и вряд ли протянешь хотя бы неделю.
Каролина была полна решимости держаться столько, сколько потребовалось бы, чтобы найти Лили и Эмму. Она гордо подняла голову и сказала:
- Вы ошибаетесь на мой счет.
- Не дерзи мне! - строго сказала мисс Ателиус Филлипс, дернув Каролину за замерзшее ухо. - Я утверждаю, что бедняки не способны понять, когда им следует быть благодарными...
И она с новой силой потащила Каролину. Та попыталась высвободиться, однако мисс Филлипс была достаточно крепкой, и отделаться от нее было не просто. Они свернули за угол и вышли на улицу между двумя рядами домов. Мисс Филлипс подошла к забору с намерзшим снегом и открыла калитку.
- Вот мы и пришли, - сказала она, сохраняя прежний строгий тон.
Каролина окинула взглядом дом. Это было прочное двухэтажное строение с зелеными ставнями на окнах. Из кирпичной трубы клубился дымок. Она всегда мечтала о таком доме. Входная дверь была застеклена овальным матовым стеклом. Каролине показалось, что за ним прячется чье-то лицо. Через мгновение на крыльце появилась женщина с каштановыми волосами, в розовом платье. На ней была шаль, сколотая на груди брошью в виде камеи. Женщина улыбнулась Каролине, и та неожиданно для себя улыбнулась ей в ответ.
- Так это наша девочка, - сказала женщина, которую нельзя было назвать ни красавицей, ни дурнушкой. - Входи же, входи!
Каролину ввели вовнутрь дома, наполненного ароматом лаванды и корицы. Еще одна женщина, очень похожая на первую, но только в голубом платье, спускалась вниз по крутой лестнице, грациозно скользя рукой по перилам.
- Это именно тот ребенок? - спросила она, деликатно покашливая в платочек. Она перевела взгляд на мисс Филлипс. - О, Офелия, ты сделала правильный выбор. Чудная девчушка!
Каролина отступила, сдерживая волнение. Она всматривалась в обеих женщин широко открытыми карими глазами.
- Смею думать, она себе на уме, - посетовала Офелия Филлипс, стряхивая снег с простенького коричневого плаща. Несмотря на свое критическое отношение к бедным, сама Офелия была явно не богата.
- Так и должно быть, - ответила женщина, открывая дверь. Она наклонилась, взглянув с улыбкой в лице Каролины, и отрекомендовалась: - Я Фоуб Мейтдэнд, - и, указав на женщину в голубом платье, она добавила: - А это моя сестра Этель.
Пожилые сестры понравились Каролине. Несмотря на все тяготы дня, она радовалась тому, что будет жить вместе с ними, а не с внушающей страх мисс Филлипс. Каролина сделала реверанс в знак приветствия.
Сестры оживленно щебетали, явно довольные.
- Теперь, когда исполнен мой христианский долг, я могу уйти и заняться своими делами, - нарочито громко сказала мисс Филлипс.
Мисс Фоуб, сердечно поблагодарив мисс Филлипс, проводила ее до самой двери.
- Какое-то время я боялась, что она собирается взять меня к себе, призналась Каролина мисс Этель возбужденным шепотом.
Мисс Этель мило улыбнулась и снова кашлянула.
- Не обижайся на нее, детка. Офелия - наша соседка. Сестра попросила ее встретить поезд, потому что я чувствовала себя плохо, и она не хотела оставить меня одну.
Каролина окинула взглядом высокие напольные часы, стойку для зонтиков и дубовые панели стен. Подумать только, это была всего лишь прихожая.
- Я никогда не бывала в таком большом доме, - доверительно сообщила она мисс Этель, приблизившись к ней на шаг. - Должна ли я здесь делать уборку?
В это время вновь появилась мисс Фоуб, проводившая соседку и теперь зябко ежившаяся.
- Как Офелия доберется домой! - с сочувствием воскликнула она, захлопывая дверь поплотнее.
- Каролина думает, что ей придется делать уборку в нашем доме, сообщила мисс Этель сестре, не скрывая огорчения.
Мисс Фоуб подошла и ласково потрепала Каролину по плечу.
- О нет, дорогая. Ты будешь нашей компаньонкой во время наших грандиозных приключений на Западе.
Каролина почувствовала, что ее глаза все шире раскрываются от удивления. Возможно, еще не утрачена надежда на то, что она, Лили и Эмма вновь будут жить вместе. "На Западе?" - отозвалось в ней эхом.
- Мы собираемся ехать в Вайоминг, - любезно кивнула мисс Этель - Там мы начнем новую жизнь.
Каролина никогда не слышала о Вайоминге, но догадалась, что он расположен на Западе, в той загадочной земле, которая поглотила Лили и Эмму. Ей не терпелось немедленно отправиться туда.
Мисс Фоуб решительно направилась через комнату, шурша нижними юбками из тафты.
- Пойдем, детка, ты, должно быть, проголодалась и выглядишь усталой. Когда мы с сестрой убедимся, что ты сыта" решим, что делать с твоей ужас-вой одеждой.
Несмотря на стесненные обстоятельства, Каролина не утратила чувства гордости. Bсe в ней запротестовало. Конечно, платья и носки достались ей из приходского барахла, но это была ее одежда, и она нисколько не была ужасной. Только поношенной.
- Мне ничего не нужно, - твердо сказала она, следуя за мисс Фоуб. Они прошли на кухню, размеры которой поразили воображение Каролины. Мисс Этель предложила ей место за большим дубовым столом. Каролина села.
- Разумеется, тебе нужна новая одежда, - сказала мисс Этель, ласково погладив Каролину ро плечу, и села рядом с ней. - Сшить тебе что-нибудь новое - доставит нам массу удовольствия.
- Ты теперь наш ребенок, - убежденно сказала мисс Фоуб, вынимая тарелки с едой из духовки, сверкающей никелевой отделкой. - Мы с сестрой позаботимся о тебе.
Изголодавшаяся Каролина стала с жадностью поглощать предложенные ей блюда.
- Бедное дитя, - пожалела девочку мисс Фоуб. Она разливала ароматный чай из заварочного чайника шоколадного цвета.
- Расскажи нам, как случилось, что ты в одиночку пустилась путешествовать в поезде для сирот?
Каролина вдруг остановилась и мрачно посмотрела на остатки разогретого мяса, пюре, сливок. Лили и Эмма тоже испытывали голод, но все, на что они могли надеяться сегодня, - это кусок хлеба и немного подпорченных фруктов. Каролине стадо стыдно оттого, что она наслаждалась пищей, которая для сестер была недоступна.
- Каролина? - встревожилась мисс Этель.
Каролина глубоко вздохнула и выпрямилась.
- Я не была одинокой, - произнесла она сквозь слезы, - со мной были сестры Эмма и Лили.
Сестры Мейтлэнд обменялись грустными взглядами.
- О Боже! - прошептала мисс Этель. - Фоуб, мы разлучили девочку с родными сестренками. Она похожа на птичку, выброшенную из родного гнезда!
Мисс Фоуб ласково похлопала Каролину по руке.
- Отныне мы заменим для Каролины ее семью. Мы поедем на Запад втроем и создадим там домашний очаг.
Мисс Этель философски вздохнула, поднося ко рту чашку чая.
- Папа взял с нас обещание позаботиться о его рудниках, - сказала она и, бросив на Каролину ласковый взгляд, продолжила: - Фоуб решила выйти замуж за мистера Гандерсона, как только мы туда приедем. И я остаюсь совсем одна.
После чая Каролина стояла на стуле в гостиной, пока с нее снимали мерки для нового платья. И хотя Каролина не могла не горевать о Лили и Эмме, она все же радовалась за удачный поворот своей судьбы. Впервые за много дней Каролина была обогрета и накормлена. Ей предстояло носить одежду, сшитую специально для нее, а не какие-нибудь жалкие обноски, добытые монахинями.
Мисс Этель села за клавесин сыграть пьесу "Какой добрый друг для нас Христос". Снежинки лениво падали за окнами гостиной.
Легко стать оптимисткой при определенном стечений обстоятельств. И Каролине уже казалось, что в скором времени она, Лили и Эмма обязательно встретятся друг с другом.
ГЛАВА 1
Болтон, территория Вайоминг, 15 апреля 1878 года
Он выглядел наименее респектабельным мужчиной из всех, которых доводилось встречать Каролине. Тем не менее от него зависело все.
Опустив глаза, она вынула из кармана пальто тщательно отутюженный платок и потерла им стекло в одном из окон салуна, чтобы рассмотреть этого человека получше.
Теперь облик Гатри Хэйеса показался ей еще менее привлекательным. Он не имел ничего общего с героем войны, о котором с большим воодушевлением рассказывал Каролине ее ученик. Это был мужчина крепкого сложения, невысокого роста, всего на несколько дюймов выше самой Каролины. Он сидел за столом в углу салуна, поглощенный игрой в карты. Рядом на полу, усеянном опилками, лежал рыжий неухоженный пес, положив морду на лапы. На Хэйесе была простая холщовая рубашка, брюки, из грубой ткани, с подтяжками и кожаная шляпа, видавшая виды. Его, подбородок был покрыт короткой щетиной, а с одного глаза едва не сползла черная повязка. Шляпа скрывала прическу Хэйеса, но Каролина могла предположить, что у него были слишком длинные волосы.
Она вздохнула, смочила кончиком языка чистый угол платка и расширила участок чистого стекла.
Очевидно, в этот момент сосед Хэйеса по столу указал на Каролину, потому что Хэйес поднял голову и посмотрел прямо ей в глаза. Этот взгляд потряс молодую женщину. Она почувствовала, что в глубине души этого человека скрывается нечто завораживающее и вместе с тем ужасное.
Он нагло ухмыльнулся, зажав двумя рядами крепких белых зубов окурок сигары. Каролина подумала, что эти зубы были единственной привлекательной чертой во всем облике Хэйеса. Дружелюбно кивнув собеседникам, Хэйес бросил на стол карты и отодвинул кресло. Пес вскочил и последовал за ним к расходящимся дверям салуна.
Каролина отошла от окна. Ее охватили тревога и волнение, затрудняя дыхание. Дрожащими пальцами она засунула испачканный платок в дамскую сумочку, затем распрямила плечи и подняла голову, поборов невольный страх.
Ленивой походкой, все еще сжимая зубами окурок сигары, Хэйес подошел к Каролине. При свете яркого апрельского полуденного солнца Каролина заметила, что зрячий глаз Хэйеса был зеленого цвета.
Манера Хэйеса говорить производила не менее сильное впечатление, чем его внешность.
- Мэм, - произнес он протяжно, касаясь пальцами края полей своей потрепанной шляпы. В голосе Хэйеса Каролина узнала особенности южного говора.
Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Бог свидетель, Каролина не хотела иметь ничего общего с людьми, подобными Гатри Хэйесу, но этот человек, возможно, был единственным спасением для Ситона. Она готова была сделать все, чтобы помочь молодому человеку, за которого надеялась выйти замуж.
Она протянула руку:
- Меня зовут мисс Каролина Чалмерс.
Дерзкий взгляд его зеленого глаза медленно прошелся по изящной фигуре Каролины, затем остановился на ее лице. Насмешливость, которая скрывалась за этим взглядом, обидела Каролину. Она почувствовала приступ неприязни.
- Чем могу быть полезен для вас, мисс Каролина Чалмерс?
В это время желтый пес позади Хэйеса жалобно заскулил и шлепнулся брюхом на грязный деревянный тротуар.
Каролина облизнула пересохшие губы и, хотя ей не терпелось сразу же изложить суть своего дела, все-таки спросила:
- Животное болеет?
- Тоб? - усмехнулся Хэйес. Его проникновенный голос взволновал Каролину. - Нет, ничуть. Пес просто привержен дурной привычке, которую приобрел до того, как мы с ним стали партнерами.
Каролина отступила на шаг и почувствовала, как у нее вспыхнули щеки. Внутри салуна тренькало металлическими звуками расстроенное фортепьяно. По улице, утрамбованной грязью и навозом, тащились повозки и кабриолеты.
- Тоб - довольно странная кличка, - удалось ей вымолвить. - Почему вы так назвали пса?
Хэйес протяжно страдальчески вздохнул, вероятно, тоскуя по прерванному времяпрепровождению в салуне под названием "Адский огонь и вертел". Затем снял и снова надел свою шляпу, так что Каролина успела заметить нечесаную каштановую шевелюру с медным отливом.
- Мисс Чалмерс, - сказал он, сдерживая раздражение, - я вышел сюда не для того, чтобы обсуждать собаку. Что вам угодно?
Щеки Каролины покраснели еще больше. Краешком глаза она заметила в окне соседнего салона одежды Гипатию Фурвис, пристально смотрящую на нее. Теперь каждое живое существо в Болтоне узнает до заката, что школьную учительницу видели разговаривающей с мужчиной, который считался едва ли не преступником.
- Мисс Чалмерс? - вновь спросил Хэйес.
- Правда ли, что во время войны вам приходилось спасать узников из федеральных тюрем?
Он вынул спичку из кармана рубашки, зажег ее о подошву стоптанного ботинка и прикурил окурок сигары. Клубы голубого дыма пахнули в лицо Каролины, отравляя свежий весенний воздух.
- Кто вам сказал это?
Каролина закашлялась.
- Один из моих учеников.
Его рот скривился в недоброй ухмылке.
- Вы очень похожи на школьную учительницу, - сказал Хэйес и снова окинул Каролину нахальным взглядом. - До чего же вы костлявы. Неужели вам не хватает денег на еду?
Каролина стерпела оскорбление. Может быть, она не выглядела модной толстушкой, но она и не была скелетом. Она снова сделала глубокий вдох, чтобы показать, что обладает грудью, какой бы скромной она ни была.
- Мне достаточно платят, и моя зарплата позволяет мне предложить вам значительную сумму за услугу.
Хэйес затянулся дымом сигары.
- Как велика эта сумма?
- Двести тридцать шесть долларов и сорок семь центов, - ответила Каролина с достоинством.
Она копила деньги буквально с детства, и теперь эта сумма казалась ей целым состоянием. Она очень любила Ситона Флинна и готова была отдать все до последнего пенни за его освобождение.
Хэйес протяжно свистнул и покачал головой.
- Это большая сумма, мисс Чалмерс. Что именно должен я сделать, чтобы ее заработать?
Каролина внимательно огляделась и понизила голос до шепота:
- Я хочу, чтобы вы освободили моего друга из тюрьмы.
Хэйес прищурился и отбросил окурок сигары.
- Что вы сказали?
Каролина на мгновение закусила нижнюю губу, затем медленно и отчетливо повторила свою просьбу, словно объясняла урок туго соображающему ученику.
- Черт меня подери! - выругался Хэйес. - Вы просите меня нарушить закон!
- Тсс! - шикнула Каролина. Она взяла Хэйеса за руку и отвела его в сторону, в небольшой закоулок между салуном "Адский огонь и вертел" и офисом компании "Уэлс Фарго". Теперь для нее уже не имело значения, что подумает обо всем этом Гипатия. Каролина была убеждена, что у нее нет другого выхода.
- Вы не будете нарушать закон, - с жаром заговорила она, все еще сжимая руку Хэйеса. - Вы восстановите справедливость. Ситон - мистер Флинн невиновен. Ему вынесли приговор по ошибке. - Невольные слезы закапали с ее ресниц. - Его собираются повесить.
Хэйес явно смягчился. Снова появился пес, обнюхивая ноги хозяина.
- Я читал об этом в газете, - нахмурился Хэйес, потирая щетину на подбородке.
Только отчаяние помешало Каролине обратить внимание на поразительный факт: Хэйес умел читать.
- Ситон не причастен к грабежу дилижанса, - шептала она в исступлении, - я точно знаю, что он не убивал кучера. Мистер Флинн не способен на такие ужасные поступки.
Хэйес посмотрел на Каролину с некоторым недоверием.
- Почему вы так уверены в этом? - спросил он.
Каролина негодующе фыркнула:
- Потому что он сам говорил мне о своей непричастности к грабежу.
Хэйес широко развел руками.
- Что же вы мне сразу не сказали об этом? - произнес он не без сарказма. - Это меняет дело!
Каролина чуть не задохнулась от возмущения. Вероятно, у нее покраснел кончик носа, но ей было все равно. Сейчас решалась судьба ее и Флинна.
- Если бы мистер Флинн мог выйти из тюрьмы, он доказал бы свою невиновность!
- Или дал бы деру, - продолжил Хэйес. - Флинн осужден за грабеж и убийство, мисс Чалмерс. Его приговорили к повешению. Я ни черта не смогу сделать для вас.
Он повернулся, чтобы уйти, но Каролина снова схватила его за рукав.
- Подождите! - взмолилась она. - Пожалуйста!
Он снова повернулся к ней.
- Мисс Чалмерс, одно дело - вламываться в тюрьмы янки в военное время. Но сейчас нет войны, и я не собираюсь нарушать закон.
- Закон? - воскликнула Каролина. - Власти по ошибке собираются казнить человека. Вы это называете законом?
Хэйес задумчиво разглядывал Каролину, держась за подтяжки.
- Вы по-настоящему влюблены в этого парня, не так ли?
- Да, - прошептала Каролина плача.
Пес у ног Хэйеса заскулил, казалось, в ответ па ее плач.
- Черт побери! - выругался Хэйес. - Я терпеть не могу, когда леди плачут.
Не желая пользоваться грязным платком, Каролина вытерла слезы тыльной стороной ладони.
- Вы поможете мне?
- Нет, - отрубил Хэйес и пошел прочь. Несчастный пес поплелся за ним.
Несколько мгновений Каролина приходила в себя, затем она последовала за Хэйесом. Эта выскочка Гипатия стояла теперь, скрестив руки на груди, у входа в лавку своей тети Гертруды. Она наблюдала за происходящим с ухмылкой на лице.
- Хелло, Каролина! - воскликнула она торжествующим голосом.
Каролина едва посмотрела в ее сторону и продолжала свой путь к салуну.
Гатри Хэйес вновь занялся карточной игрой. Каролина заметила, как к нему направилась, семеня ногами по опилкам на полу, танцовщица салуна в коротком платье с розовыми и черными полосами. В руке она несла эмалированную кружку. Подойдя к столу, танцовщица взяла бутылку виски и налила из нее в кружку жидкость янтарного цвета. Наклонившись так, что стали видны ее подвязки, девица поставила на пол кружку. Пес, не раздумывая, вылакал из кружки виски и снова улегся у ног Хэйеса.
Каролина не обратила внимания на странное поведение пса. Ее возмутило поведение танцовщицы: эта наглая потаскушка плюхнулась на колени Хэйеса, обхватив его рукой за шею и ерзая задницей.
На мгновение Каролина забыла Ситона Флинна и грозящую ему опасность. Девица сняла с Хэйеса шляпу и надела на себя. Пока Хэйес играл в карты, она что-то шептала ему на ухо.
Каролина настойчиво постучала по стеклу витрины, однако все внимание Хэйеса было сосредоточено на танцовщице, с глуповатой улыбкой извивавшейся у него на коленях.
Ухмыляясь, он слушал ее и кивал в ответ. Теперь Каролину больше не заботило соблюдение приличий. Она двинулась по тротуару к расходящимся дверям салуна. Не задумываясь над последствиями своих действий - ибо размышление убавило бы ее решимость, - Каролина вошла в салун, поднимая фонтанчики опилок своими изящными черными туфельками. Тотчас смолкло бренчание пианино, стихли многоголосый гомон и звон стаканов; многочисленные взгляды полупьяных посетителей салуна устремились на нее сквозь дым и чад. Каролина шла в сторону Хэйеса.
Тоб начал скулить и закрыл лапой морду. Хэйес взглянул на Каролину и усмехнулся. Танцовщица смотрела на нее с неприязнью и вызовом, не снимая шляпы Хэйеса.
Порыв, который заставил Каролину войти в салун, вдруг угас. Она почувствовала смущение. В конце концов, она не могла в присутствии свидетелей уговаривать Хэйеса. От нее требовался максимум благоразумия.
- Мистер Хэйес, - начала Каролина с вызовом, - я требую, чтобы вы поговорили со мной конфиденциально.
Хэйес поднял бровь, небрежно обнимая танцовщицу за талию. Та игриво надела ему на голову шляпу.
- Ах, это вы опять? В чем дело?
Кровь прилила к лицу Каролины.
- Вы знаете, в чем дело, мистер Хэйес. Вы просто не хотите войти в мое положение.
Хэйес слишком деликатно, по мнению Каролины, снял с колен девицу и встал.
- Мне кажется, я достаточно ясно высказал свою точку зрения, мисс Чалмерс, - сказал он, держась большими пальцами рук за подтяжки.
Каролину охватил страх. Если бы он огласил при всех суть ее просьбы, то все было бы потеряно. Возможно, она сама попала бы в тюрьму.
Он довольно учтиво указал в сторону расходящихся дверей, приглашая ее выйти из салуна. Почувствовав, как задрожал у нее подбородок, Каролина повернулась и, подобрав свои юбки, стрелой вылетела из салуна и побежала по тротуару.
Она не переставала думать о содеянном до тех пор, пока не подошла к окруженному забором кирпичному зданию школы. Открыв калитку, Каролина усталой походкой вошла в школу. В этот день, перед тем как отправиться в салун на поиски Хэйеса, Каролина отпустила своих учеников по домам. Теперь она могла наплакаться вдоволь в одиночестве.
Она села в классе за один из небольших столов и, закрыв лицо руками, разрыдалась. Она не испытывала такой безысходности и отчаяния с того давнего дня в штате Небраска, когда была вынуждена оставить своих сестер Эмму и Лили в поезде для сирот.
Два года назад молодой, обаятельный адвокат Си-тон Флинн, прибывший в город дневным дилижансом, заронил в душу Каролины надежду на семейную жизнь, на собственный дом и детей. Этот улыбчивый молодой человек с подвижными карими глазами легко очаровал Каролину. В отличие от Гатри Хэйеса, Флинн обладал хорошим вкусом и манерами. Он очень скоро открыл прибыльное, престижное дело. И хотя Каролина замечала за Ситоном проявления черствости и непостоянства, ей казалось, что в его характере преобладают положительные качества.
Затем его обвинили в грабительском нападении на дилижанс и убийстве человека. Ситона увезли в Ларами, судили и вынесли приговор. Однако Каролина была убеждена, что произошла чудовищная ошибка. Она не смогла бы полюбить убийцу и вора.
Скрип открывающееся двери за спиной прервал размышления Каролины. Она подумала, что кто-либо из учеников пришел за забытой книгой или грифельной доской. Каролина выпрямилась и попыталась изобразить на лице улыбку. Но когда она обернулась, то увидела Гатри Хэйеса.
Мгновенно атмосфера в классной комнате накалилась. Сердце Каролины учащенно забилось. Она вскочила из-за стола и воскликнула:
- Что вам нужно?
Хэйес все еще стоял у двери в классную комнату, опираясь на косяк могучим плечом.
- Вы не жалели слез ради Флинна, - сказал он серьезным тоном. Случалось ли так, что он был недостоин их?
Каролина вспомнила о пикниках, продолжительных воскресных прогулках с Ситоном Флинном, о поцелуях при лунном свете и своих многочисленных радужных мечтах. Они встретились случайно на лестнице, ведущей в офис его конторы, занимавшейся продовольственными поставками. Он сразу же покорил ее сердце.
- Вы не знаете мистера Флинна, - сказала она, насколько могла, спокойно. - С вашей стороны жестоко прийти и снова мучить меня.
Хэйес невозмутимо пожал плечами.
- Очевидно, судья и присяжные заседатели совсем не знали его. Они приговорили его к смертной казни, не вникая в дело.
Каролина чувствовала себя уставшей, обескураженной и раздраженной.
- Зачем вы пришли сюда? - воскликнула она.
Он снял шляпу и задумчиво произнес:
- Не знаю зачем. Особенно если учесть, что я мог бы заняться более приятными делами.
Каролина была уязвлена этими словами, заставившими ее вспомнить о танцовщице, ерзавшей задницей на коленях Хэйеса. Она сложила в стопку учебники по арифметике для начинающих и положила ее на стол.
- Эго не ответ, мистер Хэйес.
Снова он позволил себе кривую усмешку.
- Кажется, я не слишком находчивый собеседник, а, учительница?
По его интонации Каролина почувствовала, что Хэйес пытается заигрывать с ней. Она смерила его уничтожающим взглядом.
- Вы всю жизнь будете неудачником в такого рода беседах.
Он засмеялся и схватился рукой за грудь, изображая раненого в сердце, затем оторвался от косяка двери и приблизился к Каролине.
- Мне кажется, вам не следовало бы обижать меня с такой легкостью, понизив голос, сказал он, вызвав легкое волнение в душе Каролины. - Из того, что вы мне рассказали, я понял, что без меня вам не вызволить из тюряги своего почтенного дружка.
Она отступила на шаг и стала в волнении поправлять выбившиеся на затылке пряди темных волос. Хэйес скользнул взглядом своего единственного глаза по колеблющейся груди Каролины, затем посмотрел ей в лицо. Снова его рот скривила усмешка. Каролина почувствовала легкое головокружение и опустилась в учительское кресло.
- Вы будете мне помогать или нет? - спросила она, затаив дыхание и глядя снизу вверх на Хэйеса.
Он склонился над ней, опершись руками на стол.
- Еще не решил, - ответил Хэйес, - в такого рода делах нельзя торопиться, мисс Чалмерс. Нужно обдумать массу вариантов.
Каролину поразило, что Хэйес оказался гораздо умнее, чем можно было предположить по его внешнему виду.
- Но вы не говорите мне "нет"?
Он покачал головой, и по выражению его глаз Каролина поняла, что Хэйес несколько смущен.
- Не говорю, мисс. Странно только, черт возьми, что за мной еще не установили слежку, потому что ваши действия - полное безрассудство. Кто-то из нас двоих может в любой момент оказаться в тюремной камере рядом с вашим красавчиком.
Неожиданно Каролина улыбнулась. Хэйес чуть отступил, встревоженный и смущенный.
- Благодарю вас, - сказала она.
Хэйес пробормотал какое-то ругательство, стащил и вновь надел шляпу, затем предостерегающе поднял указательный палец:
- Я еще не принял окончательного решения, учительница. Не забывайте об этом.
- Не забуду, - откликнулась Каролина, не в силах сдержать ликующие нотки в голосе.
Хэйес выругался еще раз, повернулся на каблуке и широкими шагами направился к выходу. При этом он что-то бормотал себе под нос.
Впервые после ареста Ситона Каролина испытала радость в душе. Она закрыла все окна, вытерла учебную доску, подмела пол и покинула класс в веселом расположении духа.
Во дворе дома ее встретила мисс Этель, постаревшая, но столь же проворная и обходительная, как и прежде. Она осматривала кусты роз, за которыми ухаживала. Увидев, как Каролина, проходя через калитку, мурлычет какой-то мотив, мисс Этель просияла.
- Наконец-то перестала сокрушаться о несчастном Ситоне! - радостно воскликнула старушка.
- Наоборот, - прошептала с заговорщицким видом Каролина, - я скоро всем докажу, что Ситон невиновен.
Мисс Этель поморщилась.
- Но ведь это был он, дорогая. Разве ты не помнишь? Один из пассажиров дилижанса узнал его.
Каролина слегка помрачнела. "Это ошибка, - упрямо думала она, настоящий грабитель был просто похож на Ситона, вот в чем дело". Каролина не оборачивалась. Она знала, что за ней идет мисс Этель, укоризненно качая головой.
В передней на диване сидела мисс Фоуб. Она пила чай и болтала с соседкой, Каролина молча прошла мимо нее в гостиную.
Ровно тринадцать лет тому назад, когда Каролина вместе с мисс Этель и мисс Фоуб прибыли в Болтон, мисс Фоуб собиралась выйти замуж за мистера Гандерсона. Однако индеец из племени шошони застрелил жениха мисс Фоуб, прежде чем она успела распаковать свой багаж. Несмотря на толпы поклонников - Вайоминг, подобно другим западным штатам, ощущал острый дефицит в незамужних женщинах, - ни мисс Фоуб, ни мисс Этель больше никогда не проявляли интереса к брачным узам.
Войдя в просторную кухню, Каролина повесила на вешалку свой плащ цвета морской волны и взяла из хлебницы кусок свежего душистого хлеба. Из духовки шел аппетитный запах тушеной баранины. Каролина намазала на хлеб масло и пошла к плите за чайником. Затем, удобно устроившись в кресле, она положила перед собой открытый учебник на стол, покрытый клеенкой в красно-белую клетку. Поглощая еду, она готовилась к школьным занятиям на следующий день.
Некоторое время спустя вошла мисс Фоуб посмотреть, готово ли мясо, которое тушилось вместе с морковью, картофелем и луком. Каролина спросила у нее, ушла ли мисс Криббен. Эта леди возглавляла литературный клуб Болтона, ей принадлежало несметное количество бездарных, наводящих скуку стихов.
- Ушла, - обрадовала ее мисс Фоуб. Она выглядела еще привлекательной женщиной, хотя и поседела, подобно своей сестре. - Тебе не мешало бы остановиться и поприветствовать ее. Ведь она так много сделала, чтобы убедить мэра обложить салуны специальным налогом, благодаря которому мы смогли закупить прошлой весной новые учебники.
Каролина со вздохом кивнула в знак согласия. Она была учительницей по призванию, школьные заботы были ее заботами. Однако сейчас мысли ее были заняты Гатри Хэйесом, и она не могла от них освободиться. "Интересно, что та девица из салуна шептала ему на ухо? И почему он так ухмылялся? Поднимались ли они вдвоем в номера, чтобы заниматься там предосудительными делами?" Каролина сжала кулаки. "Что вообще Гатри Хэйес делает в Болтоне?"
- Каролина! - позвала ее мисс Фоуб.
Девушка вскочила.
- Простите, - извинилась она, покраснев. - Вы говорили...
- Я говорила о том, что мисс Криббен рассказала мне о Гипатии Фурвис. Та сообщила мисс Криббен, что ты ходила в этот ужасный салун!..
Каролину бросило в жар. Она поглядела на мисс Фоуб: в тонком, ухоженном лице ее не было гнева, но она выглядела расстроенной.
- Мне нужно было увидеть там одного джентльмена, - робко объяснила Каролина.
- Зачем? - поинтересовалась мисс Фоуб.
Каролине стоило большого труда сказать неправду женщине, которая стала для нее приемной матерью.
- Он... он отец одного из моих учеников, - солгала она, упершись взглядом в пол и разглаживая дрожащими пальцами складки своей сатиновой юбки. - Кальвин пропустил занятия, и я хотела выяснить причину этого.
- Ты не могла узнать это у него дома?
Каролина заставила себя выдержать взгляд пожилой женщины. Ложь оставалась ложью, но девушка находилась в особых обстоятельствах. В конце концов, жизнь Ситона висела на волоске.
- Кальвин сказал мне, что его мама тяжело больна, - продолжала Каролина, стараясь не встречаться взглядом с мисс Фоуб, - а я не хотела беспокоить несчастную женщину.
Мисс Фоуб вздохнула.
- Не думаю, что тебе нужно напоминать, Каролина, что учитель не может позволить себе такую роскошь, как запятнанная репутация. Если весть о том, что ты сделала, дойдет до Совета школы, - а это, скорее всего, так и будет, - то ты можешь потерять работу.
Каролина представила себя женой Ситона, возвращающегося с триумфом в Болтон. Освободив себя от всех обвинений, Флинн откроет свою адвокатскую контору, а Каролина займется шитьем занавесок и воспитанием детей. Ей не надо будет заботиться больше о работе.
- Я буду благоразумной, - обещала она, не смея признаться мисс Фоуб, что Гатри Хэйес, по существу, согласился вызволить Ситона из тюрьмы.
Мисс Фоуб подошла к Каролине и ласково потрепала ее по плечу.
- Веди себя достойно, дорогая, - сказала она и направилась к серванту с фарфоровой посудой. - Я надеюсь, что ты выбросишь своего парня-адвоката из головы. Бог свидетель, в Болтоне немало молодых людей, которые сочли бы за счастье жениться на тебе.
Каролина поднялась из-за стола, пряча улыбку. Закрыв и отложив в сторону учебник, она стряхнула хлебные крошки и стала вынимать столовое серебро из бокового ящика серванта. Посмотревшись в круглое зеркальце, она увидела свое покрасневшее лицо и виновато моргающие карие глаза.
- Не беспокойтесь, мисс Фоуб, - сказала она бодро, - я выйду замуж раньше, чем вы думаете.
Как раз в это время в кухню вошла из столовой мисс Этель, держа в руке соломенную шляпу, которую она надевала для садовых работ.
- Кто собирается выходить замуж? - живо поинтересовалась она.
Каролина расхохоталась, раскладывая столовое серебро рядом с тарелками, которые уже расставила мисс Фоуб.
- Я, - произнесла она.
- Каролина разыгрывает тебя, Этель, - мягко вымолвила мисс Фоуб.
Мисс Этель на мгновение огорчилась, но затем лицо ее вновь просветлело.
- Сегодня для тебя письмо, Каролина, - объявила она, ощупывая поочередно оба кармана своей юбки. - Вот оно!
Каролина редко получала письма, и когда это происходило, в ее душе возникало тревожное ожидание. Все эти годы она не теряла надежды получить весточку от Лили и Эммы.
На конверте был указан обратный адрес: Ларами, - и Каролина тотчас узнала аккуратный почерк Ситона. Он был арестован в этом городе и после суда содержался в местной тюрьме.
Она распечатала письмо дрожащими пальцами...
"Милая Каролина, - писал Ситон. - Здесь одиноко, и я так скучаю по тебе... Ты должна найти способ освободить меня... Клянусь всеми святыми, что я не убивал этого человека... Мы вместе уедем отсюда, начнем новую жизнь..."
Каролина старательно сложила письмо и вложила его снова в конверт. Мысленно она представляла себя рядом с высоким, гибким Ситоном, глядела в его темные глаза, касалась его густых, черных как смоль волос. Однако впервые в ее душу закралось сомнение: а что, если Ситон лжет?
Каролина извинилась перед мисс Фоуб и мисс Этель, озадаченных ее видом, и поспешила в свою комнату. Там она постепенно избавилась от ужасного подозрения. Ситон Флинн не совершал никакого преступления, что бы ни думали судьи, присяжные и Гатри Хэйес. Ситон был такой же жертвой, как тот несчастный кучер дилижанса. Разве не так?
Каролина решительно направилась к своему письменному столу и взяла портрет Лили и Эммы, нарисованный ею по памяти и помещенный под стекло в рамку. В трудную минуту она всегда обращалась к нему. И сейчас, касаясь кончиками пальцев их лиц, она пыталась уверить своих пропавших сестер в невиновности Ситона.
- Он не делал этого! - говорила Каролина, и в ответ Лили и Эмма внимательно смотрели на нее из-под стекла.
ГЛАВА 2
Гатри остановил повозку у палатки в предгорье. Пнул ногой рычаг тормоза и бросил поводья. Пока он распрягал гнедого мерина, Тоб, поскуливая, выпрыгнул из повозки и обежал вокруг нее, разминая лапы. Повсюду с кудахтаньем бродили куры.
Вспомнив посещение Каролиной салуна, Гатри усмехнулся и сдвинул на лоб повязку для глаза - он носил ее из предосторожности, чтобы его не узнали в Болтоне те, с кем он не хотел бы встречаться. Затем он отвел мерина на поляну среди тополей, растущих неподалеку. За тополиной рощей бурлил поток горного ручья, берега которого были покрыты ярко-зеленой травой. Гатри привязал лошадь к стойке и отпустил пастись.
Все еще думая о Каролине, он вернулся к стоянке, где Тоб приветствовал его лаем. Гатри нагнулся и ласково потрепал собаку. Нахмурившись, он подумал, что если хиленькая учительница смогла вычислить, кем он был, то что говорить о других? В скором времени об этом узнает вся округа.
Он взял охапку дров из поленницы, сложенной у входа в шахту, и отнес ее к очагу из камней в центре стоянки.
Если бы янки могли бросить его в тюрьму за дела, которые он совершил во время войны, размышлял Гатри, они давно бы сделали это. Оснований для того, чтобы уйти в бега, пока не было.
Размышляя таким образом, Гатри привычно делал свое дело: разжег костер, взял свой голубой эмалированный кофейник и пошел к ручью через шелестящую листвой тополиную рощу.
Менее чем в двадцати ярдах от палатки находился небольшой медный рудник. Гатри намеревался заняться как следует его разработкой. Но ему никак не удавалось осуществить свое намерение, все время приходилось передвигаться с места на место. Он снова усмехнулся, присев на корточки, чтобы набрать в кофейник ключевой воды из ручья.
С доходов от рудника он собирался построить дом на окраине Болтона лучший дом в городе. Потом он вернется в Шайенн и привезет оттуда Адабель Роджерс, женщину, которая обещает стать хорошей женой. Если, конечно, она еще там живет.
Не переставая улыбаться, он принес кофейник со свежей водой к палатке. Адабель была блондинкой с голубыми глазами. У нее было пышное тело. Гатри предвкушал, как он будет погружаться каждую ночь в теплую и нежную глубину ее тела. Если повезет, у них будет четверо или пятеро детишек.
Присев у костра, Гатри поставил кофейник" на раскаленные угли и насыпал в него кофе грубого помола. Внезапно мечтательная улыбка сошла с его лица. Каролина Чалмерс с широко раскрытыми карими глазами властно овладела его сознанием, вытеснив Адабель.
Гатри поднялся, смял шляпу и отшвырнул ее к палатке, стоящей в нескольких ярдах. Он не хотел рисковать рудником, Адабель и всем своим будущим только потому, что какая-то тощая учительница нуждалась в его помощи.
Или хотел?..
Он провел рукой по волосам, затем зацепился большими пальцами за подтяжки. Каролина не шла ни в какое сравнение с Адабель, однако он постоянно видел перед собой ее лицо и фигуру, слышал ее голос. Когда она неожиданно улыбнулась ему там, в школе, Гатри показалось, что земля разверзлась у него под ногами. Глубоко вздохнув, Гатри откинул назад голову и заглянул в весеннюю голубизну неба. Хотя дни теперь определенно становились длиннее, оставалось не так много времени до сумерек. Если он хотел иметь что-нибудь к ужину, следовало поторопиться.
Он вынул из кобуры револьвер и осмотрел патронник. Затем в сопровождении Тоба углубился в лес. Минут через двадцать он вернулся е парой подстреленных куропаток. Ощипав птиц у ручья, Гатри насадил их на вертел, помещенный над огнем. Аромат поджаривающегося мяса разжигал его аппетит.
Обмотав ручку кофейника куском старой сыромятной кожи, чтобы не обжечься, он снял с раскаленных углей кофейник и налил в кружку коричневую пенистую жидкость. Потягивая кофе мелкими глотками и сплевывая неразмолотые частицы, он наблюдал закат солнца и размышлял над тем, права ли Каролина. Эта женщина была назойлива, как муха. Гатри показалось, однако, что мыслит она правильно. Доверие Каролины к адвокату возвышало ее еще больше в глазах Гатри. Может быть, Флинн действительно был невиновен и будет казнен за преступление, которое никогда не совершал.
Гатри поставил кружку на ствол поваленного дерева, который заменял ему стол. Затем он принес из палатки керосиновую лампу, зажег фитиль и повесил лампу на одну из стоек, между которыми натягивалась веревка для развешивания и сушки белья.
Свет лампы в сочетании с огнем костра разогнал мрак. Гатри сидел на опрокинутом вверх дном ящике из-под яблок и ждал, когда будут готовы куропатки, тоскуя по домашнему уюту. К нему подошел Тоб и положил морду ему на колени.
Глядя на языки пламени, Гатри одной рукой гладил пса, в другой держал кружку с кофе. В этот вечер, одиночество, терзавшее его последние несколько лет, ощущалось острее, чем когда-либо.
Он попытался вызвать в памяти образ Адабель, но вместо нее снова явилась Каролина. Ее прекрасные глаза смотрели на него с мольбой. Губы девушки слегка вздрагивали.
Гатри застонал.
- Убирайся прочь и оставь меня в покое, - пробормотал он.
Однако она не уходила. Она была с ним весь ужин и после него, когда Гатри мыл посуду. Она оставалась и тогда, когда он пробрался в палатку и лег спать.
"Мистер Флинн невиновен, - слышал он ее голос, - его обвинили по ошибке. - Гатри видел, как слезы текут из ее глаз. - Они хотят повесить его!"
- Может, он и заслуживает это, - проворчал Гатри, неуклюже ворочаясь на постели и взбивая подушку. Он вспомнил, что писали газеты о судебном процессе, проходившем в нескольких милях отсюда, в Ларами. Флинн все еще был там, ожидая казни.
Гатри закрыл глаза, полагая, что не сможет заснуть еще несколько часов. Однако, когда его веки сомкнулись, он погрузился в тяжелый сон и увидел себя снова в Северной Пенсильвании, в концентрационном лагере в Слейтервиле за колючей проволокой.
***
Рана от удара штыком в бок причиняла жгучую боль. В зловонной темноте он слышал, как другие заключенные стонали в ночном кошмаре от страшной боли.
- Гатри, - раздался справа от него шепот. Он напрягся, пытаясь поднять голову с соломенного тюфяка. Однако он не смог этого сделать.
Чья-то рука нащупала в темноте его плечо.
- Гатри, это ты?
Превозмогая боль, беспомощность, лихорадку, сотрясающую его тело, Гатри усмехнулся. Голос принадлежал Джекобу Мактавишу, самому близкому существу, почти брату. Они с Джекобом росли вместе на плантации Мактавишей в Виргинии, где отец Гатри был издольщиком.
Благодаря матери Джекоба, ревностной христианке, Гатри учился грамоте вместе с ее двумя сыновьями в главной усадьбе.
- Так вот ты где скрываешься, ты, почитатель трусливых янки! - сумел произнести Гатри с хриплым смешком. - Судя по последнему письму, которое я получил из дому, твои мамаша и папаша считают тебя покойником.
Теперь, когда глаза Гатри привыкли к темноте, он смог разглядеть очертания высокой нескладной фигуры Джекоба, стоящего на коленях неподалеку.
- Я и буду покойником, если мы не выберемся отсюда, - прошептал Джекоб. - Есть такой охранник, сержант Педлоу. Он не упускает ни одной возможности сделать мне гадость. На прошлой неделе он поставил клеймо парню из Теннесси.
Гатри знал, что значит клеймить человека, и смачно выругался:
- Старайся не попадаться на глаза этому негодяю, - сказал он.
В это время лунный свет проник сквозь стены барака и высветил профиль его приятеля.
- Может быть, ты еще не понял, Джейк, но я сейчас не в состоянии перелезть через колючую проволоку, когда полсотни янки будут целиться в мою задницу.
Джекоб пригладил свои темно-рыжие волосы.
- Я понял, что ты ранен, когда они затолкали тебя в этот чертов фургон. Следил за тем, в какой барак тебя бросят. Тебе еще повезло, что ты не окочурился в одном из полевых госпиталей.
Сдавленный звук вырвался из горла Гатри. Вместо ироничного возгласа получилось нечто, похожее на всхлип. Он все еще помнил запах крови и крики раненых.
- Я мог бы окочуриться, - откликнулся Гатри после продолжительного молчания, - они обработали мою рану карболкой и отправили меня сюда.
- Тебя ранили в Геттисбурге?
Гатри мрачно кивнул.
- Как ты думаешь, янки не обманывают, когда говорят, что они учинили разгром генералу Ли и что война почти закончилась?
Даже при тусклом свете он заметил, что Джекоб неопределенно пожал плечами.
- Для тебя и меня война закончится только тогда, когда мы выберемся отсюда. Мне не светит увидеть родной дом, пока у Педлоу развязаны руки.
Гатри остро ощутил свою беспомощность.
- Почему он так ненавидит тебя?
- Ты спрашиваешь, почему он ненавидит меня, Хэйес? Потому что я мятежник.
Гатри вздохнул.
- Затаись, Джекоб. Постарайся не привлекать внимания сержанта. Я придумаю что-нибудь.
- Ладно, я пойду, - сказал Джекоб. И Гатри по голосу почувствовал его угнетенное состояние. Похлопав дрожащей рукой по плечу друга, Джекоб исчез в темноте.
Лежа на соломенном тюфяке, Гатри слышал где-то поблизости характерные звуки - какого-то парня мучила рвота. Запах ее смешивался с общим зловонием, исходящим от немытых тел и гноящихся ран.
Сейчас он понимал, как права была миссис Мак-тавиш, благочестивая мать Джекоба, верившая в существование ада: Гатри как раз находился в нем.
На следующее утро рана на боку загноилась. Гатри залихорадило. Все окружающее превратилось в сплошной кошмар, сквозь который до него доносился крик. Гатри смутно догадывался, что кричал Джекоб.
Вероятно, из-за упрямства, как сказал бы отец, Гатри выжил и кое-как выздоровел. При первой же возможности он пошел навестить своего друга.
Он нашел Джекоба сгребающим лопатой щелок в вонючую помойную яму. У того был потухший, испуганный взгляд. Вокруг черным роем кружились мухи. Губы Джекоба не шевельнулись, но его глаза красноречиво говорили: "Ты пришел слишком поздно". Он сдернул свою грязную рубаху и обнажил обезображенное левое плечо - на нем было выжжено клеймо в форме ромба.
До этого момента Гатри не испытывал настоящей ненависти к янки. Он считал многих из них такими же зелеными юнцами, как он сам, воображавшими войну сначала забавной игрой, а потом убедившимися, что это игра со смертью.
- Который из них Педлоу? - спросил он, беря в руки лопату, чтобы не привлекать постороннего внимания.
Джекоб продолжал работать.
- Тот, что стоит у ворот, - промямлил он, - и чистит ногти охотничьим ножом.
Гатри увидел сержанта и исподтишка бросил на него взгляд. Охранник был примерно его комплекции, лицо его было обезображено оспой.
Педлоу перехватил взгляд Гатри. Некоторое время оба молча смотрели друг на друга, затем охранник отвернулся, сплюнул в грязную лужу и удалился.
Три дня Гатри следил за сержантом, запоминая его привычки и изучая распорядок его дня. Гатри был болен и сильно ослабел, однако, по иронии судьбы, Педлоу стал стимулом для его выживания. Он не видел во сне ничего другого, кроме раскаленного клейма, прожигающего тело Джекоба.
Наконец Педлоу получил назначение охранять ночью южные ворота. Это устраивало Гатри, ибо он задумал бежать в южном направлении.
Через час после полуночи Гатри подкрался к сержанту сзади и ударил его по голове булыжником, который специально приберег для этой цели. Он оттащил обмякшее тело Педлоу в сторону, стянул с охранника форму и прихватил его нож.
В течение нескольких минут Гатри сменил свою ветхую, окровавленную одежду на голубой юнионистский мундир Педлоу и взял в руки его ружье. Гатри укрылся в тень, когда мимо прошли полдюжины янки, приветствуя его без особого энтузиазма. Гатри пробурчал ответное приветствие.
Когда Педлоу стал приходить в себя, Гатри приставил подошву своего ботинка к его горлу и сказал:
- Мне не составит труда раздавить тебя, голубое пузо, как тыкву, так что веди себя смирно.
Янки застонал. Гатри заткнул ему рот тряпкой и защелкнул наручники на его запястьях, после чего смело пошел к баракам. Он разбудил там Джекоба и полдесятка других парней, достаточно здоровых и крепких для побега. Когда он выводил узников серым холодным утром через южные ворота, можно было подумать, что сержант-юнионист конвоирует группу заключенных на работы.
Несмотря на то что Гатри и его приятелям удалось тогда благополучно бежать из лагеря, этой ночью его преследовал один и тот же кошмар: будто его схватили и отправили назад в вонючий концентрационный лагерь, затем клеймили тем же способом, что и Джекоба. Он так отчетливо видел это, что проснулся, как от сильного толчка, и оперся на локти, озираясь вокруг. Тоб, свернувшийся калачиком у его ног, слабо взвизгнул в знак сочувствия.
Гатри нащупал рядом с собой револьвер и крепко сжал ладонью его скользкую рукоятку. Ему понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, отделить прошлое от настоящего и заглянуть в беспокойное, тревожное будущее.
***
Раздался оглушительный взрыв, потрясший стекла в окнах школы. Шестилетняя Молли Хаггарт, с блестящими черными косичками и глазами василькового цвета, вскочила со своего места. Размахивая ручонкой, она закричала:
- Это начало землекачания?!
Каролина была тоже встревожена:
- Нет, Молли, - сказала она, повысив голос, чтобы перекричать возбужденные детские голоса. - Это взрыв динамита. А слово правильно произносится "землетрясение".
- Может быть, кто-то грабит банк? - предположил Джонни Уилбин, мальчик с веснушчатым бледным лицом.
- Или начали разрабатывать старую шахту Мейтлэнда? - выдвинула свою версию Первис, Тетчер.
Угольная шахта, которую унаследовали мисс Фоуб и мисс Этель, была закрыта уже пять лет, но за время эксплуатации она принесла достаточно дохода, чтобы обеспечить пожилых леди на всю оставшуюся жизнь.
- Тише, ребята! - строго произнесла Каролина. - Если происходит что-либо заслуживающее внимания, кто-нибудь нам сообщит об этом.
- Это мистер Хэйес добывает медную руду, - сказал Мартин Бейтс, тот самый подросток, который рассказал Каролине о "подвигах" мистера Хэйеса во время войны. При этом он с гордостью называл его другом своего отца. Невозможно добывать руду без использования динамита. Он приобрел участок земли недалеко от Риббон Крик.
Каролина отметила про себя то, что сказал мальчик, и стала продолжать урок. В конце дня, когда в школе закончились занятия, она сделала уборку в классах, внесла внутрь помещения национальный флаг, сняв его у парадного входа в школу, и, когда все дела были закончены, поспешила взять напрокат лошадь и коляску.
Заплатив десять центов арендной платы, она направилась в Риббон Крик. Была половина пятого дня, когда она прибыла к месту назначения, обнаружив бивак Хэйеса по запаху костра. Суетливые куры разбежались перед лошадью. Тоб выскочил навстречу коляске с неуверенным лаем.
Гатри Хэйес был не в руднике, как ожидала Каролина. Он стоял, склонившись над корытом для стирки. Рукава рубахи были закатаны вверх, обнаженные руки были в мыльной пене. Каролина заметила, как он завозился с повязкой на глазу. Затем он направился к ней ленивой походкой мимо ряда постиранных брюк, развешанных на веревке для сушки.
- Хелло, мисс Чалмерс, - приветствовал он Каролину в свойственной ему дерзкой манере. Хэйес держал руки на бедрах. Шляпы на нем не было. Его густые каштановые волосы блестели на солнце.
Держа в руках поводья, Каролина несколько подалась вперед на сиденье коляски и искоса посмотрела на Хэйеса.
- Могу поклясться, что вчера вы носили повязку на правом глазу.
Хэйес потрогал повязку и опустил руку.
- Вы ошибаетесь, мисс Чалмерс, - вежливо сказал он.
Каролина выпрямилась и крепко привязала поводья к рычагу тормоза.
- Я так не думаю, - ответила она. - Я редко ошибаюсь в подобного рода вещах. У меня хорошая память на детали. Помогите мне, пожалуйста, сойти.
Чуть помедлив, он направился к ней. Когда Хэйес взял Каролину за талию, она пожалела о своей просьбе: она почувствовала необыкновенное волнение от прикосновения рук Хэйеса.
У Каролины перехватило дыхание. Лицо ее вспыхнуло. Она поняла, что Хэйес заметил ее состояние. Он улыбался кривой усмешкой и не сводил взгляда с ее губ. В какое-то мгновение ей показалось, что он не остановится перед тем, чтобы поцеловать ее.
Но вместо этого, к глубокому облегчению и безграничному разочарованию Каролины, он позволил ей выскользнуть из его рук. Она стояла, все еще дрожа всем телом. Хэйес находился так близко от нее, что она ощущала запах его горячего тела.
- Вы знаете, - сказал он спокойным тоном, - не совсем безопасно появляться здесь одной.
Сердце Каролины учащенно забилось. Она почувствовала, как ложбинка между ее грудями покрылась влагой.
- Но ведь вы джентльмен, - сказала она неуверенно.
Его зеленый глаз сверкнул:
- Если вам так угодно, мисс Чалмерс.
- Может быть, вы пропустите меня? - попросила Каролина, затаив дыхание. Хотя был только апрель и с гор тянуло свежим ветром, она ощущала августовскую жару.
- Конечно, - ответил Хэйес, однако не сдвинулся с места. А в следующее мгновение он притянул ее к себе и жадно прижался губами к ее губам.
Каролина вздрогнула, словно от удара молнии. Поцелуй Хэйеса так отличался от случайных, воровских поцелуев Ситона во время их совместных прогулок, или в гостиной, когда поблизости не было мисс Фоуб и мисс Этель. Губы Гатри были теплыми и мягкими, а язык таким искусным. Каролина закрыла глаза, чувствуя крайнее возбуждение: ее собственный язык, повинуясь растущей страсти, производил встречное движение.
Наконец Хэйес прервал поцелуй. На губах его появилась прежняя ленивая усмешка. Его руки все еще держали Каролину за талию.
- Целовал ли вас так когда-нибудь ваш приятель? Тот самый джентльмен, которого, как вам кажется, вы любите?
Каролина в гневе вырвалась из рук Гатри.
- Конечно, - солгала она. - Он всегда меня так целовал!
На лице Гатри появилась самодовольная ухмылка.
- Так ли это? - Он словно дразнил Каролину. Затем он беззаботно вернулся к корыту с бельем.
- Это был экзамен, учительница. Выдержали вы его или нет - трудно ответить. Вам кажется, что вы любите Ситона Флинна. На самом деле вы его не любите.
Каролина молча с изумлением наблюдала, как он вытащил из мыльной пены голубую хлопковую рубашку и бросил ее в ведро с чистой водой. Прополоскав рубашку, он выжал ее, хорошенько встряхнул и со знанием дел повесил на веревке рядом с брюками.
- Что тебе здесь нужно, Каролина? - наконец спросил он, наблюдая за ней и направляясь к корыту за следующей рубашкой.
Она попыталась ответить, но голос не повиновался ей. Наконец, решив не реагировать на его возмутительное поведение, она сказала:
- Я приехала сюда, чтобы узнать ваше решение насчет мистера Флинна.
Он пожал плечами.
- Я еще не принял решения, - сказал он, усердно стирая другую рубашку при помощи рифленой алюминиевой доски.
Каролина начала прохаживаться у костра. Она никогда не видела раньше стирающего мужчину. Зрелище это поразило ее. Она понимала, что должна сесть в свою коляску и уехать, но не могла заставить себя сделать это.
- Удивительно, что вы не женаты, мистер Хэйес, - сказала она.
- После такого поцелуя, - ответил он, нахально подмигнув ей, - думаю, тебе лучше называть меня Гатри.
Каролина отвернулась, сложив на груди руки. Она была уверена, что каждый миллиметр ее кожи был красным от стыда. Когда она вновь повернулась к Хэйесу, тот, как ни в чем не бывало, полоскал рубашку, при этом бицепсы на его загорелых плечах вздувались мощными буграми.
- Так как же? - спросил он, ожидая ответа Каролины.
- Вы мне ставите условие? Я должна называть вас только по имени, я вас правильно понимаю?
Он кивнул.
- И если я соглашусь, вы обещаете спасти мистера Флинна?
- Нет, - ответил он, встряхивая мокрую рубашку и вешая ее на веревку для белья.
- Но ведь это не игра! Жизнь человека в опасности, мистер Хэйес! вскричала негодующе Каролина.
- Гатри, - поправил он ее невозмутимо. - Между прочим, во время грабежа дилижанса тоже оборвалась чья-то жизнь.
- Хорошо, я буду называть вас Гатри, - почти закричала Каролина.
Хэйес усмехнулся.
- Вы не любите его.
По всей вероятности, он закончил стирку, потому что начал спускать завернутые кверху рукава рубашки.
Каролина не без удовольствия представила себе, как она опрокидывает на Хэйеса корыто со всем его содержимым. Конечно, она не могла осуществить свое желание, но сама мысль о нем была приятна.
- Я действительно люблю Флинна, - упрямо повторила она.
- Ты не любишь его, - спокойно возразил Гатри. Жестом он указал ей на ствол дерева, лежащий рядом с костром. - Присаживайся, Каролина, я объясню тебе, что к чему.
Высокомерие Хэйеса уступало только его дурному воспитанию.
- Для вас я - мисс Чалмерс, - сказала Каролина с вызовом, продолжая оставаться на месте.
- Нет, если ты хочешь, чтобы я помог вызволить твоего хахаля из тюрьмы, - буркнул беззлобно Гатри. - Сядь же, Каролина, иначе мне придется вспомнить, что я могу укрощать даже самых строптивых леди.
Каролина неохотно приблизилась к краю ствола дерева и села.
- Что случилось с вашим глазом? - спросила она, стараясь не думать, что опять вынуждена уступить Хэйесу.
Он налил себе полную кружку кофе, густая чернота которого, казалось, годилась для смазки осей колес, и, прежде чем ответить, несколько минут глядел на нее поверх края кружки.
- Может быть, я потерял глаз на войне, - сказал он загадочно. - Хочешь кофе?
Она поправила юбки.
- Я предпочла бы чай.
Гатри сделал ироничный полупоклон.
- Охотно верю, учительница, но у меня есть только кофе.
Каролина поморщилась, вспомнив содержимое кофейника.
- Нет, благодарю вас, - сказала она ледяным тоном. - Нельзя ли теперь приступить к делу...
Он взял деревянный ящик и присел рядом с ней.
- Что за дело?
Каролина с трудом сохраняла спокойный тон.
- Спасение мистера Флинна, конечно.
Гатри вертел в руках кружку, следя за темной рябью на поверхности.
- Ты твердо решила добиваться этого?
- Да, - искренне ответила Каролина.
Она, как правило, добивалась цели, которую ставила себе. Разве что не нашла потерянных сестер. Однако Каролина и не думала отступаться от поисков.
Хэйес сделал последний глоток кофе и вылил остатки прямо на гаснущие угли костра.
- Ладно, учительница, - сказал он, несколько подавшись вперед и держа руки на коленях, - иногда приходится выбрасывать белый флаг.
На мгновение его лицо приобрело отрешенное выражение.
- Да, именно так, - подтвердил он свою сентенцию хриплым голосом.
- О чем вы говорите? - спросила Каролина, заинтересованная его словами.
- Во-первых, о Конфедерации, - ответил он. Но при этом в его взгляде отразилось столько затаенной печали, что Каролина не выдержала и, вздохнув, спросила:
- Должно быть, вы имеете в виду что-то еще?
Неожиданно он улыбнулся. Улыбка получилась светлой и радостной, как луч солнца сквозь тучи.
- Может быть, и что-то еще, - согласился он, - но тебя это не касается.
- Мне все равно, - солгала уязвленная Каролина.
Воцарилось долгое, тяжелое молчание.
- Но вы должны желать чего-то. Каждый чего-то хочет, - прервала, наконец, молчание девушка.
Гатри не спешил с ответом. Он скользнул взглядом по ее стройной фигуре и сказал:
- Мне нужна жена, Каролина. Нежная, ласковая, пышнотелая жена.
Хотя Каролина вовсе не собиралась выходить замуж за Хэйеса, его замечание задело ее. Она была такой же теплой и ласковой, как многие другие женщины. Что же касается пышности, то да, этого ей явно не хватало.
- Вы хотите сказать, что вам нужна толстуха? - язвительно спросила она.
Гатри рассмеялся.
- Прости, Каролина. Я не хотел обидеть тебя.
- Вы не обидели меня, - солгала она снова, поправляя юбки. Затем взглянула ему прямо в глаза. - Вы уже нашли ее - жену?
- В известном смысле, - сказал он бодрым голосом, который стал поводом для новых переживаний Каролины. - Ее имя Адабель Роджерс. Она живет в Шайенне.
Каролина отвернулась, чтобы скрыть приступ досады. Поскольку она намеревалась выйти замуж за Си-тона, ее не должны были интересовать свадебные планы Хэйеса. Но тем не менее его сообщение не было безразлично ей.
- Интересно, что сказала бы Адабель, если бы узнала, что вы поцеловали меня? - спросила она насмешливо.
- Она бы вырвала другой мой глаз, - ответил Гатри, явно забавляясь словами Каролины.
Каролина резко поднялась со своего места.
- Это гадко, так говорить! - выпалила она.
Гатри снисходительно разглядывал ее, и это выводило Каролину из себя. Она была уверена, что Хэйес расценивает ее стремление освободить Ситона из тюрьмы как доказательство неспособности щуплой молодой женщины привлечь к себе внимание настоящего мужчины.
Внезапно Каролина почувствовала, что больше не может переносить присутствие Хэйеса. Она почти плакала. Чувство собственного достоинства подсказывало ей, что он не должен видеть ее слез.
- Уверена, что вы и Адабель достойны друг друга, - сказала Каролина, решительно направившись к коляске и поднявшись на подножку.
Но Гатри в одну секунду догнал ее и, бережно взяв за талию, опустил с подножки на землю.
Каролина попыталась было вырваться из его рук. Но после тщетного сопротивления ее руки невольно обхватили его за шею, и она опять испытала сладость его поцелуя.
Наконец Каролина прошептала Хэйесу, что уезжает.
- Ты останешься на ужин, - возразил Гатри глухим голосом. Он взял ее за руку и повел к очагу.
ГЛАВА 3
- Расскажи мне о себе, - ропросил Гатри, снимая крышку с котелка, стоящего на углях, и помешивая его содержимое. Ароматный запах тушеного мяса, возбуждая аппетит, распространялся в весеннем воздухе.
Каролина расположилась все на том же стволе дерева, поправила на коленях свои юбки и, высоко подняв подбородок, посмотрела на Гатри. В ее глазах были и страх и вызов.
- Я учительница, - начала она слишком официально, - как вы знаете, я близкий друг мистера Ситона Флинна...
- Разве у тебя нет отца или брата? - прервал ее Гатри, опуская крышку на котелок, где тушилось мясо. Эти янки не переставали забавлять его. На его родине следили за женщинами, не позволяя им болтаться повсюду в поисках женихов.
Каролина поняла, что сказала нелепость.
- Ты, должно быть, никогда не имела интимных связей с мужчиной, продолжал Гатри тихо, сидя на деревянном ящике. - Если бы имела, то не вела бы себя так опрометчиво, надоедая мужчинам, которых должна избегать.
Она не стала уклоняться от рискованной темы разговора.
- Мужчин, подобных вам, Хэйес?
- Да, мужчин, подобных мне. Если бы у меня была дочь, которая вошла бы, подобно тебе, прямо в Салун, я бы дал ей хорошую взбучку. Так же я поступил бы, если бы она приехала совсем одна в бивак мужчины. - Он замолчал и покачал головой в раздумье.
Кровь ударила в лицо Каролине. Она попыталась встать и уйти. Но Гатри схватил ее за руку и остановил.
- У тебя никого нет в этом мире, Каролина? Кроме Флинна, разумеется.
Каролина с трудом сдерживала слезы. Но Гатри ждал ответа.
- У меня две опекунши, мисс Фоуб и мисс Этель Мейтлэнды. Они приютили меня в восьмилетнем возрасте, и я их очень люблю.
Гатри уткнулся подбородком в сплетенные пальцы рук, опираясь локтями на колени.
- Ты сирота? - спросил он с неподдельным интересом.
Каролина вздохнула.
- Я жила в Чикаго, в доме бабушки, с мамой и двумя сестренками. Бабушка умерла, когда мне было семь лет. Нуждаясь в деньгах, мы были вынуждены продать дом и снять квартиру. Мама постепенно пристрастилась к вину. Она нашла работу на обувной фабрике, но не смогла там продержаться долго. Каролина прервала рассказ, пытаясь определить по лицу Хэйеса, стоит ли продолжать. - Через некоторое время мама начала приводить домой разных мужчин. Они давали ей деньги, и до поры до времени все складывалось неплохо. Но затем появился солдат - мистер Харрингтон.
Гатри ободряюще кивнул, приглашая ее рассказывать дальше.
- Мистер Харрингтон, кажется, был сержантом и не любил детей. Ему ничего не стоило убедить маму в том, что для меня, Лили и Эммы было бы лучше попытать счастья в поезде для сирот, чем расти в нищете в Чикаго. - Каролина опять заволновалась. - Может быть, он был и прав. В конце концов, нам тоже пришлось бы работать на фабрике.
Гатри протянул руку и накрыл обе ладони Каролины.
- Твои опекунши не взяли к себе Лили и Эмму?
Каролина закусила нижнюю губу, вновь переживая давнее затаенное горе, и поникла головой.
- Они послали соседку взять с поезда девочку, чтобы поехать с ней на Запад. Печальнее всего то, что мисс Фоуб и мисс Этель - добрейшие, благороднейшие женщины на свете. Мне кажется, они бы взяли моих сестренок, если бы сами пришли к поезду.
Ему захотелось взять ее на руки и убаюкать, как маленького ребенка. Чем больше Гатри слушал, тем лучше понимал причину ее веры во Флинна. Очевидно, ей казалось, что адвокат мог создать для нее домашний очаг, которого она была лишена и о котором мечтала с самого детства.
- Ты не пыталась связаться с Лили и Эммой? - спросил он.
Каролина покачала головой. Слезы блеснули в ее глазах.
- Я представить себе не могу, где они. Даже не знаю, живы ли.
- Как ты их искала?
На мгновение она отвела от него взгляд.
- Я написала письмо в чикагское агентство, которое отправляло нас поездом на Запад. Они не смогли сообщить ничего определенного. Тогда я написала книгу.
- Книгу? - удивился Гатри, продолжая держать Каролину за руку. Она не пыталась высвободиться, но только потому, считал Гатри, что не замечала его прикосновения.
Каролина утвердительно кивнула.
- Да, маленькую книжонку, в которой рассказывалось о том, что случилось с Лили, Эммой и со мной. Как нам пришлось покинуть дом и уехать на поезде для сирот, и так далее. Надеюсь, что когда книга будет напечатана, мои сестры смогут ее прочитать или услышать о ней и дать мне знать о себе.
- Ты договорилась уже о том, чтобы ее напечатали?
Увидев, как зарделась Каролина от гордости за свой литературный труд, Гатри захотелось ознакомиться с ним. В то же время он не был уверен в том, что ему придется по вкусу чтиво о трех малышках, едущих в поезде без всякого присмотра.
- Мне заплатили за книгу сто долларов, - похвасталась Каролина.
- Изрядная сумма! - усмехнулся Гатри.
- Теперь вы расскажите о себе, Гатри, - попросила Каролина. - Вы росли в семье?
Его усмешка исчезла.
- Утверждать это можно было бы со многими оговорками. Моим отцом был издольщик-пьяница. Он работал на плантации в штате Виргиния в окрестностях Ричмонда. Мама ушла от нас, когда мне было четыре года. Меня вырастила сестра Ирис.
- Вы неплохо образованны, - заметила она. - Я не ходила в школу до тех пор, пока не нашла приют у сестер Мейтлэнд. Правда, бабушка помогла мне выучить алфавит и показала, как написать мое имя.
Гатри был растроган доверительностью их беседы, однако ему не хотелось, чтобы она заметила, что он сочувствует ее трудному Детству.
Прервав разговор, он сходил в палатку и вернулся с двумя эмалированными мисками.
- Я учился в поместье вместе с сыновьями плантатора.
Каролина наблюдала, как он раскладывал по мискам тушеное мясо.
- А где была ваша сестра?
- К этому времени ее уже не было.
- Не было? - охнула Каролина.
Гатри заметил страх в ее глазах. Она боялась, что когда-нибудь найдет вместо своих сестер надгробия.
- Не было - не значит умерла, - ответил Гатри, передавая ей одну из мисок. - Ирис уехала с торговцем медикаментами. Полагаю, она хотела быть подальше от старика плантатора.
Каролина сочувственно кивнула.
- Она писала вам когда-нибудь?
- Только один раз, - ответил Гатри, поглощенный едой. - Писала откуда-то из Атланты. Ее приятеля взяли в армию, сама она работала портнихой.
Незаметно солнце опускалось за гряду гор. Взгляд Каролины все чаще устремлялся в сторону города. Ей явно хотелось вернуться в Болтон до темноты. Она вела себя и так смело для леди, приехав в бивак одна. Если бы она осталась здесь после захода солнца, то дала бы пищу сплетням на долгое время.
- Вкусно, - похвалила она кулинарные способности Гатри, взяв ложкой кусочек тушеного мяса. - Это говядина?
- Нет, медвежатина, - ответил он.
Каролина опустила ложку с мясом обратно в миску.
- Однажды я видела дрессированного медведя. Он ехал по городу вместе с жалким бродячим цирком. Шкура его запаршивела, а глаза были печальные. Медведя держали в клетке, и он издавал такие жалобные звуки, что мое сердце готово было разорваться.
Гатри удивился, что любая вещь могла вызвать у Каролины печальные воспоминания. Но скоро, к его удовольствию, Каролина приободрилась. Она стряхнула меланхолию, выпрямила плечи и отставила в сторону миску с остатками еды, которые Тоб немедленно подлизал.
- Я не могу откладывать свои дела, - сказала она. - Мне нужно знать, передумали вы или нет относительно помощи Флинну.
Гатри поставил свою миску, вздохнул и провел рукой по волосам.
- Я хочу разрабатывать шахту, - буркнул он нехотя, - построить свой дом. Честно говоря, я не хочу подвергаться риску, с которым связан твой план.
Его слова не просто разочаровали Каролину, но глубоко ранили. Она закрыла лицо руками, ее плечи начали вздрагивать, она не смогла сдержать рыданий.
Гатри почувствовал угрызения совести: он не хотел обижать Каролину.
- Каролина, не плачь, пожалуйста. Ты найдешь себе другого парня... попытался он успокоить ее, - Я не хочу другого парня, - проговорила она сквозь слезы, - мне нужен Ситон Флинн.
Гатри тихонько выругался, встал и в волнении прошелся перед костром. Пес наблюдал за ним, склонив набок лохматую голову.
- По всей вероятности, этот парень - грабитель и убийца, - злобно сказал Гатри. - Каролина, даже ты, черт побери, могла бы сделать лучший выбор.
Каролина вскочила в ярости; заставив пса отпрянуть в испуге.
- "Даже ты"? - выкрикнула она, упершись руками в бедра. - Что вы имеете в виду, Хэйес?
Гатри неопределенно пожал плечами.
- В общем, ты довольно мила, - снисходительно произнес он, - только вот немного худощава.
Сердитая Каролина сложила руки на упругой, хорошо сформировавшейся груди.
- Если я начну поедать торты и пироги, стану тучной, как корова, тогда вы поможете моему делу?
Гатри невольно рассмеялся. Это не означало, однако, что он стал более сговорчив. Совсем напротив.
- Каролина, мы не фигуру твою обсуждаем. Речь идет об освобождении из тюрьмы парня, обвиненного в убийстве. Ты представляешь себе, насколько серьезно все это?
- Это было бы серьезно, если бы обвинение против Ситона было бы справедливо, - упорствовала Каролина. - Но поскольку он был арестован по ложному обвинению, то освободить его - значит совершить благородный поступок. В духе Робин Гуда.
- Только не это, - с досадой отмахнулся Гатри. Сердце его учащенно забилось.
- Ну, если вы можете жить, зная, что могли бы спасти от смерти невинного человека и не спасли, то живите, - сказала Каролина. Она снова направилась к своей коляске, и снова Гатри остановил ее.
- Что ты собираешься делать? - резко спросил он, прищурив глаза.
Она выдернула свою руку из его.
- Если вы не хотите мне помочь, я просто возьмусь за дело сама.
Гатри сокрушенно покачал головой, затем сердито выпалил:
- Ты сама будешь заниматься этим? Ты будешь рисковать своей толовой, чтобы выручить этого слюнтяя?!
- Он не слюнтяй! - негодующе запротестовала Каролина, стряхивая пыль с рукавов своего платья. - Не смейте оскорблять Ситона в моем присутствии, я этого требую!
- Ты требуешь? - протянул Гатри, сверкая глазом. - Не забывай, учительница, что ты нуждаешься в моей помощи.
- Я никогда не забывала об этом, - примирительно сказала Каролина, успокаиваясь. - А сейчас позвольте мне уйти. Меня ждут дела.
Он взял ее за плечи и легонько встряхнул.
- Послушай, - сказал он, - не хочу, чтобы ты появлялась в окрестностях Ларами. И особенно не хочу, чтобы ты пыталась проникнуть в тюрьму.
- Ваши желания, - холодно ответила Каролина, - не имеют для меня никакого значения. Всего хорошего, мистер Хэйес. Большое спасибо за ужин.
Она подошла к коляске и поднялась на сиденье. Гатри понимал, что если он сейчас не изменит ситуацию, то Каролина действительно может сделать какую-нибудь глупость ради спасения Флинна и тем самым погубит себя.
- Хорошо, - сказал он, глядя на нее снизу вверх. - Я поговорю со свидетелями, с самим Флинном, с шерифом, который посадил его в тюрьму. Если после этого я все еще буду уверен, что он виновен, то пальцем не пошевелю для его освобождения. Мы поняли друг друга, Каролина?
Ликующая улыбка осветила ее лицо, радостная, как восход солнца на Пасху. Гатри, однако, почувствовал себя уязвленным от такого проявления чувств.
- Мы ждем вас к ужину завтра вечером в шесть часов, - объявила она, берясь за поводья. - Позже мы обсудим детали освобождения Ситона. Они схватили невинного человека, Гатри. Вы увидите.
Он отступил на шаг.
- Тебе действительно надо поторопиться домой. И так, вероятно, уже болтают о твоей поездке.
Весь облик Каролины говорил о том, что ей безразличны сплетни. Единственное, чего она хотела, - это получить шанс начать счастливую жизнь с парнем, которого, как ей казалось, она любила. Гатри оставалось только добровольно помочь осуществлению ее желания.
Он тяжело вздохнул. Забавно, что человек начинает стареть, а благоразумия ему не хватает по-прежнему.
***
На следующее утро Гатри, как обычно, работал в руднике. Он поочередно долбил и разгребал породу киркой и мотыгой до тех пор, пока на лбу не выступил обильный пот. Влажная от пота рубашка прилипла к телу на спине и груди. Ему казалось, что запах, распространявшийся от его тела, мало чем отличается от того, что наполнял салун "Адский камень и вертел" субботней ночью в августе.
Если он соберется сделать Адабель счастливой, когда она приедет в Болтон, то ему придется уделять больше внимания комфорту и уюту, Он работал до захода солнца, затем выбрался из шахты. Взял кусок мыла в одном из седельных вьюков, снял с веревки чистые рубашку и брюки и направился к ручью.
"По правде говоря, - размышлял он, шагая через тополиную рощу, - не нужно было давать надежду малышке, на то, что я вызволю из тюрьмы ее паршивого хахаля. К тому же, ее приглашение в дом опекунш было скорее экспромтом, чем искренним желанием увидеть меня. Возможно, она вообще не желает моего прихода".
Подойдя к ручью, Гатри сел на берегу и стал снимать ботинки. "Да и еда в доме опекунш Каролины, - продолжал размышлять Гатри, - вряд ли придется мне по вкусу, если судить по щуплой фигуре этой учительницы".
Он спустил подтяжки и стащил с себя грязную, пропитанную потом рубашку. Тоб лаял, бегая взад и вперед перед хозяином.
- Я сожалею о случившемся, - сказал Гатри собаке, расстегивая брюки. Тоб жалобно тявкнул, когда Гатри забрался в воду с мылом в руке.
Зайдя в ручей, Гатри громко выругался - вода была ледяной. Если бы он подождал до субботы, то мог бы принять ванну в верхних номерах "Адского камня и вертела".
Не переставая ругаться, Гатри вымылся с ног до головы. Когда он вылез из воды, его зубы лязгали от холода. Он начал натягивать на себя чистую рубашку и решил, что в один из ближайших дней приобретет себе полотенце.
Одевшись, он подобрал грязную одежду и направился к биваку. Там он установил на камнях маленькое зеркальце рядом со входом в шахту и внимательно осмотрел себя.
Его каштановые волосы торчали в разные стороны, подбородок покрывала густая щетина с проседью. Он с ворчанием принес бритву и налил в мыльницу немного теплой воды из чайника. Взбив пену, он начал бриться.
Может, стоило сказать Каролине, что он вводил ее в заблуждение относительно мнимой потери глаза.
В конце концов, он и так слишком много рассказал ей о своей прежней жизни. Даже Адабель не удостаивалась этого.
Но тогда ему пришлось бы объяснять ей, почему он носит повязку для глаза. Повязка придавала ему свирепый вид, который держал на расстоянии многих людей, любивших задавать неуместные вопросы.
Выплеснув остатки мыльной пены, Гатри причесался и надел повязку для глаза.
Часы, подаренные Гатри отцом после войны, показывали пять сорок пять после полудня. Он накормил Тоба остатками тушеного мяса и оседлал резвого гнедого коня, которого в другие времена впрягал в повозку. Гатри решил подъехать к высокому выбеленному дому, двор которого был огорожен частоколом забора и засажен кустами роз, ровно в шесть вечера.
На стук дверь открыла Каролина. При виде Гатри ее глаза расширились от удивления. Он не мог понять, что именно поразило Каролину: его внешний вид или сам приход.
- Входите, - пригласила она. На ней была строгая черная юбка и розовая блузка с кружевными оборками, весьма шедшая к ней.
Гатри переступил через порог и сразу почувствовал запах жареных цыплят. Он сглотнул слюну.
Каролина закрыла дверь и дотронулась до повязки на его глазу.
- Если вы носите эту ужасную штуковину, - прошептала она, - то, по крайней мере, надевайте ее на один и тот же глаз.
Прежде чем он успел ответить, Каролина зашуршала юбками в направлении гостиной.
Давняя тоска по домашнему уюту охватила Гатри, когда он увидел камин с резной облицовкой, стинет, зачехленный в кружевную ткань и заставленный многочисленными фото в рамках, кресла, набитые конским волосом, диван. Если бы у него были такой дом и женщина, с которой бы он жил в нем, Гатри был бы счастлив.
Назад: Каролина и разбойник
На главную: Предисловие